В последующие дни я вел себя очень умеренно. Я не покидал свое убежище, за исключением случаев, когда нужно было пойти за продуктами, и даже тогда я предпочитал тихие и не забитые людьми места. Моей единственной занятием было создание бумажных журавликов для оригами, материал для которых я приобрел в ближайшем магазине канцтоваров.
– Вы собираетесь слепить гирлянду из тысячи журавликов? – осведомилась Мияги, оглядывая мои творения, рассыпанные по столу.
– Да, вот как ты видишь.
Мияги взяла в руки синего журавля, подняв его за крылья, и с интересом рассмотрела его.
– Вы действительно хотите сделать их все самостоятельно? А для чего?
– Наверное, чтобы пожелать себе счастья на оставшемся пути жизни – перед тем как умереть.
Это бесполезное занятие приносило мне удовольствие. Я заполнял свою квартиру цветными бумажными журавликами: розовыми, красными, оранжевыми, желтыми, желто-зелеными, зелеными, голубыми, синими и фиолетовыми.
Они буквально заваливали стол, разносясь по воздуху от слегка вращающегося вентилятора, и привносили в мою скучную комнату краски. Наблюдая за ними, я чувствовал себя довольным. Разве существует что-то более чистое и наивное, чем желание заниматься чем-то бесполезным, но в то же время красивым?
Во время этого занятия я не раз хотел поговорить с Мияги, но я сдерживал себя, стремясь минимизировать наше общение. Я понимал, что не хочу быть от нее зависимым. И вряд ли я мог бы как-то помочь ей этим.
Тем временем, Мияги стала более мягкой. Когда наши взгляды встречались, она действительно смотрела на меня. И не просто как на предмет. Я бы даже сказал, что она относилась ко мне теплее, чем раньше.
Может быть, тогда, на вокзале, она открыла передо мной свое сердце. Или, возможно, ее наблюдатели изменили инструкции и приказали быть добрее к своим подопечным.
Как бы то ни было, она была здесь только ради своей работы. И если я забуду об этом, эта реальность обязательно напомнит о себе, ударив по мне.
Через пять дней я, наконец, завершил свое дело. Пересчитывая журавликов, я обнаружил множество таких, которые были сделаны настолько аккуратно, что было ясно – их сделала не я. Наверняка, их сложила та любопытная дама, пока я спал.
Продев нить через тысячу журавликов, я подвесил свое творение к потолку.
Теперь давайте перейдем к письму.
В ночь, когда я закончил складывать журавликов и решил постирать свои вещи, я проверил карманы своих джинсов и нашел там мятый конверт.
Это было то самое письмо, которое я послал сам себе десять лет назад. Оно лежало в кармане с того самого дня, как я выкопал капсулу времени.
Вывернув джинсы наизнанку и бросив их в стиральную машину, я вновь прочитал письмо, которое до этого только бегло просмотрел.
Мне через десять лет:
Ты – единственный, на кого я могу полагаться.
В случае, если мой статус «незанятого» останется прежним, ты просто обязан организовать встречу с Химено.
Химено находится в бедственном положении без меня, как и я без нее.
Смело я предъявил это письмо Мияги.
— Десять лет назад вы проявили удивительную искренность и доброту, – отметила она. – И... к какому решению вы пришли?
— Я решил встретиться с Химено. Я осознаю, насколько это может показаться глупым – быть так сильно привязанным к детскому другу, с которым я не виделся десять лет. Но «я» из прошлого попросил себя сделать это. Я сделал этот выбор ради себя, и я хочу уважать свое собственное решение. Конечно, это может быть болезненно. И, возможно, я ощущу еще большее разочарование в жизни. Но до тех пор, пока я не встречу ее лично, я не сдамся. Я хочу вновь встретить ее. И в знак благодарности за то, что она осветила мою жизнь, я собираюсь подарить ей триста тысяч, которые я заработал, продав свою жизнь. Даже если я уже потратил часть этой суммы. Ты можешь возразить, но это не изменит моего решения. Это моя жизнь и мои деньги.
— Я не буду тебя останавливать. У меня нет слов, ведь я не понимаю подобных чувств.
Я не ожидал, что она так легко согласится, и на мгновение потерял дар речи. Тогда я даже не задумывался о значении ее слов. Но позже я понял, что они означают. Мияги не просто «понимала» это чувство. Она его испытывала. Задолго до этого момента.
— Думаю, нам стоит пойти туда завтра. Ты не в курсе, не могла ли она вернуться жить к родителям?
— Да, похоже, с тех пор, как ее муж ее бросил, она зависит от них.
С этими словами Мияги взглянула на меня, пытаясь понять мою реакцию. Она старалась быть осторожной, говоря о Химено в моем присутствии.
