Её всхлипывания на мгновение прекратились.
Евнух поставил две чашки чая: одну на столик рядом с Се Вэем, другую — у стола для циня, где сидела Цзян Сюэнин. Неясно, слышал ли он, что происходило в этом зале ранее. Он не поднял голову, поставил чашки на стол, склонился и вышел.
Се Вэй поднял свою чашку, снял крышку и, услышав, что плач прекратился, только поднял бровь:
— Перестали плакать?
Цзян Сюэнин:
— ...
Если сейчас она не поняла, что Се Вэй на самом деле не ведётся на это, то это было бы глупо.
Она призналась:
— Вдруг показалось, что и не так уж и грустно.
Се Вэй издал «ох», наслаждаясь чаем в расслабленной манере и, полуулыбаясь, сказал ей:
— Не думал, что в игре на цине вы не сильны, но в притворном плаче – весьма искусны.
Цзян Сюэнин с досадой:
— Я боялась вашего наказания...
Се Вэй ответил:
— Кто не делает плохих дел, тот и не боится стука в дверь.
Цзян Сюэнин тихо буркнула:
— Разве нельзя ошибиться и постучать не в ту дверь?
Се Вэй молча смотрел на неё.
Цзян Сюэнин тут же опустила голову, не решаясь больше спорить:
— Се учитель прав, какой же призрак не знает своего дома?
Се Вэй:
— ...
Он поставил чашку с чаем и снова спросил её:
— Зачем вы спасли Чжэна Бао?
Цзян Сюэнин выглядела послушной, но в её голове мысли кружились со скоростью света.
Сказать правду — значит обречь себя на гибель.
Но если полностью соврать Се Вэю, наверное, он не поверит.
Тогда она придумала компромиссное решение, сняла внутреннее сопротивление и защиту, чтобы казаться более уязвимой и искренней, и сказала:
— Когда я впервые пришла во дворец, у меня не было никого. Учитель, вместе с Янь Линем и принцессой Лэ Ян, настаивали на моём прибытии во дворец, чтобы я выделялась, а другие ученицы, естественно, смотрели на меня как на врага. Если у меня не будет кого-то, кто будет заботиться обо мне, и если случится что-то вроде того, что произошло во дворце Цынин, я буду в опасности на каждом шагу и даже не узнаю, как умру. Я испугалась, поэтому, когда мы проходили мимо дворца Куньнин, я подумала, что если спасу маленького евнуха, это может пригодиться в будущем.
Се Вэй молча слушал её.
Голос Цзян Сюэнин стал тише, она пыталась оправдать себя:
— Мои намерения нечисты, но другие не дали мне шанса быть хорошей. Учитель видит, что я делаю, и только упрекает меня, но никогда не пытается поставить себя на моё место.
Что произошло во дворце Цынин и каковы были последствия, никто не знал лучше, чем Се Вэй.
Услышав, что Цзян Сюэнин упоминает об этом, его взгляд изменился.
В конце Се Вэй спросил её:
— Ты чувствуешь себя обиженной?
Цзян Сюэнин кивнула:
— Обиженной.
Се Вэй снова замолчал.
Сердце Цзян Сюэнин бешено колотилось, и когда она подняла взгляд, в нём проскользнул некоторый страх, но вместе с тем и надежда. Она решилась спросить:
— Так Чжэн Бао действительно так важен, что его в будущем может повысить Ван Синьи?
Она выглядела так, словно только что узнала об этом от него.
Се Вэй не мог не задуматься о том, правда это или ложь.
Он только поднял веки и увидел её, сидящую аккуратно за столом циня, с длинными тёмными ресницами, влажными от слёз, на её бледных щеках всё ещё виднелись следы слёз. В итоге он изменил свои намерения и просто сказал:
— Забудем об этом.
Он продолжил:
— Ван Синьи действительно имеет такие планы, но дела во дворце меняются каждую минуту, кто сегодня в высоте, может завтра упасть. Некоторая сноровка во дворце не помешает, но если случайно втянуться в борьбу, это может навредить тебе. Я принял просьбу Янь Линя и твоего отца, поэтому дам тебе несколько советов. Будь осторожна в своих действиях, не делай ошибок.
Слова «не делай ошибок» звучали многозначительно.
Цзян Сюэнин поняла, что он не только говорит о помощи Чжэну Бао, чтобы иметь поддержку во дворце. Он, вероятно, также предупреждал её не пытаться использовать Чжэна Бао для обвинения его в заговоре. Как она могла быть не послушной?
Она скромно сказала:
— Поняла, Се учитель. Спасибо за совет.
Се Вэй сказал:
— Попробуйте сыграть на цине ещё раз, я посмотрю.
