Цзян Сюэнин же сидела на своём месте, взгляд её был прикован к книге, лежащей в углу стола. Вчера, уходя из Фэнчжэня, она толкнула стол, и все вещи с него упали. Она не ожидала, что сегодня, когда она вернётся, то увидит, что всё будет убрано слугами и даже упавшая книга для женщин была аккуратно закрыта и положена на край стола.
Шэн Чжийи пришла позже обычного, с кислым выражением лица и опущенными бровями. Увидев Цзян Сюэнин, она с печалью позвала её:
– Нин Нин...
Цзян Сюэнин сразу поняла, что Шэн Чжийи не удалось добиться желаемого. Она улыбнулась и успокоила её:
– Не беспокойся, ты сама говорила, что сейчас у императрицы и императора много дел. Неудача была ожидаема. Ты можешь попробовать снова в другой день, возможно, они тогда согласятся. Не стоит так унывать.
– Да, ты права, – ответила Шэн Чжийи.
Попытка пожаловаться на Чжан Чжуна вчера не увенчалась успехом, но это было ожидаемо. Так что Шэн Чжийи решила перенести разговор на другой день. Её настроение улучшилось, и она повела Цзян Сюэнин смотреть, как Фан Мяо и Чжоу Баоин играют в шахматы.
Фан Мяо принесла шахматы просто чтобы скоротать время и немного развеять скуку. Она думала, что Чжоу Баоин просто хвастается и шутит, чтобы развеселить всех, поэтому сначала не принимала игру всерьёз.
Однако, когда Чжоу Баоин села за доску, она словно превратилась в другого человека. Обычно щёки у неё бултыхаются, как у бурундука, но теперь они были напряжены, и на её молодом лице появилось серьёзное выражение. Её игра была такой точной и решительной, что вскоре Фан Мяо была совершенно ошеломлена.
– Я не верю в это, – удивлённо думала Фан Мяо, видя, как Чжоу Баоин выигрывает фигуру за фигурой. Она попыталась отменить свой последний ход. – Не считается, не считается! Я ещё не думала об этом ходе, я не буду ходить сюда. Я выбираю другой ход!
– Как только фигура отпущена, ход считается сделанным! – твёрдо заявила Чжоу Баоин.
Чжоу Баоин была поражена: «Как так можно?»
Она вытаращила глаза, словно Фан Мяо украла её кусок пирога, и казалась очень недовольной. Сцена должна была быть серьёзной.
Однако её пухлые щёчки не выглядели устрашающе, а скорее очень мило, что вызвало смех у всех присутствующих. Кто-то подшучивал:
– Вот что бывает, когда хороший игрок в шахматы сталкивается с плохим!
Фан Мяо всё ещё пыталась оправдаться, говоря, что Чжоу Баоин играет в шахматы настолько страшно, что просто запугивает её, и что отменить ход вполне нормально.
Все весело смеялись. Даже Цзян Сюэнин, стоявшая в стороне и наблюдавшая за игрой, не могла удержаться от улыбки. Но как только она обернулась и увидела, что кто-то входит в зал, её радостная улыбка исчезла. Она опустила глаза и поклонилась:
– Добро пожаловать, учитель Се.
Только тогда остальные заметили, что Се Вэй пришёл. Те, кто играл в шахматы, встали, а наблюдавшие присоединились к Цзян Сюэнин в приветствии.
Шаги Се Вэя остановились у входа в зал. Он провёл бессонную ночь: наполовину из-за переполненного делами разума, наполовину из-за того, что его мучило сердце. Запутанная ситуация не давала ему покоя, и он страдал от головной боли и простуды. Когда он утром вышел из дома, его лицо было бледным.
Шэн Чжийи накинула на Се Вэя тяжёлую зимнюю шубу, опасаясь, что легкая одежда и холодный ветер усугубят его простуду. Его фигура в тёмно-синей шубе казалась массивной, словно горы.
Цзян Сюэнин, увидев его, скрыла свою улыбку, демонстрируя безупречно учтивое поведение. Се Вэй заметил её взгляд и почему-то почувствовал раздражение.
– Не надо столько церемоний, – мягко сказал он, убирая взгляд с Цзян Сюэнин и заходя в зал с книгой в руках.
