После того как я принес свои извинения в девятнадцатый раз, я почувствовал головокружение и потерял сознание, упав на пол.
Это произошло во время моей подработки в баре.
Причина была очевидна: я практически не ел и работал под жарким солнцем, что и привело к обмороку.
С трудом я добрался до дома, где мои глаза болели так сильно, будто их кто-то выдавил. В итоге, мне пришлось отправиться в больницу.
Поездка на такси дорого обошлась, и мой уже и так пустой кошелек стал еще беднее. К тому же мой начальник предложил мне взять отгул.
Я осознавал необходимость экономии, но не понимал, как именно мне это сделать.
Похоже, я даже не помню, когда последний раз ел мясо. В течение последних четырех месяцев я не стригся и не покупал новую одежду, носил старое пальто. С момента поступления в университет я вообще никуда не ходил.
Я не мог полагаться на финансовую помощь родителей, так что мне приходилось самому зарабатывать деньги.
Расставание с моими дисками и книгами, все из которых были куплены бывшими в употреблении, и на выбор которых я тратил много времени, оказалось для меня очень тяжелым. Это были единственные вещи, которые я мог продать, чтобы заработать деньги. У меня даже не было компьютера или телевизора.
Так что в качестве прощания я решил послушать все свои диски. Я лег на ковер, надел наушники и включил музыку.
Я включил вентилятор с голубыми лопастями, который купил в комиссионном магазине, и время от времени отправлялся на кухню за стаканом холодной воды.
Это был мой первый пропуск занятий в университете, но я был уверен, что никто даже не заметит моего отсутствия, не говоря уже о том, чтобы переживать по этому поводу.
Диски постепенно переходили из одной стопки в другую.
Лето. Мне было двадцать. Но, как и Поль Низан, я не позволю никому говорить, что это лучшие годы моей жизни.
«Через десять лет с нами обязательно случится что-то по-настоящему хорошее. И тогда мы по-настоящему ощутим радость жизни».
Пророчество Химено не сбылось. По крайней мере, со мной ничего хорошего не произошло, и нет никаких признаков того, что это скоро изменится.
Интересно, чем она сейчас занимается? Химено сменила школу, когда мы были в четвертом классе, и с тех пор мы не виделись.
Возможно, так и должно было случиться. Хотя, возможно, это и к лучшему. Не видя меня в средней и старшей школе, в университете, она не увидела, как я превратился в обычного скучного человека.
Может быть, если бы мы пошли в одну и ту же школу, я бы и вовсе не стал тем, кем я есть сейчас.
Когда она была рядом, я чувствовал себя в напряжении, в хорошем смысле этого слова. Когда я что-то испортил, Химено смеялась надо мной, а когда я делал что-то хорошо - ругала.
Может быть, постоянное давление с ее стороны заставляло меня стремиться стать лучше.
В последние годы я не переставал раскаиваться в своем поступке.
Как ты, мой десятилетний я, оцениваешь меня сегодня?
Потратив три дня на прослушивание большинства своих дисков, я собрал их все, даже те, что были мне нужны, и сложил в бумажный пакет. Еще один пакет я заполнил книгами. Взяв их, я направился в город.
Я прогуливался под жарким солнцем, и в моих ушах звенело. Возможно, это было галлюцинацией от перекличек цикад, но звон казался настоящим и исходил прямо из моих ушей.
В этот книжный магазин я впервые попал прошлым летом, спустя несколько месяцев после поступления в колледж.
Тогда я еще плохо ориентировался в городе, поэтому заблудился. Мне нужно было спросить дорогу.
Пройдя по аллее и поднявшись по лестнице, я нашел этот книжный магазин и с тех пор несколько раз пытался его найти снова, но всегда забывал, где он находится, и как его назвать. Обычно я попадал туда, когда заблудился. Казалось, дороги к магазину менялись по своему капризу.
Только в этом году я смог туда попасть, не заблудившись.
Сейчас около магазина цвели ипомеи. Как обычно, я проверил передние полки с дешевыми книгами, чтобы удостовериться, что там нет ничего интересного, и затем зашел внутрь.
В магазине было темно, и в воздухе витал сильный запах старой бумаги. Из задней части доносился звук работающего радио.
Пройдя через узкий проход и повернув, я позвал владельца. Из-за кучи книг показалось усталое и морщинистое лицо старика.
Хозяин магазина, этот старик, обычно никогда не улыбался, и обычно тихо, опустив голову, подписывал ценники.
Но сегодня было иначе. Когда я принес кучу книг для продажи, старик поднял голову и внимательно посмотрел на меня.
Его лицо выражало удивление. Но это было понятно.
Ценность моих книг заключалась в том, что их можно было перечитывать снова и снова. Любителю книг было бы трудно понять, почему я отдаю их.
– Ты переезжаешь или что-то в этом роде? – спросил он меня своим удивительно спокойным голосом.
– Нет, ничего подобного.
– Тогда почему ты так транжирно относишься к своим вещам? – спросил он, опустив взгляд на кучу книг.
– Бумагой не наешься, она не слишком питательна, – ответил я.
Хозяин магазина, кажется, понял мою шутку:
– Нет денег, да? – пробормотал он.
Я кивнул, а старик скрестил руки и задумался.
Кажется, он изменил свое решение. Старик вздыхает и говорит:
– Это займет примерно тридцать минут.
После чего он уносит книги в заднюю часть магазина.
Я выхожу на улицу и обращаю внимание на старую рекламную доску у дороги. На ней висят афиши, рекламирующие летний фестиваль, наблюдение за светлячками, звездами и книжный клуб.
За забором я ощущаю запах татами и ладана, который смешивается с ароматом деревьев. Это приносит мне некоторую ностальгию. В соседнем доме слышится звон колокольчиков.
Старик заканчивает оценку книг. Мне выплачивают две трети от ожидаемой суммы. Потом владелец магазина говорит:
– Эй, мне нужно тебе что-то сказать.
– Да?
– У тебя сейчас финансовые трудности, верно?
– Ну, это не первый раз, когда я в таком положении, – отвечаю я с двусмысленной улыбкой. Старик кивает с пониманием.
– Меня не волнует, насколько ты беден, или почему ты оказался в таком положении. Я просто хочу спросить тебя о чем-то.
Он делает паузу:
– Не хочешь ли ты продать часть своей жизни?
Мой ответ задерживается из-за его необычного вопроса:
– Часть своей жизни? – повторяю я, стремясь уточнить, правильно ли я его понял.
