После падения города Ци в нём были восстановлены укрепления, и маркиз Чан Е — Ань Цзы У — стал новым правителем. Новая эра его правления получила название «Чан Гэ», что в переводе означает «длинная песня».
Время неумолимо течёт, и вот уже наступает очередной праздник седьмого седьмого. Тихо стоя у берега, я смотрю на большой корабль посреди реки, на котором проходит пир. Молча стою и наблюдаю.
Да, я умерла той ночью, когда дворец нации Ци был захвачен. Но я так и не отправилась в потусторонний мир. Не потому, что не хочу, а потому что никто не пришел, чтобы проводить мою душу. Так я стала тем, кого называют...
Призраком.
Чтобы стать призраком, нужно испытывать какую-то сильную привязанность. Я долго размышляла о причинах, но так и не нашла в этом мире ничего, от чего не смогла бы оторваться. Не зная, куда идти, я все время следовала за своим мужем.
Наблюдала, как он взошёл на трон, стал императором, очищал город от крови и пытались забыть все ужасы. Он похоронил меня с почестями, которые превысили даже те, что полагались императрице, и всё королевство скорбело.
Мне кажется, что он хотел именно таким образом возместить мне. Я благодарна за возможность увидеть это.
Я наблюдала за ним каждый день — в зале суда, за столом, во сне. Мне кажется, что теперь я провожу с ним гораздо больше времени, чем когда была жива. Никто не видит меня, и я могу свободно перемещаться туда, где он находится.
Но сегодня я не хочу быть рядом с ним. Ведь в такие моменты рядом с ним всегда много красавиц. Какой бы я не была снисходительной, мне было неприятно. Поэтому лучше уйти подальше, если глаза не видят — сердце не болит.
Свет фонарей на роскошном корабле угасает, его борт словно расписан радостью. Видимо, пир завершился. Вспоминая атмосферу роскоши и мощи на этом корабле, мне всё ещё не хочется туда возвращаться.
И вот, к моему удивлению, спустя некоторое время, с корабля спускается группа людей в простых одеяниях. На переднем плане, именно он — мой муж, Ань Цзы У.
Это император под видом простого человека...?
За ним следуют его верные спутники. Я решаю последовать за ними из любопытства.
Они направляются в городской ночной рынок. В эту ночь, ночь седьмого седьмого, город ярко освещён. Вдоль дороги магазины, продающие фонари, на улицах много влюбленных пар. Он уверенно идёт впереди, выбирая самые оживленные места, не обращая внимания на охранников за своей спиной, которые, похоже, находятся в состоянии большого беспокойства.
Ань Цзы У всегда был таким упрямцем. Даже после того, как он стал императором, он так и остался таким же.
Бесшумно следуя за ним, я вижу, как он, по-видимому, пытается избавиться от охранников: ходит кругами по оживленным местам. В конце концов, он покупает маску призрака и фонарь, и стал похож на человека, ищущего свою возлюбленную.
Я не сдержалась и засмеялась.
Время шло быстро, мимо меня проходили люди с добрыми улыбками на лицах.
Небольшая река, протекающая через город, полна фонариков, которые мягко плывут, неся с собой истории глубоких и поверхностных романов.
Он медленно проходит мимо мостика, в одной руке у него праздничный фонарь, другая свободно свисает. Я продолжаю наблюдать, как он поворачивается, чтобы пропустить мимо играющих детей. Его рука тянется назад, словно он хочет взять кого-то за руку.
Как только дети прошли мимо, он остался на месте, как будто замирая. Вдруг на его лице появилась улыбка, в которой чувствовалась насмешка, но в его глазах я видела бесконечное горе.
Это выражение лица не задерживается долго на нём. Он сходит с мостика и направляется к реке. Он зажигает фонарь и ставит его на воду.
Я, стоя на другой стороне берега и видя эту картину, вспоминаю праздник многие годы назад в Цзяннане. Тогда под бледным светом луны я сказала ему:
— Ань Цзы У, я запускаю фонарь для тебя.
