В первые моменты появления Мияги в моем жилище в роли моего личного инспектора, мои нервы были напряжены до предела под её взором.
Я вспоминаю, как тогда думал: если бы вместо неё за мной следил кто-то с совершенно иными чертами характера, я бы мог настроиться на нужный лад и сконцентрироваться на важном.
Наблюдатель, что стоял передо мной в данный момент, именно так и выглядел.
Он был невысок, с неприглядными лысинами, обнажающими его жирную кожу головы. Его лицо, украшенное пышными бакенбардами, было настолько пунцовым, что казалось, будто он непрерывно пьёт. Он часто моргал, хрипло дышал и говорил голосом, как будто у него что-то застряло в горле.
– А где обычная девушка? – это был мой первый вопрос.
– У неё перерыв, – буркнул он. – Сегодня и завтра я буду на её месте.
Я приложил руку к сердцу и с облегчением вздохнул. Меня переполняла благодарность за то, что Мияги скоро вернётся.
– Получается, даже замещающие наблюдатели имеют право на отдых.
– Конечно. В отличие от тебя, мы ещё хотим пожить, – ответил он с сарказмом.
– Ну что ж, это успокаивает. Значит, через два дня её перерыв закончится, и всё вернётся в обычное русло?
– Точно, всё по расписанию.
Я потёр сонные глаза и вновь посмотрел на человека, устроившегося в углу, чтобы убедиться, что он держит мой альбом с фотографиями торговых автоматов.
– Что это за чепуха? – спросил он.
– Вы что, никогда не видели торговые автоматы? – пошутил я.
– Цц. Я спрашиваю, зачем ты их сфотографировал.
– Люди любят небо, они его фотографируют. Те, кто любит цветы, фотографируют цветы, а те, кто увлекается поездами, снимают их. Каждый делает это потому, что ему этого хочется. И мне также нравятся торговые автоматы.
Мужчина с унылым выражением лица пролистал несколько страниц, а затем, назвав это бессмыслицей, кинул мне альбом. После этого он бегло взглянул на моих бумажных журавликов и искусственно вздохнул.
– Вот так ты и проводишь свою жизнь? Чертовски глупо. Разве ты не мог придумать что-то получше?
Его откровенное поведение мне даже было приятно. С ним было гораздо проще общаться из-за его честности и прямоты. Да и лучше уж это, чем молчаливый сторож в углу.
– Мог бы, но боюсь, моё тело не выдержит чего-то более интересного, – вздохнул я.
Он также искал изъяны во всем остальном.
Этот наблюдатель был гораздо более агрессивным.
Понимание причин его агрессивного поведения пришло ко мне после завтрака, когда я, расслабившись перед вентилятором, слушал музыку.
– Эй, ты там! – обратился он ко мне. Я сделал вид, что не слышу его, но он упорствовал и откашлялся. – Ты не доставляешь ей хлопот, правда?
Я знал, кого он имеет в виду, но не ожидал, что он будет интересоваться Мияги, поэтому мой ответ замедлился.
– Вы имеете в виду Мияги? – спросил я, уточняя.
– А кого еще? – он нахмурился, словно было неприятно слышать, как я называю ее по имени.
Я почувствовал к нему некоторое расположение. О, так он на моей стороне!
– Позвольте мне догадаться, она вам нравится?
– Нет, не в этом смысле. Мы даже никогда не виделись друг с другом, – его голос стал тише. – Мы общались пару раз через документы, всё. Но я был тем, кто одобрил ее сделку. Так что, да, я встречался с ней.
– И что вы о ней думаете?
– Бедная девочка, – он ответил прямо. – Мне ее очень жаль.
Похоже, он говорил о ее ценности.
– Моя жизнь стоит столько же. Я тоже жалок, правда?
– Заткнись, ты всё равно скоро умрешь.
– Возможно, именно так и нужно смотреть на вещи, – согласился я.
– Но эта девочка продала то, что ни за что не должна была продавать. Ей было всего десять лет... от нее нельзя было ожидать разумных решений. А теперь она вынуждена терпеть таких, как ты... Возвращаясь к нашему разговору, ты не создаешь ей лишних проблем? Ответь, ведь от этого зависит, в какой компании ты проведешь оставшееся время.
Этот парень становился мне все более симпатичным.
– Боюсь, я действительно создал ей некоторые проблемы, – признался я честно. – Я сказал ей много гадких и резких слов и даже чуть не прибег к физическому насилию... Я почти изнасиловал ее прямо на холодном бетоне.
Лицо мужчины изменилось, и он выглядел так, будто готов был меня задушить прямо на месте. Я замолчал и протянул ему блокнот Мияги.
– Что это? – спросил он, принимая его.
– Это все подробности. Это дневник наблюдений Мияги.
– Дневник наблюдений? – он облизнул палец и открыл блокнот.
– Я не совсем разбираюсь в деталях вашей профессиональной деятельности и, возможно, правила здесь не такие уж и жесткие… Однако, если Мияги действительно могут покарать за то, что она оставила его здесь… Я бы предпочел этого избежать. Мне кажется, вы на ее стороне, так что я доверяю это вам.
Мужчина быстро перебирал страницы, внимательно их просматривая. Спустя пару минут, добравшись до последней, он просто произнес:
– Понял.
Не знаю, что именно он там увидел, но после этого его настроение заметно улучшилось.
Вероятно, Мияги написала обо мне что-то положительное. И это радовало меня.
Если бы тогда в голову мне не пришла идея купить себе собственный блокнот – я бы никогда не сел бы за это письмо.
Поделиться с мужчиной дневником Мияги вдохновило меня на покупку собственного. Поэтому я направился в канцелярский магазин, где приобрел блокнот «Tsubame B5» и самую дешевую ручку, которую там нашел. И тут я задумался: «А что же мне теперь записывать?»
Я понимал, что время, когда за мной наблюдает этот мужчина, – это время, когда я могу заниматься всем, что мне хотелось бы, но что я не мог сделать с Мияги.
Сначала в голову приходили довольно извращенные идеи, но я быстро осознал, что потом не смог бы посмотреть Мияги в глаза. В итоге я решил заняться чем-то таким, что мне бы не хотелось показывать Мияги, но что в то же время было бы абсолютно нормальным.
