Если Тэван после этого попытался заговорить с кем-то еще, она бы занервничала, но, к счастью, этого не произошло. Даже после того, как он получил ее автограф, он оставался таким же, как раньше. Тем не менее, время от времени, во время занятий, когда она поворачивала голову, их взгляды встречались.
Однажды, играя в доджбол на уроке физкультуры, она почувствовала взгляд, и, когда она повернулась на него, Тэван смотрел на нее. Хотя было приятно устанавливать глазной контакт, Тэван посмотрел на нее и затем улыбнулся, как будто был рад, что она знала, на что он смотрел. В какой-то момент Хаён также стала замечать Тэвана. Ей стало интересно, не начала ли она тоже рассматривать его. Он смотрел на нее восьмой раз из десяти, но дважды она начала смотреть первой.
Когда она впервые начала смотреть на него, она почувствовала себя смущенной и поспешно попыталась повернуть голову обратно. Тэван, который, казалось, обладал экстрасенсорным восприятием, вдруг повернул голову. После того, как он сделал едва заметную ухмылку, как будто он поймал ее за подглядыванием, с тех пор Тэван начал улыбаться немного по-другому, чем в начале. Улыбка была похожа на выражение облегчения. Их моменты взгляда друг на друга совпадали с улыбками Тэвана. У нее было странное чувство, что никто другой не знал, как будто существует отдельный невидимый пузырь, который охватил и изолировал их обоих, и только они были его частью и знали о нем. Хаён отвернулась от взгляда Тэвана.
Под ясным голубым небом выстроились ряды вишневых деревьев. Белые бутончики цветков высовывали свои лица между ветками. Скоро вишни расцветут, и вскоре они расцвели. Хаён списывала звуки расцвета бутонов в своем сердце на вишни.
***
О, сегодня тот день? Хаён остановилась, слушая громкий шум у входной двери.
— С днем рождения. С днем рождения! — сказал Ву-Хён
— О, Ву-Хён тоже хорошо разговаривает. Как он поздравляет свою маму с днем рождения."
— О, посмотрите на этого ребёнка. Какой милашка! Ву-Хён! — Из-за двери раздался любящий голос.
Это были мачеха и сестры мачехи. Они устроили вечеринку в честь дня рождения мачехи. Теперь сестры мачехи стали ей тётками, но с ней они все ещё чувствовали себя неловко. Они говорили, что не знают, что делать, когда видят Хаён. И Хаён было то же самое. Она не могла назвать свою мачеху "мамой", так что, естественно, она не могла назвать сестёр своей мачехи "тётями".
— Спасибо. Я очень счастлива, благодаря вам.
Среди веселого голоса ее мачехи она услышала смелый голос своего отца, который сказал:
— С днем рождения.
Она даже услышала бормотание Ву-Хёна, своего младшего брата, которому скоро исполнится два года. Мачеха была тронута тем, что ей подарил муж, и она слышала звуки зависти со стороны своих "тёток". Пока они болтали в ярком свете, она стояла в темноте. Руки Хаён опустились на уровне ручки входной двери.
— Ты вернешься домой после самообучения сегодня вечером?
Было ли это причиной того, что ее мачеха спросила ее об этом перед тем, как пойти в школу сегодня утром?
Когда Хаён ответила: «Да, да», — вероятно, это была та же причина, по которой ее мачеха улыбнулась с облегчением, отвечая:
— Ты, должно быть, очень занята.
Хаён посмотрела на свет, проникающий через переднюю дверь, и повернулась. Единственный подарок на день рождения, который она могла подарить своей мачехе, заключался в том, чтобы не появляться на этой вечеринке. В школе протекал потолок, так что она не могла заниматсья самообучением этой ночью. Казалось, что ей даже не удастся поужинать.
Её мачеха любила её отца и Ву-Хёна, который родился после их свадьбы, но она воспитывала Ха-ён из чувства обязанности. Отец Ха-Ён тоже не знал, как вести себя с дочерью своей бывшей жены.