Тем не менее, беспокоиться об этом было бы бессмысленно – это только разозлило бы меня.
— Спасибо, – необычно для меня, я поблагодарил ее.
— Не стоит благодарности, – вздохнула она с облегчением.
Чтобы объяснить, откуда я знаю, где живет Химено после переезда, первым делом мне нужно рассказать о единственном письме, которое я получил от нее летом, когда мне было семнадцать лет.
После его прочтения я почувствовал что-то не так.
Это явно была не она.
Письмо было полно легкомыслия. Она писала о том, как она была так занята учебой, что у нее даже не было времени почитать книгу. О том, как она писала это письмо, одновременно выполняя домашние задания. О колледже, в который она надеялась поступить. О том, что она, возможно, приедет на зимние каникулы.
У меня сложилось впечатление, что письмо семнадцатилетней девушки написала десятилетняя девочка.
Это было так странно. Если бы это была обычная семнадцатилетняя девушка – ничего особенного. Но это была Химено. Девушка, которая, в отличие от меня, должна была быть далеко от «среднестатистического человека».
Я не нашел в письме ни намека на сарказм или иронию.
Что это означает? Куда исчезла та Химено, которую я знал?
Может ли человек настолько радикально измениться, достигнув семнадцатилетнего возраста?
Или, может быть, несмотря на ее настоящую сущность, она все равно выражала себя словами обычной девушки?
Я так и не смог найти утешения в ответах на эти вопросы. Спустя две недели я отправил ей ответ, рассказав о своей занятости подготовкой к экзаменам, планах на поступление в колледж и о своем желании встретиться с ней.
Я терпеливо ожидал ответа, но он так и не пришел, ни через неделю, ни через месяц.
Химено так и не приехала ко мне на зимние каникулы.
Может быть, я что-то не так написал в своем письме? Ведь я всего лишь искренне выразил свое желание встретиться снова. Возможно, я как-то неправильно выразил свои чувства? Но... к тому времени Химено, неизвестно от кого, была беременна. Она вышла замуж за отца ребенка в восемнадцать лет и развелась спустя год.
Теперь, оглядываясь назад, я не могу сказать, что это хорошие воспоминания.
Но благодаря ее письму я знаю, где она находится, и за это я благодарен.
Хотя я и не планировал больше возвращаться в колледж, мне все же придется воспользоваться компьютером там, чтобы уточнить точное местонахождение Химено.
Заведя мопед, я вспомнил о Мияги.
– Ах, верно, я не могу уходить от тебя дальше, чем на сто метров, не так ли?
– Да, прошу прощения, но я не могу позволить вам уйти слишком далеко... Хотя мы могли бы поехать вдвоем на этом мопеде, верно?
– Думаю, да, – на стареньком «Cub 110», который я купил для поездок в школу, действительно было место для второго человека вместо корзины. У меня не было запасного шлема, но так как Мияги все равно никто не видит, это не проблема.
– Тогда давайте так и сделаем. Вы не возражаете, если я поеду с вами?
– Нет, не волнуйтесь по этому поводу.
Я завел мопед и указал Мияги место сзади. С извинением она села позади меня и обняла меня за талию.
Я ехал медленнее, чем обычно. Это утро было приятным и наполненным воспоминаниями.
Проезжая по длинному прямому склону, я увидел в небе высокие башни облаков.
Я думал, что смогу увидеть очертания зданий четче, но они все еще казались размытыми.
Колледж, в который я давно не ходил, казался необычайно холодным и отчужденным. Студенты, бродящие поблизости, казались счастливыми существами из совершенно другого мира. Даже те, кто был неудачлив, казалось, находил удовольствие в своем несчастье.
Распечатав карту на принтере, я вышел из библиотеки. Поскольку магазины были все еще закрыты, я решил позавтракать в холле, купив ан-пан и американо в автомате. Мияги купила себе пончики и ела их, сидя рядом со мной.
– Прости, это, возможно, не так важно, но как бы ты провела последние несколько месяцев в моем положении?
– Хм... Пожалуй, я не могу знать наверняка, пока сама не окажусь в такой ситуации, – она повернулась ко мне, добавив: – и, эм... я уже говорила об этом, но вы действительно не должны разговаривать со мной на людях. Ведь люди начнут думать, что вы разговариваете сами с собой.
– Пусть так, я – странный человек.
Действительно, студенты в холле взглядывали на меня с подозрением, как будто я говорил в пустоту.
Но мне было все равно. Я предпочитал быть странным. Лучше уж пусть они запомнят меня как чудака, чем вообще забудут.
После завтрака Мияги подошла ко мне.
– Знаете, я подумала о вашем вопросе... И мой ответ, возможно, покажется вам чересчур серьезным, но если бы у меня осталось всего три месяца, я бы хотела сделать три вещи.