И вот что из этого вышло: я составил подробный отчет о всем, что произошло со мной с того момента, как я взошел по лестнице старого здания и продал там свою жизнь, и до текущего момента.
На первых страницах я описал урок морали в начальной школе. И даже не имея четкого плана, я точно знал, что должен записать дальше.
Размышления о ценности жизни. Моя вера в светлое будущее. Обещание, которое мы дали друг другу с Химено. Люди, которые рассказали мне о продаже жизни в книжном и музыкальном магазине. Момент, когда я встретил Мияги.
Слова беспрерывно лились на бумагу. Выкуривая одну сигарету за другой и используя пустую банку в качестве пепельницы, я продолжал ткать свою историю.
Ручка издавала приятный звук. В комнате стояла жара – пот стекал каплями на бумагу, оставляя пятна.
– Что ты там пишешь? – спросил мужчина.
– Записываю все, что со мной произошло за этот месяц.
– И? Кому это, черт возьми, нужно?
– Не знаю. А что это имеет значение? Просто это помогает мне упорядочить свои мысли. Таким образом, я могу логичнее распределить все события, как будто делая дефрагментацию диска.
Даже глубокой ночью моя рука продолжала писать. Мне еще далеко было до уровня хорошей прозы, но я был поражен легкостью, с которой слова ложились на бумагу.
В десять вечера я внезапно остановился. Я почувствовал, что на сегодня больше не смогу писать.
Бросив ручку на стол, я вышел на улицу подышать свежим воздухом. Мужчина встал и с неохотой последовал за мной.
Блуждая без цели, мои уши внезапно ощутили звучание барабанов тайко, где-то вдалеке. Вероятно, проходили репетиции в преддверии праздника.
– Раз уж вы так внимательно наблюдаете, неужели и вы обменяли своё время? – обратился я к нему.
– А если я скажу «да», вы посочувствуете мне? – улыбнулся он в ответ.
– Полагаю, да.
Мужчина удивленно взглянул на меня.
– Ну что ж, я бы выразил вам свою благодарность, однако на деле я не продавал ни свою жизнь, ни время, ни здоровье. Я тружусь потому, что сам этого хочу.
– Интересно. А что в этом такого захватывающего?
– Я и не говорил, что это увлекательно. Это подобно посещению кладбища, чтению надгробий. Когда-нибудь и моя пора придет. И вот здесь, среди всех этих ушедших душ, я обретаю бесценный опыт.
– Звучит как размышления старика.
– Точно. Потому что я и есть старик, – ответил он.
Придя домой, я принял душ, выпил пива, почистил зубы и завернулся в одеяло, готовясь ко сну. Однако соседи снова устроили гвалт. Трое-четверо из них болтали, распахнув окно настежь.
Казалось, неважно, день это или ночь, там всегда кто-то был. Это было в столь резком контрасте с моей комнатой, где меня посещали только наблюдатели.
Вместо берушей я надел наушники, выключил свет и закрыл глаза.
Возможно, музыка как-то воздействовала на мой мозг, но в ту ночь я спал 11 часов подряд и не проснулся ни разу.
На следующий день я снова посвятил время своему дневнику. Радио транслировало матч по бейсболу. К вечеру я наконец-то догнал текущий день.
Когда я отпустил ручку, мои пальцы дрожали, как при болезни Паркинсона. Руки болели, шея окоченела, и всё это сопровождалось головной болью. Но чувство завершенности приносило удовлетворение. Пересмотр событий через призму слов и бумаги помог мне с легкостью принять неприятности и лучше оценить радостные моменты.
Я лег прямо там, где сидел, и уставился в потолок. Там висело огромное черное пятно и искривленный гвоздь. В углу даже паутина плелась.
После просмотра бейсбольного матча между местными школьными командами я прогулялся по ярмарке на рынке и заглянул в столовую, где подсмотрел за остатками еды.
«Завтра вернется Мияги», – подумал я.
Решив уйти ко сну пораньше, я аккуратно закрыл свой блокнот, на всякий случай держа его под рукой для неожиданных записей, и положил его на полку с книгами, после чего устроился в постели. Именно в этот момент напарник Мияги вспомнил о себе:
– Я задаю этот вопрос всем, но мне интересно... куда ты девал свои деньги?
– Этого нет в отчетах наблюдения?
– Эмм... я не особо вдавался в подробности.
– Я их раздал. Все до последней монеты. Часть я использовал для себя, но первоначальный план был таков, что я должен был отдать их кому-то определенному. Тем не менее – тот человек исчез, поэтому я решил подарить все остальные средства незнакомцам.
– Ты раздал их?
– Да. Просто шел по улице и дарил каждому по 10 000 йен.
Мужчина взорвался громким смехом.
– Забавная история, правда? – спросил я, но он, продолжая смеяться, ответил:
– Нет, я смеюсь не над этим.
Это был странный смех, словно он смеялся не потому, что нашел это забавным.
– Ха-ха, в конечном итоге, ты просто так раздал все деньги, полученные за свою жизнь, незнакомым людям.
– В точку, – кивнул я в ответ.
– Такому идиоту, как ты, действительно не видать надежды.
– Абсолютно верно. Ведь можно было потратить эти деньги на что-то полезное. С этими 300 тысячами йен можно было бы сделать столько всего...
– Нет, не в этом дело. Ты не думай, что я смеюсь над тобой из-за этого. Но ты не мог поверить, когда они сказали, что твоя жизнь стоит всего 300 000 йен?
Этот вопрос пронзил меня насквозь.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил я его.
– Я имею в виду именно то, что сказал. Тебе сказали, что твоя жизнь стоит 300 000 йен, и ты просто поверил?
– Честно говоря, изначально у меня были сомнения, что это слишком мало.
Мужчина, даже не переставая смеяться, ударил рукой по полу.
– Вот именно, вот именно. Я тебе ничего не буду говорить, но... – он снова взорвался хохотом, схватившись за живот. – Когда увидишь ту девушку снова, спроси у нее: «Моя жизнь действительно стоит 300 000 йен?»