Все поняли, что настало время урока. Они быстро собрали шахматы, и каждый занял своё место. Цзян Сюэнин тоже направилась к своему столу.
Се Вэй, идя по правому проходу, проходил мимо её стола. Его взгляд случайно упал на книгу в углу стола Цзян Сюэнин, и он остановился. Она последовала его взгляду и увидела, что он смотрит на экземпляр «Нюйцзе» на её столе, что вызвало у неё ироническую улыбку.
Се Вэй нахмурил брови. У всех на столах была эта книга. Он взял экземпляр со стола Цзян Сюэнин, перелистал несколько страниц и остановился, спросив:
– Почему эта книга здесь? Кто разрешил принести её в зал занятий?
Цзян Сюэнин внутренне усмехнулась, но не ответила.
Все ученики переглянулись, не зная, как реагировать. Шэн Чжийи колебалась, а затем ответила:
её Уважаемый учитель, вчера преподаватель «Цзи Ли», господин Чжан, сказал, что мы не знаем, что такое уважение и порядок, поэтому он отложил «Цзи Ли» и начал преподавать «Нюйцзе». Он приказал раздать эту книгу всем.
– …
Чжан Чжун? Этот главный редактор Государственной истории не похож на других учителей в Императорской академии, и Се Вэй не ожидал от Шэн Чжийи такого ответа, тем более не ожидал, что Чжан Чжун осмелится изменить учебный план, которого составил он.
Взгляд Се Вэя снова упал на страницы книги, где были сплошь устаревшие правила. В его голове невольно всплыли воспоминания о вчерашнем ожесточенном споре с Цзян Сюэнин:
– В это время урока господин Чжан все еще преподаёт, а вы сидите здесь, нарушая порядок.
– Я не хочу слушать урок господина Чжана...
– Я не должен был вас учить?
– Уважение учителя и повиновение правилам – конечно, учитель учит, а ученик учится. Учитель говорит, а ученик слушает. Если учитель Се оказывает на меня давление, упрекает или неправильно понимает меня, это правильно.
Се Вэй, будучи проницательным и понимающим человеческие сердца, после слов Шэн Чжийи осознал, что вчера он был предвзят и несправедливо упрекнул Цзян Сюэнин, что и вызвало её гневный ответ. Это пробудило в нем необъяснимое раздражение. Увидев эту книгу, он еще больше разозлился.
Хотя обычно он был добр к людям, внутри он был не из тех, с кем можно легко ладить. Он не произнес ни слова, но глаза его вспыхнули, и он решительно выкинул «Нюйцзе» за дверь. Книга упала на ступени снаружи, шелестя страницами.
Все вздрогнули от неожиданности. Цзян Сюэнин тоже подняла глаза на Се Вэя. Его бледное лицо оставалось невозмутимым. Он подошел к учительскому столу, взглянул на всех и указал пальцем на дверь: «Выкиньте их все».
Шэн Чжийи была в восторге и бросила свою копию «Нюйцзе» наружу. Остальные колебались, не решаясь последовать ее примеру.
Чэнь Шуи, уже попавшая в немилость Се Вэя, хоть и была недовольна, но не осмелилась возразить. Тогда слабый голос Яо Жунжун раздался:
– А что насчет господина Чжана...
Се Вэй опустил взгляд, не обращая внимания на ее вопрос.
Все могли видеть, что настроение Се Вэя ухудшилось по сравнению с тем днем, когда он учил играть на цине. Увидев, что мало кто избавляется от книг, он не стал больше настаивать. Он положил свою книгу перед собой и тихо сказал:
– Начнем урок.
Се Вэй изначально планировал обсудить «Учение Учителя», не чтобы подчеркнуть уважение к учителям, а чтобы объяснить ученикам важность обучения и принцип «учиться учению, а не личности учителя». Но, увидев «Нюйцзе» и осознав причину вчерашнего конфликта, он опасался, что Цзян Сюэнин может неправильно понять его, если он будет говорить об этом. Поэтому он перелистнул страницы и выбрал для обсуждения главу из «Шицзи» о Лянь По и Линь Сян Жу.
Он рассказывал истории от «Совершенного нефрита возвращается в Чжао» до «Просьбы о наказании с березовым веником». Тема была полна легенд, и все ученики слушали его, быстро погрузившись в обучение.
