Чэнь Шуи с детства не испытывала такого сильного потрясения. Из-за предыдущих разногласий с Цзян Сюэнин она не могла сдержать своего гнева и, будучи в крайней степени разгневанной, подняла руку.
Даже если бы Шэн Чжийи не появилась, этот удар, вероятно, так и не был бы нанесен.
В конце концов, все они были спутницами принцессы Шэн Чжийи, и небольшая словесная перепалка могла быть списана на обычную ссору, но тот, кто первым начинает физическое насилие, оказывается виноватым. Чэнь Шуи не было нужды вступать в такую схватку с Цзян Сюэнин.
Но принцесса Шэн Чжийи появилась именно в этот момент.
Это было слишком неловко.
Она была словно облита ведром холодной воды и вся промокла. Она поспешно упала на колени перед Шэн Чжийи и сказала:
– Принцесса Шэн Чжийи, позвольте мне объяснить. Это была ссора между мной и Цзян Сюэнин, где я не могла перебить её остроумные ответы, и в итоге потеряла голову от злости. Это моя вина, и я надеюсь на ваше великодушие и прошу простить меня за моё непочтительное поведение.
Её голос слегка дрожал, видимо, она была напугана.
Потеряв свой гнев, она быстро успокоилась, понимая серьёзность ситуации и зная, что Шэн Чжийи, скорее всего, будет на стороне Цзян Сюэнин. В этот момент она не могла оправдываться и выбрала тактику признания вины, держа в уме, что сможет отомстить позже, когда представится удобный случай.
Цзян Сюэнин в душе насмехалась над Чэнь Шуи, думая о том, как быстро та стала угодливой, учитывая её предыдущее высокомерное поведение перед более другими людьми. Сколько осталось от её надменности, когда появился кто-то со статусом выше её?
Всё было спокойно, пока Чэнь Шуи не начала спор.
Теперь, когда вражда уже завязалась, Цзян Сюэнин не хотела, чтобы Чэнь Шуи так легко отделалась, она хотела довести её до истерики, чтобы та почувствовала себя ещё хуже!
Поэтому, изображая абсолютное горе и отчаяние, Цзян Сюэнин подняла заплаканные глаза на Чэнь Шуи и даже слегка затряслась, как будто не могла поверить в то, что она услышала:
– Ты, сестра Чэнь, что же, хочешь сказать, что именно я обидела тебя? Я, я...
Она не смогла договорить.
Цзян Сюэнин прикусила губу, расширила глаза, словно только что узнала Чэнь Шуи, выражая в своём взгляде достоверное возмущение и боль.
Весь зал Фэнчэнь погрузился в тишину.
Чжоу Баоин с открытым ртом смотрела на происходящее, и пакет с лакомствами выскользнул из её рук, упав на пол.
Ю Юэ почувствовала холод в затылке, радуясь, что вовремя отвлеклась и не поддержала Чэнь Шуи в насмешках над Цзян Сюэнин, иначе теперь...
Фан Мяо тоже была в шоке, зная, что Цзян Сюэнин сильная соперница, но не думала, что она настолько «сильная»...
Даже Сяо Шу не смогла не взглянуть на Цзян Сюэнин с удивлением, как будто никогда не знала её на самом деле. Вспоминая, как Цзян Сюэнин без разговора толкнула Ю Юэ в аквариум, она чувствовала, что это было как во сне.
Та холодная и безжалостная манера…
И сейчас этот слабый, жалкий и трогательный образ — это один и тот же человек?
Но Шэн Чжийи подошла к Цзян Сюэнин, колеблясь на мгновение, прежде чем легко положить руку на её плечо.
Цзян Сюэнин почувствовала это и собиралась повернуться, чтобы продолжить свою игру в жертву.
Однако, когда она повернула свой взгляд, она встретила необычные глаза: взгляд Шэн Чжийи больше не был наполнен той сладостной мечтательностью, что раньше. В них было что-то мрачное, сожаление, словно она хотела что-то сказать, но не могла. В конце концов, она улыбнулась Цзян Сюэнин утешительно.
В этот момент Цзян Сюэнин подумала о взгляде Янь Линя на неё вчера, который был полон скрытого терпения, и её сердце резко сжалось.