— Благодарю за старания, — его руки скрещены за спиной, он смотрит на оживленный рынок вдалеке, отвечая равнодушно.
Я поправляю его мантию, поправляю его волосы, развеваемые ветром, и беру его за лицо:
— Ты всегда демонстрируешь перед людьми образ беззаботного богача. Но я знаю, что твои мечты возвышаются выше облаков. Ты точно не будешь доволен жизнью обычного маркиза. Наступит день, когда ты покинешь поместье маркиза Чан Е в этом туманном Цзяннане.
Его взгляд устремлён на меня, в его глазах играет свет.
— В моём родном краю свет фонариков символизирует гармонию и ожидание, — говорю я. — Будучи твоей женой в этой жизни, я всегда буду рядом, будь то искренние или без чувств. Если придёт день, когда ты уйдешь, я буду ждать тебя, даже если это займёт всю мою жизнь.
Он опускает веки, уходя в долгое молчание, и в конце концов говорит:
— Тогда жди меня.
С тех пор я всегда ждала. Когда маркиз из Чан Е переехал из Цзяннаня в столицу, я каждый день ждала его возвращения из дворца. Когда он ушёл на войну за Великую стену, я каждую ночь ждала его возвращения. Когда он ушёл из столицы из-за интриг императора Чжао, я стала заложницей и постоянно ждала его возвращения, чтобы он забрал меня.
Когда он, наконец, вернулся, он просто прошел мимо, даже не обратив на меня внимания...
Внезапно яркая вспышка осветила мои глаза, сопровождаясь громким звуком, который прервал мои мысли. Я поднимаю голову и смотрю вверх. Наверное, какое-то знатное семейство устроило фейерверк, освещая ночное небо великолепием.
Все вокруг смотрят в небо, и раздаются восторженные возгласы.
Я не могу удержаться от улыбки: на каждом приеме во дворце был фейерверк. Он всегда был роскошным, но никогда не вызывал таких тёплых и радостных эмоций, как здесь.
Разве Цзы У не чувствует того же?
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, но вижу, что на его лице нет ожидаемой мной улыбки. Вместо этого он твёрдо смотрит в мою сторону, медленно снимая маску с лица.
В его глазах, полных недоверия, явно читается подавленная радость.
В этот момент я поймала себя на мысли, что, возможно, он меня увидел. Тихо стоя у реки, глядя на него на другом берегу, я медленно улыбаюсь. Если бы не медленно плывущие фонари, следующие за волнами реки, и красивые фейерверки на небе, я бы подумала, что время остановилось.
— Сан Гэ.
Он нежно и мягко произносит мое имя, ступая ногой в речную воду.
До того как кто-либо успел отреагировать, он неожиданно вбегает в реку, направляясь ко мне. По пути он опрокидывает несколько фонарей.
Охранники замечают его и, в панике, кричат ему:
— Господин! Берегитесь!
Он не умеет плавать, но к счастью, эта река неглубокая — на глубине вода достигает лишь его груди.
Его взгляд прикован ко мне. С каждым шагом, радость в его глазах становится все более заметной.
Острое чувство грусти охватывает меня, и я уже не могу дальше держать свою улыбку.
Вдруг он поскользнулся, и его тело погрузилось в воду. Я рефлекторно делаю шаг вперед, чтобы помочь ему, но ощущая, как вода проходит сквозь мои голени и утекает, я замираю на месте.
Охранники больше не могут думать о чем-то ещё. Несколько из них бросаются в воду, метясь к нему. Спустя мгновение он твёрдо встает на ноги, и в тот момент его глаза бросаются к берегу, и лицо его становится бледным.
— Сан Гэ! — кричит он в панике, отталкивая охранников, прибежавших на помощь, и ковыляя на берег. Его голос звучит так, словно он потерял ребенка, — Сан Гэ! Сан Гэ...