– О, как интересно было бы узнать их!
– Я сомневаюсь, что это будет для вас полезно... Во-первых, я бы отправилась к одному озеру. Во-вторых, я бы выбрала место для своей могилы. И в-третьих, я бы встретилась с кем-то важным, точно так же, как вы делаете сейчас.
– Можешь рассказать подробнее? Например, что это за озеро?
– Это озеро... просто озеро. Но я помню, как там было невероятно много звезд. Возможно, это было самым красивым зрелищем в моей жизни. Несомненно, в мире есть места красивее, но там было самое большое количество звезд, которое я когда-либо видела.
– Понимаю... А могила? Ты хочешь приобрести участок?
– Нет. Но было бы замечательно, если бы я случайно нашла большой камень и подумала: "Вот где будет моя могила". Главное, чтобы эта моя условная могила простояла хотя бы несколько десятилетий. Что касается того важного человека... – Мияги опустила взгляд, – ну, об этом я вам не расскажу, мистер Кусуноки.
– Ха-ха, это, наверное, парень?
– Да, вы угадали.
Очевидно, она не хотела продолжать эту тему.
Я задумался. Человек, важный для Мияги... Если она стала наблюдателем в десять лет, значит, это кто-то из ее детства.
– Я думаю, даже если бы это причинило мне боль и разочарование, я бы все равно встретилась бы с ним. Это значит, что у меня нет права мешать вам, мистер Кусуноки.
– Это не похоже на тебя. Говорить такое самой себе – это наверняка затруднительно, правда? – я рассмеялся.
– Только вот одно «но» – я ничего не знаю о своем собственном будущем.
Я нашел дом Химено довольно быстро и, не веря своим глазам, уставился на него.
В самом начале хочется заметить, что я был в полном недоумении, ведь я и подумать не мог, что передо мной дом Химено. Изначально в голове зрела мысль, что здесь, возможно, обосновалась другая семья с аналогичной фамилией. Но мои сомнения рассеялись, когда я убедился, что в этом квартале не нашлось других жилищ с фамилией "Химено". Теперь не оставалось никаких сомнений – именно здесь она и проживает.
До того, как Химено переехала, она жила в доме, оформленном в великолепном японском стиле, что, как мне казалось в детстве, идеально подходило девушке с иероглифом "принцесса" в имени. Однако обнаруженное мной по адресу жилище оказалось настолько заурядным и блеклым, что о нем могли забыть спустя всего пять секунд.
Без лишних раздумий я нажал на дверной звонок, хотя в душе я все еще сомневался в ее присутствии. Я позвонил трижды, каждый раз давая по три минуты на ответ – но дверь так и оставалась закрытой. Решив, что к вечеру домочадцы все же появятся, я решил провести время поблизости и достал карту, распечатанную в колледже.
На карте мои глаза остановились на надписи "Публичная библиотека". После недавнего визита в библиотеку колледжа во мне вспыхнуло желание почитать что-нибудь интересное.
С первого взгляда библиотека показалась мне аккуратной и чистой, но стоило мне переступить порог, как я понял, что это довольно старое здание. В воздухе стоял тяжелый запах пыли, словно я оказался в заброшенной школе. Тем не менее, книги были тщательно упорядочены и находились в отличном состоянии.
Я задумался о том, какие книги стоит прочитать перед смертью, или иначе говоря, какие книги могли бы принести мне пользу в моем текущем положении.
Сейчас я бы предпочел читать именно такие книги, отказываясь от тех, которые уже утратили свою актуальность и значимость для меня.
Возможно, через месяц мои предпочтения изменились бы, но на тот момент я выбрал произведения таких авторов, как Пол Остер, Кендзи Миязава, О. Генри и Эрнест Хемингуэй. Не самый захватывающий выбор, но он был осознанным.
Все книги, которые я взял в руки, были короткими. И не потому, что они мне нравились больше, а потому что я не хотел погружаться в долгие рассказы. Боялся, что у меня просто не хватит терпения дочитать до конца.
Читая «Дары волхвов» О. Генри, я заметил, как Мияги, сидящая рядом, придвинулась поближе, чтобы взглянуть на страницу, которую я читал, затем на меня и снова на страницу.
– Хочешь попробовать читать и наблюдать одновременно? – тихо спросил я.
– Что-то вроде того, – откликнулась Мияги, придвигаясь еще ближе.
Я почувствовал, как от нее исходит успокаивающий аромат.
Я читал, пока библиотека не закрылась в шесть вечера, периодически выходя на улицу, чтобы покурить и дать глазам отдохнуть.
Это был мой первый опыт совместного чтения, и, в целом, это был довольно приятный опыт. Я думал не столько о своих ощущениях, сколько о том, что чувствовала Мияги, читая те же строки, что и я.
