Скорее всего, я никогда не смогу припомнить темы наших бесед с Химено после того, как мы вновь встретились. Откровенно говоря, даже ее внешний вид и манера держаться у меня не сохранились в памяти. Волнение захлестнуло меня настолько, что я говорил, не задумываясь о словах.
Но ничто из этого не имело значения. Всё, чего я жаждал — это сказать Химено хоть что-то и услышать ее ответ.
Она, похоже, не находила удовольствия в этой встрече. И действительно, она прибыла сюда по работе, оставив свою машину рядом с храмом. В общем, она была здесь проездом.
Когда я спросил, кем она работает, она ловко уклонилась от ответа. Все, что я узнал, — это то, что ее работа предполагает индивидуальные встречи.
— Я бы хотела пообщаться с тобой подольше, но завтра мне нужно встать рано, — сказала она, демонстрируя свое желание уйти. Тогда я предложил ей выпить.
— Я не буду пить, но мы можем пообедать, — согласилась она.
Договорившись встретиться через два дня, мы разошлись.
Я был так счастлив, что совсем забыл о Мияги.
— Ну вот, это было мило, — сказала она. — Не думала, что все сложится так просто.
— И я тоже. Мне до сих пор кажется, что все идет слишком хорошо.
— Да, иногда бывают и такие моменты.
Через два дня я вновь встречусь с Химено. Думаю, я должен отнестись к этому как к главному событию в моей жизни.
Значит, мне нужно подготовиться.
Вернувшись домой, я вычеркнул пункт с Химено из своего списка и, готовясь ко сну, обратился к Мияги:
— У меня к тебе странная просьба.
— Я не пью.
— Да, я не об этом. Это касается завтрашнего дня. Я хочу быть абсолютно уверен в своей готовности к встрече с Химено. К счастью, у меня есть два дня, и я могу посвятить весь завтрашний день подготовке. В общем, я хочу, чтобы ты помогла мне с этим.
— Подготовиться?
— Я знаю, что скрыть от тебя что-то бессмысленно, так что буду откровенным. За последние двадцать лет я ни разу не был на свидании. Поэтому мне кажется, что я просто утомлю ее, и все пойдет не так. Короче говоря, я хочу завтра поехать в город и отрепетировать.
Лицо Мияги на мгновение окаменело с выражением недоумения.
— Если я правильно поняла... Ты хочешь, чтобы я сыграла роль Химено?
— Да, именно. Ну что, берешься?
— Я конечно не против... но мне кажется, что от этого будет больше вреда, чем пользы.
— А, ты имеешь в виду, что я единственный, кто может тебя видеть?
— Да, именно это, — подтвердила Мияги.
– Это абсолютно не проблема. Мне безразлично, что думают обо мне другие. В конце концов, я хочу использовать свою нервозность во благо, когда встречусь с Химено. Даже если весь мир будет смеяться надо мной, главное, чтобы я ей понравился, даже немного - это сделает меня по-настоящему счастливым.
Мияги выглядела потрясенной.
– Вы настолько меняетесь, когда речь идет о госпоже Химено... Однако есть еще один момент. Как вы, возможно, уже поняли, мои познания о мышлении женщин моего возраста весьма ограничены. Я сомневаюсь, что смогу адекватно заменить ее в вашей репетиции. То, что может радовать госпожу Химено, может быть мне неприятно, и наоборот. То, что может показаться ей грубым, я могу посчитать вежливым. Возможно, наши различия слишком велики. Так что, с учетом возрастной категории...
– И вы сразу становитесь скромнее, когда дело касается вас самих, не так ли? – перебил я. – Это не страшно. Насколько я понимаю, вы не так уж и отличаетесь от остальных девушек. Разве что немного милее.
– Ну, если вы так считаете, тогда все в порядке, – ответила Мияги, нервно.
На следующее утро я записался в парикмахерскую и отправился в город за новым нарядом и обувью. Не мог же я отправиться на свидание с Химено в изношенных джинсах и грязных кроссовках.
Зайдя в магазин, который больше всего соответствовал моим предпочтениям, и следуя советам Мияги, я приобрел поло от «Fred Perry», хлопковые брюки, ремень и, наконец, ботинки шоколадного оттенка.
– Знаете, я думаю, что вы не должны одевать что-то чересчур экстравагантное. Главное, чтобы ваша одежда была в нормальном состоянии – этого более чем достаточно.
– Могу ли я рассматривать это как комплимент в адрес моего выбора? – спросил я.
– Интерпретируйте это как хотите, – ответила она.
– Понял вас. Возьму на заметку. Хотя, почему-то кажется, что меня только что критиковали.
– Нет необходимости докладывать мне каждую мелочь.
После шопинга мы направились в парикмахерскую. Времени до встречи оставалось совсем немного.
Там, следуя совету Мияги, я сказал: «Завтра у меня очень важная встреча». Парикмахерша, одарив меня успокаивающей улыбкой, начала усердно работать с моими волосами, давая советы насчет моей «встречи».
В новой одежде и с аккуратно подстриженными волосами я действительно выглядел как другой человек. Оказывается, мои неряшливые волосы и изношенная рубашка играли в моем образе не последнюю роль. Теперь, когда все это осталось позади, я мог бы сойти за поп-звезду.
– Ну что ж, сравнивая с тем, как вы выглядели вчера, вас сегодня просто не узнать, – признала Мияги.
– Вот именно, теперь и не скажешь, что этот парень на грани бедности, а?
– Вполне возможно, что сейчас перед вами открываются двери в светлое будущее.
– Спасибо тебе. Знаешь, твоя улыбка делает тебя похожей на волшебницу из библиотеки.
– Вы, кажется, находитесь в прекрасной форме сегодня, мистер Кусуноки.
– Да, похоже на то.
– А что вы имеете в виду под «волшебницей из библиотеки»?
– Это всего лишь образ, олицетворяющий женщину, одновременно утонченную и умную.
– В самом деле? Будьте любезны, оставьте такие комплименты для мисс Химено.
– Но я говорил о тебе. У Химено есть совершенно иные качества.
Мияги, не изменяя своего выражения лица, слегка наклонила голову и произнесла:
– Спасибо вам. Тем не менее, если верить отчетам, наша человеческая ценность с вами стремится к нулю.
– Это действительно странно, – отозвался я.
Мы находились в итальянском ресторане, и, конечно же, все казалось так, словно я беседую сам с собой. Пара средних лет, сидящая неподалеку, бросала на меня осторожные взгляды и шепталась.
Пообедав, мы вышли на главную улицу, спустились по лестнице с моста и направились вдоль реки.
К тому времени я уже был подшофе, поэтому держал Мияги за руку, стараясь сохранить равновесие. Мияги казалась обеспокоенной, но я продолжал вести ее за собой.
Окружающие видели только то, как я шатаясь иду, поэтому мне было все равно. Ведь я никогда не стремился красоваться честностью.
Раньше я мог бы спокойно принять роль странного парня и отлично в ней себя чувствовать.
Когда Мияги наконец привыкла идти, держась за мою руку, она сказала:
– Так, пьяница Кусуноки, представь, что я – Химено, и попробуй соблазнить меня.
Я остановился и взглянул ей прямо в глаза.
– Ты – лучшее, что со мной случалось. А самое худшее – когда ты исчезаешь из моей жизни. И сейчас у меня появился шанс на новое начало... хорошее или плохое, все зависит от твоего ответа.