Казалось, что кроме этих двух слов, он не может сказать ничего другого.
Я тихо слушаю его, он обращается ко мне, выглядя опустошенным. Он был весь мокрый.
Когда Ан Цзы У когда-либо был в таком состоянии...
Я опускаю свои глаза и издаваю лишь вздох, которого никто не слышит.
Его сопровождают обратно во дворец, и его депрессивное состояние пугает всех придворных настолько, что они боятся даже дышать.
Той ночью он был болен. Он бредил, и все время повторял одни и те же слова. Евнух, решившись, прислоняется ближе и слышит его бормотание: «...гэ (песня)».
Его величество хочет послушать песни. Но он болен, и не может выходить на ветер. Так что евнух посылает певиц за дверь, где они, стоя на холоде, поют всю ночь.
Я сижу у его постели и смотрю на него. Только я знаю, что он не хотел никакой песни. Он зовет меня. И только я понимаю, что ему сейчас нужны не песни, а спокойная ночь и крепкий сон.
Но я не могу рассказать об этом другим.
В полночь, на фоне пения певиц, звучащих несколько фальшиво, Цзы У вдруг открывает глаза. Его взгляд был отсутствующим, а голос хриплым:
— Сан Гэ, я запустил для тебя фонарь.
И тут же он снова засыпает.
Я смотрю на него, не произнося ни слова.
Ан Цзы У всегда был здоровым человеком и никогда не болел. Но в этот раз болезнь была такой серьёзной, что я даже не могла себе представить. Он был болен более месяца. Когда он почти восстановился, наступил праздник середины осени. Во дворце устроили банкет в честь этого праздника, пригласив короля Наньюэ. Говорят, что на этот раз король Наньюэ привез с собой свою дочь, чья красота может опрокинуть города. Их намерения были более чем очевидны.
С момента новой эры правления, не только место императрицы оставалось пустым, но и во всем дворце не было ни одной наложницы. Министры не раз просили Цзы У выбрать для себя жену, однако он каждый раз отмахивался, говоря, что слишком занят государственными делами.
На этот раз, по всей видимости, он впервые женится, став императором.
Его женщина...
Мои пальцы медленно обводят контуры его лица, останавливаясь у его губ. Я думаю, что после того, как он женится на дочери короля Наньюэ, я уйду куда-нибудь. Ведь рядом с ним теперь будет другая женщина.
В ночь праздника середины осени, когда ярко светила полная луна, банкет во дворце достигла своего пика.
Король Наньюэ, занимавший почетное место, поднимает свой бокал и говорит:
— Ваше величество, моя дочь хочет показать вам свой танец.
Цзы У улыбается:
— Я слышал, что принцесса Наньюэ поражает своей красотой, но не знал, что она ещё и танцует. Жду не дождусь увидеть.
Король Наньюэ гордо улыбается и после двух хлопков молодая девушка в вуали, одетая в прозрачное платье лунного цвета, появляется на сцене. Ее изящная фигура уже вызывает восторги, хотя она даже не показала своего лица. Она изящно кланяется Цзы У:
— У Су Эр скромные таланты.
Этот голос... Я на мгновение остолбенела, но затем не смогла сдержать улыбку. Это рок или хитрость короля Наньюэ? Не знаю. Но если Цзы У хоть немного скучает по мне, он, наверное, женится на Су Эр.
Ее танец, возможно, и не самый лучший, но ее изящная фигура привлекает внимание всех присутствующих.
По окончании танца Су Эр собиралась уйти с сцены с изящным поклоном в сторону Цзы У. Однако, перепутав движение, она упала на пол со звуком «ой!» Её вуаль слетела, обнажив её лицо, поразительной красоты.
Вокруг вспыхнула волна восхищенных вздохов.