Его консервативный и строгий стиль воспитания был скорее авторитарным, чем заботливым: «Ты должна поступить в медицинскую школу». «Девушке следует быть скромной. Так ты сможешь найти хорошего мужа». Единственные слова, которые он когда-либо произносил в её адрес, звучали так.
Выходя из дома, Хаён стояла одна, как потерянная душа. Она почувствовала одиночество. Казалось так, будто её только что выбросили и вытолкнули из какой-либо части их мира. Ей было некуда идти, поэтому она заглянула в магазин и купила треугольный кимбап, направляясь на детскую площадку.
Она отправила сообщение Джиюн и Юль-Хи, но ни одна из них не ответила. Они сказали, что собираются в караоке; похоже, они положили свои телефоны экраном вниз. Сколько часов ей следует провести вот так на детской площадке? Сидя на качелях, Хаён подняла голову и посмотрела на небо.
Под тёмным ночным небом вишнёвые цветы сияли белым свечением. Вишнёвые цветы великолепны в цветении, но их роскошное представление длится всего на мгновение. Тем не менее, единственное, для чего хороши вишнёвые цветы, происходит после наступления ночи, возможно, потому что лепестки светятся.
Хаён закрыла глаза и вдохнула. Она попыталась представить опавшие листья вишнёвых деревьев после дождя через несколько дней. Тем не менее, несмотря на все усилия, она не могла вообразить красивое зрелище. В её воспоминаниях остались лишь слова, которые она случайно услышала несколько дней назад.
— Хаён, будет ли она независимой, когда закончит школу? – раздался голос её мачехи, которая с нетерпением желала избавиться от обременительной обязанности сразу после выпуска Хаён.
— Должно быть, — ответил отец Х-ён, подтвердив вопрос мачехи, в то время как Ву-Хён смеялся невинно, не зная ничего. Они были идеальной семьёй, и она была одинокой чужой. Даже если она и забыла об этом факте, в дни подобные этому, её сердце разрывалось.
Она услышала шаги, приближающиеся на фоне звука ветра. Хаён открыла глаза и посмотрела вперед. Мужчина, приблизившийся к качелям, смотрел на неё.
«Да, именно – ты» — Кан Тэван смотрел на неё таким взглядом.
Когда она встретила его глаза, её глаза, которые ранее сжались в узкие щели, открылись шире. Хаён моргнула, а затем, даже не осознавая этого сама, слёзы потекли по её лицу. Она поспешно вытерла глаза тыльной стороной ладони, как будто стыдилась, хотя он не был ей незнаком.
— Что ты здесь делаешь? – Хаён спросила, опустив голову.
— Я шёл домой и подумал, что узнал тебя.
— …
Ха-ён не ответила ни словом, потому что не могла придумать, что сказать в ответ.
Тэван сел рядом с ней. Он вытянул свои длинные ноги, чтобы проверить, не слишком ли узкая и неудобная качеля. Скрип, скрип, качели качнулись.
Тэван посмотрел вперед и вдруг спросил:
— Ты уже поела?
— …
— Отвечай же.
Хаён покачала головой.
— Я рад. Я голоден.
— …
— Я действительно хочу есть и мне не с кем, так что можешь купить мне рис?
Хаён подняла голову на неожиданные слова. Взгляд Тэвана был устремлен на треугольный кимбап, который она держала в руке. Сразу после того, как Хаён прикрыла треугольный кимбап рукой, он повернул свой взгляд к её лицу.
— Ты, за то чтобы я не рассказывал о твоей работе моделью, я прошу тебя купить мне рис.
— …
— Не хочешь?
Не то, чтобы ей не нравилось предложение. Однако было странно, что Кан Тэван, который был её соседом всего лишь месяц, но с которым у неё не было особо тёплых отношений, попросил её пообедать вместе.
Когда Хаён колебалась, он сунул руки в штаны школьной формы и сказал:
— Даже если не хочешь, стерпи. Просто иди.
По всей видимости, он не собирался уступать.
— Пойдём. Хватит размышлять над этим.
Хаён встала с места только после его настойчивой просьбы. Ей показалось, что лучше идти с Тэваном, чем оставаться в одиночестве.
— Хорошо. Пойдём.