– Неплохо совсем. Я впечатлена.
– Как ты думаешь, что бы Химено ответила?
– Хм, если бы это была мисс Химено, – задумалась Мияги, прикрыв рот рукой. – Вероятно, она бы сказала: «Какая чушь!» и рассмеялась бы.
– Ха-ха. А что бы ответила Мияги?
– Я не совсем понимаю, о чем вы.
– Это лишь небольшая шутка. Не принимайте близко к сердцу, – с легкой улыбкой произнес я.
– Вы всегда так шутите, господин Кусуноки?
– На самом деле, не могу точно сказать. Я не слишком верю в концепции такие как «личность» или «характер». Все эти вещи склонны к изменениям в зависимости от обстоятельств. Люди слишком часто полагаются на постоянство, хотя на деле это довольно поверхностные вещи.
– Не думала, что вы скажете что-то подобное.
– Люди любят думать, что они исключение из правил, несмотря на все обескураживающие статистические данные.
Мияги легко вздохнула.
– Возможно, вы правы, – она согласилась.
Утомившись от прогулки, мы решительно вскочили в первый попавшийся автобус. Несмотря на то, что внутри было многолюдно, я не стеснялся и продолжил обсуждать свои воспоминания о Химено с Мияги.
Сменив автобус, мы прибыли на смотровую площадку – весьма популярное место в нашем городе, к слову сказать. Здесь было множество пар, обнимавшихся и целующихся на уединении, но я все равно продолжил свой разговор с Мияги.
Удивительно, но я практически не чувствовал на себе чужих взглядов. Все были слишком погружены друг в друга.
– Химено была здесь со мной, когда я впервые увидел это место. Установленные здесь перила – хорошая идея, особенно учитывая детей, которые стремятся забраться как можно выше. Химено попробовала подняться, но внезапно ее чуть не унесло ветром, и я успел ее поймать. Если бы меня не было рядом, все могло закончиться плохо. Она, конечно, умная, но иногда может быть настоящей рассеянной. Невозможно было оставить ее наедине с собой. Тогда, спеша к ней на помощь, я поранился, но в итоге это принесло ей массу восторга…
Мияги бросила на меня обеспокоенный взгляд, видимо, из-за моей необычной болтливости и попытки отстраниться от ее забот.
В тот момент Мияги знала гораздо больше, чем я. Тогда она еще не поделилась со мной чем-то важным.
Смотровая площадка была бы идеальным местом для откровений, но она предпочла молчать.
Пожалуй, она решила, что мне лучше еще некоторое время пожить в своих мечтах.
И вот настал долгожданный день, который оказался довольно дождливым. Перрон был переполнен людьми с зонтами. Со второго этажа станции я наблюдал за тем, как разноцветные зонтики снуют туда-сюда.
Я подождал у книжного магазина до 17:10, но Химено так и не появилась.
«Не торопи события», – успокаивал я себя. Она опоздала всего на десять минут. Дороги, наверняка, забиты из-за дождя. К тому же, в отличие от меня, она, вероятно, очень занята.
Тем не менее, я не мог не посматривать на часы, примерно три раза в минуту.
Время текло медленно, и каждая минута тянулась как бесконечность. Уже двадцать минут прошло, но они казались мне часом, а то и двумя. «А вдруг я жду не там?» – подумал я, вспоминая слова Химено: «встретимся у книжного магазина». Но ведь в этом районе других книжных магазинов нет.
Спустя двадцать семь минут ожидания, готовясь уже отправиться на ее поиски, я увидел Химено, идущую навстречу и машущую мне рукой. Я не мог не радоваться этому, потому что начал подумывать, что ее приглашение было лишь вежливой отговоркой. Поэтому ее появление наполнило меня счастьем и облегчением.
Даже если бы Химено не была девушкой, которую я ждал десять лет, я бы все равно отметил, как она сегодня выглядела неотразимо. Казалось, будто каждая линия ее лица была создана искусным художником, и в этой картине не было ни одного лишнего штриха – каждая деталь была на своем месте.
Если бы я был ей совсем чужим, каждый взгляд в ее сторону приносил бы мне боль. Она оставила бы пустоту в моем сердце, пытаясь заполнить которую, я бы мучился. «Она никогда не будет моей, так ведь? Значит, моя жизнь бессмысленна?» – подумал бы я тогда.
К счастью, на этой станции я был ближе всех к ней, и это наполняло меня удовлетворением.
– Извини за опоздание, меня задержал автобус из-за дождя. В качестве извинений я тебя чем-нибудь угощу, – сказала она, когда подошла.
– Нет, давай лучше я угощу, ведь из-за меня ты вышла в такую погоду. Так что в этот раз забудь о деньгах, – ответил я, и в этот момент я осознал, что мой внешний вид и даже голос изменились. Мой голос звучал на полтона выше, и это звучание было настолько приятным, что казалось, будто так и должно было быть изначально.
– О, так ты рассчитываешь на следующий раз? – улыбнулась она, вглядываясь в меня внимательным, но легким взглядом.
– Да, и в следующий раз я думаю, что ты сможешь меня угостить, – ответил я улыбкой.
– Мне нравится твоя искренность, – засмеялась она.
– Это бы сказала настоящая Химено, – прошептал я себе под нос.
За десять лет она совсем не изменилась. Ее речь по-прежнему была пропитана сарказмом, но в ней чувствовалось тепло.
Пройдя через туннель и выйдя на другую сторону, я раскрыл свой зонт. Химено быстро вырвала его у меня из рук и прикрыла нас обоих.
– Ты всегда забывал зонт, Кусуноки, поэтому я, хоть и неохотно, делилась своим с тобой, – сказала она.
– Это правда, – ответил я, отбирая зонт обратно и прикрывая Химено.
– Значит, пора меняться местами?
– Да, пора.
Мы продолжили идти под одним зонтом, наслаждаясь близостью друг друга.
– Кстати, что ты здесь делал, когда мы встретились? – спросила она.
– Искал тебя, Химено.
– Ты врешь, – она легонько подтолкнула меня в плечо.
– Нет, это чистая правда, – я ответил смехом.
Мне казалось, что весь мир вокруг играет в мою пользу.
Я откровенно рассказал ей о своих чувствах за все эти годы, а она в ответ показала мне свою привязанность.
Я искренне верил в это… и не допускал ни тени сомнения.
То, что думала Химено в тот момент, я знать не хотел.
Но что насчет сравнения наших взглядов на происходящее?
Сидя в ресторане напротив Химено и общаясь с ней, я осознавал, что совершаю невероятную ошибку.
Говоря точнее, это даже и не было ошибкой. Даже если бы у меня было бесконечное количество попыток, я бы каждый раз выбирал этот путь. Других вариантов для меня просто не существовало.
К тому же, причина, по которой мой выбор оказался ошибочным, формировалась уже давно.
И, возможно, я совершил другую ошибку в прошлом.
Однако именно результаты этой другой ошибки пришли мне на помощь.
В тот же момент я, наконец, понял, почему Мияги на самом деле пыталась уберечь меня от встречи с Химено.
Сделав заказ, я улыбнулся Химено, чтобы показать свои чувства. Она отвечала мне улыбкой.
Она сделала глоток воды со льдом и спросила:
– Чем ты занимался все эти годы, Кусуноки?