Мы вновь направились к дому Химено, но, когда я снова позвонил в дверь, оказалось, что дома все еще никого нет. Полностью осознавая возможные домыслы соседей, я решил подождать еще час перед входной дверью.
Закат окрасил небо в теплые оттенки, и лампочки на линиях электропередач засияли светом, подобно звездам, осевшим на земле. Под моими ногами накопилась куча окурков. Мияги косо на них смотрела, поэтому я достал переносную пепельницу и поспешил убрать следы своего пребывания.
Пожалуй, стоит попробовать удачу в другой раз. Нельзя сказать, что я сильно расстроился из-за того, что Химено так и не появилась. В какой-то мере я даже испытывал облегчение.
По пути обратно я, видимо, свернул не туда, и мы оказались в торговом квартале, украшенном бумажными фонариками. Так как я редко бывал в этой местности, мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что мы оказались совсем рядом с домом моих родителей.
Похоже, в местном храме шел летний фестиваль. Искушенный ароматами уличной еды, я оставил свой Cub на стоянке и отправился прогуляться между лавками, выбирая, чем бы перекусить.
Я не посещал подобные праздники с десятилетнего возраста, после того как Химено ушла. Фестиваль был небольшим, всего десять или пятнадцать лавок, но именно это придавало ему особую атмосферу оживленности и веселья. Чем меньше развлечений, тем сильнее люди наслаждаются тем, что у них есть.
Я начал с сукияки и сосисок, следуя своему первоначальному плану, но вдруг меня охватило безумие, и я решил купить почти всё, что было в продаже.
Я прикупил такояки, кори, жареную кукурузу, усуяки, жареную курицу, карамелизированное яблоко, шоколадный банан, курицу-гриль, кальмаров и сок. И все это я унес на каменные ступеньки.
– Ты всерьез собрался съесть всё это? – с удивлением спросила Мияги.
– Это моя детская мечта. В одиночку я не справлюсь, так что будешь помогать мне, – ответил я.
Мияги неуверенно потянулась к моему пакету и взяла усуяки.
Когда мы закончили, нас обоих стошнило от запаха еды. Наши желудки были малы, и то, что мы сделали, можно было сравнить с попыткой проглотить волейбольный мяч.
Мы так объелись, что не могли подняться. Мияги с пренебрежением лизала карамелизированное яблоко.
Сидя на ступеньках, мы могли наблюдать за всем фестивалем. Узкая дорожка, ведущая к храму, была заставлена тележками и украшена двумя рядами бумажных фонариков, освещая окружение красным светом. Все прохожие выглядели счастливыми. Это было похоже на тот день десятилетней давности. Тогда Химено и я сидели на этих же ступеньках, наблюдая за веселыми прохожими. Мы решили, что не будем смешиваться с ними, и будем ждать, когда нас признают и поймут.
Тогда Химено сделала свое предсказание: «Летом, через десять лет, случится нечто замечательное, и мы наконец будем жить счастливо».
Она также сказала, что если к тому времени мы так и не найдем себе пару и останемся «невостребованным товаром», то должны будем быть вместе.
Вот, наконец, и пришло то самое лето, полное надежд и ожиданий, о котором она говорила. Девушка, давшая тогда обещание, теперь далеко не новинка на полках магазина жизни – она словно товар с истекшим сроком годности. Моя жизнь близится к завершению, и я нахожусь не просто в стороне от внимания и востребованности, но и подвергся отторжению.
В итоге, пары у нас с ней так и не нашлось. Мы вновь оказались в одиночестве.
Интересно, где сейчас Химено и чем она занимается?
Я снова отправил свои молитвы в сторону храма, окруженного шумом цикад.
Время неумолимо шло вперед. Я услышал, как Мияги снова что-то пишет в своем блокноте карандашом. Фестиваль медленно подходил к своему завершению.
Я поднял голову, собрал вокруг себя мусор и аккуратно встал.
Кто-то в это время поднимался по лестнице.
Слишком темно было разглядеть лицо, но я на долю секунды уловил ее силуэт. И время вокруг меня остановилось. Мое сердце... остановилось.
Некоторые вещи кажутся слишком хорошими, чтобы быть правдой. Во всяком случае, так говорят.
Я ощущал, как каждая клеточка моего тела замирает от счастья.
С каждым шагом этого человека мои клетки воскрешали воспоминания. От нашей первой встречи в четырехлетнем возрасте до того летнего дня, когда она уехала – или, по крайней мере, так мне показалось.
Она выглядела иначе, чем десять лет назад, но это еще не значит, что я не смогу ее узнать.
Когда она подошла достаточно близко, чтобы можно было рассмотреть лицо, я с хрипотцой в голосе позвал ее.
– Химено.