Несколько служанок поспешили на помощь, Су Эр с глазами, полными слез, смущенно посмотрела на Цзы У, как бы извиняясь. Такая хрупкая и трогательная картина заставила бы кого-то обнять её, пытаясь утешить.
Король Наньюэ быстро пришел в себя и, поклонившись Цзы У, сказал:
— Прошу прощения за недоразумение с моей дочерью!
Цзы У не ответил, продолжая пристально смотреть на Су Эр. Король Наньюэ, заметив его реакцию, захохотал:
— Я слышал, что ваше величество до сих пор не взял себе жену. Наша страна заслуживает императрицы...
Не дождавшись окончания речи короля, Цзы У вмешался:
— Знает ли король Наньюэ обо мне и моей императрице?
— Покойная императрица пожертвовала собой ради государства, она была уникальной женщиной нашего времени. Я это знаю.
— С момента основания нашего государства я каждый день скучаю по своей императрице и мне трудно засыпать. Если принцесса придет к нам, то, боюсь, ей будет неуютно. — Его слова были полностью лишены эмоций. Министры, знакомые с Цзы У, просто продолжали пить, не обращая внимания на происходящее.
Король Наньюэ, думая, что император уже был заинтересован, обратился к Су Эр:
— Обиделась ли ты?
Су Эр стеснительно взглянула на Цзы У, ее щеки покраснели, и она ответила:
— Су Эр... Су Эр не обиделась.
Король Наньюэ улыбнулся, но Цзы У безразлично поставил бокал на стол, сказав:
— Но я боюсь, что моя императрица может обидеться.
После этих слов цвет лица короля Наньюэ моментально изменился. Су Эр, почувствовав слабость, рухнула в руки служанки, бледно смотря на императора.
Мне стало тяжело на душе. Земли Наньюэ всегда были местом постоянных противостояний и войн. А сегодня король Наньюэ привел с собой свою дочь, надеясь заключить мир через брак. Если бы Цзы У согласился, это бы принесло долгожданный покой этим землям. Но вместо этого...
— Я смог занять этот трон лишь благодаря жертве императрицы. — сказал он совершенно равнодушно, но эти слова заставили многих побледнеть. — Пока императором является Ан Цзы У, императрицей всегда будет Сан Гэ. Если кто-то хочет вступить во дворец, пусть сначала спросит разрешения у императрицы.
Этот праздник в честь середины осени король Наньюэ завершил резким уходом. Все министры молчали, словно все они окаменели. Через некоторое время император, уставившись на лунный пейзаж, приказал всем разойтись.
Министры покинули дворец, евнухи начали убираться после праздника. Один из них посоветовал императору отдохнуть, на что тот вдруг спросил:
— Насколько красива принцесса Наньюэ?
Евнух был поражен и торопливо опустился на колени, не решаясь ответить на этот вопрос.
Император вздохнул и произнес, словно бы говоря с самим собой:
— Действительно поразительная красавица, но даже она не сравнится с ней. У нее была своя гордость, она бы не позволила себе выглядеть такой робкой и слабой. — С этими словами он ушел.
Я вышла на сцену, которая оказалась пустой и безлюдной. Рука сжалась у меня на груди. Под лунным светом мое давно окостеневшее сердце словно забилось вновь. Ан Цзы У сказал, что не взял себе наложниц, боясь обидеть тебя.
Он сказал:
— Пока императором является Ан Цзы У, императрицей останется Сан Гэ.
Моя рука крепко сжимает грудь, и мое сердце бешено стучит, словно гром.
Той же ночью Цзы У собрал нескольких высокопоставленных чиновников. На следующий день они представили совместное обращение:
— В честь ее величества императрицы Юн И (титул, означающий «Императрица Вечной Справедливости»), которая отдала свою жизнь за страну, Ваше Величество, вы должны отдать ей должное, и не назначать никого другого в качестве императрицы на протяжении своего правления.
Казалось, такое несуразное предложение, однако император согласился с ним, причем щедро наградив министров, поднявших этот вопрос.