– Давай лучше ты расскажешь, – предложил я, но она настояла:
– Начнем с тебя, Кусуноки.
– Ладно, но это будет не очень интересно, – начал я и рассказал о своих школьных годах. Это было довольно скучно.
Я рассказал о том, как я потерял интерес к учебе во втором классе средней школы, как моя память ухудшалась с каждым годом.
Как я поступил в хорошую старшую школу, но затем, бросив учебу, поступил в совершенно обычный колледж.
Как я уговаривал родителей, которые считали, что нет смысла идти в обычный колледж, оплатить мое обучение, и в итоге все равно оплачивал его сам.
И как я вообще не брал в руки кисть с зимы своего семнадцатого года.
Я рассказал все это меньше чем за пять минут. Моя жизнь казалась на удивление пустой.
– Значит, ты бросил искусство. Это действительно печально. Кусуноки, мне нравились твои картины, – сказала Химено.
Ее точка зрения резко расходилась с взглядами определенного парня, которого я знал.
– Ты не переставал рисовать, создавая настолько завораживающие и великолепные произведения, что все остальное блекло на их фоне. Знаешь, я всегда испытывала к тебе зависть.
– Ты никогда раньше не высказывала подобного.
– Потому что в те времена я на самом деле конкурировала с тобой. Я старалась развивать все свои способности, поскольку не могла смириться с твоим талантом. Кусуноки... ты, возможно, и не замечал, но иногда я брала твои рисунки домой и просто смотрела на них, – призналась она, глядя куда-то вдаль.
– Да, я тоже видел в тебе своего соперника. Мы были практически равны, но взрослые всегда отдавали свои похвалы милой Химено. Тогда я думал, что это несправедливо, что существует кто-то, кто одновременно и умен и прекрасен.
– Никто не ожидал, что кто-то вроде нее бросит старшую школу, – бросила Химено, словно мимоходом.
– Бросить? – спросил я, притворяясь удивленным.
– Верно, ты же не в курсе, – Химено опустила взгляд и улыбнулась. – Я думала, слухи как-нибудь дойдут до тебя, на встрече выпускников или где-то еще.
– Я никогда не появлялся на таких мероприятиях. Думал, что вряд ли увижу тебя там.
– Мм... Это может и не так интересно, но...
Химено рассказала мне все подробности, вплоть до своего отчисления.
Тем не менее, она промолчала о своей беременности, подробностью которой поделилась со мной Мияги.
Все, что она сказала, было следующим:
– Я вышла замуж за выпускника и бросила учебу, но мы поссорились и в конце концов развелись. Думаю, я была тогда еще слишком молода, – сказала Химено, улыбаясь сдержанно. – Я просто не могла идти вперед, принимая вещи такими, какие они есть. Я не выносила ни малейшего несовершенства и испортила все с самого начала. В моем мышлении с тех пор мало что изменилось. С того момента, как я сменила школу и мы разлучились, я так и осталась той умной девочкой. Но тогда мне казалось, что мне уже некуда расти. Поэтому сейчас, когда все вокруг изменилось, я все еще похожа на ту десятилетнюю мечтательницу.
Химено уставилась на свои руки, лежащие на столе, глазами напуганного ребенка.
– А как насчет тебя, Кусуноки? Уверена, что ты тоже изменился за эти десять лет.
С этого момента я начал потихоньку терять свое спокойствие.
– Ты не одна осталась без изменений, Химено. С того дня, как мы разошлись, я оставался таким же. Проживая год за годом в полной изоляции, я чувствовал, что мир существует только для того, чтобы разочаровывать меня. Возможно, я уже был мертв внутри. Вот почему всего несколько дней назад я...
Я осознавал, что рано или поздно всё расскажу. С первых мгновений было ясно, какова будет реакция Химено, и я понимал всю абсурдность своих действий. Тем не менее, ничто не могло меня сдержать.
– Я продал года своей жизни... По 10 000 йен за каждый год.
Лицо Химено посерело, в глазах застыла недоумение, но я уже не мог остановить поток своих слов. Я позволил всем своим чувствам и мыслям вырваться наружу.
Я прыгал от одного момента к другому: магазин, который выкупил мою жизнь, мои ожидания больших денег и разочарование от полученных всего десяти тысяч, продажа всего, кроме трех месяцев жизни в момент отчаяния, и неуловимый наблюдатель, следящий за мной с тех пор.
Я говорил настолько беспорядочно и эмоционально, что даже сам сочувствовал себе.
– Ты не видишь её, но мой наблюдатель сейчас здесь, – сказал я, указывая на Мияги. – Вот, прямо здесь. Её зовут Мияги. Она всегда говорит довольно резко, но на самом деле...
– Эй, Кусуноки, я не хочу тебя обидеть, но... Ты понимаешь, насколько всё это выглядит невероятно? О чем ты вообще говоришь? – Химено спросила, принося свои извинения в голосе.
– Да, я понимаю, насколько это может звучать нелепо.
– Правда, это просто кажется смешным... Но знаешь, Кусуноки, несмотря на всё это, я не могу сказать, что ты лжешь. Ни когда ты говоришь, что у тебя осталось так мало времени, ни про девушку, следящую за тобой. Мы знаем друг друга достаточно давно, чтобы я могла это оценить. Поэтому, хотя это и сложно – я могу поверить, что ты не врешь насчет продажи своей жизни.
Сложно было бы выразить словами, насколько я был счастлив в этот момент.
– Прошу прощения, что я замедлила, но на самом деле я тоже что-то скрывала...
Химено слегка откашлялась, закрыв рот платком, и поднялась.
– Прости. Давай продолжим после еды, – сказала она и отошла от стола.
Она направилась в туалет, и я пропустил её мимо себя. Наш заказ уже был принесен, и я надеялся, что Химено скоро вернется. Мне нужно было услышать то, что она хотела мне рассказать.
Но Химено так и не вернулась.
Она отсутствовала уже долгое время, и я начал беспокоиться, что ей стало плохо или что-то ещё случилось. Я обратился к Мияги:
– Прости, не могла бы ты проверить, что с ней? Вдруг с ней что-то случилось?
Мияги только кивнула молча.
Она вернулась через несколько минут и сказала мне, что Химено исчезла.
Я обыскал весь ресторан, но её нигде не было.
Расстроенный, я вернулся к своему месту с остывшей едой. Силы покинули меня, я чувствовал тяжесть и дискомфорт внутри себя.
Мои уста обжигала жажда, и, пытаясь найти облегчение, я тянулся к своему стакану. Однако, в этот момент я был так отстранен от реальности, что разлил воду, не увидев её в темноте своего собственного разума.
Я не спеша перемалывал во рту остывшие макароны, ощущая их текстуру, но не вкус.
Спустя время, Мияги села напротив меня, начав поглощать порцию, предназначенную Химено.
— Даже остывшее, оно все равно аппетитное, – заметила она.
Я лишь молча принял её слова, не способный на ответ.
После того как я закончил свой обед, я так и не осознал, что именно я только что съел.
— Эй, Мияги. Будь честной, как ты думаешь, почему Химено ушла? – обратился я к ней.
— Возможно, она подумала, что ты сошел с ума, – откровенно ответила она.
В глубине души я понимал, что это правда.
Но действительность была куда более запутанной, и Мияги это тоже осознавала.
И она умолчала об этом ради меня.