Шэн Чжийи вернулась из Цынина, где ведется расследование Внутренних дворцовых дел. Неужели дело о нефритовом талисмане наконец затронет дом Юнъи?
Иначе Шэн Чжийи не смотрела бы на неё так.
Только что возникшая мысль сделала спор с Чэнь Шуи кажущимся маловажным.
Но Шэн Чжийи не собиралась так просто отступать.
Она все еще помнила, что изначально Цзян Сюэнин не планировала входить во дворец. Это Янь Линь пришёл её к ней, и она тоже хотела, чтобы Цзян Сюэнин осталась, и после ряда перипетий убедила её остаться.
Что могло быть такого во дворце, что могло её затруднить?
Во-первых, за неё заступался Янь Линь, во-вторых, она сама поддерживала её. Даже если было что-то неприятное, она не позволила бы, чтобы это достигло Цзян Сюэнин.
Но сегодняшнее чувство тревоги в Цынине заставило её понять, что она ошибалась, и внезапно осознать, почему вчера Янь Линь публично отрекся от связи с Нин Нин.
Если бы она была на его месте, она поступила бы так же.
Раньше, не зная всей правды, она была возмущена и сердилась за Нин Нин, а теперь, понимая ситуацию, она винит себя и сочувствует Нин Нин.
Возможно, в будущем Янь Линь больше не сможет защищать её, и тогда останется только она одна.
Несмотря на свою наивность и капризность, Шэн Чжийи выросла во дворце.
Она могла видеть, что поведение Цзян Сюэнин было немного притворным, как будто она специально играла, чтобы разозлить Чэнь Шуи. То, что Чэнь Шуи проявила себя так нагло, было не притворством, и не говоря уже о том, что Шэн Чжийи знала, что Цзян Сюэнин никогда бы не начала коварный заговор против других.
Цзян Сюэнин, которая могла взять кисть и отметить старые шрамы на её лице, нанести макияж и произнести те слова, никогда не была плохим человеком.
Шэн Чжийи слегка подняла веки, внимательно посмотрев на Чэнь Шуи, не проявляя признаков гнева, но её спокойствие было ещё страшнее, чем гнев. Она чётко произнесла каждое слово:
– Я не хочу слышать твои объяснения. Ты, будучи подданной, была избрана во дворец в качестве моей спутницы, и между нами было некое давнее знакомство. Я не хотела обидеть лицо твоего отца, великого учёного Чэнь, поэтому приняла тебя во дворец и не хотела отправлять обратно. Однако ты и все остальные должны знать, что Цзян Сюэнин, вторая дочь семейства Цзян, была лично мною выбрана для входа во дворец. В дальнейшем, невежливое обращение с ней будет равносильно невежливости по отношению ко мне. Раньше вы этого не знали, но я сказала это сегодня. Тот, кто снова нарушит, не должен обвинять меня в отсутствии уважения.
Все были поражены, что Шэн Чжийи сказала такие серьёзные слова!
На мгновение все замолчали.
Цзян Сюэнин, казалось, подтвердила что-то для себя из слов Шэн Чжийи, и она казалась несколько ошеломлённой.
Чэнь Шуи совсем не понимала, почему Шэн Чжийи вдруг стала такой строгой. Хотя слова Шэн Чжийи были очень жёсткими, словно пощёчины по её лицу, она на самом деле не осмеливалась возражать, боясь навлечь на себя беду, и только молча кивнула, дрожа:
– Да.
Шэн Чжийи продолжила:
– Раз ты уже знаешь о своём непочтительном поведении и так легко теряешь голову от гнева, тогда перепиши «Цзы Цзи» и «Сердечную сутру» по десять раз. С одной стороны, чтобы укрепить свою память, а с другой – чтобы успокоить свои мысли, чтобы в таком месте, как Фэнчэне, где мы учимся, ты не думала о всевозможных пустяках.
Чэнь Шуи была полна обиды, и её лицо побледнело от злости.
Она с трудом сдерживала дыхание и снова поклонилась, сказав:
– Спасибо, принцесса Шэн Чжийи, за ваше великодушие. С этого дня Шуи будет осторожна в словах и делах.