Когда он рассказывал о том, как Лянь По не так понял Линь Сян Жу, он невольно взглянул на Цзян Сюэнин. Она казалась совершенно невозмутимой, сидя в углу. Хотя она и не отвлекалась, но и не выглядела слишком сосредоточенной.
Он немного нахмурился, но осознав, что дальнейшие упреки только усугубят ситуацию, решил не обращать на нее внимания.
По окончании урока, когда Се Вэй подошел к ней, Цзян Сюэнин уже увидела его и, не дожидаясь его слов, холодно поклонилась и сказала:
– До свидания, господин Се.
Се Вэй так и не успел высказаться, так как Цзян Сюэнин перебила его. Он видел, что у неё на душе тяжело, и она не желает общаться. Понимая, что скоро начнется урок по математике у Сунь Шу, и что это не самое удачное время для разговора, он некоторое время наблюдал за ней, а затем ушёл.
Но и вернувшись в свою резиденцию, он всё еще ощущал тяжесть на сердце. Лю Сянь пришёл навестить его и увидел, что Се Вэй стоит, глядя на пустую стену, с чашкой чая в руках, которая уже давно остыла.
Учебная комната Се Вэя всегда была местом для размышлений в сложных ситуациях. Лю Сянь удивленно осмотрел комнату, спросив, что случилось. Было ли причиной этому недавний скандал с нефритовым талисманом во дворце?
Лю Сянь уселся рядом с ним и начал расспрашивать, зачем Се Вэй вообще пошёл во дворец учить этих девушек. Он жаловался, что из-за этого всё труднее видеться с другом.
Се Вэй отвлекся от своих мыслей и попытался выпить чай, но обнаружил, что он остыл. Он поставил чашку обратно на стол и промолвил:
– Мелочи.
– Мелочи? – удивился Лю Сянь, изучая Се Вэя внимательным взглядом. – Ты, Се Вэй, всегда заботился только о великих делах. Я и не знал, что ты теперь уделяешь внимание мелочам.
Се Вэй задумался и понял, что это действительно так. Он усмехнулся. Он не мог сказать Лю Сяню, что вчера он посорился с молодой девушкой и даже был в этом не прав. Вместо этого он вздохнул безысходно:
– На каждый шаг впереди меня ждет еще больше препятствий. И я, Се Вэй, тоже иногда оказываюсь под чьим-то влиянием.
Шэн Чжийи пришла позже обычного, с кислым выражением лица и опущенными бровями. Увидев Цзян Сюэнин, она с печалью позвала её:
– Нин Нин...
Цзян Сюэнин сразу поняла, что Шэн Чжийи не удалось добиться желаемого. Она улыбнулась и успокоила её:
– Не беспокойся, ты сама говорила, что сейчас у императрицы и императора много дел. Неудача была ожидаема. Ты можешь попробовать снова в другой день, возможно, они тогда согласятся. Не стоит так унывать.
– Да, ты права, – ответила Шэн Чжийи.
Попытка пожаловаться на Чжан Чжуна вчера не увенчалась успехом, но это было ожидаемо. Так что Шэн Чжийи решила перенести разговор на другой день. Её настроение улучшилось, и она повела Цзян Сюэнин смотреть, как Фан Мяо и Чжоу Баоин играют в шахматы.
Фан Мяо принесла шахматы просто чтобы скоротать время и немного развеять скуку. Она думала, что Чжоу Баоин просто хвастается и шутит, чтобы развеселить всех, поэтому сначала не принимала игру всерьёз.
Однако, когда Чжоу Баоин села за доску, она словно превратилась в другого человека. Обычно щёки у неё бултыхаются, как у бурундука, но теперь они были напряжены, и на её молодом лице появилось серьёзное выражение. Её игра была такой точной и решительной, что вскоре Фан Мяо была совершенно ошеломлена.
– Я не верю в это, – удивлённо думала Фан Мяо, видя, как Чжоу Баоин выигрывает фигуру за фигурой. Она попыталась отменить свой последний ход. – Не считается, не считается! Я ещё не думала об этом ходе, я не буду ходить сюда. Я выбираю другой ход!
– Как только фигура отпущена, ход считается сделанным! – твёрдо заявила Чжоу Баоин.
Чжоу Баоин была поражена: «Как так можно?»