Девушка остановилась и взглянула на меня пустым взглядом.
– Кусуноки? – прозвучал ее ответ. Тем же голосом, который мог принадлежать только ей.
– Вы собираетесь слепить гирлянду из тысячи журавликов? – осведомилась Мияги, оглядывая мои творения, рассыпанные по столу.
– Да, вот как ты видишь.
Мияги взяла в руки синего журавля, подняв его за крылья, и с интересом рассмотрела его.
– Вы действительно хотите сделать их все самостоятельно? А для чего?
– Наверное, чтобы пожелать себе счастья на оставшемся пути жизни – перед тем как умереть.
Это бесполезное занятие приносило мне удовольствие. Я заполнял свою квартиру цветными бумажными журавликами: розовыми, красными, оранжевыми, желтыми, желто-зелеными, зелеными, голубыми, синими и фиолетовыми.
Они буквально заваливали стол, разносясь по воздуху от слегка вращающегося вентилятора, и привносили в мою скучную комнату краски. Наблюдая за ними, я чувствовал себя довольным. Разве существует что-то более чистое и наивное, чем желание заниматься чем-то бесполезным, но в то же время красивым?
Во время этого занятия я не раз хотел поговорить с Мияги, но я сдерживал себя, стремясь минимизировать наше общение. Я понимал, что не хочу быть от нее зависимым. И вряд ли я мог бы как-то помочь ей этим.
Тем временем, Мияги стала более мягкой. Когда наши взгляды встречались, она действительно смотрела на меня. И не просто как на предмет. Я бы даже сказал, что она относилась ко мне теплее, чем раньше.
Может быть, тогда, на вокзале, она открыла передо мной свое сердце. Или, возможно, ее наблюдатели изменили инструкции и приказали быть добрее к своим подопечным.
Как бы то ни было, она была здесь только ради своей работы. И если я забуду об этом, эта реальность обязательно напомнит о себе, ударив по мне.
Через пять дней я, наконец, завершил свое дело. Пересчитывая журавликов, я обнаружил множество таких, которые были сделаны настолько аккуратно, что было ясно – их сделала не я. Наверняка, их сложила та любопытная дама, пока я спал.
Продев нить через тысячу журавликов, я подвесил свое творение к потолку.
Теперь давайте перейдем к письму.
В ночь, когда я закончил складывать журавликов и решил постирать свои вещи, я проверил карманы своих джинсов и нашел там мятый конверт.
Это было то самое письмо, которое я послал сам себе десять лет назад. Оно лежало в кармане с того самого дня, как я выкопал капсулу времени.
Вывернув джинсы наизнанку и бросив их в стиральную машину, я вновь прочитал письмо, которое до этого только бегло просмотрел.
Мне через десять лет:
Ты – единственный, на кого я могу полагаться.
В случае, если мой статус «незанятого» останется прежним, ты просто обязан организовать встречу с Химено.
Химено находится в бедственном положении без меня, как и я без нее.
Смело я предъявил это письмо Мияги.
— Десять лет назад вы проявили удивительную искренность и доброту, – отметила она. – И... к какому решению вы пришли?
— Я решил встретиться с Химено. Я осознаю, насколько это может показаться глупым – быть так сильно привязанным к детскому другу, с которым я не виделся десять лет. Но «я» из прошлого попросил себя сделать это. Я сделал этот выбор ради себя, и я хочу уважать свое собственное решение. Конечно, это может быть болезненно. И, возможно, я ощущу еще большее разочарование в жизни. Но до тех пор, пока я не встречу ее лично, я не сдамся. Я хочу вновь встретить ее. И в знак благодарности за то, что она осветила мою жизнь, я собираюсь подарить ей триста тысяч, которые я заработал, продав свою жизнь. Даже если я уже потратил часть этой суммы. Ты можешь возразить, но это не изменит моего решения. Это моя жизнь и мои деньги.
— Я не буду тебя останавливать. У меня нет слов, ведь я не понимаю подобных чувств.
Я не ожидал, что она так легко согласится, и на мгновение потерял дар речи. Тогда я даже не задумывался о значении ее слов. Но позже я понял, что они означают. Мияги не просто «понимала» это чувство. Она его испытывала. Задолго до этого момента.
— Думаю, нам стоит пойти туда завтра. Ты не в курсе, не могла ли она вернуться жить к родителям?
— Да, похоже, с тех пор, как ее муж ее бросил, она зависит от них.
С этими словами Мияги взглянула на меня, пытаясь понять мою реакцию. Она старалась быть осторожной, говоря о Химено в моем присутствии.
Тем не менее, беспокоиться об этом было бы бессмысленно – это только разозлило бы меня.
— Спасибо, – необычно для меня, я поблагодарил ее.
— Не стоит благодарности, – вздохнула она с облегчением.