Шэн Чжийи перевела взгляд и перестала обращать внимание на Чэнь Шуи. Вместо этого она подошла к письменному столу Цзян Сюэнин, присела на корточки, сложила ладони на столе и опустила на них острый подбородок, обнажив лишь свою красивую голову, украшенную жемчугом и изумрудами. Она моргнула, глядя на Цзян Сюэнин:
– Нин Нин, ты теперь не сердишься, правда?
Цзян Сюэнин вообще-то больше притворялась.
В прошлой жизни она перенесла гораздо больше обид, так что как она могла не перенести это?
Но, увидев такое осторожное и заботливое отношение Шэн Чжийи, она испытала смешанные чувства радости и печали и едва смогла выдавить улыбку. Она подошла и помогла Шэн Чжийи встать:
– Ты ведь принцесса, это какой же ты пример подаешь?
Шэн Чжийи не осмелилась рассказать ей о событиях в Цынине, лишь надеясь развеселить её:
– Я просто хотела тебя рассмешить. Боялась, что ты расстроишься.
Цзян Сюэнин примерно догадывалась о её намерениях и перешла от слёз к смеху.
Она пробормотала:
– Как можно не радоваться, когда меня так балуют и ценят? Даже если бы у меня было тысяча забот, все они бы исчезли.
Шэн Чжийи тоже начала смеяться вместе с ней.
В зале на мгновение воцарилась тёплая и радостная атмосфера.
Но эта радость была только у них, другие присутствующие не могли вмешаться.
Выражение лица Чэнь Шуи менялось.
Взгляд Сяо Шу скользил по лицам всех присутствующих в зале, и она неожиданно подумала: Чэнь Шуи обычно осторожна, говорит мало и редко ошибается, хотя и немного высокомерна, но всё равно адекватна. Но как только она оказалась во дворце, таком ограниченном месте, и столкнулась с конфликтом, она потеряла самообладание и дала волю эмоциям; эта вторая дочь семейства Цзян, по всей видимости, властна и неразумна, но она не совершила ни одной действительно глупой ошибки с момента своего прибытия во дворец и не показала ни малейшего дискомфорта или тревоги от жизни здесь. Она такая же, как была вначале, что вызывает некоторое уважение.
К счастью, эта сцена не продлилась долго.
Во второй час дня, главный редактор Государственного исторического архива Чжан Чжун, с серьёзным лицом и несколькими тонкими книгами под мышкой, вошёл в зал.
Все, включая Шэн Чжийи, вернулись на свои места.
– Ученики приветствуют учителя Чжана.
У Чжан Чжуна было квадратное лицо, густые брови, но глаза узкие. Когда он хмурил брови, это естественно создавало впечатление крайне мелочного и трудного в общении человека.
В этот момент, бросив взгляд на всех присутствующих, он не выглядел довольным.
Он поднял руку и передал принесенные книги маленькому евнуху рядом, говоря:
– Я пришел сюда, чтобы учить этикету, это не самый важный предмет. Но за многие годы изучения истории я понял, что без правил нет порядка, и распад обрядов и музыки в династии Чжоу привел к хаосу в эпоху Весен и Осеней. Вначале мы, учителя, решили учить принцессу и дочерей высокопоставленных чиновников по «Наказу женщинам», но потом учитель Тань сказал, что все спутницы образованны и уже изучили это, так что нет необходимости в этом, и предложил обучать вас великим идеям о государстве и семье, поэтому мы изменили книги на «Цзы Цзи». Однако, по моим наблюдениям в Ханьлинском институте, Фэньчэнь, хоть и является местом обучения, но здесь кто-то не уважает иерархию, даже женское достоинство и скромность не проявляются, что является абсурдным и заставляет меня чувствовать ответственность. Поэтому сегодня я решил изменить учебную программу и сначала хорошо объяснить вам «Наказ женщинам», а потом мы подробно обсудим «Цзы Цзи».
Маленький евнух передал книги каждому на стол.
Цзян Сюэнин посмотрела вниз и увидела на обложке два крупных символа
«Наказ женщинам».
Она не могла сразу объяснить почему, но это вызвало у неё крайнее недовольство, даже больше, чем недавний конфликт с Чэнь Шуи.
Даже Сяо Шу, увидев эту книгу, невольно изменилась в лице.
Остальные обменялись взглядами.