Она вытаращила глаза, словно Фан Мяо украла её кусок пирога, и казалась очень недовольной. Сцена должна была быть серьёзной.
Однако её пухлые щёчки не выглядели устрашающе, а скорее очень мило, что вызвало смех у всех присутствующих. Кто-то подшучивал:
– Вот что бывает, когда хороший игрок в шахматы сталкивается с плохим!
Фан Мяо всё ещё пыталась оправдаться, говоря, что Чжоу Баоин играет в шахматы настолько страшно, что просто запугивает её, и что отменить ход вполне нормально.
Все весело смеялись. Даже Цзян Сюэнин, стоявшая в стороне и наблюдавшая за игрой, не могла удержаться от улыбки. Но как только она обернулась и увидела, что кто-то входит в зал, её радостная улыбка исчезла. Она опустила глаза и поклонилась:
– Добро пожаловать, учитель Се.
Только тогда остальные заметили, что Се Вэй пришёл. Те, кто играл в шахматы, встали, а наблюдавшие присоединились к Цзян Сюэнин в приветствии.
Шаги Се Вэя остановились у входа в зал. Он провёл бессонную ночь: наполовину из-за переполненного делами разума, наполовину из-за того, что его мучило сердце. Запутанная ситуация не давала ему покоя, и он страдал от головной боли и простуды. Когда он утром вышел из дома, его лицо было бледным.
Шэн Чжийи накинула на Се Вэя тяжёлую зимнюю шубу, опасаясь, что легкая одежда и холодный ветер усугубят его простуду. Его фигура в тёмно-синей шубе казалась массивной, словно горы.
Цзян Сюэнин, увидев его, скрыла свою улыбку, демонстрируя безупречно учтивое поведение. Се Вэй заметил её взгляд и почему-то почувствовал раздражение.
– Не надо столько церемоний, – мягко сказал он, убирая взгляд с Цзян Сюэнин и заходя в зал с книгой в руках.
Все поняли, что настало время урока. Они быстро собрали шахматы, и каждый занял своё место. Цзян Сюэнин тоже направилась к своему столу.
Се Вэй, идя по правому проходу, проходил мимо её стола. Его взгляд случайно упал на книгу в углу стола Цзян Сюэнин, и он остановился. Она последовала его взгляду и увидела, что он смотрит на экземпляр «Нюйцзе» на её столе, что вызвало у неё ироническую улыбку.
Се Вэй нахмурил брови. У всех на столах была эта книга. Он взял экземпляр со стола Цзян Сюэнин, перелистал несколько страниц и остановился, спросив:
– Почему эта книга здесь? Кто разрешил принести её в зал занятий?
Цзян Сюэнин внутренне усмехнулась, но не ответила.
Все ученики переглянулись, не зная, как реагировать. Шэн Чжийи колебалась, а затем ответила:
её Уважаемый учитель, вчера преподаватель «Цзи Ли», господин Чжан, сказал, что мы не знаем, что такое уважение и порядок, поэтому он отложил «Цзи Ли» и начал преподавать «Нюйцзе». Он приказал раздать эту книгу всем.
– …
Чжан Чжун? Этот главный редактор Государственной истории не похож на других учителей в Императорской академии, и Се Вэй не ожидал от Шэн Чжийи такого ответа, тем более не ожидал, что Чжан Чжун осмелится изменить учебный план, которого составил он.
Взгляд Се Вэя снова упал на страницы книги, где были сплошь устаревшие правила. В его голове невольно всплыли воспоминания о вчерашнем ожесточенном споре с Цзян Сюэнин:
– В это время урока господин Чжан все еще преподаёт, а вы сидите здесь, нарушая порядок.
– Я не хочу слушать урок господина Чжана...
– Я не должен был вас учить?
– Уважение учителя и повиновение правилам – конечно, учитель учит, а ученик учится. Учитель говорит, а ученик слушает. Если учитель Се оказывает на меня давление, упрекает или неправильно понимает меня, это правильно.
Се Вэй, будучи проницательным и понимающим человеческие сердца, после слов Шэн Чжийи осознал, что вчера он был предвзят и несправедливо упрекнул Цзян Сюэнин, что и вызвало её гневный ответ. Это пробудило в нем необъяснимое раздражение. Увидев эту книгу, он еще больше разозлился.