– Да, годы твоей жизни. Нет, я не покупатель. Просто знаю, что некоторые действительно это делают.
Похоже, мои уши не обманули меня из-за жары.
Я задумываюсь на мгновение.
Возможно, из-за страха старости этот старик сошел с ума. Сначала я пришел к такому заключению.
Однако, видя мое недоумение, старик продолжает:
– Не могу тебя винить, если ты думаешь, что это шутка, или что я стар и путаюсь. Но если ты захочешь проверить это сам, иди туда, куда я тебе укажу, и увидишь, что я говорю правду.
С недоверием я внимательно его слушаю. Вкратце, он объясняет мне следующее:
На четвертом этаже здания поблизости находится магазин, который покупает годы жизни человека. Цена варьируется в зависимости от человека. Она тем выше, чем более насыщенную жизнь ты прожил.
– Я вообще-то тебя и не знаю. Но кажется, ты не плохой парень. Мне кажется, тебе нравятся книги. Это должно стоить чего-то, не так ли?
Согласно словам пожилого человека, в этом магазине можно было продать не только время, но и свое здоровье.
– В чем разница между годами жизни и временем? Не уверен, что есть какое-то различие между ними, – задал я вопрос.
– Я не владею всей информацией, так как сам никогда ничего не продавал. Однако есть люди, страдающие от болезней, которые живут десятками лет. И есть абсолютно здоровые люди, которые внезапно умирают. Должно быть, какая-то разница все-таки существует, не так ли? Хотя я не могу сказать, в чем именно она заключается, когда речь идет о времени.
Пожилой человек нарисовал мне карту на листе бумаги и оставил номер телефона.
Поблагодарив его, я покинул магазин.
Я был уверен, что этот магазин, который якобы занимается покупкой и продажей лет жизни, – всего лишь плод фантазии старика. Он придумал его, чтобы утешить себя, возможно, из страха перед старостью.
Как бы там ни было, это было бы действительно великолепно, если бы это оказалось правдой.
Однако мои догадки оказались правдивыми только наполовину.
Это действительно звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Но в то же время мои предположения оказались неверными. Магазин, торгующий годами жизни, действительно существовал.
После того, как я продал книги, мои ноги невольно повели меня в магазин музыкальных дисков.
Солнце было таким ярким, что асфальт отражал его лучи. Пот капал с моего лица, и я хотел пить, но у меня не было даже денег на покупку сока.
Пришлось терпеть, пока я не доберусь до дома.
В отличие от книжного магазина, в магазине дисков работал хороший кондиционер. Когда я вошел, меня окутал прохладный воздух, и я хотел наслаждаться этим ощущением подольше.
Я глубоко вдохнул, позволяя свежему воздуху заполнить мои легкие. В магазине играла популярная летняя песня, которая, казалось, не теряла своей актуальности со времен моей средней школы.
Подойдя к кассе, я позвал продавца с светлыми волосами и показал ему бумажный пакет в моей правой руке. Молодой человек сомневающе посмотрел на меня.
Его выражение лица начало меняться, и он выглядел так, как будто я его предал. Он казался шокированным от того, что я решил продать все эти диски. Его реакция была такой же, как у пожилого мужчины из книжного магазина.
– Зачем тебе продавать все это? – спросил он меня. Ему было чуть больше двадцати, глаза у него были усталыми. Он был одет в футболку с логотипом рок-группы и в потертых джинсах. Его пальцы нервно дрожали.
Так же, как и в книжном магазине, я описал продавцу ситуацию, объясняя, почему мне нужно избавиться от дисков. Продавец аплодировал и сказал:
— Ну что ж, в таком случае… у меня есть для тебя отличное предложение. Возможно, я не должен об этом говорить… Но твой музыкальный вкус меня впечатлил, парень. Так что давай держать это в секрете, договорились?
Его слова были как будто списаны с речи афериста.
Блондин продолжил:
– В нашем городе есть особенный магазинчик, где можно продать года своей жизни!
– Годы жизни? – переспросил я, хотя и понимал, что это перефразирование рассказа, который я слышал ранее. Но мне нужно было уточнить.
– Да, годы жизни, – уверенно подтвердил он.
Неужели это новый вид издевательства над бедняками?
Пока я размышлял о своем ответе, парень быстро все рассказал.
Его история была во многом аналогична той, что рассказал мне владелец книжного магазина. Но в случае этого молодого человека складывалось впечатление, что он действительно продал часть своей жизни. Я решил спросить, за сколько. Но продавец уклонился от ответа:
– На самом деле, я не могу сказать этого.
Блондин нарисовал карту и записал номер телефона. Нетрудно было догадаться, что она совпадала с картой, которую дал мне старик.
Поблагодарив парня, я вышел из магазина.
Ступив на солнце, я ощутил обжигающий жар.
Только на сегодня, – сказал я себе, бросая монетку в ближайший торговый автомат. После долгих раздумий я выбрал сидр. Некоторое время я держал холодную банку в руках, прежде чем открыть ее. Но я не спешил пить.
Сладость освежающего напитка наполнила мой рот. Я давно не пил газировку, поэтому после каждого глотка чувствовал легкое жжение в горле.
Когда я допил, я выбросил пустую банку в мусорное ведро.
Достав из кармана карты, которые дали мне продавцы, я подумал, что, возможно, смогу дойти до места пешком.
По ощущениям, я даже настроился на то, чтобы пойти туда и продать либо годы своей жизни, либо время, либо здоровье.
Да ладно, какой я дурак... Какие глупости.
Я закатил глаза, скомкал бумажки и выбросил их.
В итоге я все же оказался перед тем зданием. Оно было старым, его стены настолько потемнели, что было трудно даже представить, каким был их первоначальный цвет. Возможно, даже само здание уже не помнит своего первоначального вида. Оно было довольно узким, словно его сжали со всех сторон другие постройки.
Лифт не работал, поэтому мне пришлось подниматься по лестнице на четвертый этаж. С каждым шагом я потел все сильнее и сильнее, дыша затхлым воздухом. Внутри здания было тускло от желтоватого света ламп.
Я, конечно же, не поверил в рассказ о том, что можно продать свою жизнь.
Мне казалось более вероятным, что продавцы обыгрывают в своих словах какую-то высокооплачиваемую работу, о которой нельзя было говорить прямо, так как она могла быть связана с определёнными рисками для жизни.
