Но было логично, что такое могло произойти. Способность «Мементо» восстанавливать воспоминания несовершенна. Если у вас всё ещё отсутствует «воспоминание об удалении памяти» и вы можете вспомнить только основную часть, то естественно предположить, что это выдуманные воспоминания.
Теперь я вернулся к точке отсчета. Нет, возможно, даже хуже. Я был очарован этой новой, сказочной теорией, которую я строил. Воспоминания, которые я считал продуктом «Зеленого Зеленого», на самом деле были настоящими воспоминаниями, восстановленными «Мементо»; я лишь временно потерял их из-за «Лете». Так что те чудесные дни были не плодом моего воображения, моя подруга детства Тоука Нацунаги действительно существовала – ах, эта возможность заставляла мое сердце плясать.
Тот факт, что у меня не было склонности к чтению, не означал, что у меня была склонность к музыке. В бессонные ночи я мог включить радиостанцию, но это было все. Я ни разу не тратил деньги на музыку. Так что я не имел понятия, какие песни популярны или что считается классикой.
Но название той песни я сразу вспомнил.
Сегодня она снова поджидала меня в моей комнате. Стоя на кухне и готовя еду, она напевала.
Это была старая песня. Песня, которую часто напевала Тоука Нацунаги. Ее отец был коллекционером пластинок, поэтому у нее были неплохие знания о музыке.
Ностальгическое воспоминание стимулировало мои выдуманные воспоминания.
Я почувствовал запах старых книг.
— Когда я была маленькой, я совсем не понимала текст песни, – сказала Тоука, подняв иглу с пластинки. — Мелодия была веселой, поэтому я думала, что и текст тоже веселый. Когда я лучше научилась читать по-английски и прочитала текст, я очень удивилась. Не могла поверить, что все это время напевала такую пессимистичную песню.
Мы были в кабинете отца Тоуки. Она часто приглашала меня туда, когда у нас было свободное время или мы уставали от учебы. Затем она аккуратно ставила пластинку в проигрыватель, как будто это был точный ритуал, и горделиво смотрела на меня, пока я слушал.
Я не интересовался музыкой, но мне нравилось проводить время в кабинете с Тоукой. Это была очень тесная комната, и там было всего одно кресло, так что мы выбрали сидеть близко друг к другу на полу. Когда мы вступили в подростковый возраст и начали держать определенное расстояние друг от друга, это был единственный случай, когда мы могли сделать исключение и прижаться друг к другу. Она тоже считала музыку второстепенной и пару раз даже не замечала, что ставит ту же пластинку два дня подряд.
Таким образом, ее слова «давай послушаем пластинку» означали для меня больше, чем сами слова. «Давай послушаем пластинку» было фразой, в которой сжималась невинная привязанность «Можно ли мне быть с тобой подольше?» и «Я хочу, чтобы мы провели вместе немного времени».
Неизбежно, мне начало нравиться все, что ассоциировалось с кабинетом. Старые книги, пластинки, глобусы, песочные часы, каминные часы, подставки для бумаг, фоторамки, бутылки водки (помню, это был бренд под названием Hysteria Siberiana). Через кабинет эти вещи были связаны с теплом и прикосновениями Тоуки.
Песню, которую она напевала, я тоже стал часто напевать. Когда мы были вместе и нам нечего было обсудить, один из нас начинал напевать.
— Каков был текст? — спросил я. Мне на самом деле не было дела до текста, но я хотел продлить разговор, чтобы остаться в кабинете еще немного.
Тоука несколько секунд смотрела в пространство, как будто проверяла шпаргалку, а затем ответила.
— Там есть девушка, которая ему кажется надоедливой, но как только другой мужчина забирает ее, он начинает обожать ее, всхлипывая «пожалуйста, вернись ко мне», «дай мне еще один шанс». Это такая песня.
— В общем, не знаешь, что потерял, пока не потеряешь.
— Верно, — кивнула она. Затем, после паузы, добавила: — Поэтому будь осторожен, Чихиро.
— Я?
— Даже если ты думаешь, что я тебе надоедаю, не осмеливайся оставить меня.
— Я вовсе не думаю, что ты мне надоедаешь, правда.