Чтобы объяснить, откуда я знаю, где живет Химено после переезда, первым делом мне нужно рассказать о единственном письме, которое я получил от нее летом, когда мне было семнадцать лет.
После его прочтения я почувствовал что-то не так.
Это явно была не она.
Письмо было полно легкомыслия. Она писала о том, как она была так занята учебой, что у нее даже не было времени почитать книгу. О том, как она писала это письмо, одновременно выполняя домашние задания. О колледже, в который она надеялась поступить. О том, что она, возможно, приедет на зимние каникулы.
У меня сложилось впечатление, что письмо семнадцатилетней девушки написала десятилетняя девочка.
Это было так странно. Если бы это была обычная семнадцатилетняя девушка – ничего особенного. Но это была Химено. Девушка, которая, в отличие от меня, должна была быть далеко от «среднестатистического человека».
Я не нашел в письме ни намека на сарказм или иронию.
Что это означает? Куда исчезла та Химено, которую я знал?
Может ли человек настолько радикально измениться, достигнув семнадцатилетнего возраста?
Или, может быть, несмотря на ее настоящую сущность, она все равно выражала себя словами обычной девушки?
Я так и не смог найти утешения в ответах на эти вопросы. Спустя две недели я отправил ей ответ, рассказав о своей занятости подготовкой к экзаменам, планах на поступление в колледж и о своем желании встретиться с ней.
Я терпеливо ожидал ответа, но он так и не пришел, ни через неделю, ни через месяц.
Химено так и не приехала ко мне на зимние каникулы.
Может быть, я что-то не так написал в своем письме? Ведь я всего лишь искренне выразил свое желание встретиться снова. Возможно, я как-то неправильно выразил свои чувства? Но... к тому времени Химено, неизвестно от кого, была беременна. Она вышла замуж за отца ребенка в восемнадцать лет и развелась спустя год.
Теперь, оглядываясь назад, я не могу сказать, что это хорошие воспоминания.
Но благодаря ее письму я знаю, где она находится, и за это я благодарен.
Хотя я и не планировал больше возвращаться в колледж, мне все же придется воспользоваться компьютером там, чтобы уточнить точное местонахождение Химено.
Заведя мопед, я вспомнил о Мияги.
– Ах, верно, я не могу уходить от тебя дальше, чем на сто метров, не так ли?
– Да, прошу прощения, но я не могу позволить вам уйти слишком далеко... Хотя мы могли бы поехать вдвоем на этом мопеде, верно?
– Думаю, да, – на стареньком «Cub 110», который я купил для поездок в школу, действительно было место для второго человека вместо корзины. У меня не было запасного шлема, но так как Мияги все равно никто не видит, это не проблема.
– Тогда давайте так и сделаем. Вы не возражаете, если я поеду с вами?
– Нет, не волнуйтесь по этому поводу.
Я завел мопед и указал Мияги место сзади. С извинением она села позади меня и обняла меня за талию.
Я ехал медленнее, чем обычно. Это утро было приятным и наполненным воспоминаниями.
Проезжая по длинному прямому склону, я увидел в небе высокие башни облаков.
Я думал, что смогу увидеть очертания зданий четче, но они все еще казались размытыми.
Колледж, в который я давно не ходил, казался необычайно холодным и отчужденным. Студенты, бродящие поблизости, казались счастливыми существами из совершенно другого мира. Даже те, кто был неудачлив, казалось, находил удовольствие в своем несчастье.
Распечатав карту на принтере, я вышел из библиотеки. Поскольку магазины были все еще закрыты, я решил позавтракать в холле, купив ан-пан и американо в автомате. Мияги купила себе пончики и ела их, сидя рядом со мной.
– Прости, это, возможно, не так важно, но как бы ты провела последние несколько месяцев в моем положении?
– Хм... Пожалуй, я не могу знать наверняка, пока сама не окажусь в такой ситуации, – она повернулась ко мне, добавив: – и, эм... я уже говорила об этом, но вы действительно не должны разговаривать со мной на людях. Ведь люди начнут думать, что вы разговариваете сами с собой.
– Пусть так, я – странный человек.
Действительно, студенты в холле взглядывали на меня с подозрением, как будто я говорил в пустоту.
Но мне было все равно. Я предпочитал быть странным. Лучше уж пусть они запомнят меня как чудака, чем вообще забудут.
После завтрака Мияги подошла ко мне.
– Знаете, я подумала о вашем вопросе... И мой ответ, возможно, покажется вам чересчур серьезным, но если бы у меня осталось всего три месяца, я бы хотела сделать три вещи.
– О, как интересно было бы узнать их!