Цзян Сюэнин все еще была поглощена своим «умственным поединком» с Се Вэем и не ожидала, что он внезапно перейдет к вопросу о цине, поэтому она некоторое время стояла в недоумении, прежде чем осознала.
Оказывается, он всё еще хочет дать ей индивидуальный урок.
Она думала, что после разговора о Чжэн Бао её отпустят!
Цзяоань был на столе для циней.
Цзян Сюэнин чувствовала себя как на краю пропасти.
Увидев, что она не двигается, Се Вэй слегка нахмурил брови и сказал:
— У меня днем тоже нет дел, если ты не будешь играть, мы просто будем сидеть здесь.
Кто захочет сидеть здесь с тобой!
Это хуже, чем быть с Царем Ада!
Цзян Сюэнин, взвешивая все за и против, в конце концов, решила, что желание выжить перевешивает её небольшую гордость. Она глубоко вздохнула, выпрямилась и начала играть на цине, исполняя небольшой отрывок из «Сянь Вэн Цао», которому Се Вэй учил её ранее.
Эта мелодия, также известная как «Настройка струн и игра», обычно является первой пьесой, которую изучают начинающие игроки на цине, и служит в основном для практики техники игры.
Хотя Цзян Сюэнин не касалась циня во время урока, она постаралась запомнить эту короткую мелодию.
Когда она начала играть, хотя и не совсем точно следовала мелодии и технике, она не совершила больших ошибок.
Се Вэй, наблюдая за её пальцами, сказал:
— Продолжай играть.
Цзян Сюэнин не посмела возразить, чувствуя, как сердце замирает в груди. Когда она снова подняла руки, чтобы играть, её пальцы казались еще более напряженными.
На этот раз, как только она начала играть, первый аккорд получился слишком сильным.
Се Вэй поднялся и подошел к ее столу, чтобы более внимательно наблюдать за игрой.
Но чем больше он смотрел, тем больше ошибок делала Цзян Сюэнин, и её игра стала еще хуже, чем в первый раз.
Се Вэй понимал, что она боится его, но это была неразрешимая проблема. Однако в отношении циня он всегда был сосредоточен и сказал:
— В этой пьесе каждая фраза завершается сочетанием одной рассеянной и одной нажатой ноты. Вы слишком сильно нажимаете на струны, нужно играть более расслабленно.
Цзян Сюэнин попыталась расслабиться и снова сыграла.
Се Вэй только произнёс:
— На гнилом дереве нельзя резать, — заметив, что, хотя её правая рука казалась более расслабленной, пальцы левой руки все еще были согнуты и техника игры была неверной. Он нахмурил брови, немного наклонился вперед и протянул руку.
Пальцы Цзян Сюэнин были тонкими, как луковицы, под прозрачными ногтями виднелся нежно-розовый оттенок. Даже при неправильной технике, когда они касались струн циня, это выглядело очень привлекательно.
На время урока она сняла свои браслеты и кольца.
Се Вэй собирался показать ей правильную технику, но когда он приблизился и опустил взгляд, он увидел кусочек её бледного запястья, на котором был след от раны, сделанной для забора крови в прошлом. Он был похож на старую колючую проволоку, ползущую по её белой коже.
Хотя он уже поблек, он всё еще был достаточно заметным и устрашающим.
Его рука, которую он протянул, на мгновение застыла.
Цзян Сюэнин только что закончила играть и чувствовала, что её исполнение было гораздо лучше, чем в первый раз. В глубине души она думала, что заслужила похвалу, но не ожидала, что слова Се Вэя «На гнилом дереве нельзя резать» сразу же вернут её на землю. Она также не ожидала, что он вдруг протянет к ней руку.
В этот момент она была совершенно ошеломлена.
Увидев его взгляд, направленный на шрам на её запястье, она вдруг испытала страх и, в спешке, резко встала!
Бах!
Она сидела перед столом для циня и, резко встав, задела край стола, споткнулась о стул позади себя, и вдруг стол перевернулся, и она с криком упала назад.
Се Вэй, увидев это, тут же протянул руку.
Его голубой плащ широкими рукавами, как будто ловя ветер, пронёсся перед Цзян Сюэнин.
И тут...
Он надёжно поймал древний цинь Цзяоань.
Звук удара отозвался, когда стол упал и вместе с ним и стул. Цзян Сюэнин упала на толстый ковёр, почувствовав боль, и сидела там, казалось, в замешательстве.
Тот цинь безопасно приземлился в ладони Се Вэя.
Он стоял, держа цинь, и смотрел на неё.
Тишина.
Только тишина.
Се Вэй:
— ...
Кажется, что-то пошло не так?
Цзян Сюэнин:
— ...
Нет, вроде бы всё в порядке.