На двери, которую я нашел на четвертом этаже, не было никаких табличек или надписей. Но по необъяснимым причинам я был уверен: это именно то место, о котором мне говорили.
Задержав дыхание на пять секунд, я уставился на дверную ручку, а затем решительно открыл дверь.
За дверью меня ждало необычайно чистое помещение, что казалось странным на фоне внешнего вида самого здания. Я не показал своего удивления. В центре комнаты стояли ряды пустых витрин, а вдоль стен – пустующие полки. Однако все это воспринималось мной абсолютно естественно.
Общий вид помещения был крайне странным. Оно напоминало ювелирный магазин без украшений, оптику без очков или книжный магазин без книг.
Именно так можно было охарактеризовать это место.
До тех пор, пока меня не заговорили, я даже не заметил, что рядом со мной находится кто-то ещё.
– Добро пожаловать, – раздался голос.
Я обернулся в ту сторону, откуда он раздавался, и увидел девушку в костюме, сидящую за стойкой. Она оценивающе взглянула на меня через тонкую оправу очков.
И я даже не успел задать вопрос о том, что это за место, потому что девушка опередила меня, задав свой вопрос:
– Ваше время? Здоровье? Или годы жизни?
Мои размышления о подобных вещах уже давно стали меня утомлять.
– Годы жизни, – отреагировал я без раздумий.
Я решил, что позволю себя втянуть в эту игру. Что мне в конце концов терять?
По своим подсчетам, я предполагал, что у меня впереди ещё около шестидесяти лет жизни. Это означало, что, согласно моим расчетам, моя жизнь оценивалась в шестьсот миллионов иен, если представить, что каждый год стоит десять миллионов.
Конечно, я уже не был таким самонадеянным, как в начальной школе, но все же верил, что моя жизнь ценнее, чем жизнь обычного человека.
Несмотря на всё, я так и не смог избавиться от мысли о своей «особенности», даже если это убеждение и не подкреплялось ничем. Я пытался удержать в себе гордость прошлых лет и говорил себе, что однажды, безусловно, добьюсь большого успеха и смогу списать все прошлые годы, словно их никогда не было.
Все больше и больше я раздувал в своем воображении рамки успеха, которого стремился достичь. Чем более угнетающими становились обстоятельства, тем интенсивнее я пытался найти выход, чтобы переломить ситуацию. Это было предсказуемо. Применение жертвенного банта в концевом иннинге, когда отставание составляет десять очков, не принесет успеха. Раздумывая о своих усилиях, я понимал, что мне нужно делать более смелые и решительные движения, чтобы достичь «лонг-хита».
Со временем мои мечты о бессмертии стали более настойчивыми. Я верил, что если я достигну таких выдающихся успехов, мое имя узнают во всем мире, и оно будет жить веками. Но я уже был слишком далеко за гранью.
Может быть, мне было нужно, чтобы кто-то полностью отказался от моего существования, чтобы я мог исправиться. Без укрытия, без защиты. Нужно было, чтобы меня били, пока я не заплачу.
Такие мысли привели меня к выводу, что продажа жизни может стать выходом из положения.
Тогда все, что было в прошлом, и вся моя жизнь, будут отвергнуты.
Я внимательно посмотрел на девушку напротив меня. Она выглядела молодой, где-то в возрасте 18-24 лет.
– Оценка займет примерно три часа, – сказала она, принимаясь что-то вводить на клавиатуре.
Я подумал, что предстоит долгий и утомительный процесс, но оказалось, что даже мое имя говорить не нужно. Не говоря уже о том, чтобы узнать стоимость чего-то такого уникального, как жизнь человека, через три часа.
Само собой разумеется, что цена устанавливалась исключительно ими и не являлась универсальной для всех. Но все же существовал некий стандарт.
Покинув здание, я бесцельно бродил по району. Небо темнело, ноги уставали, и я ощущал голод. Хотелось перекусить в каком-нибудь ресторанчике, но у меня не было лишних денег.
К счастью, в торговом районе я нашел на скамейке пачку сигарет «Семь звезд» и зажигалку. Посмотрев по сторонам и не найдя владельца, я положил находку в карман и пошел в темную аллею. Зажег сигарету, глубоко затянулся и почувствовал першение в горле, ведь прошло много времени с момента последней сигареты.
Когда закончил курить, я направился к станции, и горло пересохло снова.
Сев на скамейку на площади, я наблюдал за голубями. Женщина средних лет напротив меня кормила птиц. Ее внешний вид казался несоответствующим ее возрасту, и она разбрасывала еду как-то беспокойно. Наблюдая за ней, я ощутил непонятное чувство.
Глядя, как птицы клевали хлеб, я возненавидел их за то, что они усилили мой голод. Хотя я еще не был готов кушать крошки вместе с голубями, но был близок к этому.
«Надеюсь, мою жизнь оценят дорого», – подумал я.
Как и многие другие, кто что-то продаёт, я пытался предположить, сколько может стоить жизнь, прежде чем узнать настоящую ее цену.
Сначала я ожидал получить шестьсот миллионов, однако, стараясь быть реалистичным и учитывая возможные неблагоприятные обстоятельства, я позволил себе думать о сумме в трехста миллионов. В детстве я был уверен, что моя жизнь оценивается в три миллиарда, так что мои текущие ожидания казались мне довольно скромными.
Тем не менее, я, вероятно, завысил свои ожидания. Мне вспомнилась фраза Химено о том, что обычный офисный работник тратит за свою жизнь от 200 до 300 миллионов.
Еще в начальной школе я впервые задумался о ценности жизни, послушав жалобы одноклассницы на тяжелую жизнь, которая ее ожидала в будущем. Тогда я думал: «Я бы не отдал ни копейки за возможность прожить твою жизнь. Скорее наоборот, запросил бы плату за утилизацию». Этот эпизод я уже забыл.
Я вернулся в магазин чуть раньше и уснул на диване. Меня разбудила девушка, позвав меня по имени. По всей видимости, оценка была завершена.
– Господин Кусуноки, – с уверенностью произнесла она. Я не помню, чтобы я назвал свое имя или предоставил какие-то другие личные данные, но, видимо, они каким-то образом узнали его.
Это было действительно удивительно. После возвращения в магазин я был готов поверить в этот абсурдный рассказ о продаже жизни.
Я мог бы предложить множество сложных объяснений тому, почему я поверил в это, но больше всего впечатление на меня произвела девушка.