Она была голодна и не хотела оставаться одной в темноте. Именно поэтому она последовала за Кан Тэваном. Так подумала Хаён.
Однажды, играя в доджбол на уроке физкультуры, она почувствовала взгляд, и, когда она повернулась на него, Тэван смотрел на нее. Хотя было приятно устанавливать глазной контакт, Тэван посмотрел на нее и затем улыбнулся, как будто был рад, что она знала, на что он смотрел. В какой-то момент Хаён также стала замечать Тэвана. Ей стало интересно, не начала ли она тоже рассматривать его. Он смотрел на нее восьмой раз из десяти, но дважды она начала смотреть первой.
Когда она впервые начала смотреть на него, она почувствовала себя смущенной и поспешно попыталась повернуть голову обратно. Тэван, который, казалось, обладал экстрасенсорным восприятием, вдруг повернул голову. После того, как он сделал едва заметную ухмылку, как будто он поймал ее за подглядыванием, с тех пор Тэван начал улыбаться немного по-другому, чем в начале. Улыбка была похожа на выражение облегчения. Их моменты взгляда друг на друга совпадали с улыбками Тэвана. У нее было странное чувство, что никто другой не знал, как будто существует отдельный невидимый пузырь, который охватил и изолировал их обоих, и только они были его частью и знали о нем. Хаён отвернулась от взгляда Тэвана.
Под ясным голубым небом выстроились ряды вишневых деревьев. Белые бутончики цветков высовывали свои лица между ветками. Скоро вишни расцветут, и вскоре они расцвели. Хаён списывала звуки расцвета бутонов в своем сердце на вишни.
***
О, сегодня тот день? Хаён остановилась, слушая громкий шум у входной двери.
— С днем рождения. С днем рождения! — сказал Ву-Хён
— О, Ву-Хён тоже хорошо разговаривает. Как он поздравляет свою маму с днем рождения."
— О, посмотрите на этого ребёнка. Какой милашка! Ву-Хён! — Из-за двери раздался любящий голос.
Это были мачеха и сестры мачехи. Они устроили вечеринку в честь дня рождения мачехи. Теперь сестры мачехи стали ей тётками, но с ней они все ещё чувствовали себя неловко. Они говорили, что не знают, что делать, когда видят Хаён. И Хаён было то же самое. Она не могла назвать свою мачеху "мамой", так что, естественно, она не могла назвать сестёр своей мачехи "тётями".
— Спасибо. Я очень счастлива, благодаря вам.
Среди веселого голоса ее мачехи она услышала смелый голос своего отца, который сказал:
— С днем рождения.
Она даже услышала бормотание Ву-Хёна, своего младшего брата, которому скоро исполнится два года. Мачеха была тронута тем, что ей подарил муж, и она слышала звуки зависти со стороны своих "тёток". Пока они болтали в ярком свете, она стояла в темноте. Руки Хаён опустились на уровне ручки входной двери.
— Ты вернешься домой после самообучения сегодня вечером?
Было ли это причиной того, что ее мачеха спросила ее об этом перед тем, как пойти в школу сегодня утром?
Когда Хаён ответила: «Да, да», — вероятно, это была та же причина, по которой ее мачеха улыбнулась с облегчением, отвечая:
— Ты, должно быть, очень занята.
Хаён посмотрела на свет, проникающий через переднюю дверь, и повернулась. Единственный подарок на день рождения, который она могла подарить своей мачехе, заключался в том, чтобы не появляться на этой вечеринке. В школе протекал потолок, так что она не могла заниматсья самообучением этой ночью. Казалось, что ей даже не удастся поужинать.
Её мачеха любила её отца и Ву-Хёна, который родился после их свадьбы, но она воспитывала Ха-ён из чувства обязанности. Отец Ха-Ён тоже не знал, как вести себя с дочерью своей бывшей жены.
Его консервативный и строгий стиль воспитания был скорее авторитарным, чем заботливым: «Ты должна поступить в медицинскую школу». «Девушке следует быть скромной. Так ты сможешь найти хорошего мужа». Единственные слова, которые он когда-либо произносил в её адрес, звучали так.