– Я сомневаюсь, что это будет для вас полезно... Во-первых, я бы отправилась к одному озеру. Во-вторых, я бы выбрала место для своей могилы. И в-третьих, я бы встретилась с кем-то важным, точно так же, как вы делаете сейчас.
– Можешь рассказать подробнее? Например, что это за озеро?
– Это озеро... просто озеро. Но я помню, как там было невероятно много звезд. Возможно, это было самым красивым зрелищем в моей жизни. Несомненно, в мире есть места красивее, но там было самое большое количество звезд, которое я когда-либо видела.
– Понимаю... А могила? Ты хочешь приобрести участок?
– Нет. Но было бы замечательно, если бы я случайно нашла большой камень и подумала: "Вот где будет моя могила". Главное, чтобы эта моя условная могила простояла хотя бы несколько десятилетий. Что касается того важного человека... – Мияги опустила взгляд, – ну, об этом я вам не расскажу, мистер Кусуноки.
– Ха-ха, это, наверное, парень?
– Да, вы угадали.
Очевидно, она не хотела продолжать эту тему.
Я задумался. Человек, важный для Мияги... Если она стала наблюдателем в десять лет, значит, это кто-то из ее детства.
– Я думаю, даже если бы это причинило мне боль и разочарование, я бы все равно встретилась бы с ним. Это значит, что у меня нет права мешать вам, мистер Кусуноки.
– Это не похоже на тебя. Говорить такое самой себе – это наверняка затруднительно, правда? – я рассмеялся.
– Только вот одно «но» – я ничего не знаю о своем собственном будущем.
Я нашел дом Химено довольно быстро и, не веря своим глазам, уставился на него.
В самом начале хочется заметить, что я был в полном недоумении, ведь я и подумать не мог, что передо мной дом Химено. Изначально в голове зрела мысль, что здесь, возможно, обосновалась другая семья с аналогичной фамилией. Но мои сомнения рассеялись, когда я убедился, что в этом квартале не нашлось других жилищ с фамилией "Химено". Теперь не оставалось никаких сомнений – именно здесь она и проживает.
До того, как Химено переехала, она жила в доме, оформленном в великолепном японском стиле, что, как мне казалось в детстве, идеально подходило девушке с иероглифом "принцесса" в имени. Однако обнаруженное мной по адресу жилище оказалось настолько заурядным и блеклым, что о нем могли забыть спустя всего пять секунд.
Без лишних раздумий я нажал на дверной звонок, хотя в душе я все еще сомневался в ее присутствии. Я позвонил трижды, каждый раз давая по три минуты на ответ – но дверь так и оставалась закрытой. Решив, что к вечеру домочадцы все же появятся, я решил провести время поблизости и достал карту, распечатанную в колледже.
На карте мои глаза остановились на надписи "Публичная библиотека". После недавнего визита в библиотеку колледжа во мне вспыхнуло желание почитать что-нибудь интересное.
С первого взгляда библиотека показалась мне аккуратной и чистой, но стоило мне переступить порог, как я понял, что это довольно старое здание. В воздухе стоял тяжелый запах пыли, словно я оказался в заброшенной школе. Тем не менее, книги были тщательно упорядочены и находились в отличном состоянии.
Я задумался о том, какие книги стоит прочитать перед смертью, или иначе говоря, какие книги могли бы принести мне пользу в моем текущем положении.
Сейчас я бы предпочел читать именно такие книги, отказываясь от тех, которые уже утратили свою актуальность и значимость для меня.
Возможно, через месяц мои предпочтения изменились бы, но на тот момент я выбрал произведения таких авторов, как Пол Остер, Кендзи Миязава, О. Генри и Эрнест Хемингуэй. Не самый захватывающий выбор, но он был осознанным.
Все книги, которые я взял в руки, были короткими. И не потому, что они мне нравились больше, а потому что я не хотел погружаться в долгие рассказы. Боялся, что у меня просто не хватит терпения дочитать до конца.
Читая «Дары волхвов» О. Генри, я заметил, как Мияги, сидящая рядом, придвинулась поближе, чтобы взглянуть на страницу, которую я читал, затем на меня и снова на страницу.
– Хочешь попробовать читать и наблюдать одновременно? – тихо спросил я.
– Что-то вроде того, – откликнулась Мияги, придвигаясь еще ближе.
Я почувствовал, как от нее исходит успокаивающий аромат.
Я читал, пока библиотека не закрылась в шесть вечера, периодически выходя на улицу, чтобы покурить и дать глазам отдохнуть.
Это был мой первый опыт совместного чтения, и, в целом, это был довольно приятный опыт. Я думал не столько о своих ощущениях, сколько о том, что чувствовала Мияги, читая те же строки, что и я.
Мы вновь направились к дому Химено, но, когда я снова позвонил в дверь, оказалось, что дома все еще никого нет. Полностью осознавая возможные домыслы соседей, я решил подождать еще час перед входной дверью.