Только Чэнь Шуи, наконец, показала облегченное выражение лица и даже медленно кивнула, казалось, полностью одобряя слова Чжан Чжуна.
Даже если бы Шэн Чжийи не появилась, этот удар, вероятно, так и не был бы нанесен.
В конце концов, все они были спутницами принцессы Шэн Чжийи, и небольшая словесная перепалка могла быть списана на обычную ссору, но тот, кто первым начинает физическое насилие, оказывается виноватым. Чэнь Шуи не было нужды вступать в такую схватку с Цзян Сюэнин.
Но принцесса Шэн Чжийи появилась именно в этот момент.
Это было слишком неловко.
Она была словно облита ведром холодной воды и вся промокла. Она поспешно упала на колени перед Шэн Чжийи и сказала:
– Принцесса Шэн Чжийи, позвольте мне объяснить. Это была ссора между мной и Цзян Сюэнин, где я не могла перебить её остроумные ответы, и в итоге потеряла голову от злости. Это моя вина, и я надеюсь на ваше великодушие и прошу простить меня за моё непочтительное поведение.
Её голос слегка дрожал, видимо, она была напугана.
Потеряв свой гнев, она быстро успокоилась, понимая серьёзность ситуации и зная, что Шэн Чжийи, скорее всего, будет на стороне Цзян Сюэнин. В этот момент она не могла оправдываться и выбрала тактику признания вины, держа в уме, что сможет отомстить позже, когда представится удобный случай.
Цзян Сюэнин в душе насмехалась над Чэнь Шуи, думая о том, как быстро та стала угодливой, учитывая её предыдущее высокомерное поведение перед более другими людьми. Сколько осталось от её надменности, когда появился кто-то со статусом выше её?
Всё было спокойно, пока Чэнь Шуи не начала спор.
Теперь, когда вражда уже завязалась, Цзян Сюэнин не хотела, чтобы Чэнь Шуи так легко отделалась, она хотела довести её до истерики, чтобы та почувствовала себя ещё хуже!
Поэтому, изображая абсолютное горе и отчаяние, Цзян Сюэнин подняла заплаканные глаза на Чэнь Шуи и даже слегка затряслась, как будто не могла поверить в то, что она услышала:
– Ты, сестра Чэнь, что же, хочешь сказать, что именно я обидела тебя? Я, я...
Она не смогла договорить.
Цзян Сюэнин прикусила губу, расширила глаза, словно только что узнала Чэнь Шуи, выражая в своём взгляде достоверное возмущение и боль.
Весь зал Фэнчэнь погрузился в тишину.
Чжоу Баоин с открытым ртом смотрела на происходящее, и пакет с лакомствами выскользнул из её рук, упав на пол.
Ю Юэ почувствовала холод в затылке, радуясь, что вовремя отвлеклась и не поддержала Чэнь Шуи в насмешках над Цзян Сюэнин, иначе теперь...
Фан Мяо тоже была в шоке, зная, что Цзян Сюэнин сильная соперница, но не думала, что она настолько «сильная»...
Даже Сяо Шу не смогла не взглянуть на Цзян Сюэнин с удивлением, как будто никогда не знала её на самом деле. Вспоминая, как Цзян Сюэнин без разговора толкнула Ю Юэ в аквариум, она чувствовала, что это было как во сне.
Та холодная и безжалостная манера…
И сейчас этот слабый, жалкий и трогательный образ — это один и тот же человек?
Но Шэн Чжийи подошла к Цзян Сюэнин, колеблясь на мгновение, прежде чем легко положить руку на её плечо.
Цзян Сюэнин почувствовала это и собиралась повернуться, чтобы продолжить свою игру в жертву.
Однако, когда она повернула свой взгляд, она встретила необычные глаза: взгляд Шэн Чжийи больше не был наполнен той сладостной мечтательностью, что раньше. В них было что-то мрачное, сожаление, словно она хотела что-то сказать, но не могла. В конце концов, она улыбнулась Цзян Сюэнин утешительно.
В этот момент Цзян Сюэнин подумала о взгляде Янь Линя на неё вчера, который был полон скрытого терпения, и её сердце резко сжалось.
Шэн Чжийи вернулась из Цынина, где ведется расследование Внутренних дворцовых дел. Неужели дело о нефритовом талисмане наконец затронет дом Юнъи?