Я попытался задать ему еще вопросы, но он, казалось, больше не желал разговаривать.
В темной, словно покрытой смолью комнате, я продолжал вглядываться в расстояние до потолка, потеряв всякую возможность уснуть.
Мои мысли кружились вокруг смысла его слов.
– Доброе утро, мистер Кусуноки, – проговорила Мияги, когда первые лучи солнца, пробившиеся сквозь окно, меня разбудили.
Эта девушка, улыбаясь мне так тепло из уголка комнаты, обманывала меня.
– Эй, Кусуноки, как мы проведем этот день?
Я проглотил слова, которые готовы были вырваться на свободу в любой момент.
Я решил вести себя так, как будто я ничего не знаю. Я не хотел осознавать эту страшную правду, которая могла бы принести Мияги неприятности.
– Как обычно, Мияги…
– Давайте проедемся на торговых автоматах! – воскликнула Мияги с восторгом.
Мы отправились в путь: под открытым небом, мимо рисовых полей, по извилистым дорогам деревни.
Мы наслаждались курицей табака и мороженым на придорожной заправке. Затем мы прогулялись по очень странной улице, где не было ни души, и большинство домов стояли заброшенными. Однако там было полно торговых автоматов.
Ночь наступила в мгновение ока.
Оставив свой мотоцикл Cub на небольшой дамбе, мы спустились по лестнице на пешеходную тропу.
– Куда мы идем?
– Что бы ты сделала, если бы я обманул тебя и привел в какое-то странное место? – спросил я, не оглядываясь.
– Значит, мы идем в место с красивым видом? – предположила Мияги с пониманием.
– Ты не совсем права, – ответил я, хотя на самом деле все было именно так.
Когда мы пересекли маленький мост, ведущий нас к роще вдоль реки, казалось, она догадалась о моих намерениях.
И, похоже, она была в восторге от увиденного.
– Эмм, это может звучать нелепо, но... светлячки действительно светятся.
– Ну конечно, они же светлячки, – рассмеялся я, понимая, что она хотела этим сказать. Мияги, вероятно, чувствовала то же самое, что и я, наблюдая за звездами.
Мы можем знать о существовании чего-то в этом мире. Но если мы не увидим это своими глазами, нас ожидает зрелище, намного более великолепное, чем мы можем представить. И только увидев это наяву, мы сможем по-настоящему что-то понять.
Мы плыли по узкой тропинке, озаряемой мерцанием маленьких светлячков. Глядя на эти волшебные огоньки, можно было легко потерять чувство реальности и почувствовать головокружение.
– Подозреваю, это первый раз в моей жизни, когда я вижу светлячков, – откровенно поделилась Мияги.
– В последнее время их становится все меньше и меньше. Их так сложно найти, нужно оказаться в нужном месте в нужное время. Скорее всего, они больше не появятся здесь в ближайшее время.
– Вы часто бываете здесь, мистер Кусуноки?
– Нет, я был здесь только один раз – ровно год назад, в этот же день. Вчера я вспомнил об этом совершенно случайно.
Люминесценция светлячков достигла апогея, и мы двинулись обратно тем же путем, который пришли.
– Это ваш способ поблагодарить меня за ночь на озере? – спросила Мияги.
– Я пришел сюда, потому что сам того захотел. Но ты можешь трактовать это как угодно.
– Хорошо, так и поступлю.
– Нет нужды отчитываться мне о каждой мелочи.
Я вернулся в квартиру, отсортировал сегодняшние фотографии, обменялся с Мияги пожеланиями спокойной ночи и, направляясь выключить свет, обратился к ней по имени:
– Мияги.
– Да? Что случилось?
– Почему ты мне солгала?
Мияги удивленно посмотрела на меня и моргнула.
– Я не совсем понимаю, о чем вы.
– Тогда давай я уточню... Моя жизнь действительно стоила 300 тысяч йен?
В свете этой лунной ночи я заметил небольшое изменение в цвете ее глаз.
– Да, именно так, – ответила она. – Прошу прощения за мои слова, но все дело в вашей ценности. Я думала, вы уже с этим смирились.
– Возможно, так и было... До прошлой ночи.
Мияги, казалось, оценивала, чему я верю.
– Мой заместитель рассказал вам об этом? – спросила она, вздохнув.
– Он просто посоветовал спросить у тебя напрямую. Ничего конкретного он мне не сказал.
– Ну что ж, 300 тысяч иен есть 300 тысяч иен, – с неизменной невинностью проговорила она.
– Как только я осознал, что ты могла мне лгать, первое, что пришло мне в голову, – ты замолчала о какой-то части денег. Я предположил, что настоящая цена могла быть 30 миллионов, а то и 3 миллиарда, и ты присвоила эти средства, назвав мне ложную сумму. Это была моя первая мысль... Но я просто не мог поверить в это. Я не хотел даже допускать мысли, что это могло быть правдой. Что ты обманывала меня с самого начала. Что за твоей улыбкой скрывалась ложь. Я задал себе вопрос: «А вдруг я совершаю колоссальную ошибку?» Я ломал голову всю ночь, пока наконец не понял... Я ошибался с самого начала.
Десять лет назад моя учительница уже говорила мне:
«Попробуй посмотреть на это под другим углом».
– Почему я поверил, что 10 тысяч иен в год – это самая низкая стоимость жизни? Почему я считал, что нормальная жизнь должна стоить десятки, сотни миллионов? Похоже, я слишком сильно полагался на свои убеждения. Возможно, каждый из нас хочет верить в иллюзию, что нет ничего ценнее жизни. В конце концов, в той ситуации здравый смысл был явно не на месте. Мне следовало быть более гибким в своем мышлении.
Я вздохнул и задал ключевой вопрос:
– Что побудило тебя отдать 300 тысяч иен человеку, которого ты только что встретила?
– Я понятия не имею, о чем вы, – отреагировала Мияги, отводя взгляд в сторону.
Я сел в углу, напротив Мияги, и, как и она, обхватил колени руками. Это заставило ее слегка улыбнуться.
– Ты можешь продолжать притворяться, – начал я. – Но я все равно хочу сказать тебе: «Спасибо».
