— Так ты говоришь мне, что выбираешь его вместо своего отца?
Голос отца был низким. Хаён молчала. Лицо её отца искажалось от негодования.
— Безмозглая. Я думал, что, когда ты повзрослеешь, ты поймешь... Он полностью изменил тебя. Заставил заняться модельным бизнесом, а теперь разрушил твою жизнь. И если вы с ним поженитесь, мне не нужно приглашение. Попробуйте жить без семьи! Даже если ты вернешься в слезах, я не приму тебя!
Отцу было тяжело, и он резко вскочил из-за стола.
— До свидания, — безразлично произнесла Хаён, уставившись вперед.
Отец, оскорблённый её непоколебимой реакцией, бросил на неё взгляд, полный негодования, и вышел, не оглядываясь.
Бах!
Дверь захлопнулась. В комнате стояла глухая тишина. Она хотела плакать, но слезы не приходили. Все, это закончилось. Она чувствовала себя странно.
Оставшись одна, она просто сидела и смотрела в пустоту. Оглянувшись, Хаён увидела тонкие ветки деревьев за окном. Они колыхались на ветру. Она выбрала эту квартиру из-за слов агента по недвижимости.
— За окном растут вишневые деревья. Весной цветут сотни цветов. Здесь очень красиво.
После этих слов Хаён без колебаний подписала договор аренды.
После того как дерево отбросило все листья, его ветки устремились в небо. Это напомнило ей её собственное сердце. Если у таких хрупких веток есть сила цвести, то и её сердце сможет найти эту силу. Тогда, возможно, она сможет забыть его.
Тогда казалось, что только она страдает.
— Но ты страдал гораздо дольше, и я этого не заметила.
Смотря на тонкие ветки вишни, её глаза наполнились слезами.
Дверь распахнулась, и в помещение вошел Тэван. У входа аккуратно стояли розовые туфельки. Подумав, он понял, что давно не видел обувь Хаён в своей квартире. В какой-то момент Хаён перестала приходить к нему, опасаясь, что их заметит его менеджер. Поэтому он всегда приезжал к ней сам.
Пройдя коридор, он вошел в гостиную. Воздух наполнился ароматом еды. На столе уже стояли блюда: его любимое репа мильфей (mille-feuilles de navets), омлет и бульгоги. Из каждого блюда шёл приятный аромат.
— С возвращением, — сказала Хаён, подняв голову в приветствии. Она держала миску у мультиварки и улыбалась ему. Тэван сел и вгляделся в неё.
— Что это всё значит?
— Ты получил премию за лучшую мужскую роль, но мы не отпраздновали. Я знаю, что поздновато, но я хотела поздравить тебя.
Хаён положила горячий рис на тарелку и поставила на стол торт. На торте был маленький фигурный кубок. Она пошла в кондитерскую и долго выбирала этот торт. Просто представив, как она искала торт с кубком, Тэван улыбнулся, глядя на неё. Несмотря на её кажущееся равнодушие, она всегда была внимательна к таким мелочам.
Тэван помыл руки и начал ужинать.
— Всё прошло хорошо сегодня? — Хаён осторожно спросила.
Когда он сообщил ей о встрече со своим менеджером и режиссёром драмы, Хаён была так взволнована, как будто это касалось её лично.
— Да, всё отлично.
Услышав ответ Тэвана, Хаён сразу успокоилась. Она улыбнулась, достала торт из коробки, зажгла свечу и начала аплодировать и петь:
— Поздравляю с твоей наградой, поздравляю тебя, дорогой Тэван!
Тэван поддерживал голову рукой и наблюдал за ней, пока она пела. Свечи отражались в его тёмных глазах.
— Что ты делаешь? — с улыбкой спросил он.
— Подумала, что надо как следует поздравить тебя.
Тэван благодарно смотрел на Хаён. Она всегда праздновала их годовщины. И, хотя казалось, что пора уже устать от этого ритуала, она всё равно каждый раз покупала торт и пела ему перед тем, как задуть свечу.
— Это хороший день. Хорошие дни нужно ценить. Мне кажется, что если мы будем это делать, то придут ещё лучшие дни.
С такими мыслями двадцатилетняя Хаён смотрела на свечу. Её наивный и чистосердечный взгляд на мир казался Тэвану необыкновенно прекрасным. На Хаён всегда можно было полагаться. Она была такой же сейчас, как и тогда.
— Почему ты так на меня так смотришь? — Хаён прищурилась и подумала, что на её лице было что-то.
— Потому что ты красива, — улыбнулся Тэван. — И мне кажется, что я давно не видел этого выражения на твоем лице. Хотя мы всегда были рядом...
Их души находились в одном пространстве, но со временем они перестали замечать некоторые нюансы в выражении лиц друг друга. Это было не всё. Они думали, что всегда видели друг друга, потому что всегда были рядом, но, на самом деле, потеряли так много: лёгкие шутки, прямые взгляды глаза в глаза, улыбки и даже теплоту.
Глаза Тэвана наполнились сожалением, когда он подумал о потерянном времени.
— Наши дни впереди будут длиннее тех, что уже прошли, — голос Хаён, звучащий так спокойно, заставил улыбку Тэвана стать ещё глубже. Простые слова, произнесенные так непринуждённо, всегда находили способ утешить его.
Голос отца был низким. Хаён молчала. Лицо её отца искажалось от негодования.
— Безмозглая. Я думал, что, когда ты повзрослеешь, ты поймешь... Он полностью изменил тебя. Заставил заняться модельным бизнесом, а теперь разрушил твою жизнь. И если вы с ним поженитесь, мне не нужно приглашение. Попробуйте жить без семьи! Даже если ты вернешься в слезах, я не приму тебя!