С тех пор никто не упоминал о выборе наложниц для императора.
Время неумолимо течёт, и вот уже наступает очередной праздник седьмого седьмого. Тихо стоя у берега, я смотрю на большой корабль посреди реки, на котором проходит пир. Молча стою и наблюдаю.
Да, я умерла той ночью, когда дворец нации Ци был захвачен. Но я так и не отправилась в потусторонний мир. Не потому, что не хочу, а потому что никто не пришел, чтобы проводить мою душу. Так я стала тем, кого называют...
Призраком.
Чтобы стать призраком, нужно испытывать какую-то сильную привязанность. Я долго размышляла о причинах, но так и не нашла в этом мире ничего, от чего не смогла бы оторваться. Не зная, куда идти, я все время следовала за своим мужем.
Наблюдала, как он взошёл на трон, стал императором, очищал город от крови и пытались забыть все ужасы. Он похоронил меня с почестями, которые превысили даже те, что полагались императрице, и всё королевство скорбело.
Мне кажется, что он хотел именно таким образом возместить мне. Я благодарна за возможность увидеть это.
Я наблюдала за ним каждый день — в зале суда, за столом, во сне. Мне кажется, что теперь я провожу с ним гораздо больше времени, чем когда была жива. Никто не видит меня, и я могу свободно перемещаться туда, где он находится.
Но сегодня я не хочу быть рядом с ним. Ведь в такие моменты рядом с ним всегда много красавиц. Какой бы я не была снисходительной, мне было неприятно. Поэтому лучше уйти подальше, если глаза не видят — сердце не болит.
Свет фонарей на роскошном корабле угасает, его борт словно расписан радостью. Видимо, пир завершился. Вспоминая атмосферу роскоши и мощи на этом корабле, мне всё ещё не хочется туда возвращаться.
И вот, к моему удивлению, спустя некоторое время, с корабля спускается группа людей в простых одеяниях. На переднем плане, именно он — мой муж, Ань Цзы У.
Это император под видом простого человека...?
За ним следуют его верные спутники. Я решаю последовать за ними из любопытства.
Они направляются в городской ночной рынок. В эту ночь, ночь седьмого седьмого, город ярко освещён. Вдоль дороги магазины, продающие фонари, на улицах много влюбленных пар. Он уверенно идёт впереди, выбирая самые оживленные места, не обращая внимания на охранников за своей спиной, которые, похоже, находятся в состоянии большого беспокойства.
Ань Цзы У всегда был таким упрямцем. Даже после того, как он стал императором, он так и остался таким же.
Бесшумно следуя за ним, я вижу, как он, по-видимому, пытается избавиться от охранников: ходит кругами по оживленным местам. В конце концов, он покупает маску призрака и фонарь, и стал похож на человека, ищущего свою возлюбленную.
Я не сдержалась и засмеялась.
Время шло быстро, мимо меня проходили люди с добрыми улыбками на лицах.
Небольшая река, протекающая через город, полна фонариков, которые мягко плывут, неся с собой истории глубоких и поверхностных романов.
Он медленно проходит мимо мостика, в одной руке у него праздничный фонарь, другая свободно свисает. Я продолжаю наблюдать, как он поворачивается, чтобы пропустить мимо играющих детей. Его рука тянется назад, словно он хочет взять кого-то за руку.
Как только дети прошли мимо, он остался на месте, как будто замирая. Вдруг на его лице появилась улыбка, в которой чувствовалась насмешка, но в его глазах я видела бесконечное горе.
Это выражение лица не задерживается долго на нём. Он сходит с мостика и направляется к реке. Он зажигает фонарь и ставит его на воду.
Я, стоя на другой стороне берега и видя эту картину, вспоминаю праздник многие годы назад в Цзяннане. Тогда под бледным светом луны я сказала ему:
— Ань Цзы У, я запускаю фонарь для тебя.