— Хмм...
Наступило неопределенное молчание. Пока я искал другую тему для разговора, Тоука без предупреждения опрокинулась на меня.
Она продолжала опираться на меня, хохоча, как пьяный со сбитым винтом.
— Это... может быть немного надоедливым, — сказал я, чтобы скрыть свое смущение.
— Без жалоб, — наставила Тоука. — Иначе меня заберет другой мужчина.
Я покорно пошел на ее уговоры.
Напевание прекратилось, и примерно в то же время я вернулся в настоящее.
— Добро пожаловать домой, — обернулась она и сказала. — Эй, Чихиро, я довольно горжусь своим сегодняшним ужином. Я хочу, чтобы ты попробовал хотя бы один кусочек.
Я с трудом сфокусировал глаза, и ее фигура была размыта.
В моей голове послышался звук, словно что-то плотное оторвалось.
— Чихиро?
Я протянул руку и схватил её за хрупкое плечо.
Через мгновение я толкнул её. Она упала на спину и слегка вскрикнула. Я вскочил на неё и быстро выполнил свою задачу.
Ключ был в кармане её шортов. Убедившись, что это ключ от моей комнаты, а не от её, я отпустил её.
Она села и тихо произнесла:
— Ты меня напугал...
Затем, не пытаясь привести в порядок одежду, она глупо смотрела на меня.
Я указал на дверь.
— Вон.
Она неуклюже поднялась на ноги, надела обувь и остановилась у двери. Она положила руку на ручку, но затем повернулась ко мне.
— ...Ты так и не хочешь мне верить?
Наоборот, подумал я.
Если я хоть на мгновение ослаблю бдительность, я доверюсь ей — и именно поэтому я должен вести себя так холодно.
Стоя там, не отвечая, я видел, как она грустно улыбнулась. Она снова повернулась ко мне спиной и готовилась покинуть комнату.
— Подожди.
Когда она повернулась ко мне, я схватил тарелку с её едой. Это было тушеное овощное рагу, аккуратно приготовленное, словно с нервной тщательностью.
— Ах... – тихо выдохнула она.
Я наклонил тарелку, и её домашняя еда была поглощена мусорной корзиной.
Я протянул ей пустую тарелку и сказал:
— Забери это.
Она смотрела на мусорное ведро, не шевеля бровью. Затем она безмолвно взяла тарелку, вышла из комнаты и тихо закрыла дверь.
Моя первая победа, подумал я. Я сбросил её чары и доказал, что уже покорил иллюзию Тоука Нацунаги.
Но несмотря на то, что мне наконец удалось нанести удар, я не чувствовал удовлетворения. Более того, чем больше времени проходило, тем больше падало моё настроение. Я достал джин из морозильника, налил себе стакан и выпил два глотка. Лежа на мате, я смотрел в потолок и ждал, когда алкоголь смоет мою неопределенную грусть.
Размышляя о запутанных и переплетенных мыслях, я вдруг подумал о чем-то. Я резко сел и включил ноутбук на столе.
Почему я не подумал об этом раньше?
Это, вероятно, полностью вылетело у меня из головы из-за моего непрактичного образа жизни, но есть такая маленькая штука, как социальные сети, и они позволяют найти человека по имени и месту, даже если у вас нет телефонного номера или адреса электронной почты.
Через это я могу легко связаться с одноклассником из средней школы. Я не только мог бы поговорить с ними о том времени, но и возможно попросить посмотреть их выпускной альбом. Меня нервировала мысль о том, чтобы связаться с одноклассниками, с которыми я почти не общался, но если это могло дать мне доказательства того, что Тоука Нацунаги не существует, я не мог этого не делать.
Я создал аккаунт в крупной социальной сети и нашел свою бывшую школу. После того, как я сузил круг поиска до моего поколения, одно за другим появились знакомые имена.
Рефлекторно я почувствовал удушье. Было так, будто воздух из классов моей средней школы проникал в мою комнату через экран. Но это была лишь мимолетная иллюзия, так что бурные чувства быстро улеглись. Я больше не среднешкольник, и мне больше никогда в жизни не придется иметь дело с этими людьми — за исключением того, с кем я собирался связаться сейчас.