Это, конечно, странно – делать такие выводы о человеке сразу после первой встречи. Но у меня сложилось впечатление, что она просто не может врать.
Есть люди, которые не терпят несправедливости. Они не могут отделаться от своего чувства справедливости, образа мышления и даже достоинства. Именно такое впечатление произвела на меня эта девушка.
Вспомнив об этом, я начал сомневаться в своем внутреннем чутье.
Вернемся к оценке…
Как только я услышал от девушки цифру «три», я невольно почувствовал надежду в глубине души и, возможно, на мгновение мое лицо озарилось предвкушением. Подсознательно я подумал о своих детских предположениях о стоимости в три миллиарда.
Заметив мое выражение лица, девушка неловко посмотрела на меня и почесала щеку указательным пальцем.
– Вот результаты оценки. Как вы поступите?
Сначала я подумал, что триста тысяч на бумаге означают стоимость одного года жизни. Это получается 24 миллиона за восемьдесят лет. В голове у меня крутилось: «24 миллиона».
Я почувствовал, как из меня уходят силы. В любом случае это определенно слишком дешево.
Я вновь стал сомневаться в магазине. Возможно, все это – постановка для телевизионного шоу, психологический эксперимент или просто злой розыгрыш.
Все мои попытки оправдать себя оказались бессмысленными, мой разум был на грани отчаяния, тогда как все остальные чувства во мне кричали, что она находится на правильном пути. И я по-настоящему верю, что когда дело доходит до чего-то нелогичного, мы инстинктивно полагаемся на свои чувства.
Так или иначе, я вынужден смириться с тем, что моя жизнь оценена в 24 миллиона, и признать это требует от меня немало смелости.
Однако девушка передо мной преподнесла еще более жестокую реальность:
– Это получается десять тысяч иен в год. Это минимальная сумма, которую можно получить за жизнь. У вас осталось тридцать лет и три месяца. Так что вы можете покинуть это место с тремястами тысячами иен в кармане.
Я рассмеялся. Не потому, что считал ее слова шуткой, а потому что был абсолютно бессилен перед этой ужасающей реальностью.
На бумаге передо мной были результаты, они были в сто раз меньше моих ожиданий.
– Конечно, это не отражает всеобщую ценность человека. Это подсчитано исключительно на основе наших критериев, – объяснила девушка, словно пытаясь смягчить удар.
– Я бы хотел подробнее узнать о ваших критериях, – спросил я. Она вздохнула с видимым раздражением. Наверняка, ей задавали этот вопрос тысячи раз.
– За детальной оценкой обращаются в другое подразделение. Поэтому я сама не знаю всех подробностей. Однако мне сказали, что такие факторы, как счастье, самореализация и значимость для общества, могут существенно повлиять на итоговую стоимость… Вкратце, стоимость оставшейся вам жизни зависит от того, насколько счастливо вы будете жить, сколько своих мечтаний вы сможете осуществить и какой вклад внесете в общество. И так далее.
Этот момент абсолютной беспристрастности снова выбил меня из колеи.
Было бы не так плохо, если бы я оказался «нулем» только по одному из критериев. Например, если бы я просто не был счастлив, не сделал бы счастливыми других, не осуществил бы свои мечты или не принес бы пользу обществу.
Но если я не буду счастлив, не сделаю счастливыми других, не добьюсь успеха в своих мечтах и не внесу вклад в общество… Я даже не знаю, где искать утешения.
Тридцать лет – это всего лишь на десять лет больше, чем двадцать. Значит ли это, что меня ожидает смерть от серьезной болезни? Или я попаду в аварию?
– Почему моя жизнь настолько коротка? – спросил я, решив, что стоит хотя бы попробовать.
– Мне жаль… – произнесла девушка, слегка наклонив голову. – У меня нет права раскрывать какую-либо дополнительную информацию. Это привилегия тех, кто продал свое время, здоровье или жизнь.
Я нахмурился и ушел в глубокие раздумья.
– Дайте мне, пожалуйста, немного времени подумать.
– Не спешите, – ответила она, словно уже желая, чтобы я принял решение.
В конце концов, я продал все тридцать лет, оставив себе всего три месяца.
Мой опыт подработок, проходящий через книжный и дисковый магазины, научил меня терпимо относиться к несправедливым соглашениям.
Во время подтверждения условий сделки с девушкой я бездумно кивал в ответ на большинство вопросов, даже когда она спросила, есть ли у меня какие-либо вопросы. Я отрицательно покачал головой.
Я просто хотел завершить этот процесс и уйти оттуда, покинуть этот магазин, эту жизнь.
— Вам разрешено проводить операции трижды, - объявила девушка. - То есть у вас будет еще две возможности продать свою жизнь, время или здоровье.
Уйдя из магазина с тремястами тысячами в конверте, я не заметил никаких внешних изменений или не понимал, как это произошло, но я четко ощущал потерю части своей жизни. Я почувствовал, как будто 90% меня покинуло.
Люди говорят, что курица может бегать без головы некоторое время. Я думаю, это ощущение схоже. Возможно, меня уже можно считать мертвым.
В моем теле ощущалось некоторое раздражение, вот и все. Я теперь обречен умереть до двадцати одного, хотя рассчитывал дожить до восьмидесяти.
Вес каждой секунды теперь ощущался сильнее, чем когда-либо.
Раньше я подсознательно думал, что у меня впереди еще шестьдесят лет. Но теперь, с всего лишь тремя месяцами в запасе, я чувствую беспокойство и нетерпение. Словно у меня есть какое-то нерешенное дело.
Сегодня я просто хочу дойти до дома и упасть на кровать. Я устал от бесцельного блуждания. О будущем я предпочел бы подумать только после того, как хорошо отдохну и почувствую себя лучше.
По пути домой я встретил странного человека, лет двадцати, идущего в одиночку с улыбкой на лице, как будто он получает удовольствие от жизни. Это меня невероятно раздражало.
Я зашел в магазин алкогольных напитков в торговом районе и купил четыре банки пива, затем в следующем магазине взял пять порций кур-гриль и направился домой, потребляя все это по пути.
У меня осталось всего три месяца. Нет смысла так волноваться из-за денег.
Давно я не пил алкоголь. Он успокоил меня, но, возможно, это было не лучшее решение.
Мне вдруг стало плохо, и по возвращении домой я потратил около тридцати минут, пока меня рвало.
Таким образом начались мои последние три месяца жизни.