Оплатив счет и выйдя на улицу, я услышал, как кто-то окликает меня сзади. Повернувшись, я увидел, как официант торопится ко мне.
— Женщина, с которой вы пришли, просила передать вам это, – сказал он, протягивая мне клочок бумаги.
Это была записка, возможно, вырванная из ее блокнота.
Я не торопился ее читать.
Но, когда все же сделал это, я понял, что Мияги все время меня обманывала.
— Ты все время это знала и скрывала от меня?
— Да, я поступила так. Прости.
— Нет, не извиняйся. Ты подарила мне красивый сон.
Я понимал, что единственный, кто должен был извиняться, это я. Но у меня не оставалось сил на признание своей вины.
— Итак, в исходной версии моей жизни Химено сделала бы это, верно?
— Да, господин Кусуноки. Она бы сделала это прямо на ваших глазах.
Чтобы дать мне понять.
Чтобы разъяснить годы обиды.
Я вновь прочитал записку.
Вот что в ней было написано:
Какой же я дурак.
Всю свою жизнь я провел в уединении, стремясь избежать таких чувств.
Мне просто нужно было до конца верить в себя.
Я направился к мосту у станции, осторожно сложил послание от Химено в бумажный самолетик и пустил его по воде реки, отражающей свет городских огней. Некоторое время он парил в воздухе, но в итоге коснулся воды и утонул. Затем я вытащил конверт, полный денег, которые я собирался отдать Химено, и раздал их прохожим.
Реакция людей была разной: некоторые сомневались и оглядывали меня, другие же с радостной улыбкой брали деньги.
Первые отталкивали деньги, а вторые зачастую просили добавки.
– Вам нужно прекратить, – произнесла равнодушно Мияги, тянув меня за рукав.
– Но я же никому не мешаю, правда? – ответил я, отмахиваясь от нее.
Деньги исчезли в мгновение ока. Я даже опорожнил свой кошелек. Раздал все до последней тысячи йен.
Когда у меня больше не осталось ничего, чтобы раздавать, я встал прямо посередине улицы.
Люди, проходящие мимо, косились на меня неловко.
Такси я себе больше позволить не мог, поэтому я отправился домой пешком.
Мияги достала из сумки голубой зонт и открыла его. Я вспомнил, что оставил свой в ресторане, но теперь, когда я был мокрый и простуженный, мне было все равно.
– Вы промокнете, – сказала Мияги, поднимая зонтик повыше. Этим жестом она пригласила меня идти вместе с ней.
– Ну как ты видишь, у меня сегодня действительно ужасное настроение.
– Это правда, – ответила она, складывая зонт и пряча его обратно в сумку.
Мияги шла в трех шагах позади меня. Мы оба были мокрые.
– Знаешь, тебе не обязательно мокнуть вместе со мной.
– Как видишь, у меня тоже сегодня не лучший день, – улыбнулась Мияги.
Делай как знаешь – подумал я и продолжил идти.
Я обнаружил автобусную остановку, где можно было укрыться от дождя, и сел там. Над нами был изогнутый фонарь, который время от времени моргал, будто забывая, как ему нужно светить. Я только присел, как меня тут же охватило непреодолимое желание спать. Но это была не физическая усталость, а усталость души.
Похоже, я все-таки задремал на пару минут, но холод быстро меня разбудил.
Мияги сидела рядом, свернувшись калачиком, и пыталась согреться, прижимая колени к себе.
Мне стало жаль ее, потому что она стала свидетельницей эгоистичных поступков этого дурака.
С осторожностью, стараясь не разрушить покой Мияги, я медленно встал и, озираясь по сторонам, обнаружил заброшенное жилище.
Вернувшись к лавке, я аккуратно поднял Мияги, которая все еще находилась в объятиях Морфея, и перенес ее в укрытие.
Без сомнения, было бы правильно разбудить эту девушку, чей сон оказался на удивление чутким. Однако Мияги предпочла сохранять видимость сна.
В комнате плавно распространялся запах татами, и в одном из углов возвышалась гора подушек. Проведя проверку на наличие насекомых, я устроил Мияги на полу, а рядом устроил и себе ложе.
На подоконнике томилась противомоскитная спираль, которая, по всей видимости, была здесь не первое десятилетие. Я поджег ее при помощи своей зажигалки.
Ритмичные капли дождя тихо падали, создавая успокаивающую мелодию, словно колыбельную.
И я предался занятию, которое всегда приносило мне умиротворение перед сном.
В моем воображении расцветали самые восхитительные пейзажи.
Я вдумчиво рассматривал каждую мелочь в мире, в котором мне хотелось бы обитать.
В моей голове оживали «воспоминания», которых на самом деле у меня не было, «места», в которых я никогда не бывал, и «времена», которые могли быть как прошлым, так и будущим.
Этот ритуал сопровождал меня каждую ночь с пятилетнего возраста.
Возможно, именно эти детские мечтания были настоящей причиной моего отчуждения от этого мира.
Но я уверен, что именно благодаря им я нахожу компромиссы и примиряюсь с реальностью.
Может быть, те мысли, которые приходили мне в голову, пробуждаясь среди ночи, были всего лишь сном, порожденным надеждой в моменты отчаяния.
Если это был сон, то он был необычайно запутанным.
Если же это была реальность, я должен признаться – ничто не могло бы сделать меня счастливее.
Я услышал, как кто-то двигается по татами. Я понял, что это Мияги села рядом со мной, ощутив ее аромат, напоминающий свежий зимний рассвет даже летом.
Я держал глаза плотно закрытыми. Не знаю почему, но чувствовал, что так будет правильнее.
Она прикоснулась к моей голове и ласково погладила меня. Этот момент, казалось, длился всего минуту.
По всей видимости, Мияги что-то прошептала, но я не смог разобрать ее слов на фоне дождя.
В полудреме я задался вопросом: Сколько раз Мияги приходила мне на помощь? Как бы я себя сейчас чувствовал, если бы ее не было?
Но тогда я тем более не должен был ее тревожить, убеждал я сам себя.
Она находилась здесь исключительно из-за своих профессиональных обязательств. Она была так добра ко мне только потому, что знала о моем близком конце.
Это абсолютно не означает, что у нее есть ко мне какие-то особые чувства.
Я не должен питать никаких иллюзий. Они сделают меня несчастным, и она тоже почувствует боль. Мияги испытает чувство вины, если я уйду из жизни в невеселом расположении духа.
Лучше уж я покину этот мир спокойно. Я вернусь к своему уединенному и простому существованию, где я никогда не зависел от других.
Как кошка, я уйду тихо, не тревожа никого.
Таков был мой тихий обет себе.
На рассвете меня разбудила неприятная жара. Я слышал, как школьники занимаются утренней гимнастикой под радио на улице.
Мияги уже вставала и насвистывала мелодию песни Нины Симон «I wish I knew», аккуратно складывая подушки.
Я все еще чувствовал в себе сон, но мы не могли позволить себе оставаться здесь дольше.
– Пора возвращаться домой, – предложила Мияги.
– Да, – ответил я ей в согласии.
Но ничто из этого не имело значения. Всё, чего я жаждал — это сказать Химено хоть что-то и услышать ее ответ.
Она, похоже, не находила удовольствия в этой встрече. И действительно, она прибыла сюда по работе, оставив свою машину рядом с храмом. В общем, она была здесь проездом.