Я нашел восемь одноклассников. Шесть девушек, два мальчика. Я просмотрел их посты один за другим. Я заглянул в их жизни. Я знал, что делать это не имеет смысла, но не мог удержаться.
Их жизни были разнообразными. Один учился за границей. Один уже работал и усердно трудился. Один учился в известном колледже на стипендию. Один работал в некоммерческой организации, помогая сиротам. Один женился на однокласснице еще будучи студентом.
Были разные фотографии. Фото большой группы друзей на барбекю. Фото влюбленных, сидящих плечом к плечу в юкатах. Фото членов клуба, играющих на пляже. Фото человека, держащего только что родившегося ребенка. Групповое фото на встрече выпускников, на которую я не пошел.
Еще раз я почувствовал пустоту своей жизни. Но завистливых чувств не возникло. Человек, ползающий по земле, не имеет причин беспокоиться о том, что делают люди над облаками. Когда различия настолько велики, даже пропадает желание сравнивать.
Я кликнул на последний аккаунт. Среди цветов, растущих высоко на скалах, нашелся один придорожный цветок. Фотографии, которые она выкладывала, были невзрачными, ни одной с людьми. Ее статусы тоже были ужасно равнодушны; чувствовалось, что она создала аккаунт только потому, что это сделали все остальные, но у нее действительно не было о чем писать. Прокрутив ее посты назад, я понял, что она живет в соседнем городе.
Я снова проверил имя аккаунта. Нозоми Киримото. Ах, эта Нозоми Киримото, я осознал. Я не очень хорошо помнил ее лицо или голос, но ее имя запомнилось мне гораздо яснее, чем имена других одноклассников. Конечно, потому что мы были в одном классе три года подряд, но не только поэтому. Нозоми Киримото была одним из немногих людей, которых я когда-либо встречал и с которыми чувствовал родство.
Она была обитательницей библиотеки. Не «библиотечным отступником», как я, а настоящим читателем. С весны первого года до зимы третьего она всегда посещала библиотеку. Она читала жадно, так быстро, что, возможно, прочитала все книги там. И обеденного перерыва ей было недостаточно, поэтому она находила время между уроками и после школы, чтобы раскрыть книгу.
Теперь я вернулся к точке отсчета. Нет, возможно, даже хуже. Я был очарован этой новой, сказочной теорией, которую я строил. Воспоминания, которые я считал продуктом «Зеленого Зеленого», на самом деле были настоящими воспоминаниями, восстановленными «Мементо»; я лишь временно потерял их из-за «Лете». Так что те чудесные дни были не плодом моего воображения, моя подруга детства Тоука Нацунаги действительно существовала – ах, эта возможность заставляла мое сердце плясать.
Тот факт, что у меня не было склонности к чтению, не означал, что у меня была склонность к музыке. В бессонные ночи я мог включить радиостанцию, но это было все. Я ни разу не тратил деньги на музыку. Так что я не имел понятия, какие песни популярны или что считается классикой.
Но название той песни я сразу вспомнил.
Сегодня она снова поджидала меня в моей комнате. Стоя на кухне и готовя еду, она напевала.
Это была старая песня. Песня, которую часто напевала Тоука Нацунаги. Ее отец был коллекционером пластинок, поэтому у нее были неплохие знания о музыке.
Ностальгическое воспоминание стимулировало мои выдуманные воспоминания.
Я почувствовал запах старых книг.
— Когда я была маленькой, я совсем не понимала текст песни, – сказала Тоука, подняв иглу с пластинки. — Мелодия была веселой, поэтому я думала, что и текст тоже веселый. Когда я лучше научилась читать по-английски и прочитала текст, я очень удивилась. Не могла поверить, что все это время напевала такую пессимистичную песню.
Мы были в кабинете отца Тоуки. Она часто приглашала меня туда, когда у нас было свободное время или мы уставали от учебы. Затем она аккуратно ставила пластинку в проигрыватель, как будто это был точный ритуал, и горделиво смотрела на меня, пока я слушал.