Это было, пожалуй, одно из худших возможных начал.
Это произошло во время моей подработки в баре.
Причина была очевидна: я практически не ел и работал под жарким солнцем, что и привело к обмороку.
С трудом я добрался до дома, где мои глаза болели так сильно, будто их кто-то выдавил. В итоге, мне пришлось отправиться в больницу.
Поездка на такси дорого обошлась, и мой уже и так пустой кошелек стал еще беднее. К тому же мой начальник предложил мне взять отгул.
Я осознавал необходимость экономии, но не понимал, как именно мне это сделать.
Похоже, я даже не помню, когда последний раз ел мясо. В течение последних четырех месяцев я не стригся и не покупал новую одежду, носил старое пальто. С момента поступления в университет я вообще никуда не ходил.
Я не мог полагаться на финансовую помощь родителей, так что мне приходилось самому зарабатывать деньги.
Расставание с моими дисками и книгами, все из которых были куплены бывшими в употреблении, и на выбор которых я тратил много времени, оказалось для меня очень тяжелым. Это были единственные вещи, которые я мог продать, чтобы заработать деньги. У меня даже не было компьютера или телевизора.
Так что в качестве прощания я решил послушать все свои диски. Я лег на ковер, надел наушники и включил музыку.
Я включил вентилятор с голубыми лопастями, который купил в комиссионном магазине, и время от времени отправлялся на кухню за стаканом холодной воды.
Это был мой первый пропуск занятий в университете, но я был уверен, что никто даже не заметит моего отсутствия, не говоря уже о том, чтобы переживать по этому поводу.
Диски постепенно переходили из одной стопки в другую.
Лето. Мне было двадцать. Но, как и Поль Низан, я не позволю никому говорить, что это лучшие годы моей жизни.
«Через десять лет с нами обязательно случится что-то по-настоящему хорошее. И тогда мы по-настоящему ощутим радость жизни».
Пророчество Химено не сбылось. По крайней мере, со мной ничего хорошего не произошло, и нет никаких признаков того, что это скоро изменится.
Интересно, чем она сейчас занимается? Химено сменила школу, когда мы были в четвертом классе, и с тех пор мы не виделись.
Возможно, так и должно было случиться. Хотя, возможно, это и к лучшему. Не видя меня в средней и старшей школе, в университете, она не увидела, как я превратился в обычного скучного человека.
Может быть, если бы мы пошли в одну и ту же школу, я бы и вовсе не стал тем, кем я есть сейчас.
Когда она была рядом, я чувствовал себя в напряжении, в хорошем смысле этого слова. Когда я что-то испортил, Химено смеялась надо мной, а когда я делал что-то хорошо - ругала.
Может быть, постоянное давление с ее стороны заставляло меня стремиться стать лучше.
В последние годы я не переставал раскаиваться в своем поступке.
Как ты, мой десятилетний я, оцениваешь меня сегодня?
Потратив три дня на прослушивание большинства своих дисков, я собрал их все, даже те, что были мне нужны, и сложил в бумажный пакет. Еще один пакет я заполнил книгами. Взяв их, я направился в город.
Я прогуливался под жарким солнцем, и в моих ушах звенело. Возможно, это было галлюцинацией от перекличек цикад, но звон казался настоящим и исходил прямо из моих ушей.
В этот книжный магазин я впервые попал прошлым летом, спустя несколько месяцев после поступления в колледж.
Тогда я еще плохо ориентировался в городе, поэтому заблудился. Мне нужно было спросить дорогу.
Пройдя по аллее и поднявшись по лестнице, я нашел этот книжный магазин и с тех пор несколько раз пытался его найти снова, но всегда забывал, где он находится, и как его назвать. Обычно я попадал туда, когда заблудился. Казалось, дороги к магазину менялись по своему капризу.
Только в этом году я смог туда попасть, не заблудившись.
Сейчас около магазина цвели ипомеи. Как обычно, я проверил передние полки с дешевыми книгами, чтобы удостовериться, что там нет ничего интересного, и затем зашел внутрь.
В магазине было темно, и в воздухе витал сильный запах старой бумаги. Из задней части доносился звук работающего радио.
Пройдя через узкий проход и повернув, я позвал владельца. Из-за кучи книг показалось усталое и морщинистое лицо старика.
Хозяин магазина, этот старик, обычно никогда не улыбался, и обычно тихо, опустив голову, подписывал ценники.
Но сегодня было иначе. Когда я принес кучу книг для продажи, старик поднял голову и внимательно посмотрел на меня.
Его лицо выражало удивление. Но это было понятно.
Ценность моих книг заключалась в том, что их можно было перечитывать снова и снова. Любителю книг было бы трудно понять, почему я отдаю их.
– Ты переезжаешь или что-то в этом роде? – спросил он меня своим удивительно спокойным голосом.
– Нет, ничего подобного.
– Тогда почему ты так транжирно относишься к своим вещам? – спросил он, опустив взгляд на кучу книг.
– Бумагой не наешься, она не слишком питательна, – ответил я.
Хозяин магазина, кажется, понял мою шутку:
– Нет денег, да? – пробормотал он.
Я кивнул, а старик скрестил руки и задумался.
Кажется, он изменил свое решение. Старик вздыхает и говорит:
– Это займет примерно тридцать минут.
После чего он уносит книги в заднюю часть магазина.
Я выхожу на улицу и обращаю внимание на старую рекламную доску у дороги. На ней висят афиши, рекламирующие летний фестиваль, наблюдение за светлячками, звездами и книжный клуб.
За забором я ощущаю запах татами и ладана, который смешивается с ароматом деревьев. Это приносит мне некоторую ностальгию. В соседнем доме слышится звон колокольчиков.
Старик заканчивает оценку книг. Мне выплачивают две трети от ожидаемой суммы. Потом владелец магазина говорит:
– Эй, мне нужно тебе что-то сказать.
– Да?
– У тебя сейчас финансовые трудности, верно?
– Ну, это не первый раз, когда я в таком положении, – отвечаю я с двусмысленной улыбкой. Старик кивает с пониманием.
– Меня не волнует, насколько ты беден, или почему ты оказался в таком положении. Я просто хочу спросить тебя о чем-то.
Он делает паузу:
– Не хочешь ли ты продать часть своей жизни?
Мой ответ задерживается из-за его необычного вопроса:
– Часть своей жизни? – повторяю я, стремясь уточнить, правильно ли я его понял.