– Все в порядке, – кивнула Мияги. – Если бы я оставалась верной этой работе, я бы, вероятно, умерла, так и не выплатив долг, как и моя мать. Даже если бы я просто заплатила и освободилась, никто не обещал мне счастливой жизни после этого. Поэтому я решила лучше потратить деньги таким образом.
– Так сколько я на самом деле стоил?
Наступила пауза.
– 30 иен... – тихо произнесла Мияги.
– Три минуты беседы, – рассмеялся я. – Прости, что таким образом «профукал» твои 300 тысяч.
– Да ладно, я действительно надеялась, что ты будешь тратить их на себя.
Слова Мияги звучали раздраженно, но ее голос оставался мягким.
– Однако, конечно же, я понимаю, как ты себя чувствовал, господин Кусуноки. Возможно, причина, по которой я дала тебе 300 тысяч иен, и причина, по которой ты раздал эти деньги незнакомцам, в глубине души одинаковы. Я чувствовала себя одинокой, грустной, пустой и отчаявшейся. Таким образом, я сделала что-то безрассудно альтруистичное... Хотя, если бы я не солгала тебе и сразу сказала правду, ты бы, скорее всего, не продал бы свою жизнь. В таком случае, ты мог бы жить подольше. Мне жаль за свой поступок.
Мияги говорила это, закопавшись лицом в колени и рассматривая свои ногти.
– Вероятно, мне хотелось хотя бы раз в жизни стать единственным спасением для кого-то. Мечтала предоставить себе этот шанс, но... кажется, я пыталась спасти саму себя, помогая кому-то в таком же бедственном положении. В итоге, это оказалось просто искажением моей доброты. Прошу прощения.
– Это не совсем так, – парировал я. – Если бы ты сразу сказала мне, что стоимость моей жизни – всего 30 йен, я бы сошел с ума и распродал бы все, оставив себе лишь три дня жизни, что намного меньше трех месяцев. Без твоей лжи я бы, возможно, так и не отправился бы в это путешествие, не сделал бы все эти журавлики, не увидел бы звезд и светлячков.
– У вас никогда не было причин для отчаяния. 30 йен – это всего лишь число, которое придумали какие-то важные люди, – утверждала Мияги. – Как минимум для меня, вы можете стоить и 30 миллионов, и 3 миллиарда, мистер Кусуноки.
– Хватит, это слишком странное утешение, – улыбнулся я.
– Но это правда!
– Если ты будешь так добра ко мне, это только усугубит мою печаль. Я и так уже знаю, что ты хорошая девушка, не нужно продолжать.
– Вы действительно можете быть раздражающим... Просто расслабьтесь и дайте мне поддержать вас... К тому же, это не утешение и не доброта. Я просто говорю то, что хотела бы сказать вам. И мне все равно, что вы думаете об этом, – Мияги сказала это, немного смущенная и опустив голову.
Потом она продолжила:
– На самом деле, сначала я думала, что вы стоите всего 30 йен. Когда я дала вам 300.000, я делала это исключительно ради собственного удовлетворения. Меня не волновало, что это касается именно вас, мистер Кусуноки... Но постепенно мое отношение к вам изменилось. После инцидента на вокзале вы приняли мою историю близко к сердцу, не так ли? Вы сочувствовали моим обстоятельствам, необходимости продать время. С тех пор вы перестали быть для меня просто объектом наблюдения, мистер Кусуноки. Это само по себе было большой проблемой, но потом их становилось все больше. Знаю, для вас это, вероятно, ничего не значило, но я была счастлива, что вы готовы поговорить со мной. Ведь я всегда была невидимкой. Быть игнорируемой всеми – это часть моей работы. Даже такие простые вещи, как обед в ресторане, походы в магазин и наши прогулки вдоль реки, держась за руки, казались мне сном. Вы – первый человек, который никогда меня не игнорировал, вне зависимости от времени и обстоятельств.
Я не знал, что ответить.
Никогда не думал, что кто-то может быть так благодарен мне.
– Если тебе это нравится, я могу продолжать говорить в таком духе, – пошутил я, а Мияги кивнула.
– Это было бы здорово. Ведь... я действительно люблю вас.
Хотя и бесполезно любить того, кто на грани смерти.
Она улыбнулась грустно.
Я замер, на какое-то время потеряв способность говорить. Не мог даже моргнуть.
– Понимаете, господин Кусуноки, я вас обманывала ещё по многим вопросам, – прозвучало от неё с нотками меланхолии в голосе. – Это касается не только цены вашей жизни и ситуации с Химено. Например, утверждение о том, что вас убьют, если вы будите мешать другим, было обманом. И заявление, что вы умрете, если отойдете от меня более чем на сто метров, также было неправдой. Это был всего лишь метод самозащиты. Просто очередная ложь.
– Понимаю...
– Если это вас задело, я готова принять любое ваше наказание.
– Любое? – переспросил я.
– Да, каким бы жестоким оно ни было.
– Хорошо, принято.
Я взял Мияги за руку, поднял её на ноги и крепко прижал к себе.
Я даже не знал, сколько времени мы простояли так. Я старался запечатлеть в памяти все её черты. Её мягкие волосы, прекрасные ушки, тонкую шею, нежные плечи и спину, маленькую грудь, гладкие изгибы её бёдер.
Я использовал все свои чувства, чтобы запечатлеть это в своей памяти.
Таким образом, я смогу помнить, невзирая на все трудности. Так, я никогда не забуду этот момент.
– Это было действительно ужасно, – прошептала Мияги, высморкавшись. – После этого... я точно знаю, что никогда не забуду вас.
– Взаимно. Не забывай о моей судьбе, когда я уйду, – сказал я.
– Я буду помнить до последнего своего вздоха, если потребуется.
После этих слов Мияги улыбнулась.
Вот тогда я, наконец, нашёл своё призвание... обрёл смысл, чтобы прожить свои бессмысленные дни.
Слова Мияги вызвали во мне глубокие перемены.
Даже имея в запасе всего два месяца, я решил: каким бы то ни стало, я полностью расплачусь с Мияги за её долг.
Я, чья жизнь была не дороже пакетика сока.
Подумать только, возможно, я осмелился на это только потому, что так и не понял, какое место я занимаю в этом мире.