Когда я спросил, кем она работает, она ловко уклонилась от ответа. Все, что я узнал, — это то, что ее работа предполагает индивидуальные встречи.
— Я бы хотела пообщаться с тобой подольше, но завтра мне нужно встать рано, — сказала она, демонстрируя свое желание уйти. Тогда я предложил ей выпить.
— Я не буду пить, но мы можем пообедать, — согласилась она.
Договорившись встретиться через два дня, мы разошлись.
Я был так счастлив, что совсем забыл о Мияги.
— Ну вот, это было мило, — сказала она. — Не думала, что все сложится так просто.
— И я тоже. Мне до сих пор кажется, что все идет слишком хорошо.
— Да, иногда бывают и такие моменты.
Через два дня я вновь встречусь с Химено. Думаю, я должен отнестись к этому как к главному событию в моей жизни.
Значит, мне нужно подготовиться.
Вернувшись домой, я вычеркнул пункт с Химено из своего списка и, готовясь ко сну, обратился к Мияги:
— У меня к тебе странная просьба.
— Я не пью.
— Да, я не об этом. Это касается завтрашнего дня. Я хочу быть абсолютно уверен в своей готовности к встрече с Химено. К счастью, у меня есть два дня, и я могу посвятить весь завтрашний день подготовке. В общем, я хочу, чтобы ты помогла мне с этим.
— Подготовиться?
— Я знаю, что скрыть от тебя что-то бессмысленно, так что буду откровенным. За последние двадцать лет я ни разу не был на свидании. Поэтому мне кажется, что я просто утомлю ее, и все пойдет не так. Короче говоря, я хочу завтра поехать в город и отрепетировать.
Лицо Мияги на мгновение окаменело с выражением недоумения.
— Если я правильно поняла... Ты хочешь, чтобы я сыграла роль Химено?
— Да, именно. Ну что, берешься?
— Я конечно не против... но мне кажется, что от этого будет больше вреда, чем пользы.
— А, ты имеешь в виду, что я единственный, кто может тебя видеть?
— Да, именно это, — подтвердила Мияги.
– Это абсолютно не проблема. Мне безразлично, что думают обо мне другие. В конце концов, я хочу использовать свою нервозность во благо, когда встречусь с Химено. Даже если весь мир будет смеяться надо мной, главное, чтобы я ей понравился, даже немного - это сделает меня по-настоящему счастливым.
Мияги выглядела потрясенной.
– Вы настолько меняетесь, когда речь идет о госпоже Химено... Однако есть еще один момент. Как вы, возможно, уже поняли, мои познания о мышлении женщин моего возраста весьма ограничены. Я сомневаюсь, что смогу адекватно заменить ее в вашей репетиции. То, что может радовать госпожу Химено, может быть мне неприятно, и наоборот. То, что может показаться ей грубым, я могу посчитать вежливым. Возможно, наши различия слишком велики. Так что, с учетом возрастной категории...
– И вы сразу становитесь скромнее, когда дело касается вас самих, не так ли? – перебил я. – Это не страшно. Насколько я понимаю, вы не так уж и отличаетесь от остальных девушек. Разве что немного милее.
– Ну, если вы так считаете, тогда все в порядке, – ответила Мияги, нервно.
На следующее утро я записался в парикмахерскую и отправился в город за новым нарядом и обувью. Не мог же я отправиться на свидание с Химено в изношенных джинсах и грязных кроссовках.
Зайдя в магазин, который больше всего соответствовал моим предпочтениям, и следуя советам Мияги, я приобрел поло от «Fred Perry», хлопковые брюки, ремень и, наконец, ботинки шоколадного оттенка.
– Знаете, я думаю, что вы не должны одевать что-то чересчур экстравагантное. Главное, чтобы ваша одежда была в нормальном состоянии – этого более чем достаточно.
– Могу ли я рассматривать это как комплимент в адрес моего выбора? – спросил я.
– Интерпретируйте это как хотите, – ответила она.
– Понял вас. Возьму на заметку. Хотя, почему-то кажется, что меня только что критиковали.
– Нет необходимости докладывать мне каждую мелочь.
После шопинга мы направились в парикмахерскую. Времени до встречи оставалось совсем немного.
Там, следуя совету Мияги, я сказал: «Завтра у меня очень важная встреча». Парикмахерша, одарив меня успокаивающей улыбкой, начала усердно работать с моими волосами, давая советы насчет моей «встречи».
В новой одежде и с аккуратно подстриженными волосами я действительно выглядел как другой человек. Оказывается, мои неряшливые волосы и изношенная рубашка играли в моем образе не последнюю роль. Теперь, когда все это осталось позади, я мог бы сойти за поп-звезду.
– Ну что ж, сравнивая с тем, как вы выглядели вчера, вас сегодня просто не узнать, – признала Мияги.
– Вот именно, теперь и не скажешь, что этот парень на грани бедности, а?
– Вполне возможно, что сейчас перед вами открываются двери в светлое будущее.
– Спасибо тебе. Знаешь, твоя улыбка делает тебя похожей на волшебницу из библиотеки.
– Вы, кажется, находитесь в прекрасной форме сегодня, мистер Кусуноки.
– Да, похоже на то.
– А что вы имеете в виду под «волшебницей из библиотеки»?
– Это всего лишь образ, олицетворяющий женщину, одновременно утонченную и умную.
– В самом деле? Будьте любезны, оставьте такие комплименты для мисс Химено.
– Но я говорил о тебе. У Химено есть совершенно иные качества.
Мияги, не изменяя своего выражения лица, слегка наклонила голову и произнесла:
– Спасибо вам. Тем не менее, если верить отчетам, наша человеческая ценность с вами стремится к нулю.
– Это действительно странно, – отозвался я.
Мы находились в итальянском ресторане, и, конечно же, все казалось так, словно я беседую сам с собой. Пара средних лет, сидящая неподалеку, бросала на меня осторожные взгляды и шепталась.
Пообедав, мы вышли на главную улицу, спустились по лестнице с моста и направились вдоль реки.
К тому времени я уже был подшофе, поэтому держал Мияги за руку, стараясь сохранить равновесие. Мияги казалась обеспокоенной, но я продолжал вести ее за собой.
Окружающие видели только то, как я шатаясь иду, поэтому мне было все равно. Ведь я никогда не стремился красоваться честностью.
Раньше я мог бы спокойно принять роль странного парня и отлично в ней себя чувствовать.
Когда Мияги наконец привыкла идти, держась за мою руку, она сказала:
– Так, пьяница Кусуноки, представь, что я – Химено, и попробуй соблазнить меня.
Я остановился и взглянул ей прямо в глаза.
– Ты – лучшее, что со мной случалось. А самое худшее – когда ты исчезаешь из моей жизни. И сейчас у меня появился шанс на новое начало... хорошее или плохое, все зависит от твоего ответа.
– Неплохо совсем. Я впечатлена.
– Как ты думаешь, что бы Химено ответила?
– Хм, если бы это была мисс Химено, – задумалась Мияги, прикрыв рот рукой. – Вероятно, она бы сказала: «Какая чушь!» и рассмеялась бы.
– Ха-ха. А что бы ответила Мияги?
– Я не совсем понимаю, о чем вы.
– Это лишь небольшая шутка. Не принимайте близко к сердцу, – с легкой улыбкой произнес я.