– Да, годы твоей жизни. Нет, я не покупатель. Просто знаю, что некоторые действительно это делают.
Похоже, мои уши не обманули меня из-за жары.
Я задумываюсь на мгновение.
Возможно, из-за страха старости этот старик сошел с ума. Сначала я пришел к такому заключению.
Однако, видя мое недоумение, старик продолжает:
– Не могу тебя винить, если ты думаешь, что это шутка, или что я стар и путаюсь. Но если ты захочешь проверить это сам, иди туда, куда я тебе укажу, и увидишь, что я говорю правду.
С недоверием я внимательно его слушаю. Вкратце, он объясняет мне следующее:
На четвертом этаже здания поблизости находится магазин, который покупает годы жизни человека. Цена варьируется в зависимости от человека. Она тем выше, чем более насыщенную жизнь ты прожил.
– Я вообще-то тебя и не знаю. Но кажется, ты не плохой парень. Мне кажется, тебе нравятся книги. Это должно стоить чего-то, не так ли?
Согласно словам пожилого человека, в этом магазине можно было продать не только время, но и свое здоровье.
– В чем разница между годами жизни и временем? Не уверен, что есть какое-то различие между ними, – задал я вопрос.
– Я не владею всей информацией, так как сам никогда ничего не продавал. Однако есть люди, страдающие от болезней, которые живут десятками лет. И есть абсолютно здоровые люди, которые внезапно умирают. Должно быть, какая-то разница все-таки существует, не так ли? Хотя я не могу сказать, в чем именно она заключается, когда речь идет о времени.
Пожилой человек нарисовал мне карту на листе бумаги и оставил номер телефона.
Поблагодарив его, я покинул магазин.
Я был уверен, что этот магазин, который якобы занимается покупкой и продажей лет жизни, – всего лишь плод фантазии старика. Он придумал его, чтобы утешить себя, возможно, из страха перед старостью.
Как бы там ни было, это было бы действительно великолепно, если бы это оказалось правдой.
Однако мои догадки оказались правдивыми только наполовину.
Это действительно звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Но в то же время мои предположения оказались неверными. Магазин, торгующий годами жизни, действительно существовал.
После того, как я продал книги, мои ноги невольно повели меня в магазин музыкальных дисков.
Солнце было таким ярким, что асфальт отражал его лучи. Пот капал с моего лица, и я хотел пить, но у меня не было даже денег на покупку сока.
Пришлось терпеть, пока я не доберусь до дома.
В отличие от книжного магазина, в магазине дисков работал хороший кондиционер. Когда я вошел, меня окутал прохладный воздух, и я хотел наслаждаться этим ощущением подольше.
Я глубоко вдохнул, позволяя свежему воздуху заполнить мои легкие. В магазине играла популярная летняя песня, которая, казалось, не теряла своей актуальности со времен моей средней школы.
Подойдя к кассе, я позвал продавца с светлыми волосами и показал ему бумажный пакет в моей правой руке. Молодой человек сомневающе посмотрел на меня.
Его выражение лица начало меняться, и он выглядел так, как будто я его предал. Он казался шокированным от того, что я решил продать все эти диски. Его реакция была такой же, как у пожилого мужчины из книжного магазина.
– Зачем тебе продавать все это? – спросил он меня. Ему было чуть больше двадцати, глаза у него были усталыми. Он был одет в футболку с логотипом рок-группы и в потертых джинсах. Его пальцы нервно дрожали.
Так же, как и в книжном магазине, я описал продавцу ситуацию, объясняя, почему мне нужно избавиться от дисков. Продавец аплодировал и сказал:
— Ну что ж, в таком случае… у меня есть для тебя отличное предложение. Возможно, я не должен об этом говорить… Но твой музыкальный вкус меня впечатлил, парень. Так что давай держать это в секрете, договорились?
Его слова были как будто списаны с речи афериста.
Блондин продолжил:
– В нашем городе есть особенный магазинчик, где можно продать года своей жизни!
– Годы жизни? – переспросил я, хотя и понимал, что это перефразирование рассказа, который я слышал ранее. Но мне нужно было уточнить.
– Да, годы жизни, – уверенно подтвердил он.
Неужели это новый вид издевательства над бедняками?
Пока я размышлял о своем ответе, парень быстро все рассказал.
Его история была во многом аналогична той, что рассказал мне владелец книжного магазина. Но в случае этого молодого человека складывалось впечатление, что он действительно продал часть своей жизни. Я решил спросить, за сколько. Но продавец уклонился от ответа:
– На самом деле, я не могу сказать этого.
Блондин нарисовал карту и записал номер телефона. Нетрудно было догадаться, что она совпадала с картой, которую дал мне старик.
Поблагодарив парня, я вышел из магазина.
Ступив на солнце, я ощутил обжигающий жар.
Только на сегодня, – сказал я себе, бросая монетку в ближайший торговый автомат. После долгих раздумий я выбрал сидр. Некоторое время я держал холодную банку в руках, прежде чем открыть ее. Но я не спешил пить.
Сладость освежающего напитка наполнила мой рот. Я давно не пил газировку, поэтому после каждого глотка чувствовал легкое жжение в горле.
Когда я допил, я выбросил пустую банку в мусорное ведро.
Достав из кармана карты, которые дали мне продавцы, я подумал, что, возможно, смогу дойти до места пешком.
По ощущениям, я даже настроился на то, чтобы пойти туда и продать либо годы своей жизни, либо время, либо здоровье.
Да ладно, какой я дурак... Какие глупости.
Я закатил глаза, скомкал бумажки и выбросил их.
В итоге я все же оказался перед тем зданием. Оно было старым, его стены настолько потемнели, что было трудно даже представить, каким был их первоначальный цвет. Возможно, даже само здание уже не помнит своего первоначального вида. Оно было довольно узким, словно его сжали со всех сторон другие постройки.
Лифт не работал, поэтому мне пришлось подниматься по лестнице на четвертый этаж. С каждым шагом я потел все сильнее и сильнее, дыша затхлым воздухом. Внутри здания было тускло от желтоватого света ламп.
Я, конечно же, не поверил в рассказ о том, что можно продать свою жизнь.
Мне казалось более вероятным, что продавцы обыгрывают в своих словах какую-то высокооплачиваемую работу, о которой нельзя было говорить прямо, так как она могла быть связана с определёнными рисками для жизни.