Иначе Шэн Чжийи не смотрела бы на неё так.
Только что возникшая мысль сделала спор с Чэнь Шуи кажущимся маловажным.
Но Шэн Чжийи не собиралась так просто отступать.
Она все еще помнила, что изначально Цзян Сюэнин не планировала входить во дворец. Это Янь Линь пришёл её к ней, и она тоже хотела, чтобы Цзян Сюэнин осталась, и после ряда перипетий убедила её остаться.
Что могло быть такого во дворце, что могло её затруднить?
Во-первых, за неё заступался Янь Линь, во-вторых, она сама поддерживала её. Даже если было что-то неприятное, она не позволила бы, чтобы это достигло Цзян Сюэнин.
Но сегодняшнее чувство тревоги в Цынине заставило её понять, что она ошибалась, и внезапно осознать, почему вчера Янь Линь публично отрекся от связи с Нин Нин.
Если бы она была на его месте, она поступила бы так же.
Раньше, не зная всей правды, она была возмущена и сердилась за Нин Нин, а теперь, понимая ситуацию, она винит себя и сочувствует Нин Нин.
Возможно, в будущем Янь Линь больше не сможет защищать её, и тогда останется только она одна.
Несмотря на свою наивность и капризность, Шэн Чжийи выросла во дворце.
Она могла видеть, что поведение Цзян Сюэнин было немного притворным, как будто она специально играла, чтобы разозлить Чэнь Шуи. То, что Чэнь Шуи проявила себя так нагло, было не притворством, и не говоря уже о том, что Шэн Чжийи знала, что Цзян Сюэнин никогда бы не начала коварный заговор против других.
Цзян Сюэнин, которая могла взять кисть и отметить старые шрамы на её лице, нанести макияж и произнести те слова, никогда не была плохим человеком.
Шэн Чжийи слегка подняла веки, внимательно посмотрев на Чэнь Шуи, не проявляя признаков гнева, но её спокойствие было ещё страшнее, чем гнев. Она чётко произнесла каждое слово:
– Я не хочу слышать твои объяснения. Ты, будучи подданной, была избрана во дворец в качестве моей спутницы, и между нами было некое давнее знакомство. Я не хотела обидеть лицо твоего отца, великого учёного Чэнь, поэтому приняла тебя во дворец и не хотела отправлять обратно. Однако ты и все остальные должны знать, что Цзян Сюэнин, вторая дочь семейства Цзян, была лично мною выбрана для входа во дворец. В дальнейшем, невежливое обращение с ней будет равносильно невежливости по отношению ко мне. Раньше вы этого не знали, но я сказала это сегодня. Тот, кто снова нарушит, не должен обвинять меня в отсутствии уважения.
Все были поражены, что Шэн Чжийи сказала такие серьёзные слова!
На мгновение все замолчали.
Цзян Сюэнин, казалось, подтвердила что-то для себя из слов Шэн Чжийи, и она казалась несколько ошеломлённой.
Чэнь Шуи совсем не понимала, почему Шэн Чжийи вдруг стала такой строгой. Хотя слова Шэн Чжийи были очень жёсткими, словно пощёчины по её лицу, она на самом деле не осмеливалась возражать, боясь навлечь на себя беду, и только молча кивнула, дрожа:
– Да.
Шэн Чжийи продолжила:
– Раз ты уже знаешь о своём непочтительном поведении и так легко теряешь голову от гнева, тогда перепиши «Цзы Цзи» и «Сердечную сутру» по десять раз. С одной стороны, чтобы укрепить свою память, а с другой – чтобы успокоить свои мысли, чтобы в таком месте, как Фэнчэне, где мы учимся, ты не думала о всевозможных пустяках.
Чэнь Шуи была полна обиды, и её лицо побледнело от злости.
Она с трудом сдерживала дыхание и снова поклонилась, сказав:
– Спасибо, принцесса Шэн Чжийи, за ваше великодушие. С этого дня Шуи будет осторожна в словах и делах.
Шэн Чжийи перевела взгляд и перестала обращать внимание на Чэнь Шуи. Вместо этого она подошла к письменному столу Цзян Сюэнин, присела на корточки, сложила ладони на столе и опустила на них острый подбородок, обнажив лишь свою красивую голову, украшенную жемчугом и изумрудами. Она моргнула, глядя на Цзян Сюэнин:
– Нин Нин, ты теперь не сердишься, правда?