Я вспоминаю, как тогда думал: если бы вместо неё за мной следил кто-то с совершенно иными чертами характера, я бы мог настроиться на нужный лад и сконцентрироваться на важном.
Наблюдатель, что стоял передо мной в данный момент, именно так и выглядел.
Он был невысок, с неприглядными лысинами, обнажающими его жирную кожу головы. Его лицо, украшенное пышными бакенбардами, было настолько пунцовым, что казалось, будто он непрерывно пьёт. Он часто моргал, хрипло дышал и говорил голосом, как будто у него что-то застряло в горле.
– А где обычная девушка? – это был мой первый вопрос.
– У неё перерыв, – буркнул он. – Сегодня и завтра я буду на её месте.
Я приложил руку к сердцу и с облегчением вздохнул. Меня переполняла благодарность за то, что Мияги скоро вернётся.
– Получается, даже замещающие наблюдатели имеют право на отдых.
– Конечно. В отличие от тебя, мы ещё хотим пожить, – ответил он с сарказмом.
– Ну что ж, это успокаивает. Значит, через два дня её перерыв закончится, и всё вернётся в обычное русло?
– Точно, всё по расписанию.
Я потёр сонные глаза и вновь посмотрел на человека, устроившегося в углу, чтобы убедиться, что он держит мой альбом с фотографиями торговых автоматов.
– Что это за чепуха? – спросил он.
– Вы что, никогда не видели торговые автоматы? – пошутил я.
– Цц. Я спрашиваю, зачем ты их сфотографировал.
– Люди любят небо, они его фотографируют. Те, кто любит цветы, фотографируют цветы, а те, кто увлекается поездами, снимают их. Каждый делает это потому, что ему этого хочется. И мне также нравятся торговые автоматы.
Мужчина с унылым выражением лица пролистал несколько страниц, а затем, назвав это бессмыслицей, кинул мне альбом. После этого он бегло взглянул на моих бумажных журавликов и искусственно вздохнул.
– Вот так ты и проводишь свою жизнь? Чертовски глупо. Разве ты не мог придумать что-то получше?
Его откровенное поведение мне даже было приятно. С ним было гораздо проще общаться из-за его честности и прямоты. Да и лучше уж это, чем молчаливый сторож в углу.
– Мог бы, но боюсь, моё тело не выдержит чего-то более интересного, – вздохнул я.
Он также искал изъяны во всем остальном.
Этот наблюдатель был гораздо более агрессивным.
Понимание причин его агрессивного поведения пришло ко мне после завтрака, когда я, расслабившись перед вентилятором, слушал музыку.
– Эй, ты там! – обратился он ко мне. Я сделал вид, что не слышу его, но он упорствовал и откашлялся. – Ты не доставляешь ей хлопот, правда?
Я знал, кого он имеет в виду, но не ожидал, что он будет интересоваться Мияги, поэтому мой ответ замедлился.
– Вы имеете в виду Мияги? – спросил я, уточняя.
– А кого еще? – он нахмурился, словно было неприятно слышать, как я называю ее по имени.
Я почувствовал к нему некоторое расположение. О, так он на моей стороне!
– Позвольте мне догадаться, она вам нравится?
– Нет, не в этом смысле. Мы даже никогда не виделись друг с другом, – его голос стал тише. – Мы общались пару раз через документы, всё. Но я был тем, кто одобрил ее сделку. Так что, да, я встречался с ней.
– И что вы о ней думаете?
– Бедная девочка, – он ответил прямо. – Мне ее очень жаль.
Похоже, он говорил о ее ценности.
– Моя жизнь стоит столько же. Я тоже жалок, правда?
– Заткнись, ты всё равно скоро умрешь.
– Возможно, именно так и нужно смотреть на вещи, – согласился я.
– Но эта девочка продала то, что ни за что не должна была продавать. Ей было всего десять лет... от нее нельзя было ожидать разумных решений. А теперь она вынуждена терпеть таких, как ты... Возвращаясь к нашему разговору, ты не создаешь ей лишних проблем? Ответь, ведь от этого зависит, в какой компании ты проведешь оставшееся время.
Этот парень становился мне все более симпатичным.
– Боюсь, я действительно создал ей некоторые проблемы, – признался я честно. – Я сказал ей много гадких и резких слов и даже чуть не прибег к физическому насилию... Я почти изнасиловал ее прямо на холодном бетоне.
Лицо мужчины изменилось, и он выглядел так, будто готов был меня задушить прямо на месте. Я замолчал и протянул ему блокнот Мияги.
– Что это? – спросил он, принимая его.
– Это все подробности. Это дневник наблюдений Мияги.
– Дневник наблюдений? – он облизнул палец и открыл блокнот.
– Я не совсем разбираюсь в деталях вашей профессиональной деятельности и, возможно, правила здесь не такие уж и жесткие… Однако, если Мияги действительно могут покарать за то, что она оставила его здесь… Я бы предпочел этого избежать. Мне кажется, вы на ее стороне, так что я доверяю это вам.
Мужчина быстро перебирал страницы, внимательно их просматривая. Спустя пару минут, добравшись до последней, он просто произнес:
– Понял.
Не знаю, что именно он там увидел, но после этого его настроение заметно улучшилось.
Вероятно, Мияги написала обо мне что-то положительное. И это радовало меня.
Если бы тогда в голову мне не пришла идея купить себе собственный блокнот – я бы никогда не сел бы за это письмо.
Поделиться с мужчиной дневником Мияги вдохновило меня на покупку собственного. Поэтому я направился в канцелярский магазин, где приобрел блокнот «Tsubame B5» и самую дешевую ручку, которую там нашел. И тут я задумался: «А что же мне теперь записывать?»
Я понимал, что время, когда за мной наблюдает этот мужчина, – это время, когда я могу заниматься всем, что мне хотелось бы, но что я не мог сделать с Мияги.
Сначала в голову приходили довольно извращенные идеи, но я быстро осознал, что потом не смог бы посмотреть Мияги в глаза. В итоге я решил заняться чем-то таким, что мне бы не хотелось показывать Мияги, но что в то же время было бы абсолютно нормальным.