— Благодарю за старания, — его руки скрещены за спиной, он смотрит на оживленный рынок вдалеке, отвечая равнодушно.
Я поправляю его мантию, поправляю его волосы, развеваемые ветром, и беру его за лицо:
— Ты всегда демонстрируешь перед людьми образ беззаботного богача. Но я знаю, что твои мечты возвышаются выше облаков. Ты точно не будешь доволен жизнью обычного маркиза. Наступит день, когда ты покинешь поместье маркиза Чан Е в этом туманном Цзяннане.
Его взгляд устремлён на меня, в его глазах играет свет.
— В моём родном краю свет фонариков символизирует гармонию и ожидание, — говорю я. — Будучи твоей женой в этой жизни, я всегда буду рядом, будь то искренние или без чувств. Если придёт день, когда ты уйдешь, я буду ждать тебя, даже если это займёт всю мою жизнь.
Он опускает веки, уходя в долгое молчание, и в конце концов говорит:
— Тогда жди меня.
С тех пор я всегда ждала. Когда маркиз из Чан Е переехал из Цзяннаня в столицу, я каждый день ждала его возвращения из дворца. Когда он ушёл на войну за Великую стену, я каждую ночь ждала его возвращения. Когда он ушёл из столицы из-за интриг императора Чжао, я стала заложницей и постоянно ждала его возвращения, чтобы он забрал меня.
Когда он, наконец, вернулся, он просто прошел мимо, даже не обратив на меня внимания...
Внезапно яркая вспышка осветила мои глаза, сопровождаясь громким звуком, который прервал мои мысли. Я поднимаю голову и смотрю вверх. Наверное, какое-то знатное семейство устроило фейерверк, освещая ночное небо великолепием.
Все вокруг смотрят в небо, и раздаются восторженные возгласы.
Я не могу удержаться от улыбки: на каждом приеме во дворце был фейерверк. Он всегда был роскошным, но никогда не вызывал таких тёплых и радостных эмоций, как здесь.
Разве Цзы У не чувствует того же?
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, но вижу, что на его лице нет ожидаемой мной улыбки. Вместо этого он твёрдо смотрит в мою сторону, медленно снимая маску с лица.
В его глазах, полных недоверия, явно читается подавленная радость.
В этот момент я поймала себя на мысли, что, возможно, он меня увидел. Тихо стоя у реки, глядя на него на другом берегу, я медленно улыбаюсь. Если бы не медленно плывущие фонари, следующие за волнами реки, и красивые фейерверки на небе, я бы подумала, что время остановилось.
— Сан Гэ.
Он нежно и мягко произносит мое имя, ступая ногой в речную воду.
До того как кто-либо успел отреагировать, он неожиданно вбегает в реку, направляясь ко мне. По пути он опрокидывает несколько фонарей.
Охранники замечают его и, в панике, кричат ему:
— Господин! Берегитесь!
Он не умеет плавать, но к счастью, эта река неглубокая — на глубине вода достигает лишь его груди.
Его взгляд прикован ко мне. С каждым шагом, радость в его глазах становится все более заметной.
Острое чувство грусти охватывает меня, и я уже не могу дальше держать свою улыбку.
Вдруг он поскользнулся, и его тело погрузилось в воду. Я рефлекторно делаю шаг вперед, чтобы помочь ему, но ощущая, как вода проходит сквозь мои голени и утекает, я замираю на месте.
Охранники больше не могут думать о чем-то ещё. Несколько из них бросаются в воду, метясь к нему. Спустя мгновение он твёрдо встает на ноги, и в тот момент его глаза бросаются к берегу, и лицо его становится бледным.
— Сан Гэ! — кричит он в панике, отталкивая охранников, прибежавших на помощь, и ковыляя на берег. Его голос звучит так, словно он потерял ребенка, — Сан Гэ! Сан Гэ...
Казалось, что кроме этих двух слов, он не может сказать ничего другого.