Цзян Сюэнин вообще-то больше притворялась.
В прошлой жизни она перенесла гораздо больше обид, так что как она могла не перенести это?
Но, увидев такое осторожное и заботливое отношение Шэн Чжийи, она испытала смешанные чувства радости и печали и едва смогла выдавить улыбку. Она подошла и помогла Шэн Чжийи встать:
– Ты ведь принцесса, это какой же ты пример подаешь?
Шэн Чжийи не осмелилась рассказать ей о событиях в Цынине, лишь надеясь развеселить её:
– Я просто хотела тебя рассмешить. Боялась, что ты расстроишься.
Цзян Сюэнин примерно догадывалась о её намерениях и перешла от слёз к смеху.
Она пробормотала:
– Как можно не радоваться, когда меня так балуют и ценят? Даже если бы у меня было тысяча забот, все они бы исчезли.
Шэн Чжийи тоже начала смеяться вместе с ней.
В зале на мгновение воцарилась тёплая и радостная атмосфера.
Но эта радость была только у них, другие присутствующие не могли вмешаться.
Выражение лица Чэнь Шуи менялось.
Взгляд Сяо Шу скользил по лицам всех присутствующих в зале, и она неожиданно подумала: Чэнь Шуи обычно осторожна, говорит мало и редко ошибается, хотя и немного высокомерна, но всё равно адекватна. Но как только она оказалась во дворце, таком ограниченном месте, и столкнулась с конфликтом, она потеряла самообладание и дала волю эмоциям; эта вторая дочь семейства Цзян, по всей видимости, властна и неразумна, но она не совершила ни одной действительно глупой ошибки с момента своего прибытия во дворец и не показала ни малейшего дискомфорта или тревоги от жизни здесь. Она такая же, как была вначале, что вызывает некоторое уважение.
К счастью, эта сцена не продлилась долго.
Во второй час дня, главный редактор Государственного исторического архива Чжан Чжун, с серьёзным лицом и несколькими тонкими книгами под мышкой, вошёл в зал.
Все, включая Шэн Чжийи, вернулись на свои места.
– Ученики приветствуют учителя Чжана.
У Чжан Чжуна было квадратное лицо, густые брови, но глаза узкие. Когда он хмурил брови, это естественно создавало впечатление крайне мелочного и трудного в общении человека.
В этот момент, бросив взгляд на всех присутствующих, он не выглядел довольным.
Он поднял руку и передал принесенные книги маленькому евнуху рядом, говоря:
– Я пришел сюда, чтобы учить этикету, это не самый важный предмет. Но за многие годы изучения истории я понял, что без правил нет порядка, и распад обрядов и музыки в династии Чжоу привел к хаосу в эпоху Весен и Осеней. Вначале мы, учителя, решили учить принцессу и дочерей высокопоставленных чиновников по «Наказу женщинам», но потом учитель Тань сказал, что все спутницы образованны и уже изучили это, так что нет необходимости в этом, и предложил обучать вас великим идеям о государстве и семье, поэтому мы изменили книги на «Цзы Цзи». Однако, по моим наблюдениям в Ханьлинском институте, Фэньчэнь, хоть и является местом обучения, но здесь кто-то не уважает иерархию, даже женское достоинство и скромность не проявляются, что является абсурдным и заставляет меня чувствовать ответственность. Поэтому сегодня я решил изменить учебную программу и сначала хорошо объяснить вам «Наказ женщинам», а потом мы подробно обсудим «Цзы Цзи».
Маленький евнух передал книги каждому на стол.
Цзян Сюэнин посмотрела вниз и увидела на обложке два крупных символа
«Наказ женщинам».
Она не могла сразу объяснить почему, но это вызвало у неё крайнее недовольство, даже больше, чем недавний конфликт с Чэнь Шуи.
Даже Сяо Шу, увидев эту книгу, невольно изменилась в лице.
Остальные обменялись взглядами.
Только Чэнь Шуи, наконец, показала облегченное выражение лица и даже медленно кивнула, казалось, полностью одобряя слова Чжан Чжуна.
0 Комментарии