– Вы всегда так шутите, господин Кусуноки?
– На самом деле, не могу точно сказать. Я не слишком верю в концепции такие как «личность» или «характер». Все эти вещи склонны к изменениям в зависимости от обстоятельств. Люди слишком часто полагаются на постоянство, хотя на деле это довольно поверхностные вещи.
– Не думала, что вы скажете что-то подобное.
– Люди любят думать, что они исключение из правил, несмотря на все обескураживающие статистические данные.
Мияги легко вздохнула.
– Возможно, вы правы, – она согласилась.
Утомившись от прогулки, мы решительно вскочили в первый попавшийся автобус. Несмотря на то, что внутри было многолюдно, я не стеснялся и продолжил обсуждать свои воспоминания о Химено с Мияги.
Сменив автобус, мы прибыли на смотровую площадку – весьма популярное место в нашем городе, к слову сказать. Здесь было множество пар, обнимавшихся и целующихся на уединении, но я все равно продолжил свой разговор с Мияги.
Удивительно, но я практически не чувствовал на себе чужих взглядов. Все были слишком погружены друг в друга.
– Химено была здесь со мной, когда я впервые увидел это место. Установленные здесь перила – хорошая идея, особенно учитывая детей, которые стремятся забраться как можно выше. Химено попробовала подняться, но внезапно ее чуть не унесло ветром, и я успел ее поймать. Если бы меня не было рядом, все могло закончиться плохо. Она, конечно, умная, но иногда может быть настоящей рассеянной. Невозможно было оставить ее наедине с собой. Тогда, спеша к ней на помощь, я поранился, но в итоге это принесло ей массу восторга…
Мияги бросила на меня обеспокоенный взгляд, видимо, из-за моей необычной болтливости и попытки отстраниться от ее забот.
В тот момент Мияги знала гораздо больше, чем я. Тогда она еще не поделилась со мной чем-то важным.
Смотровая площадка была бы идеальным местом для откровений, но она предпочла молчать.
Пожалуй, она решила, что мне лучше еще некоторое время пожить в своих мечтах.
И вот настал долгожданный день, который оказался довольно дождливым. Перрон был переполнен людьми с зонтами. Со второго этажа станции я наблюдал за тем, как разноцветные зонтики снуют туда-сюда.
Я подождал у книжного магазина до 17:10, но Химено так и не появилась.
«Не торопи события», – успокаивал я себя. Она опоздала всего на десять минут. Дороги, наверняка, забиты из-за дождя. К тому же, в отличие от меня, она, вероятно, очень занята.
Тем не менее, я не мог не посматривать на часы, примерно три раза в минуту.
Время текло медленно, и каждая минута тянулась как бесконечность. Уже двадцать минут прошло, но они казались мне часом, а то и двумя. «А вдруг я жду не там?» – подумал я, вспоминая слова Химено: «встретимся у книжного магазина». Но ведь в этом районе других книжных магазинов нет.
Спустя двадцать семь минут ожидания, готовясь уже отправиться на ее поиски, я увидел Химено, идущую навстречу и машущую мне рукой. Я не мог не радоваться этому, потому что начал подумывать, что ее приглашение было лишь вежливой отговоркой. Поэтому ее появление наполнило меня счастьем и облегчением.
Даже если бы Химено не была девушкой, которую я ждал десять лет, я бы все равно отметил, как она сегодня выглядела неотразимо. Казалось, будто каждая линия ее лица была создана искусным художником, и в этой картине не было ни одного лишнего штриха – каждая деталь была на своем месте.
Если бы я был ей совсем чужим, каждый взгляд в ее сторону приносил бы мне боль. Она оставила бы пустоту в моем сердце, пытаясь заполнить которую, я бы мучился. «Она никогда не будет моей, так ведь? Значит, моя жизнь бессмысленна?» – подумал бы я тогда.
К счастью, на этой станции я был ближе всех к ней, и это наполняло меня удовлетворением.
– Извини за опоздание, меня задержал автобус из-за дождя. В качестве извинений я тебя чем-нибудь угощу, – сказала она, когда подошла.
– Нет, давай лучше я угощу, ведь из-за меня ты вышла в такую погоду. Так что в этот раз забудь о деньгах, – ответил я, и в этот момент я осознал, что мой внешний вид и даже голос изменились. Мой голос звучал на полтона выше, и это звучание было настолько приятным, что казалось, будто так и должно было быть изначально.
– О, так ты рассчитываешь на следующий раз? – улыбнулась она, вглядываясь в меня внимательным, но легким взглядом.
– Да, и в следующий раз я думаю, что ты сможешь меня угостить, – ответил я улыбкой.
– Мне нравится твоя искренность, – засмеялась она.
– Это бы сказала настоящая Химено, – прошептал я себе под нос.
За десять лет она совсем не изменилась. Ее речь по-прежнему была пропитана сарказмом, но в ней чувствовалось тепло.
Пройдя через туннель и выйдя на другую сторону, я раскрыл свой зонт. Химено быстро вырвала его у меня из рук и прикрыла нас обоих.
– Ты всегда забывал зонт, Кусуноки, поэтому я, хоть и неохотно, делилась своим с тобой, – сказала она.
– Это правда, – ответил я, отбирая зонт обратно и прикрывая Химено.
– Значит, пора меняться местами?
– Да, пора.
Мы продолжили идти под одним зонтом, наслаждаясь близостью друг друга.
– Кстати, что ты здесь делал, когда мы встретились? – спросила она.
– Искал тебя, Химено.
– Ты врешь, – она легонько подтолкнула меня в плечо.
– Нет, это чистая правда, – я ответил смехом.
Мне казалось, что весь мир вокруг играет в мою пользу.
Я откровенно рассказал ей о своих чувствах за все эти годы, а она в ответ показала мне свою привязанность.
Я искренне верил в это… и не допускал ни тени сомнения.
То, что думала Химено в тот момент, я знать не хотел.
Но что насчет сравнения наших взглядов на происходящее?
Сидя в ресторане напротив Химено и общаясь с ней, я осознавал, что совершаю невероятную ошибку.
Говоря точнее, это даже и не было ошибкой. Даже если бы у меня было бесконечное количество попыток, я бы каждый раз выбирал этот путь. Других вариантов для меня просто не существовало.
К тому же, причина, по которой мой выбор оказался ошибочным, формировалась уже давно.
И, возможно, я совершил другую ошибку в прошлом.
Однако именно результаты этой другой ошибки пришли мне на помощь.
В тот же момент я, наконец, понял, почему Мияги на самом деле пыталась уберечь меня от встречи с Химено.
Сделав заказ, я улыбнулся Химено, чтобы показать свои чувства. Она отвечала мне улыбкой.
Она сделала глоток воды со льдом и спросила:
– Чем ты занимался все эти годы, Кусуноки?
– Давай лучше ты расскажешь, – предложил я, но она настояла:
– Начнем с тебя, Кусуноки.
– Ладно, но это будет не очень интересно, – начал я и рассказал о своих школьных годах. Это было довольно скучно.
Я рассказал о том, как я потерял интерес к учебе во втором классе средней школы, как моя память ухудшалась с каждым годом.
Как я поступил в хорошую старшую школу, но затем, бросив учебу, поступил в совершенно обычный колледж.
