Только изредка, в мимолетные моменты, эти воспоминания всплывали в его памяти.
Но они не вызывали у него глубоких эмоций.
Девушка тех лет и девушка теперешних дней казались двумя совершенно разными людьми.
Он думал, что мог бы отказаться от просьб Цзян Бояо и Янь Линя.
Так почему же он согласился?
Возможно, он хотел научить её чему-то? Иногда люди заблуждаются, но если есть кто-то, кто может показать им, что такое добро и как его достичь, они вполне могут вернуться на правильный путь и обрести истинное сердце.
Однако после последнего времени общения, увиденного своими глазами и услышанного своими ушами, Се Вэй почувствовал, что в этой девушке всё ещё живет доброта. Хотя она всё такая же неугомонная и вспыльчивая, она стала гораздо лучше, чем в предыдущие годы.
Это заставило его задуматься.
Он не знал, так ли это, как говорил Цзян Бояо, что всё это дело рук Янь Линя; или же она сама выросла и стала понимать жизнь. Но в любом случае, она оказалась не такой плохой, как он думал.
Кончики его пальцев касались намокшего шелкового платка, который был прохладным на ощупь.
Се Вэй отвёл руку, глядя на уходящую девушку, и смягчился, произнеся:
– Ладно, я был не прав, что ошибочно обвинил тебя без уточнения обстоятельств. Твоя злость на меня вполне оправдана.
Это было признание вины?
Цзян Сюэнин стояла в недоумении, широко раскрыв глаза и обернувшись назад, чтобы взглянуть на него.
Се Вэй улыбнулся ей, его глубокие тёмные глаза казались пустынными, но в них мерцали звёзды:
– К тому же, я тебе кое-что должен.
«Я тебе кое-что должен».
Эти слова звучали легко, но вслух, они имели огромный вес.
Цзян Сюэнин чувствовала, как слова Се Вэя давят на её сердце. Она вспомнила все те события прошлой жизни, каждое из них, и вновь её охватила смесь абсурда и меланхолии: «Ты мне должен не только это, Се Вэй. Ты мне должен гораздо больше».
Она хотела немедленно уйти.
Но в этот момент её ноги казались приклеенными к земле, и она с трудом смогла сделать шаг: перед ней стоял Се Вэй, который полностью перевернул её представление о нём...
Он был дьяволом, скрывающимся под маской святого, асурой, пришедший с требованием из царства мёртвых.
Несмотря на то, что все говорили о его мягкости и благородстве, она ни на слово этому не верила.
Но в этот момент он смотрел на неё с теплотой в глазах и признался в своей ошибке.
Была ли она сумасшедшей или весь мир сошёл с ума?
Или, может быть...
Она никогда на самом деле не знала настоящего Се Вэя?
Се Вэй, думая, что она просто обдумывает его слова, встал и подошёл к ней, также взяв своего собственного циня со стены. Он объяснил:
– То, что сделал главный редактор национальной истории Чжан Чжун, было без моего ведома. Я поспешил с выводами, думая, что ты упряма и не понимаешь важности обучения. Вчера, увидев ту книгу, я понял, что он действовал самовольно. Я знаю, что ты не одобряешь его, и знаю о его двуличии, поэтому впредь он не будет приходить в Фэнчэнь и не будет преподавать.
Цзян Сюэнин инстинктивно спросила:
– Он больше не будет преподавать?
Се Вэй опустил взгляд и спокойно произнёс:
– Чжан Чжун уже стар, и составление истории требует от него много сил, которых у него может не хватить. Продолжать преподавание для Её Высочества, дочери императора, действительно будет для него слишком трудно.
Эти слова звучали настолько уклончиво и мягко, что если бы Цзян Сюэнин была наивной и невежественной девушкой, она могла бы даже подумать, что Чжан Чжун сам устал от их обучения и не хочет больше их учить!
Но всего день назад Чжан Чжун бурно высказывался и грозил ей.
Се Вэй вчера выбросил его книги, а сегодня так легко говорит, что Чжан Чжун больше не будет приходить. Несложно догадаться, что Чжан Чжун разгневал его и теперь пожинает плоды своего поведения.
Но...
Она неожиданно почувствовала радость.
То, что этот старик больше не будет их учить, действительно замечательно!
Цзян Сюэнин укусила себя за губу, осознавая, что решила держать дистанцию от Се Вэя, но в этот момент уголки её губ невольно вздёрнулись вверх.
Се Вэй терпеливо наблюдал за ней:
– Я признаю свою ошибку, Чжан Чжун больше не придёт, и я тебя несправедливо обвинил, а ты принесла кошку, чтобы напугать меня. Теперь мы вроде как на равных, не так ли? Пора забыть обиду, верно?
Похоже, это и правда так…
Но Цзян Сюэнин только почувствовала, что этот человек говорит с ней, как с ребёнком. Нахмурив брови, она немного обиделась:
– Я вовсе не обижена.
Се Вэй понял, что она упрямо не признаёт свою обиду, но также знал, что девушка заботится о своём лице. Его длинные чёткие брови поднялись, и он не стал настаивать, думая, что наконец ему удастся превратить конфликт в мирное соглашение, и немного расслабился.