Закат окрасил небо в теплые оттенки, и лампочки на линиях электропередач засияли светом, подобно звездам, осевшим на земле. Под моими ногами накопилась куча окурков. Мияги косо на них смотрела, поэтому я достал переносную пепельницу и поспешил убрать следы своего пребывания.
Пожалуй, стоит попробовать удачу в другой раз. Нельзя сказать, что я сильно расстроился из-за того, что Химено так и не появилась. В какой-то мере я даже испытывал облегчение.
По пути обратно я, видимо, свернул не туда, и мы оказались в торговом квартале, украшенном бумажными фонариками. Так как я редко бывал в этой местности, мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что мы оказались совсем рядом с домом моих родителей.
Похоже, в местном храме шел летний фестиваль. Искушенный ароматами уличной еды, я оставил свой Cub на стоянке и отправился прогуляться между лавками, выбирая, чем бы перекусить.
Я не посещал подобные праздники с десятилетнего возраста, после того как Химено ушла. Фестиваль был небольшим, всего десять или пятнадцать лавок, но именно это придавало ему особую атмосферу оживленности и веселья. Чем меньше развлечений, тем сильнее люди наслаждаются тем, что у них есть.
Я начал с сукияки и сосисок, следуя своему первоначальному плану, но вдруг меня охватило безумие, и я решил купить почти всё, что было в продаже.
Я прикупил такояки, кори, жареную кукурузу, усуяки, жареную курицу, карамелизированное яблоко, шоколадный банан, курицу-гриль, кальмаров и сок. И все это я унес на каменные ступеньки.
– Ты всерьез собрался съесть всё это? – с удивлением спросила Мияги.
– Это моя детская мечта. В одиночку я не справлюсь, так что будешь помогать мне, – ответил я.
Мияги неуверенно потянулась к моему пакету и взяла усуяки.
Когда мы закончили, нас обоих стошнило от запаха еды. Наши желудки были малы, и то, что мы сделали, можно было сравнить с попыткой проглотить волейбольный мяч.
Мы так объелись, что не могли подняться. Мияги с пренебрежением лизала карамелизированное яблоко.
Сидя на ступеньках, мы могли наблюдать за всем фестивалем. Узкая дорожка, ведущая к храму, была заставлена тележками и украшена двумя рядами бумажных фонариков, освещая окружение красным светом. Все прохожие выглядели счастливыми. Это было похоже на тот день десятилетней давности. Тогда Химено и я сидели на этих же ступеньках, наблюдая за веселыми прохожими. Мы решили, что не будем смешиваться с ними, и будем ждать, когда нас признают и поймут.
Тогда Химено сделала свое предсказание: «Летом, через десять лет, случится нечто замечательное, и мы наконец будем жить счастливо».
Она также сказала, что если к тому времени мы так и не найдем себе пару и останемся «невостребованным товаром», то должны будем быть вместе.
Вот, наконец, и пришло то самое лето, полное надежд и ожиданий, о котором она говорила. Девушка, давшая тогда обещание, теперь далеко не новинка на полках магазина жизни – она словно товар с истекшим сроком годности. Моя жизнь близится к завершению, и я нахожусь не просто в стороне от внимания и востребованности, но и подвергся отторжению.
В итоге, пары у нас с ней так и не нашлось. Мы вновь оказались в одиночестве.
Интересно, где сейчас Химено и чем она занимается?
Я снова отправил свои молитвы в сторону храма, окруженного шумом цикад.
Время неумолимо шло вперед. Я услышал, как Мияги снова что-то пишет в своем блокноте карандашом. Фестиваль медленно подходил к своему завершению.
Я поднял голову, собрал вокруг себя мусор и аккуратно встал.
Кто-то в это время поднимался по лестнице.
Слишком темно было разглядеть лицо, но я на долю секунды уловил ее силуэт. И время вокруг меня остановилось. Мое сердце... остановилось.
Некоторые вещи кажутся слишком хорошими, чтобы быть правдой. Во всяком случае, так говорят.
Я ощущал, как каждая клеточка моего тела замирает от счастья.
С каждым шагом этого человека мои клетки воскрешали воспоминания. От нашей первой встречи в четырехлетнем возрасте до того летнего дня, когда она уехала – или, по крайней мере, так мне показалось.
Она выглядела иначе, чем десять лет назад, но это еще не значит, что я не смогу ее узнать.
Когда она подошла достаточно близко, чтобы можно было рассмотреть лицо, я с хрипотцой в голосе позвал ее.
– Химено.
Девушка остановилась и взглянула на меня пустым взглядом.
– Кусуноки? – прозвучал ее ответ. Тем же голосом, который мог принадлежать только ей.
0 Комментарии