Как я уговаривал родителей, которые считали, что нет смысла идти в обычный колледж, оплатить мое обучение, и в итоге все равно оплачивал его сам.
И как я вообще не брал в руки кисть с зимы своего семнадцатого года.
Я рассказал все это меньше чем за пять минут. Моя жизнь казалась на удивление пустой.
– Значит, ты бросил искусство. Это действительно печально. Кусуноки, мне нравились твои картины, – сказала Химено.
Ее точка зрения резко расходилась с взглядами определенного парня, которого я знал.
– Ты не переставал рисовать, создавая настолько завораживающие и великолепные произведения, что все остальное блекло на их фоне. Знаешь, я всегда испытывала к тебе зависть.
– Ты никогда раньше не высказывала подобного.
– Потому что в те времена я на самом деле конкурировала с тобой. Я старалась развивать все свои способности, поскольку не могла смириться с твоим талантом. Кусуноки... ты, возможно, и не замечал, но иногда я брала твои рисунки домой и просто смотрела на них, – призналась она, глядя куда-то вдаль.
– Да, я тоже видел в тебе своего соперника. Мы были практически равны, но взрослые всегда отдавали свои похвалы милой Химено. Тогда я думал, что это несправедливо, что существует кто-то, кто одновременно и умен и прекрасен.
– Никто не ожидал, что кто-то вроде нее бросит старшую школу, – бросила Химено, словно мимоходом.
– Бросить? – спросил я, притворяясь удивленным.
– Верно, ты же не в курсе, – Химено опустила взгляд и улыбнулась. – Я думала, слухи как-нибудь дойдут до тебя, на встрече выпускников или где-то еще.
– Я никогда не появлялся на таких мероприятиях. Думал, что вряд ли увижу тебя там.
– Мм... Это может и не так интересно, но...
Химено рассказала мне все подробности, вплоть до своего отчисления.
Тем не менее, она промолчала о своей беременности, подробностью которой поделилась со мной Мияги.
Все, что она сказала, было следующим:
– Я вышла замуж за выпускника и бросила учебу, но мы поссорились и в конце концов развелись. Думаю, я была тогда еще слишком молода, – сказала Химено, улыбаясь сдержанно. – Я просто не могла идти вперед, принимая вещи такими, какие они есть. Я не выносила ни малейшего несовершенства и испортила все с самого начала. В моем мышлении с тех пор мало что изменилось. С того момента, как я сменила школу и мы разлучились, я так и осталась той умной девочкой. Но тогда мне казалось, что мне уже некуда расти. Поэтому сейчас, когда все вокруг изменилось, я все еще похожа на ту десятилетнюю мечтательницу.
Химено уставилась на свои руки, лежащие на столе, глазами напуганного ребенка.
– А как насчет тебя, Кусуноки? Уверена, что ты тоже изменился за эти десять лет.
С этого момента я начал потихоньку терять свое спокойствие.
– Ты не одна осталась без изменений, Химено. С того дня, как мы разошлись, я оставался таким же. Проживая год за годом в полной изоляции, я чувствовал, что мир существует только для того, чтобы разочаровывать меня. Возможно, я уже был мертв внутри. Вот почему всего несколько дней назад я...
Я осознавал, что рано или поздно всё расскажу. С первых мгновений было ясно, какова будет реакция Химено, и я понимал всю абсурдность своих действий. Тем не менее, ничто не могло меня сдержать.
– Я продал года своей жизни... По 10 000 йен за каждый год.
Лицо Химено посерело, в глазах застыла недоумение, но я уже не мог остановить поток своих слов. Я позволил всем своим чувствам и мыслям вырваться наружу.
Я прыгал от одного момента к другому: магазин, который выкупил мою жизнь, мои ожидания больших денег и разочарование от полученных всего десяти тысяч, продажа всего, кроме трех месяцев жизни в момент отчаяния, и неуловимый наблюдатель, следящий за мной с тех пор.
Я говорил настолько беспорядочно и эмоционально, что даже сам сочувствовал себе.
– Ты не видишь её, но мой наблюдатель сейчас здесь, – сказал я, указывая на Мияги. – Вот, прямо здесь. Её зовут Мияги. Она всегда говорит довольно резко, но на самом деле...
– Эй, Кусуноки, я не хочу тебя обидеть, но... Ты понимаешь, насколько всё это выглядит невероятно? О чем ты вообще говоришь? – Химено спросила, принося свои извинения в голосе.
– Да, я понимаю, насколько это может звучать нелепо.
– Правда, это просто кажется смешным... Но знаешь, Кусуноки, несмотря на всё это, я не могу сказать, что ты лжешь. Ни когда ты говоришь, что у тебя осталось так мало времени, ни про девушку, следящую за тобой. Мы знаем друг друга достаточно давно, чтобы я могла это оценить. Поэтому, хотя это и сложно – я могу поверить, что ты не врешь насчет продажи своей жизни.
Сложно было бы выразить словами, насколько я был счастлив в этот момент.
– Прошу прощения, что я замедлила, но на самом деле я тоже что-то скрывала...
Химено слегка откашлялась, закрыв рот платком, и поднялась.
– Прости. Давай продолжим после еды, – сказала она и отошла от стола.
Она направилась в туалет, и я пропустил её мимо себя. Наш заказ уже был принесен, и я надеялся, что Химено скоро вернется. Мне нужно было услышать то, что она хотела мне рассказать.
Но Химено так и не вернулась.
Она отсутствовала уже долгое время, и я начал беспокоиться, что ей стало плохо или что-то ещё случилось. Я обратился к Мияги:
– Прости, не могла бы ты проверить, что с ней? Вдруг с ней что-то случилось?
Мияги только кивнула молча.
Она вернулась через несколько минут и сказала мне, что Химено исчезла.
Я обыскал весь ресторан, но её нигде не было.
Расстроенный, я вернулся к своему месту с остывшей едой. Силы покинули меня, я чувствовал тяжесть и дискомфорт внутри себя.
Мои уста обжигала жажда, и, пытаясь найти облегчение, я тянулся к своему стакану. Однако, в этот момент я был так отстранен от реальности, что разлил воду, не увидев её в темноте своего собственного разума.
Я не спеша перемалывал во рту остывшие макароны, ощущая их текстуру, но не вкус.
Спустя время, Мияги села напротив меня, начав поглощать порцию, предназначенную Химено.
— Даже остывшее, оно все равно аппетитное, – заметила она.
Я лишь молча принял её слова, не способный на ответ.
После того как я закончил свой обед, я так и не осознал, что именно я только что съел.
— Эй, Мияги. Будь честной, как ты думаешь, почему Химено ушла? – обратился я к ней.
— Возможно, она подумала, что ты сошел с ума, – откровенно ответила она.
В глубине души я понимал, что это правда.
Но действительность была куда более запутанной, и Мияги это тоже осознавала.
И она умолчала об этом ради меня.
Оплатив счет и выйдя на улицу, я услышал, как кто-то окликает меня сзади. Повернувшись, я увидел, как официант торопится ко мне.
— Женщина, с которой вы пришли, просила передать вам это, – сказал он, протягивая мне клочок бумаги.
Это была записка, возможно, вырванная из ее блокнота.
Я не торопился ее читать.
Но, когда все же сделал это, я понял, что Мияги все время меня обманывала.
— Ты все время это знала и скрывала от меня?
— Да, я поступила так. Прости.