Я не интересовался музыкой, но мне нравилось проводить время в кабинете с Тоукой. Это была очень тесная комната, и там было всего одно кресло, так что мы выбрали сидеть близко друг к другу на полу. Когда мы вступили в подростковый возраст и начали держать определенное расстояние друг от друга, это был единственный случай, когда мы могли сделать исключение и прижаться друг к другу. Она тоже считала музыку второстепенной и пару раз даже не замечала, что ставит ту же пластинку два дня подряд.
Таким образом, ее слова «давай послушаем пластинку» означали для меня больше, чем сами слова. «Давай послушаем пластинку» было фразой, в которой сжималась невинная привязанность «Можно ли мне быть с тобой подольше?» и «Я хочу, чтобы мы провели вместе немного времени».
Неизбежно, мне начало нравиться все, что ассоциировалось с кабинетом. Старые книги, пластинки, глобусы, песочные часы, каминные часы, подставки для бумаг, фоторамки, бутылки водки (помню, это был бренд под названием Hysteria Siberiana). Через кабинет эти вещи были связаны с теплом и прикосновениями Тоуки.
Песню, которую она напевала, я тоже стал часто напевать. Когда мы были вместе и нам нечего было обсудить, один из нас начинал напевать.
— Каков был текст? — спросил я. Мне на самом деле не было дела до текста, но я хотел продлить разговор, чтобы остаться в кабинете еще немного.
Тоука несколько секунд смотрела в пространство, как будто проверяла шпаргалку, а затем ответила.
— Там есть девушка, которая ему кажется надоедливой, но как только другой мужчина забирает ее, он начинает обожать ее, всхлипывая «пожалуйста, вернись ко мне», «дай мне еще один шанс». Это такая песня.
— В общем, не знаешь, что потерял, пока не потеряешь.
— Верно, — кивнула она. Затем, после паузы, добавила: — Поэтому будь осторожен, Чихиро.
— Я?
— Даже если ты думаешь, что я тебе надоедаю, не осмеливайся оставить меня.
— Я вовсе не думаю, что ты мне надоедаешь, правда.
— Хмм...
Наступило неопределенное молчание. Пока я искал другую тему для разговора, Тоука без предупреждения опрокинулась на меня.
Она продолжала опираться на меня, хохоча, как пьяный со сбитым винтом.
— Это... может быть немного надоедливым, — сказал я, чтобы скрыть свое смущение.
— Без жалоб, — наставила Тоука. — Иначе меня заберет другой мужчина.
Я покорно пошел на ее уговоры.
Напевание прекратилось, и примерно в то же время я вернулся в настоящее.
— Добро пожаловать домой, — обернулась она и сказала. — Эй, Чихиро, я довольно горжусь своим сегодняшним ужином. Я хочу, чтобы ты попробовал хотя бы один кусочек.
Я с трудом сфокусировал глаза, и ее фигура была размыта.
В моей голове послышался звук, словно что-то плотное оторвалось.
— Чихиро?
Я протянул руку и схватил её за хрупкое плечо.
Через мгновение я толкнул её. Она упала на спину и слегка вскрикнула. Я вскочил на неё и быстро выполнил свою задачу.
Ключ был в кармане её шортов. Убедившись, что это ключ от моей комнаты, а не от её, я отпустил её.
Она села и тихо произнесла:
— Ты меня напугал...
Затем, не пытаясь привести в порядок одежду, она глупо смотрела на меня.
Я указал на дверь.
— Вон.
Она неуклюже поднялась на ноги, надела обувь и остановилась у двери. Она положила руку на ручку, но затем повернулась ко мне.
— ...Ты так и не хочешь мне верить?
Наоборот, подумал я.
Если я хоть на мгновение ослаблю бдительность, я доверюсь ей — и именно поэтому я должен вести себя так холодно.
Стоя там, не отвечая, я видел, как она грустно улыбнулась. Она снова повернулась ко мне спиной и готовилась покинуть комнату.
— Подожди.
Когда она повернулась ко мне, я схватил тарелку с её едой. Это было тушеное овощное рагу, аккуратно приготовленное, словно с нервной тщательностью.
— Ах... – тихо выдохнула она.
Я наклонил тарелку, и её домашняя еда была поглощена мусорной корзиной.
Я протянул ей пустую тарелку и сказал:
— Забери это.