На двери, которую я нашел на четвертом этаже, не было никаких табличек или надписей. Но по необъяснимым причинам я был уверен: это именно то место, о котором мне говорили.
Задержав дыхание на пять секунд, я уставился на дверную ручку, а затем решительно открыл дверь.
За дверью меня ждало необычайно чистое помещение, что казалось странным на фоне внешнего вида самого здания. Я не показал своего удивления. В центре комнаты стояли ряды пустых витрин, а вдоль стен – пустующие полки. Однако все это воспринималось мной абсолютно естественно.
Общий вид помещения был крайне странным. Оно напоминало ювелирный магазин без украшений, оптику без очков или книжный магазин без книг.
Именно так можно было охарактеризовать это место.
До тех пор, пока меня не заговорили, я даже не заметил, что рядом со мной находится кто-то ещё.
– Добро пожаловать, – раздался голос.
Я обернулся в ту сторону, откуда он раздавался, и увидел девушку в костюме, сидящую за стойкой. Она оценивающе взглянула на меня через тонкую оправу очков.
И я даже не успел задать вопрос о том, что это за место, потому что девушка опередила меня, задав свой вопрос:
– Ваше время? Здоровье? Или годы жизни?
Мои размышления о подобных вещах уже давно стали меня утомлять.
– Годы жизни, – отреагировал я без раздумий.
Я решил, что позволю себя втянуть в эту игру. Что мне в конце концов терять?
По своим подсчетам, я предполагал, что у меня впереди ещё около шестидесяти лет жизни. Это означало, что, согласно моим расчетам, моя жизнь оценивалась в шестьсот миллионов иен, если представить, что каждый год стоит десять миллионов.
Конечно, я уже не был таким самонадеянным, как в начальной школе, но все же верил, что моя жизнь ценнее, чем жизнь обычного человека.
Несмотря на всё, я так и не смог избавиться от мысли о своей «особенности», даже если это убеждение и не подкреплялось ничем. Я пытался удержать в себе гордость прошлых лет и говорил себе, что однажды, безусловно, добьюсь большого успеха и смогу списать все прошлые годы, словно их никогда не было.
Все больше и больше я раздувал в своем воображении рамки успеха, которого стремился достичь. Чем более угнетающими становились обстоятельства, тем интенсивнее я пытался найти выход, чтобы переломить ситуацию. Это было предсказуемо. Применение жертвенного банта в концевом иннинге, когда отставание составляет десять очков, не принесет успеха. Раздумывая о своих усилиях, я понимал, что мне нужно делать более смелые и решительные движения, чтобы достичь «лонг-хита».
Со временем мои мечты о бессмертии стали более настойчивыми. Я верил, что если я достигну таких выдающихся успехов, мое имя узнают во всем мире, и оно будет жить веками. Но я уже был слишком далеко за гранью.
Может быть, мне было нужно, чтобы кто-то полностью отказался от моего существования, чтобы я мог исправиться. Без укрытия, без защиты. Нужно было, чтобы меня били, пока я не заплачу.
Такие мысли привели меня к выводу, что продажа жизни может стать выходом из положения.
Тогда все, что было в прошлом, и вся моя жизнь, будут отвергнуты.
Я внимательно посмотрел на девушку напротив меня. Она выглядела молодой, где-то в возрасте 18-24 лет.
– Оценка займет примерно три часа, – сказала она, принимаясь что-то вводить на клавиатуре.
Я подумал, что предстоит долгий и утомительный процесс, но оказалось, что даже мое имя говорить не нужно. Не говоря уже о том, чтобы узнать стоимость чего-то такого уникального, как жизнь человека, через три часа.
Само собой разумеется, что цена устанавливалась исключительно ими и не являлась универсальной для всех. Но все же существовал некий стандарт.
Покинув здание, я бесцельно бродил по району. Небо темнело, ноги уставали, и я ощущал голод. Хотелось перекусить в каком-нибудь ресторанчике, но у меня не было лишних денег.
К счастью, в торговом районе я нашел на скамейке пачку сигарет «Семь звезд» и зажигалку. Посмотрев по сторонам и не найдя владельца, я положил находку в карман и пошел в темную аллею. Зажег сигарету, глубоко затянулся и почувствовал першение в горле, ведь прошло много времени с момента последней сигареты.
Когда закончил курить, я направился к станции, и горло пересохло снова.
Сев на скамейку на площади, я наблюдал за голубями. Женщина средних лет напротив меня кормила птиц. Ее внешний вид казался несоответствующим ее возрасту, и она разбрасывала еду как-то беспокойно. Наблюдая за ней, я ощутил непонятное чувство.
Глядя, как птицы клевали хлеб, я возненавидел их за то, что они усилили мой голод. Хотя я еще не был готов кушать крошки вместе с голубями, но был близок к этому.
«Надеюсь, мою жизнь оценят дорого», – подумал я.
Как и многие другие, кто что-то продаёт, я пытался предположить, сколько может стоить жизнь, прежде чем узнать настоящую ее цену.
Сначала я ожидал получить шестьсот миллионов, однако, стараясь быть реалистичным и учитывая возможные неблагоприятные обстоятельства, я позволил себе думать о сумме в трехста миллионов. В детстве я был уверен, что моя жизнь оценивается в три миллиарда, так что мои текущие ожидания казались мне довольно скромными.
Тем не менее, я, вероятно, завысил свои ожидания. Мне вспомнилась фраза Химено о том, что обычный офисный работник тратит за свою жизнь от 200 до 300 миллионов.
Еще в начальной школе я впервые задумался о ценности жизни, послушав жалобы одноклассницы на тяжелую жизнь, которая ее ожидала в будущем. Тогда я думал: «Я бы не отдал ни копейки за возможность прожить твою жизнь. Скорее наоборот, запросил бы плату за утилизацию». Этот эпизод я уже забыл.
Я вернулся в магазин чуть раньше и уснул на диване. Меня разбудила девушка, позвав меня по имени. По всей видимости, оценка была завершена.
– Господин Кусуноки, – с уверенностью произнесла она. Я не помню, чтобы я назвал свое имя или предоставил какие-то другие личные данные, но, видимо, они каким-то образом узнали его.
Это было действительно удивительно. После возвращения в магазин я был готов поверить в этот абсурдный рассказ о продаже жизни.
Я мог бы предложить множество сложных объяснений тому, почему я поверил в это, но больше всего впечатление на меня произвела девушка.
Это, конечно, странно – делать такие выводы о человеке сразу после первой встречи. Но у меня сложилось впечатление, что она просто не может врать.