И вот что из этого вышло: я составил подробный отчет о всем, что произошло со мной с того момента, как я взошел по лестнице старого здания и продал там свою жизнь, и до текущего момента.
На первых страницах я описал урок морали в начальной школе. И даже не имея четкого плана, я точно знал, что должен записать дальше.
Размышления о ценности жизни. Моя вера в светлое будущее. Обещание, которое мы дали друг другу с Химено. Люди, которые рассказали мне о продаже жизни в книжном и музыкальном магазине. Момент, когда я встретил Мияги.
Слова беспрерывно лились на бумагу. Выкуривая одну сигарету за другой и используя пустую банку в качестве пепельницы, я продолжал ткать свою историю.
Ручка издавала приятный звук. В комнате стояла жара – пот стекал каплями на бумагу, оставляя пятна.
– Что ты там пишешь? – спросил мужчина.
– Записываю все, что со мной произошло за этот месяц.
– И? Кому это, черт возьми, нужно?
– Не знаю. А что это имеет значение? Просто это помогает мне упорядочить свои мысли. Таким образом, я могу логичнее распределить все события, как будто делая дефрагментацию диска.
Даже глубокой ночью моя рука продолжала писать. Мне еще далеко было до уровня хорошей прозы, но я был поражен легкостью, с которой слова ложились на бумагу.
В десять вечера я внезапно остановился. Я почувствовал, что на сегодня больше не смогу писать.
Бросив ручку на стол, я вышел на улицу подышать свежим воздухом. Мужчина встал и с неохотой последовал за мной.
Блуждая без цели, мои уши внезапно ощутили звучание барабанов тайко, где-то вдалеке. Вероятно, проходили репетиции в преддверии праздника.
– Раз уж вы так внимательно наблюдаете, неужели и вы обменяли своё время? – обратился я к нему.
– А если я скажу «да», вы посочувствуете мне? – улыбнулся он в ответ.
– Полагаю, да.
Мужчина удивленно взглянул на меня.
– Ну что ж, я бы выразил вам свою благодарность, однако на деле я не продавал ни свою жизнь, ни время, ни здоровье. Я тружусь потому, что сам этого хочу.
– Интересно. А что в этом такого захватывающего?
– Я и не говорил, что это увлекательно. Это подобно посещению кладбища, чтению надгробий. Когда-нибудь и моя пора придет. И вот здесь, среди всех этих ушедших душ, я обретаю бесценный опыт.
– Звучит как размышления старика.
– Точно. Потому что я и есть старик, – ответил он.
Придя домой, я принял душ, выпил пива, почистил зубы и завернулся в одеяло, готовясь ко сну. Однако соседи снова устроили гвалт. Трое-четверо из них болтали, распахнув окно настежь.
Казалось, неважно, день это или ночь, там всегда кто-то был. Это было в столь резком контрасте с моей комнатой, где меня посещали только наблюдатели.
Вместо берушей я надел наушники, выключил свет и закрыл глаза.
Возможно, музыка как-то воздействовала на мой мозг, но в ту ночь я спал 11 часов подряд и не проснулся ни разу.
На следующий день я снова посвятил время своему дневнику. Радио транслировало матч по бейсболу. К вечеру я наконец-то догнал текущий день.
Когда я отпустил ручку, мои пальцы дрожали, как при болезни Паркинсона. Руки болели, шея окоченела, и всё это сопровождалось головной болью. Но чувство завершенности приносило удовлетворение. Пересмотр событий через призму слов и бумаги помог мне с легкостью принять неприятности и лучше оценить радостные моменты.
Я лег прямо там, где сидел, и уставился в потолок. Там висело огромное черное пятно и искривленный гвоздь. В углу даже паутина плелась.
После просмотра бейсбольного матча между местными школьными командами я прогулялся по ярмарке на рынке и заглянул в столовую, где подсмотрел за остатками еды.
«Завтра вернется Мияги», – подумал я.
Решив уйти ко сну пораньше, я аккуратно закрыл свой блокнот, на всякий случай держа его под рукой для неожиданных записей, и положил его на полку с книгами, после чего устроился в постели. Именно в этот момент напарник Мияги вспомнил о себе:
– Я задаю этот вопрос всем, но мне интересно... куда ты девал свои деньги?
– Этого нет в отчетах наблюдения?
– Эмм... я не особо вдавался в подробности.
– Я их раздал. Все до последней монеты. Часть я использовал для себя, но первоначальный план был таков, что я должен был отдать их кому-то определенному. Тем не менее – тот человек исчез, поэтому я решил подарить все остальные средства незнакомцам.
– Ты раздал их?
– Да. Просто шел по улице и дарил каждому по 10 000 йен.
Мужчина взорвался громким смехом.
– Забавная история, правда? – спросил я, но он, продолжая смеяться, ответил:
– Нет, я смеюсь не над этим.
Это был странный смех, словно он смеялся не потому, что нашел это забавным.
– Ха-ха, в конечном итоге, ты просто так раздал все деньги, полученные за свою жизнь, незнакомым людям.
– В точку, – кивнул я в ответ.
– Такому идиоту, как ты, действительно не видать надежды.
– Абсолютно верно. Ведь можно было потратить эти деньги на что-то полезное. С этими 300 тысячами йен можно было бы сделать столько всего...
– Нет, не в этом дело. Ты не думай, что я смеюсь над тобой из-за этого. Но ты не мог поверить, когда они сказали, что твоя жизнь стоит всего 300 000 йен?
Этот вопрос пронзил меня насквозь.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил я его.
– Я имею в виду именно то, что сказал. Тебе сказали, что твоя жизнь стоит 300 000 йен, и ты просто поверил?
– Честно говоря, изначально у меня были сомнения, что это слишком мало.
Мужчина, даже не переставая смеяться, ударил рукой по полу.
– Вот именно, вот именно. Я тебе ничего не буду говорить, но... – он снова взорвался хохотом, схватившись за живот. – Когда увидишь ту девушку снова, спроси у нее: «Моя жизнь действительно стоит 300 000 йен?»
Я попытался задать ему еще вопросы, но он, казалось, больше не желал разговаривать.