Хотя обычно он был добр к людям, внутри он был не из тех, с кем можно легко ладить. Он не произнес ни слова, но глаза его вспыхнули, и он решительно выкинул «Нюйцзе» за дверь. Книга упала на ступени снаружи, шелестя страницами.
Все вздрогнули от неожиданности. Цзян Сюэнин тоже подняла глаза на Се Вэя. Его бледное лицо оставалось невозмутимым. Он подошел к учительскому столу, взглянул на всех и указал пальцем на дверь: «Выкиньте их все».
Шэн Чжийи была в восторге и бросила свою копию «Нюйцзе» наружу. Остальные колебались, не решаясь последовать ее примеру.
Чэнь Шуи, уже попавшая в немилость Се Вэя, хоть и была недовольна, но не осмелилась возразить. Тогда слабый голос Яо Жунжун раздался:
– А что насчет господина Чжана...
Се Вэй опустил взгляд, не обращая внимания на ее вопрос.
Все могли видеть, что настроение Се Вэя ухудшилось по сравнению с тем днем, когда он учил играть на цине. Увидев, что мало кто избавляется от книг, он не стал больше настаивать. Он положил свою книгу перед собой и тихо сказал:
– Начнем урок.
Се Вэй изначально планировал обсудить «Учение Учителя», не чтобы подчеркнуть уважение к учителям, а чтобы объяснить ученикам важность обучения и принцип «учиться учению, а не личности учителя». Но, увидев «Нюйцзе» и осознав причину вчерашнего конфликта, он опасался, что Цзян Сюэнин может неправильно понять его, если он будет говорить об этом. Поэтому он перелистнул страницы и выбрал для обсуждения главу из «Шицзи» о Лянь По и Линь Сян Жу.
Он рассказывал истории от «Совершенного нефрита возвращается в Чжао» до «Просьбы о наказании с березовым веником». Тема была полна легенд, и все ученики слушали его, быстро погрузившись в обучение.
Когда он рассказывал о том, как Лянь По не так понял Линь Сян Жу, он невольно взглянул на Цзян Сюэнин. Она казалась совершенно невозмутимой, сидя в углу. Хотя она и не отвлекалась, но и не выглядела слишком сосредоточенной.
Он немного нахмурился, но осознав, что дальнейшие упреки только усугубят ситуацию, решил не обращать на нее внимания.
По окончании урока, когда Се Вэй подошел к ней, Цзян Сюэнин уже увидела его и, не дожидаясь его слов, холодно поклонилась и сказала:
– До свидания, господин Се.
Се Вэй так и не успел высказаться, так как Цзян Сюэнин перебила его. Он видел, что у неё на душе тяжело, и она не желает общаться. Понимая, что скоро начнется урок по математике у Сунь Шу, и что это не самое удачное время для разговора, он некоторое время наблюдал за ней, а затем ушёл.
Но и вернувшись в свою резиденцию, он всё еще ощущал тяжесть на сердце. Лю Сянь пришёл навестить его и увидел, что Се Вэй стоит, глядя на пустую стену, с чашкой чая в руках, которая уже давно остыла.
Учебная комната Се Вэя всегда была местом для размышлений в сложных ситуациях. Лю Сянь удивленно осмотрел комнату, спросив, что случилось. Было ли причиной этому недавний скандал с нефритовым талисманом во дворце?
Лю Сянь уселся рядом с ним и начал расспрашивать, зачем Се Вэй вообще пошёл во дворец учить этих девушек. Он жаловался, что из-за этого всё труднее видеться с другом.
Се Вэй отвлекся от своих мыслей и попытался выпить чай, но обнаружил, что он остыл. Он поставил чашку обратно на стол и промолвил:
– Мелочи.
– Мелочи? – удивился Лю Сянь, изучая Се Вэя внимательным взглядом. – Ты, Се Вэй, всегда заботился только о великих делах. Я и не знал, что ты теперь уделяешь внимание мелочам.
Се Вэй задумался и понял, что это действительно так. Он усмехнулся. Он не мог сказать Лю Сяню, что вчера он посорился с молодой девушкой и даже был в этом не прав. Вместо этого он вздохнул безысходно:
– На каждый шаг впереди меня ждет еще больше препятствий. И я, Се Вэй, тоже иногда оказываюсь под чьим-то влиянием.
0 Комментарии