Евнух поставил две чашки чая: одну на столик рядом с Се Вэем, другую — у стола для циня, где сидела Цзян Сюэнин. Неясно, слышал ли он, что происходило в этом зале ранее. Он не поднял голову, поставил чашки на стол, склонился и вышел.
Се Вэй поднял свою чашку, снял крышку и, услышав, что плач прекратился, только поднял бровь:
— Перестали плакать?
Цзян Сюэнин:
— ...
Если сейчас она не поняла, что Се Вэй на самом деле не ведётся на это, то это было бы глупо.
Она призналась:
— Вдруг показалось, что и не так уж и грустно.
Се Вэй издал «ох», наслаждаясь чаем в расслабленной манере и, полуулыбаясь, сказал ей:
— Не думал, что в игре на цине вы не сильны, но в притворном плаче – весьма искусны.
Цзян Сюэнин с досадой:
— Я боялась вашего наказания...
Се Вэй ответил:
— Кто не делает плохих дел, тот и не боится стука в дверь.
Цзян Сюэнин тихо буркнула:
— Разве нельзя ошибиться и постучать не в ту дверь?
Се Вэй молча смотрел на неё.
Цзян Сюэнин тут же опустила голову, не решаясь больше спорить:
— Се учитель прав, какой же призрак не знает своего дома?
Се Вэй:
— ...
Он поставил чашку с чаем и снова спросил её:
— Зачем вы спасли Чжэна Бао?
Цзян Сюэнин выглядела послушной, но в её голове мысли кружились со скоростью света.
Сказать правду — значит обречь себя на гибель.
Но если полностью соврать Се Вэю, наверное, он не поверит.
Тогда она придумала компромиссное решение, сняла внутреннее сопротивление и защиту, чтобы казаться более уязвимой и искренней, и сказала:
— Когда я впервые пришла во дворец, у меня не было никого. Учитель, вместе с Янь Линем и принцессой Лэ Ян, настаивали на моём прибытии во дворец, чтобы я выделялась, а другие ученицы, естественно, смотрели на меня как на врага. Если у меня не будет кого-то, кто будет заботиться обо мне, и если случится что-то вроде того, что произошло во дворце Цынин, я буду в опасности на каждом шагу и даже не узнаю, как умру. Я испугалась, поэтому, когда мы проходили мимо дворца Куньнин, я подумала, что если спасу маленького евнуха, это может пригодиться в будущем.
Се Вэй молча слушал её.
Голос Цзян Сюэнин стал тише, она пыталась оправдать себя:
— Мои намерения нечисты, но другие не дали мне шанса быть хорошей. Учитель видит, что я делаю, и только упрекает меня, но никогда не пытается поставить себя на моё место.
Что произошло во дворце Цынин и каковы были последствия, никто не знал лучше, чем Се Вэй.
Услышав, что Цзян Сюэнин упоминает об этом, его взгляд изменился.
В конце Се Вэй спросил её:
— Ты чувствуешь себя обиженной?
Цзян Сюэнин кивнула:
— Обиженной.
Се Вэй снова замолчал.
Сердце Цзян Сюэнин бешено колотилось, и когда она подняла взгляд, в нём проскользнул некоторый страх, но вместе с тем и надежда. Она решилась спросить:
— Так Чжэн Бао действительно так важен, что его в будущем может повысить Ван Синьи?
Она выглядела так, словно только что узнала об этом от него.
Се Вэй не мог не задуматься о том, правда это или ложь.
Он только поднял веки и увидел её, сидящую аккуратно за столом циня, с длинными тёмными ресницами, влажными от слёз, на её бледных щеках всё ещё виднелись следы слёз. В итоге он изменил свои намерения и просто сказал:
— Забудем об этом.
Он продолжил:
— Ван Синьи действительно имеет такие планы, но дела во дворце меняются каждую минуту, кто сегодня в высоте, может завтра упасть. Некоторая сноровка во дворце не помешает, но если случайно втянуться в борьбу, это может навредить тебе. Я принял просьбу Янь Линя и твоего отца, поэтому дам тебе несколько советов. Будь осторожна в своих действиях, не делай ошибок.
Слова «не делай ошибок» звучали многозначительно.
Цзян Сюэнин поняла, что он не только говорит о помощи Чжэну Бао, чтобы иметь поддержку во дворце. Он, вероятно, также предупреждал её не пытаться использовать Чжэна Бао для обвинения его в заговоре. Как она могла быть не послушной?
Она скромно сказала:
— Поняла, Се учитель. Спасибо за совет.
Се Вэй сказал:
— Попробуйте сыграть на цине ещё раз, я посмотрю.