Есть люди, которые не терпят несправедливости. Они не могут отделаться от своего чувства справедливости, образа мышления и даже достоинства. Именно такое впечатление произвела на меня эта девушка.
Вспомнив об этом, я начал сомневаться в своем внутреннем чутье.
Вернемся к оценке…
Как только я услышал от девушки цифру «три», я невольно почувствовал надежду в глубине души и, возможно, на мгновение мое лицо озарилось предвкушением. Подсознательно я подумал о своих детских предположениях о стоимости в три миллиарда.
Заметив мое выражение лица, девушка неловко посмотрела на меня и почесала щеку указательным пальцем.
– Вот результаты оценки. Как вы поступите?
Сначала я подумал, что триста тысяч на бумаге означают стоимость одного года жизни. Это получается 24 миллиона за восемьдесят лет. В голове у меня крутилось: «24 миллиона».
Я почувствовал, как из меня уходят силы. В любом случае это определенно слишком дешево.
Я вновь стал сомневаться в магазине. Возможно, все это – постановка для телевизионного шоу, психологический эксперимент или просто злой розыгрыш.
Все мои попытки оправдать себя оказались бессмысленными, мой разум был на грани отчаяния, тогда как все остальные чувства во мне кричали, что она находится на правильном пути. И я по-настоящему верю, что когда дело доходит до чего-то нелогичного, мы инстинктивно полагаемся на свои чувства.
Так или иначе, я вынужден смириться с тем, что моя жизнь оценена в 24 миллиона, и признать это требует от меня немало смелости.
Однако девушка передо мной преподнесла еще более жестокую реальность:
– Это получается десять тысяч иен в год. Это минимальная сумма, которую можно получить за жизнь. У вас осталось тридцать лет и три месяца. Так что вы можете покинуть это место с тремястами тысячами иен в кармане.
Я рассмеялся. Не потому, что считал ее слова шуткой, а потому что был абсолютно бессилен перед этой ужасающей реальностью.
На бумаге передо мной были результаты, они были в сто раз меньше моих ожиданий.
– Конечно, это не отражает всеобщую ценность человека. Это подсчитано исключительно на основе наших критериев, – объяснила девушка, словно пытаясь смягчить удар.
– Я бы хотел подробнее узнать о ваших критериях, – спросил я. Она вздохнула с видимым раздражением. Наверняка, ей задавали этот вопрос тысячи раз.
– За детальной оценкой обращаются в другое подразделение. Поэтому я сама не знаю всех подробностей. Однако мне сказали, что такие факторы, как счастье, самореализация и значимость для общества, могут существенно повлиять на итоговую стоимость… Вкратце, стоимость оставшейся вам жизни зависит от того, насколько счастливо вы будете жить, сколько своих мечтаний вы сможете осуществить и какой вклад внесете в общество. И так далее.
Этот момент абсолютной беспристрастности снова выбил меня из колеи.
Было бы не так плохо, если бы я оказался «нулем» только по одному из критериев. Например, если бы я просто не был счастлив, не сделал бы счастливыми других, не осуществил бы свои мечты или не принес бы пользу обществу.
Но если я не буду счастлив, не сделаю счастливыми других, не добьюсь успеха в своих мечтах и не внесу вклад в общество… Я даже не знаю, где искать утешения.
Тридцать лет – это всего лишь на десять лет больше, чем двадцать. Значит ли это, что меня ожидает смерть от серьезной болезни? Или я попаду в аварию?
– Почему моя жизнь настолько коротка? – спросил я, решив, что стоит хотя бы попробовать.
– Мне жаль… – произнесла девушка, слегка наклонив голову. – У меня нет права раскрывать какую-либо дополнительную информацию. Это привилегия тех, кто продал свое время, здоровье или жизнь.
Я нахмурился и ушел в глубокие раздумья.
– Дайте мне, пожалуйста, немного времени подумать.
– Не спешите, – ответила она, словно уже желая, чтобы я принял решение.
В конце концов, я продал все тридцать лет, оставив себе всего три месяца.
Мой опыт подработок, проходящий через книжный и дисковый магазины, научил меня терпимо относиться к несправедливым соглашениям.
Во время подтверждения условий сделки с девушкой я бездумно кивал в ответ на большинство вопросов, даже когда она спросила, есть ли у меня какие-либо вопросы. Я отрицательно покачал головой.
Я просто хотел завершить этот процесс и уйти оттуда, покинуть этот магазин, эту жизнь.
— Вам разрешено проводить операции трижды, - объявила девушка. - То есть у вас будет еще две возможности продать свою жизнь, время или здоровье.
Уйдя из магазина с тремястами тысячами в конверте, я не заметил никаких внешних изменений или не понимал, как это произошло, но я четко ощущал потерю части своей жизни. Я почувствовал, как будто 90% меня покинуло.
Люди говорят, что курица может бегать без головы некоторое время. Я думаю, это ощущение схоже. Возможно, меня уже можно считать мертвым.
В моем теле ощущалось некоторое раздражение, вот и все. Я теперь обречен умереть до двадцати одного, хотя рассчитывал дожить до восьмидесяти.
Вес каждой секунды теперь ощущался сильнее, чем когда-либо.
Раньше я подсознательно думал, что у меня впереди еще шестьдесят лет. Но теперь, с всего лишь тремя месяцами в запасе, я чувствую беспокойство и нетерпение. Словно у меня есть какое-то нерешенное дело.
Сегодня я просто хочу дойти до дома и упасть на кровать. Я устал от бесцельного блуждания. О будущем я предпочел бы подумать только после того, как хорошо отдохну и почувствую себя лучше.
По пути домой я встретил странного человека, лет двадцати, идущего в одиночку с улыбкой на лице, как будто он получает удовольствие от жизни. Это меня невероятно раздражало.
Я зашел в магазин алкогольных напитков в торговом районе и купил четыре банки пива, затем в следующем магазине взял пять порций кур-гриль и направился домой, потребляя все это по пути.
У меня осталось всего три месяца. Нет смысла так волноваться из-за денег.
Давно я не пил алкоголь. Он успокоил меня, но, возможно, это было не лучшее решение.
Мне вдруг стало плохо, и по возвращении домой я потратил около тридцати минут, пока меня рвало.
Таким образом начались мои последние три месяца жизни.
Это было, пожалуй, одно из худших возможных начал.
0 Комментарии