В темной, словно покрытой смолью комнате, я продолжал вглядываться в расстояние до потолка, потеряв всякую возможность уснуть.
Мои мысли кружились вокруг смысла его слов.
– Доброе утро, мистер Кусуноки, – проговорила Мияги, когда первые лучи солнца, пробившиеся сквозь окно, меня разбудили.
Эта девушка, улыбаясь мне так тепло из уголка комнаты, обманывала меня.
– Эй, Кусуноки, как мы проведем этот день?
Я проглотил слова, которые готовы были вырваться на свободу в любой момент.
Я решил вести себя так, как будто я ничего не знаю. Я не хотел осознавать эту страшную правду, которая могла бы принести Мияги неприятности.
– Как обычно, Мияги…
– Давайте проедемся на торговых автоматах! – воскликнула Мияги с восторгом.
Мы отправились в путь: под открытым небом, мимо рисовых полей, по извилистым дорогам деревни.
Мы наслаждались курицей табака и мороженым на придорожной заправке. Затем мы прогулялись по очень странной улице, где не было ни души, и большинство домов стояли заброшенными. Однако там было полно торговых автоматов.
Ночь наступила в мгновение ока.
Оставив свой мотоцикл Cub на небольшой дамбе, мы спустились по лестнице на пешеходную тропу.
– Куда мы идем?
– Что бы ты сделала, если бы я обманул тебя и привел в какое-то странное место? – спросил я, не оглядываясь.
– Значит, мы идем в место с красивым видом? – предположила Мияги с пониманием.
– Ты не совсем права, – ответил я, хотя на самом деле все было именно так.
Когда мы пересекли маленький мост, ведущий нас к роще вдоль реки, казалось, она догадалась о моих намерениях.
И, похоже, она была в восторге от увиденного.
– Эмм, это может звучать нелепо, но... светлячки действительно светятся.
– Ну конечно, они же светлячки, – рассмеялся я, понимая, что она хотела этим сказать. Мияги, вероятно, чувствовала то же самое, что и я, наблюдая за звездами.
Мы можем знать о существовании чего-то в этом мире. Но если мы не увидим это своими глазами, нас ожидает зрелище, намного более великолепное, чем мы можем представить. И только увидев это наяву, мы сможем по-настоящему что-то понять.
Мы плыли по узкой тропинке, озаряемой мерцанием маленьких светлячков. Глядя на эти волшебные огоньки, можно было легко потерять чувство реальности и почувствовать головокружение.
– Подозреваю, это первый раз в моей жизни, когда я вижу светлячков, – откровенно поделилась Мияги.
– В последнее время их становится все меньше и меньше. Их так сложно найти, нужно оказаться в нужном месте в нужное время. Скорее всего, они больше не появятся здесь в ближайшее время.
– Вы часто бываете здесь, мистер Кусуноки?
– Нет, я был здесь только один раз – ровно год назад, в этот же день. Вчера я вспомнил об этом совершенно случайно.
Люминесценция светлячков достигла апогея, и мы двинулись обратно тем же путем, который пришли.
– Это ваш способ поблагодарить меня за ночь на озере? – спросила Мияги.
– Я пришел сюда, потому что сам того захотел. Но ты можешь трактовать это как угодно.
– Хорошо, так и поступлю.
– Нет нужды отчитываться мне о каждой мелочи.
Я вернулся в квартиру, отсортировал сегодняшние фотографии, обменялся с Мияги пожеланиями спокойной ночи и, направляясь выключить свет, обратился к ней по имени:
– Мияги.
– Да? Что случилось?
– Почему ты мне солгала?
Мияги удивленно посмотрела на меня и моргнула.
– Я не совсем понимаю, о чем вы.
– Тогда давай я уточню... Моя жизнь действительно стоила 300 тысяч йен?
В свете этой лунной ночи я заметил небольшое изменение в цвете ее глаз.
– Да, именно так, – ответила она. – Прошу прощения за мои слова, но все дело в вашей ценности. Я думала, вы уже с этим смирились.
– Возможно, так и было... До прошлой ночи.
Мияги, казалось, оценивала, чему я верю.
– Мой заместитель рассказал вам об этом? – спросила она, вздохнув.
– Он просто посоветовал спросить у тебя напрямую. Ничего конкретного он мне не сказал.
– Ну что ж, 300 тысяч иен есть 300 тысяч иен, – с неизменной невинностью проговорила она.
– Как только я осознал, что ты могла мне лгать, первое, что пришло мне в голову, – ты замолчала о какой-то части денег. Я предположил, что настоящая цена могла быть 30 миллионов, а то и 3 миллиарда, и ты присвоила эти средства, назвав мне ложную сумму. Это была моя первая мысль... Но я просто не мог поверить в это. Я не хотел даже допускать мысли, что это могло быть правдой. Что ты обманывала меня с самого начала. Что за твоей улыбкой скрывалась ложь. Я задал себе вопрос: «А вдруг я совершаю колоссальную ошибку?» Я ломал голову всю ночь, пока наконец не понял... Я ошибался с самого начала.
Десять лет назад моя учительница уже говорила мне:
«Попробуй посмотреть на это под другим углом».
– Почему я поверил, что 10 тысяч иен в год – это самая низкая стоимость жизни? Почему я считал, что нормальная жизнь должна стоить десятки, сотни миллионов? Похоже, я слишком сильно полагался на свои убеждения. Возможно, каждый из нас хочет верить в иллюзию, что нет ничего ценнее жизни. В конце концов, в той ситуации здравый смысл был явно не на месте. Мне следовало быть более гибким в своем мышлении.
Я вздохнул и задал ключевой вопрос:
– Что побудило тебя отдать 300 тысяч иен человеку, которого ты только что встретила?
– Я понятия не имею, о чем вы, – отреагировала Мияги, отводя взгляд в сторону.
Я сел в углу, напротив Мияги, и, как и она, обхватил колени руками. Это заставило ее слегка улыбнуться.
– Ты можешь продолжать притворяться, – начал я. – Но я все равно хочу сказать тебе: «Спасибо».