Цзян Сюэнин все еще была поглощена своим «умственным поединком» с Се Вэем и не ожидала, что он внезапно перейдет к вопросу о цине, поэтому она некоторое время стояла в недоумении, прежде чем осознала.
Оказывается, он всё еще хочет дать ей индивидуальный урок.
Она думала, что после разговора о Чжэн Бао её отпустят!
Цзяоань был на столе для циней.
Цзян Сюэнин чувствовала себя как на краю пропасти.
Увидев, что она не двигается, Се Вэй слегка нахмурил брови и сказал:
— У меня днем тоже нет дел, если ты не будешь играть, мы просто будем сидеть здесь.
Кто захочет сидеть здесь с тобой!
Это хуже, чем быть с Царем Ада!
Цзян Сюэнин, взвешивая все за и против, в конце концов, решила, что желание выжить перевешивает её небольшую гордость. Она глубоко вздохнула, выпрямилась и начала играть на цине, исполняя небольшой отрывок из «Сянь Вэн Цао», которому Се Вэй учил её ранее.
Эта мелодия, также известная как «Настройка струн и игра», обычно является первой пьесой, которую изучают начинающие игроки на цине, и служит в основном для практики техники игры.
Хотя Цзян Сюэнин не касалась циня во время урока, она постаралась запомнить эту короткую мелодию.
Когда она начала играть, хотя и не совсем точно следовала мелодии и технике, она не совершила больших ошибок.
Се Вэй, наблюдая за её пальцами, сказал:
— Продолжай играть.
Цзян Сюэнин не посмела возразить, чувствуя, как сердце замирает в груди. Когда она снова подняла руки, чтобы играть, её пальцы казались еще более напряженными.
На этот раз, как только она начала играть, первый аккорд получился слишком сильным.
Се Вэй поднялся и подошел к ее столу, чтобы более внимательно наблюдать за игрой.
Но чем больше он смотрел, тем больше ошибок делала Цзян Сюэнин, и её игра стала еще хуже, чем в первый раз.
Се Вэй понимал, что она боится его, но это была неразрешимая проблема. Однако в отношении циня он всегда был сосредоточен и сказал:
— В этой пьесе каждая фраза завершается сочетанием одной рассеянной и одной нажатой ноты. Вы слишком сильно нажимаете на струны, нужно играть более расслабленно.
Цзян Сюэнин попыталась расслабиться и снова сыграла.
Се Вэй только произнёс:
— На гнилом дереве нельзя резать, — заметив, что, хотя её правая рука казалась более расслабленной, пальцы левой руки все еще были согнуты и техника игры была неверной. Он нахмурил брови, немного наклонился вперед и протянул руку.
Пальцы Цзян Сюэнин были тонкими, как луковицы, под прозрачными ногтями виднелся нежно-розовый оттенок. Даже при неправильной технике, когда они касались струн циня, это выглядело очень привлекательно.
На время урока она сняла свои браслеты и кольца.
Се Вэй собирался показать ей правильную технику, но когда он приблизился и опустил взгляд, он увидел кусочек её бледного запястья, на котором был след от раны, сделанной для забора крови в прошлом. Он был похож на старую колючую проволоку, ползущую по её белой коже.
Хотя он уже поблек, он всё еще был достаточно заметным и устрашающим.
Его рука, которую он протянул, на мгновение застыла.
Цзян Сюэнин только что закончила играть и чувствовала, что её исполнение было гораздо лучше, чем в первый раз. В глубине души она думала, что заслужила похвалу, но не ожидала, что слова Се Вэя «На гнилом дереве нельзя резать» сразу же вернут её на землю. Она также не ожидала, что он вдруг протянет к ней руку.
В этот момент она была совершенно ошеломлена.
Увидев его взгляд, направленный на шрам на её запястье, она вдруг испытала страх и, в спешке, резко встала!
Бах!
Она сидела перед столом для циня и, резко встав, задела край стола, споткнулась о стул позади себя, и вдруг стол перевернулся, и она с криком упала назад.
Се Вэй, увидев это, тут же протянул руку.
Его голубой плащ широкими рукавами, как будто ловя ветер, пронёсся перед Цзян Сюэнин.
И тут...
Он надёжно поймал древний цинь Цзяоань.
Звук удара отозвался, когда стол упал и вместе с ним и стул. Цзян Сюэнин упала на толстый ковёр, почувствовав боль, и сидела там, казалось, в замешательстве.
Тот цинь безопасно приземлился в ладони Се Вэя.
Он стоял, держа цинь, и смотрел на неё.
Тишина.
Только тишина.
Се Вэй:
— ...
Кажется, что-то пошло не так?
Цзян Сюэнин:
— ...
Нет, вроде бы всё в порядке.
0 Комментарии