Она смотрела на мусорное ведро, не шевеля бровью. Затем она безмолвно взяла тарелку, вышла из комнаты и тихо закрыла дверь.
Моя первая победа, подумал я. Я сбросил её чары и доказал, что уже покорил иллюзию Тоука Нацунаги.
Но несмотря на то, что мне наконец удалось нанести удар, я не чувствовал удовлетворения. Более того, чем больше времени проходило, тем больше падало моё настроение. Я достал джин из морозильника, налил себе стакан и выпил два глотка. Лежа на мате, я смотрел в потолок и ждал, когда алкоголь смоет мою неопределенную грусть.
Размышляя о запутанных и переплетенных мыслях, я вдруг подумал о чем-то. Я резко сел и включил ноутбук на столе.
Почему я не подумал об этом раньше?
Это, вероятно, полностью вылетело у меня из головы из-за моего непрактичного образа жизни, но есть такая маленькая штука, как социальные сети, и они позволяют найти человека по имени и месту, даже если у вас нет телефонного номера или адреса электронной почты.
Через это я могу легко связаться с одноклассником из средней школы. Я не только мог бы поговорить с ними о том времени, но и возможно попросить посмотреть их выпускной альбом. Меня нервировала мысль о том, чтобы связаться с одноклассниками, с которыми я почти не общался, но если это могло дать мне доказательства того, что Тоука Нацунаги не существует, я не мог этого не делать.
Я создал аккаунт в крупной социальной сети и нашел свою бывшую школу. После того, как я сузил круг поиска до моего поколения, одно за другим появились знакомые имена.
Рефлекторно я почувствовал удушье. Было так, будто воздух из классов моей средней школы проникал в мою комнату через экран. Но это была лишь мимолетная иллюзия, так что бурные чувства быстро улеглись. Я больше не среднешкольник, и мне больше никогда в жизни не придется иметь дело с этими людьми — за исключением того, с кем я собирался связаться сейчас.
Я нашел восемь одноклассников. Шесть девушек, два мальчика. Я просмотрел их посты один за другим. Я заглянул в их жизни. Я знал, что делать это не имеет смысла, но не мог удержаться.
Их жизни были разнообразными. Один учился за границей. Один уже работал и усердно трудился. Один учился в известном колледже на стипендию. Один работал в некоммерческой организации, помогая сиротам. Один женился на однокласснице еще будучи студентом.
Были разные фотографии. Фото большой группы друзей на барбекю. Фото влюбленных, сидящих плечом к плечу в юкатах. Фото членов клуба, играющих на пляже. Фото человека, держащего только что родившегося ребенка. Групповое фото на встрече выпускников, на которую я не пошел.
Еще раз я почувствовал пустоту своей жизни. Но завистливых чувств не возникло. Человек, ползающий по земле, не имеет причин беспокоиться о том, что делают люди над облаками. Когда различия настолько велики, даже пропадает желание сравнивать.
Я кликнул на последний аккаунт. Среди цветов, растущих высоко на скалах, нашелся один придорожный цветок. Фотографии, которые она выкладывала, были невзрачными, ни одной с людьми. Ее статусы тоже были ужасно равнодушны; чувствовалось, что она создала аккаунт только потому, что это сделали все остальные, но у нее действительно не было о чем писать. Прокрутив ее посты назад, я понял, что она живет в соседнем городе.
Я снова проверил имя аккаунта. Нозоми Киримото. Ах, эта Нозоми Киримото, я осознал. Я не очень хорошо помнил ее лицо или голос, но ее имя запомнилось мне гораздо яснее, чем имена других одноклассников. Конечно, потому что мы были в одном классе три года подряд, но не только поэтому. Нозоми Киримото была одним из немногих людей, которых я когда-либо встречал и с которыми чувствовал родство.
Она была обитательницей библиотеки. Не «библиотечным отступником», как я, а настоящим читателем. С весны первого года до зимы третьего она всегда посещала библиотеку. Она читала жадно, так быстро, что, возможно, прочитала все книги там. И обеденного перерыва ей было недостаточно, поэтому она находила время между уроками и после школы, чтобы раскрыть книгу.
0 Комментарии