Он только сказал:
– Но когда я говорил с тобой, это было не шуткой. Некоторые вещи лучше не делать в моём присутствии...
Говоря это, он повернулся, чтобы налить себе половину чашки чая.
Похоже, он имел в виду, что не боится кошек, а скорее испытывает к ним отвращение или даже ненависть.
Но Цзян Сюэнин всё ещё чувствовала себя странно.
Её взгляд мелькнул.
В этот момент Се Вэй только поднял чашку, чтобы выпить глоток чая, и собирался предложить ей взять её цинь и вернуться.
Но внезапно сзади раздался звук:
Мяу
Озноб и холод мгновенно пробежали по его телу!
Его рука дрогнула, и чашка чая чуть не выпала из его рук, но чай уже пролился на стол. Се Вэй действительно чувствовал, как его кожа головы взорвалась от шока, и он резко обернулся назад.
В боковом зале было чисто и аккуратно, и ни одной кошки не было видно. Только Цзян Сюэнин стояла позади Се Вэя, с задумчивым взглядом. Затем она медленно приподняла уголок губ, как будто обнаружила что-то интересное, и слегка подняла руку, имитируя кошачью лапу,. Она ткнула ею в воздухе и наклонила голову, с интересом произнеся:
– Да, учитель Се не боится кошек. Но иногда, знаете, ненависть и страх нелегко отличить друг от друга, не так ли?
Се Вэй сузил глаза.
Но Цзян Сюэнин уже опустила руку, опередив его возможную вспышку гнева, и легко произнесла:
– Теперь я не обижена!
– ...
Се Вэй сжимал в руках голубую фарфоровую чашку. Он чуть не раздавил её. Сдерживаясь, он произнёс:
– Мой характер не такой уж хороший, как думает вторая мисс Цзян.
Цзян Сюэнин на мгновение замерла и опустила взгляд. Сложно было описать её чувства. Подняв глаза на Се Вэя, она улыбнулась, но в глазах было больше серьёзности:
– У учителя Се действительно хороший характер.
Се Вэй усмехнулся. Он бросил чашку, взял шёлковый платок, чтобы вытереть руки, и сказал:
– Такой забавный характер, как у тебя, кто сможет выдержать в будущем?
Цзян Сюэнин подняла бровь, но только фыркнула:
– Это уже не ваша забота, Се Вэй.
Се Вэй подумал и согласился. Он остановился, опустил взгляд на платок с пятнами, улыбнулся, в конце концов простил её и поднял свой цинь:
– Этого больше не повторится.
Но они не вызывали у него глубоких эмоций.
Девушка тех лет и девушка теперешних дней казались двумя совершенно разными людьми.
Он думал, что мог бы отказаться от просьб Цзян Бояо и Янь Линя.
Так почему же он согласился?
Возможно, он хотел научить её чему-то? Иногда люди заблуждаются, но если есть кто-то, кто может показать им, что такое добро и как его достичь, они вполне могут вернуться на правильный путь и обрести истинное сердце.
Однако после последнего времени общения, увиденного своими глазами и услышанного своими ушами, Се Вэй почувствовал, что в этой девушке всё ещё живет доброта. Хотя она всё такая же неугомонная и вспыльчивая, она стала гораздо лучше, чем в предыдущие годы.
Это заставило его задуматься.
Он не знал, так ли это, как говорил Цзян Бояо, что всё это дело рук Янь Линя; или же она сама выросла и стала понимать жизнь. Но в любом случае, она оказалась не такой плохой, как он думал.
Кончики его пальцев касались намокшего шелкового платка, который был прохладным на ощупь.
Се Вэй отвёл руку, глядя на уходящую девушку, и смягчился, произнеся:
– Ладно, я был не прав, что ошибочно обвинил тебя без уточнения обстоятельств. Твоя злость на меня вполне оправдана.
Это было признание вины?
Цзян Сюэнин стояла в недоумении, широко раскрыв глаза и обернувшись назад, чтобы взглянуть на него.
Се Вэй улыбнулся ей, его глубокие тёмные глаза казались пустынными, но в них мерцали звёзды:
– К тому же, я тебе кое-что должен.
«Я тебе кое-что должен».
Эти слова звучали легко, но вслух, они имели огромный вес.
Цзян Сюэнин чувствовала, как слова Се Вэя давят на её сердце. Она вспомнила все те события прошлой жизни, каждое из них, и вновь её охватила смесь абсурда и меланхолии: «Ты мне должен не только это, Се Вэй. Ты мне должен гораздо больше».
Она хотела немедленно уйти.
Но в этот момент её ноги казались приклеенными к земле, и она с трудом смогла сделать шаг: перед ней стоял Се Вэй, который полностью перевернул её представление о нём...
Он был дьяволом, скрывающимся под маской святого, асурой, пришедший с требованием из царства мёртвых.
Несмотря на то, что все говорили о его мягкости и благородстве, она ни на слово этому не верила.
Но в этот момент он смотрел на неё с теплотой в глазах и признался в своей ошибке.