Я тихо слушаю его, он обращается ко мне, выглядя опустошенным. Он был весь мокрый.
Когда Ан Цзы У когда-либо был в таком состоянии...
Я опускаю свои глаза и издаваю лишь вздох, которого никто не слышит.
Его сопровождают обратно во дворец, и его депрессивное состояние пугает всех придворных настолько, что они боятся даже дышать.
Той ночью он был болен. Он бредил, и все время повторял одни и те же слова. Евнух, решившись, прислоняется ближе и слышит его бормотание: «...гэ (песня)».
Его величество хочет послушать песни. Но он болен, и не может выходить на ветер. Так что евнух посылает певиц за дверь, где они, стоя на холоде, поют всю ночь.
Я сижу у его постели и смотрю на него. Только я знаю, что он не хотел никакой песни. Он зовет меня. И только я понимаю, что ему сейчас нужны не песни, а спокойная ночь и крепкий сон.
Но я не могу рассказать об этом другим.
В полночь, на фоне пения певиц, звучащих несколько фальшиво, Цзы У вдруг открывает глаза. Его взгляд был отсутствующим, а голос хриплым:
— Сан Гэ, я запустил для тебя фонарь.
И тут же он снова засыпает.
Я смотрю на него, не произнося ни слова.
Ан Цзы У всегда был здоровым человеком и никогда не болел. Но в этот раз болезнь была такой серьёзной, что я даже не могла себе представить. Он был болен более месяца. Когда он почти восстановился, наступил праздник середины осени. Во дворце устроили банкет в честь этого праздника, пригласив короля Наньюэ. Говорят, что на этот раз король Наньюэ привез с собой свою дочь, чья красота может опрокинуть города. Их намерения были более чем очевидны.
С момента новой эры правления, не только место императрицы оставалось пустым, но и во всем дворце не было ни одной наложницы. Министры не раз просили Цзы У выбрать для себя жену, однако он каждый раз отмахивался, говоря, что слишком занят государственными делами.
На этот раз, по всей видимости, он впервые женится, став императором.
Его женщина...
Мои пальцы медленно обводят контуры его лица, останавливаясь у его губ. Я думаю, что после того, как он женится на дочери короля Наньюэ, я уйду куда-нибудь. Ведь рядом с ним теперь будет другая женщина.
В ночь праздника середины осени, когда ярко светила полная луна, банкет во дворце достигла своего пика.
Король Наньюэ, занимавший почетное место, поднимает свой бокал и говорит:
— Ваше величество, моя дочь хочет показать вам свой танец.
Цзы У улыбается:
— Я слышал, что принцесса Наньюэ поражает своей красотой, но не знал, что она ещё и танцует. Жду не дождусь увидеть.
Король Наньюэ гордо улыбается и после двух хлопков молодая девушка в вуали, одетая в прозрачное платье лунного цвета, появляется на сцене. Ее изящная фигура уже вызывает восторги, хотя она даже не показала своего лица. Она изящно кланяется Цзы У:
— У Су Эр скромные таланты.
Этот голос... Я на мгновение остолбенела, но затем не смогла сдержать улыбку. Это рок или хитрость короля Наньюэ? Не знаю. Но если Цзы У хоть немного скучает по мне, он, наверное, женится на Су Эр.
Ее танец, возможно, и не самый лучший, но ее изящная фигура привлекает внимание всех присутствующих.
По окончании танца Су Эр собиралась уйти с сцены с изящным поклоном в сторону Цзы У. Однако, перепутав движение, она упала на пол со звуком «ой!» Её вуаль слетела, обнажив её лицо, поразительной красоты.
Вокруг вспыхнула волна восхищенных вздохов.
Несколько служанок поспешили на помощь, Су Эр с глазами, полными слез, смущенно посмотрела на Цзы У, как бы извиняясь. Такая хрупкая и трогательная картина заставила бы кого-то обнять её, пытаясь утешить.