— Нет, не извиняйся. Ты подарила мне красивый сон.
Я понимал, что единственный, кто должен был извиняться, это я. Но у меня не оставалось сил на признание своей вины.
— Итак, в исходной версии моей жизни Химено сделала бы это, верно?
— Да, господин Кусуноки. Она бы сделала это прямо на ваших глазах.
Чтобы дать мне понять.
Чтобы разъяснить годы обиды.
Я вновь прочитал записку.
Вот что в ней было написано:
«Моему первому и единственному другу детства,
Я хотела покончить жизнь самоубийством прямо перед тобой.
На смотровой площадке. Я хотела, чтобы ты подождал меня внизу, а я бы прыгнула.
Ты, возможно, так и не понял этого, но я всегда тебя ненавидела.
Ты никогда не реагировал на мои крики о помощи, и вот ты внезапно появился сейчас. Я больше не могу тебя ненавидеть.
Теперь, когда я не имею значения для тебя, я хотела умереть.
Но, кажется, за эти десять лет ты стал еще более сумасшедшим, чем я.
Не думаю, что сейчас смогу отомстить тебе таким образом.
Поэтому я просто исчезну.
Прощай.
Я надеюсь только, что ты не врал насчет того, что тебе осталось недолго жить».
Какой же я дурак.
Всю свою жизнь я провел в уединении, стремясь избежать таких чувств.
Мне просто нужно было до конца верить в себя.
Я направился к мосту у станции, осторожно сложил послание от Химено в бумажный самолетик и пустил его по воде реки, отражающей свет городских огней. Некоторое время он парил в воздухе, но в итоге коснулся воды и утонул. Затем я вытащил конверт, полный денег, которые я собирался отдать Химено, и раздал их прохожим.
Реакция людей была разной: некоторые сомневались и оглядывали меня, другие же с радостной улыбкой брали деньги.
Первые отталкивали деньги, а вторые зачастую просили добавки.
– Вам нужно прекратить, – произнесла равнодушно Мияги, тянув меня за рукав.
– Но я же никому не мешаю, правда? – ответил я, отмахиваясь от нее.
Деньги исчезли в мгновение ока. Я даже опорожнил свой кошелек. Раздал все до последней тысячи йен.
Когда у меня больше не осталось ничего, чтобы раздавать, я встал прямо посередине улицы.
Люди, проходящие мимо, косились на меня неловко.
Такси я себе больше позволить не мог, поэтому я отправился домой пешком.
Мияги достала из сумки голубой зонт и открыла его. Я вспомнил, что оставил свой в ресторане, но теперь, когда я был мокрый и простуженный, мне было все равно.
– Вы промокнете, – сказала Мияги, поднимая зонтик повыше. Этим жестом она пригласила меня идти вместе с ней.
– Ну как ты видишь, у меня сегодня действительно ужасное настроение.
– Это правда, – ответила она, складывая зонт и пряча его обратно в сумку.
Мияги шла в трех шагах позади меня. Мы оба были мокрые.
– Знаешь, тебе не обязательно мокнуть вместе со мной.
– Как видишь, у меня тоже сегодня не лучший день, – улыбнулась Мияги.
Делай как знаешь – подумал я и продолжил идти.
Я обнаружил автобусную остановку, где можно было укрыться от дождя, и сел там. Над нами был изогнутый фонарь, который время от времени моргал, будто забывая, как ему нужно светить. Я только присел, как меня тут же охватило непреодолимое желание спать. Но это была не физическая усталость, а усталость души.
Похоже, я все-таки задремал на пару минут, но холод быстро меня разбудил.
Мияги сидела рядом, свернувшись калачиком, и пыталась согреться, прижимая колени к себе.
Мне стало жаль ее, потому что она стала свидетельницей эгоистичных поступков этого дурака.
С осторожностью, стараясь не разрушить покой Мияги, я медленно встал и, озираясь по сторонам, обнаружил заброшенное жилище.
Вернувшись к лавке, я аккуратно поднял Мияги, которая все еще находилась в объятиях Морфея, и перенес ее в укрытие.
Без сомнения, было бы правильно разбудить эту девушку, чей сон оказался на удивление чутким. Однако Мияги предпочла сохранять видимость сна.
В комнате плавно распространялся запах татами, и в одном из углов возвышалась гора подушек. Проведя проверку на наличие насекомых, я устроил Мияги на полу, а рядом устроил и себе ложе.
На подоконнике томилась противомоскитная спираль, которая, по всей видимости, была здесь не первое десятилетие. Я поджег ее при помощи своей зажигалки.
Ритмичные капли дождя тихо падали, создавая успокаивающую мелодию, словно колыбельную.
И я предался занятию, которое всегда приносило мне умиротворение перед сном.
В моем воображении расцветали самые восхитительные пейзажи.
Я вдумчиво рассматривал каждую мелочь в мире, в котором мне хотелось бы обитать.
В моей голове оживали «воспоминания», которых на самом деле у меня не было, «места», в которых я никогда не бывал, и «времена», которые могли быть как прошлым, так и будущим.
Этот ритуал сопровождал меня каждую ночь с пятилетнего возраста.
Возможно, именно эти детские мечтания были настоящей причиной моего отчуждения от этого мира.
Но я уверен, что именно благодаря им я нахожу компромиссы и примиряюсь с реальностью.
Может быть, те мысли, которые приходили мне в голову, пробуждаясь среди ночи, были всего лишь сном, порожденным надеждой в моменты отчаяния.
Если это был сон, то он был необычайно запутанным.
Если же это была реальность, я должен признаться – ничто не могло бы сделать меня счастливее.
Я услышал, как кто-то двигается по татами. Я понял, что это Мияги села рядом со мной, ощутив ее аромат, напоминающий свежий зимний рассвет даже летом.
Я держал глаза плотно закрытыми. Не знаю почему, но чувствовал, что так будет правильнее.
Она прикоснулась к моей голове и ласково погладила меня. Этот момент, казалось, длился всего минуту.
По всей видимости, Мияги что-то прошептала, но я не смог разобрать ее слов на фоне дождя.
В полудреме я задался вопросом: Сколько раз Мияги приходила мне на помощь? Как бы я себя сейчас чувствовал, если бы ее не было?
Но тогда я тем более не должен был ее тревожить, убеждал я сам себя.
Она находилась здесь исключительно из-за своих профессиональных обязательств. Она была так добра ко мне только потому, что знала о моем близком конце.
Это абсолютно не означает, что у нее есть ко мне какие-то особые чувства.
Я не должен питать никаких иллюзий. Они сделают меня несчастным, и она тоже почувствует боль. Мияги испытает чувство вины, если я уйду из жизни в невеселом расположении духа.
Лучше уж я покину этот мир спокойно. Я вернусь к своему уединенному и простому существованию, где я никогда не зависел от других.
Как кошка, я уйду тихо, не тревожа никого.
Таков был мой тихий обет себе.
На рассвете меня разбудила неприятная жара. Я слышал, как школьники занимаются утренней гимнастикой под радио на улице.
Мияги уже вставала и насвистывала мелодию песни Нины Симон «I wish I knew», аккуратно складывая подушки.
Я все еще чувствовал в себе сон, но мы не могли позволить себе оставаться здесь дольше.
– Пора возвращаться домой, – предложила Мияги.
– Да, – ответил я ей в согласии.
0 Комментарии