Была ли она сумасшедшей или весь мир сошёл с ума?
Или, может быть...
Она никогда на самом деле не знала настоящего Се Вэя?
Се Вэй, думая, что она просто обдумывает его слова, встал и подошёл к ней, также взяв своего собственного циня со стены. Он объяснил:
– То, что сделал главный редактор национальной истории Чжан Чжун, было без моего ведома. Я поспешил с выводами, думая, что ты упряма и не понимаешь важности обучения. Вчера, увидев ту книгу, я понял, что он действовал самовольно. Я знаю, что ты не одобряешь его, и знаю о его двуличии, поэтому впредь он не будет приходить в Фэнчэнь и не будет преподавать.
Цзян Сюэнин инстинктивно спросила:
– Он больше не будет преподавать?
Се Вэй опустил взгляд и спокойно произнёс:
– Чжан Чжун уже стар, и составление истории требует от него много сил, которых у него может не хватить. Продолжать преподавание для Её Высочества, дочери императора, действительно будет для него слишком трудно.
Эти слова звучали настолько уклончиво и мягко, что если бы Цзян Сюэнин была наивной и невежественной девушкой, она могла бы даже подумать, что Чжан Чжун сам устал от их обучения и не хочет больше их учить!
Но всего день назад Чжан Чжун бурно высказывался и грозил ей.
Се Вэй вчера выбросил его книги, а сегодня так легко говорит, что Чжан Чжун больше не будет приходить. Несложно догадаться, что Чжан Чжун разгневал его и теперь пожинает плоды своего поведения.
Но...
Она неожиданно почувствовала радость.
То, что этот старик больше не будет их учить, действительно замечательно!
Цзян Сюэнин укусила себя за губу, осознавая, что решила держать дистанцию от Се Вэя, но в этот момент уголки её губ невольно вздёрнулись вверх.
Се Вэй терпеливо наблюдал за ней:
– Я признаю свою ошибку, Чжан Чжун больше не придёт, и я тебя несправедливо обвинил, а ты принесла кошку, чтобы напугать меня. Теперь мы вроде как на равных, не так ли? Пора забыть обиду, верно?
Похоже, это и правда так…
Но Цзян Сюэнин только почувствовала, что этот человек говорит с ней, как с ребёнком. Нахмурив брови, она немного обиделась:
– Я вовсе не обижена.
Се Вэй понял, что она упрямо не признаёт свою обиду, но также знал, что девушка заботится о своём лице. Его длинные чёткие брови поднялись, и он не стал настаивать, думая, что наконец ему удастся превратить конфликт в мирное соглашение, и немного расслабился.
Он только сказал:
– Но когда я говорил с тобой, это было не шуткой. Некоторые вещи лучше не делать в моём присутствии...
Говоря это, он повернулся, чтобы налить себе половину чашки чая.
Похоже, он имел в виду, что не боится кошек, а скорее испытывает к ним отвращение или даже ненависть.
Но Цзян Сюэнин всё ещё чувствовала себя странно.
Её взгляд мелькнул.
В этот момент Се Вэй только поднял чашку, чтобы выпить глоток чая, и собирался предложить ей взять её цинь и вернуться.
Но внезапно сзади раздался звук:
Мяу
Озноб и холод мгновенно пробежали по его телу!
Его рука дрогнула, и чашка чая чуть не выпала из его рук, но чай уже пролился на стол. Се Вэй действительно чувствовал, как его кожа головы взорвалась от шока, и он резко обернулся назад.
В боковом зале было чисто и аккуратно, и ни одной кошки не было видно. Только Цзян Сюэнин стояла позади Се Вэя, с задумчивым взглядом. Затем она медленно приподняла уголок губ, как будто обнаружила что-то интересное, и слегка подняла руку, имитируя кошачью лапу,. Она ткнула ею в воздухе и наклонила голову, с интересом произнеся:
– Да, учитель Се не боится кошек. Но иногда, знаете, ненависть и страх нелегко отличить друг от друга, не так ли?
Се Вэй сузил глаза.
Но Цзян Сюэнин уже опустила руку, опередив его возможную вспышку гнева, и легко произнесла:
– Теперь я не обижена!
– ...
Се Вэй сжимал в руках голубую фарфоровую чашку. Он чуть не раздавил её. Сдерживаясь, он произнёс:
– Мой характер не такой уж хороший, как думает вторая мисс Цзян.
Цзян Сюэнин на мгновение замерла и опустила взгляд. Сложно было описать её чувства. Подняв глаза на Се Вэя, она улыбнулась, но в глазах было больше серьёзности:
– У учителя Се действительно хороший характер.
Се Вэй усмехнулся. Он бросил чашку, взял шёлковый платок, чтобы вытереть руки, и сказал:
– Такой забавный характер, как у тебя, кто сможет выдержать в будущем?
Цзян Сюэнин подняла бровь, но только фыркнула:
– Это уже не ваша забота, Се Вэй.
Се Вэй подумал и согласился. Он остановился, опустил взгляд на платок с пятнами, улыбнулся, в конце концов простил её и поднял свой цинь:
– Этого больше не повторится.
0 Комментарии