– Все в порядке, – кивнула Мияги. – Если бы я оставалась верной этой работе, я бы, вероятно, умерла, так и не выплатив долг, как и моя мать. Даже если бы я просто заплатила и освободилась, никто не обещал мне счастливой жизни после этого. Поэтому я решила лучше потратить деньги таким образом.
– Так сколько я на самом деле стоил?
Наступила пауза.
– 30 иен... – тихо произнесла Мияги.
– Три минуты беседы, – рассмеялся я. – Прости, что таким образом «профукал» твои 300 тысяч.
– Да ладно, я действительно надеялась, что ты будешь тратить их на себя.
Слова Мияги звучали раздраженно, но ее голос оставался мягким.
– Однако, конечно же, я понимаю, как ты себя чувствовал, господин Кусуноки. Возможно, причина, по которой я дала тебе 300 тысяч иен, и причина, по которой ты раздал эти деньги незнакомцам, в глубине души одинаковы. Я чувствовала себя одинокой, грустной, пустой и отчаявшейся. Таким образом, я сделала что-то безрассудно альтруистичное... Хотя, если бы я не солгала тебе и сразу сказала правду, ты бы, скорее всего, не продал бы свою жизнь. В таком случае, ты мог бы жить подольше. Мне жаль за свой поступок.
Мияги говорила это, закопавшись лицом в колени и рассматривая свои ногти.
– Вероятно, мне хотелось хотя бы раз в жизни стать единственным спасением для кого-то. Мечтала предоставить себе этот шанс, но... кажется, я пыталась спасти саму себя, помогая кому-то в таком же бедственном положении. В итоге, это оказалось просто искажением моей доброты. Прошу прощения.
– Это не совсем так, – парировал я. – Если бы ты сразу сказала мне, что стоимость моей жизни – всего 30 йен, я бы сошел с ума и распродал бы все, оставив себе лишь три дня жизни, что намного меньше трех месяцев. Без твоей лжи я бы, возможно, так и не отправился бы в это путешествие, не сделал бы все эти журавлики, не увидел бы звезд и светлячков.
– У вас никогда не было причин для отчаяния. 30 йен – это всего лишь число, которое придумали какие-то важные люди, – утверждала Мияги. – Как минимум для меня, вы можете стоить и 30 миллионов, и 3 миллиарда, мистер Кусуноки.
– Хватит, это слишком странное утешение, – улыбнулся я.
– Но это правда!
– Если ты будешь так добра ко мне, это только усугубит мою печаль. Я и так уже знаю, что ты хорошая девушка, не нужно продолжать.
– Вы действительно можете быть раздражающим... Просто расслабьтесь и дайте мне поддержать вас... К тому же, это не утешение и не доброта. Я просто говорю то, что хотела бы сказать вам. И мне все равно, что вы думаете об этом, – Мияги сказала это, немного смущенная и опустив голову.
Потом она продолжила:
– На самом деле, сначала я думала, что вы стоите всего 30 йен. Когда я дала вам 300.000, я делала это исключительно ради собственного удовлетворения. Меня не волновало, что это касается именно вас, мистер Кусуноки... Но постепенно мое отношение к вам изменилось. После инцидента на вокзале вы приняли мою историю близко к сердцу, не так ли? Вы сочувствовали моим обстоятельствам, необходимости продать время. С тех пор вы перестали быть для меня просто объектом наблюдения, мистер Кусуноки. Это само по себе было большой проблемой, но потом их становилось все больше. Знаю, для вас это, вероятно, ничего не значило, но я была счастлива, что вы готовы поговорить со мной. Ведь я всегда была невидимкой. Быть игнорируемой всеми – это часть моей работы. Даже такие простые вещи, как обед в ресторане, походы в магазин и наши прогулки вдоль реки, держась за руки, казались мне сном. Вы – первый человек, который никогда меня не игнорировал, вне зависимости от времени и обстоятельств.
Я не знал, что ответить.
Никогда не думал, что кто-то может быть так благодарен мне.
– Если тебе это нравится, я могу продолжать говорить в таком духе, – пошутил я, а Мияги кивнула.
– Это было бы здорово. Ведь... я действительно люблю вас.
Хотя и бесполезно любить того, кто на грани смерти.
Она улыбнулась грустно.
Я замер, на какое-то время потеряв способность говорить. Не мог даже моргнуть.
– Понимаете, господин Кусуноки, я вас обманывала ещё по многим вопросам, – прозвучало от неё с нотками меланхолии в голосе. – Это касается не только цены вашей жизни и ситуации с Химено. Например, утверждение о том, что вас убьют, если вы будите мешать другим, было обманом. И заявление, что вы умрете, если отойдете от меня более чем на сто метров, также было неправдой. Это был всего лишь метод самозащиты. Просто очередная ложь.
– Понимаю...
– Если это вас задело, я готова принять любое ваше наказание.
– Любое? – переспросил я.
– Да, каким бы жестоким оно ни было.
– Хорошо, принято.
Я взял Мияги за руку, поднял её на ноги и крепко прижал к себе.
Я даже не знал, сколько времени мы простояли так. Я старался запечатлеть в памяти все её черты. Её мягкие волосы, прекрасные ушки, тонкую шею, нежные плечи и спину, маленькую грудь, гладкие изгибы её бёдер.
Я использовал все свои чувства, чтобы запечатлеть это в своей памяти.
Таким образом, я смогу помнить, невзирая на все трудности. Так, я никогда не забуду этот момент.
– Это было действительно ужасно, – прошептала Мияги, высморкавшись. – После этого... я точно знаю, что никогда не забуду вас.
– Взаимно. Не забывай о моей судьбе, когда я уйду, – сказал я.
– Я буду помнить до последнего своего вздоха, если потребуется.
После этих слов Мияги улыбнулась.
Вот тогда я, наконец, нашёл своё призвание... обрёл смысл, чтобы прожить свои бессмысленные дни.
Слова Мияги вызвали во мне глубокие перемены.
Даже имея в запасе всего два месяца, я решил: каким бы то ни стало, я полностью расплачусь с Мияги за её долг.
Я, чья жизнь была не дороже пакетика сока.
Подумать только, возможно, я осмелился на это только потому, что так и не понял, какое место я занимаю в этом мире.
0 Комментарии