Отцу было тяжело, и он резко вскочил из-за стола.
— До свидания, — безразлично произнесла Хаён, уставившись вперед.
Отец, оскорблённый её непоколебимой реакцией, бросил на неё взгляд, полный негодования, и вышел, не оглядываясь.
Бах!
Дверь захлопнулась. В комнате стояла глухая тишина. Она хотела плакать, но слезы не приходили. Все, это закончилось. Она чувствовала себя странно.
Оставшись одна, она просто сидела и смотрела в пустоту. Оглянувшись, Хаён увидела тонкие ветки деревьев за окном. Они колыхались на ветру. Она выбрала эту квартиру из-за слов агента по недвижимости.
— За окном растут вишневые деревья. Весной цветут сотни цветов. Здесь очень красиво.
После этих слов Хаён без колебаний подписала договор аренды.
После того как дерево отбросило все листья, его ветки устремились в небо. Это напомнило ей её собственное сердце. Если у таких хрупких веток есть сила цвести, то и её сердце сможет найти эту силу. Тогда, возможно, она сможет забыть его.
Тогда казалось, что только она страдает.
— Но ты страдал гораздо дольше, и я этого не заметила.
Смотря на тонкие ветки вишни, её глаза наполнились слезами.
Дверь распахнулась, и в помещение вошел Тэван. У входа аккуратно стояли розовые туфельки. Подумав, он понял, что давно не видел обувь Хаён в своей квартире. В какой-то момент Хаён перестала приходить к нему, опасаясь, что их заметит его менеджер. Поэтому он всегда приезжал к ней сам.
Пройдя коридор, он вошел в гостиную. Воздух наполнился ароматом еды. На столе уже стояли блюда: его любимое репа мильфей (mille-feuilles de navets), омлет и бульгоги. Из каждого блюда шёл приятный аромат.
— С возвращением, — сказала Хаён, подняв голову в приветствии. Она держала миску у мультиварки и улыбалась ему. Тэван сел и вгляделся в неё.
— Что это всё значит?
— Ты получил премию за лучшую мужскую роль, но мы не отпраздновали. Я знаю, что поздновато, но я хотела поздравить тебя.
Хаён положила горячий рис на тарелку и поставила на стол торт. На торте был маленький фигурный кубок. Она пошла в кондитерскую и долго выбирала этот торт. Просто представив, как она искала торт с кубком, Тэван улыбнулся, глядя на неё. Несмотря на её кажущееся равнодушие, она всегда была внимательна к таким мелочам.
Тэван помыл руки и начал ужинать.
— Всё прошло хорошо сегодня? — Хаён осторожно спросила.
Когда он сообщил ей о встрече со своим менеджером и режиссёром драмы, Хаён была так взволнована, как будто это касалось её лично.
— Да, всё отлично.
Услышав ответ Тэвана, Хаён сразу успокоилась. Она улыбнулась, достала торт из коробки, зажгла свечу и начала аплодировать и петь:
— Поздравляю с твоей наградой, поздравляю тебя, дорогой Тэван!
Тэван поддерживал голову рукой и наблюдал за ней, пока она пела. Свечи отражались в его тёмных глазах.
— Что ты делаешь? — с улыбкой спросил он.
— Подумала, что надо как следует поздравить тебя.
Тэван благодарно смотрел на Хаён. Она всегда праздновала их годовщины. И, хотя казалось, что пора уже устать от этого ритуала, она всё равно каждый раз покупала торт и пела ему перед тем, как задуть свечу.
— Это хороший день. Хорошие дни нужно ценить. Мне кажется, что если мы будем это делать, то придут ещё лучшие дни.
С такими мыслями двадцатилетняя Хаён смотрела на свечу. Её наивный и чистосердечный взгляд на мир казался Тэвану необыкновенно прекрасным. На Хаён всегда можно было полагаться. Она была такой же сейчас, как и тогда.
— Почему ты так на меня так смотришь? — Хаён прищурилась и подумала, что на её лице было что-то.
— Потому что ты красива, — улыбнулся Тэван. — И мне кажется, что я давно не видел этого выражения на твоем лице. Хотя мы всегда были рядом...
Их души находились в одном пространстве, но со временем они перестали замечать некоторые нюансы в выражении лиц друг друга. Это было не всё. Они думали, что всегда видели друг друга, потому что всегда были рядом, но, на самом деле, потеряли так много: лёгкие шутки, прямые взгляды глаза в глаза, улыбки и даже теплоту.
Глаза Тэвана наполнились сожалением, когда он подумал о потерянном времени.
— Наши дни впереди будут длиннее тех, что уже прошли, — голос Хаён, звучащий так спокойно, заставил улыбку Тэвана стать ещё глубже. Простые слова, произнесенные так непринуждённо, всегда находили способ утешить его.
В те моменты, когда он был в унынии, когда умерла его бабушка и во все те моменты, когда ему было сложно...
— Да, — кивнул Тэван.
Он мог только принять эти слова, не находя что еще добавить.
Тэван опустошил все блюда на столе. Обычно во время съемок он так много не ел, чтобы поддерживать свою форму.
В удивлении Хаён попыталась остановить его:
— Ты уверен, что можешь есть столько во время съемок?
Тэван кивнул:
— Я решил пересмотреть свои приоритеты. Теперь на первом месте для меня все, что делает для меня На Хаён, и все, что я делаю вместе с На Хаён.
Он улыбнулся ей мальчишеской улыбкой и продолжил есть.
— Твоя еда всегда такая вкусная.
Услышав это, Хаён уже не могла его останавливать. Он ел так, словно это было самое вкусное блюдо на свете, даже не поднимая головы. Когда они закончили, он помыл посуду, а Хаён привела стол в порядок.
0 Комментарии