Король Наньюэ быстро пришел в себя и, поклонившись Цзы У, сказал:
— Прошу прощения за недоразумение с моей дочерью!
Цзы У не ответил, продолжая пристально смотреть на Су Эр. Король Наньюэ, заметив его реакцию, захохотал:
— Я слышал, что ваше величество до сих пор не взял себе жену. Наша страна заслуживает императрицы...
Не дождавшись окончания речи короля, Цзы У вмешался:
— Знает ли король Наньюэ обо мне и моей императрице?
— Покойная императрица пожертвовала собой ради государства, она была уникальной женщиной нашего времени. Я это знаю.
— С момента основания нашего государства я каждый день скучаю по своей императрице и мне трудно засыпать. Если принцесса придет к нам, то, боюсь, ей будет неуютно. — Его слова были полностью лишены эмоций. Министры, знакомые с Цзы У, просто продолжали пить, не обращая внимания на происходящее.
Король Наньюэ, думая, что император уже был заинтересован, обратился к Су Эр:
— Обиделась ли ты?
Су Эр стеснительно взглянула на Цзы У, ее щеки покраснели, и она ответила:
— Су Эр... Су Эр не обиделась.
Король Наньюэ улыбнулся, но Цзы У безразлично поставил бокал на стол, сказав:
— Но я боюсь, что моя императрица может обидеться.
После этих слов цвет лица короля Наньюэ моментально изменился. Су Эр, почувствовав слабость, рухнула в руки служанки, бледно смотря на императора.
Мне стало тяжело на душе. Земли Наньюэ всегда были местом постоянных противостояний и войн. А сегодня король Наньюэ привел с собой свою дочь, надеясь заключить мир через брак. Если бы Цзы У согласился, это бы принесло долгожданный покой этим землям. Но вместо этого...
— Я смог занять этот трон лишь благодаря жертве императрицы. — сказал он совершенно равнодушно, но эти слова заставили многих побледнеть. — Пока императором является Ан Цзы У, императрицей всегда будет Сан Гэ. Если кто-то хочет вступить во дворец, пусть сначала спросит разрешения у императрицы.
Этот праздник в честь середины осени король Наньюэ завершил резким уходом. Все министры молчали, словно все они окаменели. Через некоторое время император, уставившись на лунный пейзаж, приказал всем разойтись.
Министры покинули дворец, евнухи начали убираться после праздника. Один из них посоветовал императору отдохнуть, на что тот вдруг спросил:
— Насколько красива принцесса Наньюэ?
Евнух был поражен и торопливо опустился на колени, не решаясь ответить на этот вопрос.
Император вздохнул и произнес, словно бы говоря с самим собой:
— Действительно поразительная красавица, но даже она не сравнится с ней. У нее была своя гордость, она бы не позволила себе выглядеть такой робкой и слабой. — С этими словами он ушел.
Я вышла на сцену, которая оказалась пустой и безлюдной. Рука сжалась у меня на груди. Под лунным светом мое давно окостеневшее сердце словно забилось вновь. Ан Цзы У сказал, что не взял себе наложниц, боясь обидеть тебя.
Он сказал:
— Пока императором является Ан Цзы У, императрицей останется Сан Гэ.
Моя рука крепко сжимает грудь, и мое сердце бешено стучит, словно гром.
Той же ночью Цзы У собрал нескольких высокопоставленных чиновников. На следующий день они представили совместное обращение:
— В честь ее величества императрицы Юн И (титул, означающий «Императрица Вечной Справедливости»), которая отдала свою жизнь за страну, Ваше Величество, вы должны отдать ей должное, и не назначать никого другого в качестве императрицы на протяжении своего правления.
Казалось, такое несуразное предложение, однако император согласился с ним, причем щедро наградив министров, поднявших этот вопрос.
С тех пор никто не упоминал о выборе наложниц для императора.
0 Комментарии