Выходя из дома, Хаён стояла одна, как потерянная душа. Она почувствовала одиночество. Казалось так, будто её только что выбросили и вытолкнули из какой-либо части их мира. Ей было некуда идти, поэтому она заглянула в магазин и купила треугольный кимбап, направляясь на детскую площадку.
Она отправила сообщение Джиюн и Юль-Хи, но ни одна из них не ответила. Они сказали, что собираются в караоке; похоже, они положили свои телефоны экраном вниз. Сколько часов ей следует провести вот так на детской площадке? Сидя на качелях, Хаён подняла голову и посмотрела на небо.
Под тёмным ночным небом вишнёвые цветы сияли белым свечением. Вишнёвые цветы великолепны в цветении, но их роскошное представление длится всего на мгновение. Тем не менее, единственное, для чего хороши вишнёвые цветы, происходит после наступления ночи, возможно, потому что лепестки светятся.
Хаён закрыла глаза и вдохнула. Она попыталась представить опавшие листья вишнёвых деревьев после дождя через несколько дней. Тем не менее, несмотря на все усилия, она не могла вообразить красивое зрелище. В её воспоминаниях остались лишь слова, которые она случайно услышала несколько дней назад.
— Хаён, будет ли она независимой, когда закончит школу? – раздался голос её мачехи, которая с нетерпением желала избавиться от обременительной обязанности сразу после выпуска Хаён.
— Должно быть, — ответил отец Х-ён, подтвердив вопрос мачехи, в то время как Ву-Хён смеялся невинно, не зная ничего. Они были идеальной семьёй, и она была одинокой чужой. Даже если она и забыла об этом факте, в дни подобные этому, её сердце разрывалось.
Она услышала шаги, приближающиеся на фоне звука ветра. Хаён открыла глаза и посмотрела вперед. Мужчина, приблизившийся к качелям, смотрел на неё.
«Да, именно – ты» — Кан Тэван смотрел на неё таким взглядом.
Когда она встретила его глаза, её глаза, которые ранее сжались в узкие щели, открылись шире. Хаён моргнула, а затем, даже не осознавая этого сама, слёзы потекли по её лицу. Она поспешно вытерла глаза тыльной стороной ладони, как будто стыдилась, хотя он не был ей незнаком.
— Что ты здесь делаешь? – Хаён спросила, опустив голову.
— Я шёл домой и подумал, что узнал тебя.
— …
Ха-ён не ответила ни словом, потому что не могла придумать, что сказать в ответ.
Тэван сел рядом с ней. Он вытянул свои длинные ноги, чтобы проверить, не слишком ли узкая и неудобная качеля. Скрип, скрип, качели качнулись.
Тэван посмотрел вперед и вдруг спросил:
— Ты уже поела?
— …
— Отвечай же.
Хаён покачала головой.
— Я рад. Я голоден.
— …
— Я действительно хочу есть и мне не с кем, так что можешь купить мне рис?
Хаён подняла голову на неожиданные слова. Взгляд Тэвана был устремлен на треугольный кимбап, который она держала в руке. Сразу после того, как Хаён прикрыла треугольный кимбап рукой, он повернул свой взгляд к её лицу.
— Ты, за то чтобы я не рассказывал о твоей работе моделью, я прошу тебя купить мне рис.
— …
— Не хочешь?
Не то, чтобы ей не нравилось предложение. Однако было странно, что Кан Тэван, который был её соседом всего лишь месяц, но с которым у неё не было особо тёплых отношений, попросил её пообедать вместе.
Когда Хаён колебалась, он сунул руки в штаны школьной формы и сказал:
— Даже если не хочешь, стерпи. Просто иди.
По всей видимости, он не собирался уступать.
— Пойдём. Хватит размышлять над этим.
Хаён встала с места только после его настойчивой просьбы. Ей показалось, что лучше идти с Тэваном, чем оставаться в одиночестве.
— Хорошо. Пойдём.
Она была голодна и не хотела оставаться одной в темноте. Именно поэтому она последовала за Кан Тэваном. Так подумала Хаён.
0 Комментарии