Цзян Бояо ждал в кабинете уже какое-то время.
События, произошедшие в последние дни во дворце, быстро дошли до его ушей. В конечном итоге всё закончилось благополучно, Император щедро наградил Цзян Сюэнин, и в дом пришло немало вознаграждений. Как отец, он мог только благодарить за милость королевскую семью и не решался больше расспрашивать о чём-либо.
Но если подумать...
Поместье Бравого маркиза сначала было арестовано, а затем Цзян Сюэнин во дворце попала в чужую интригу. Разве это могло быть таким простым делом?
Цзян Бояо, человек сорока с лишним лет, хотя и счастливо дослужился до звания помощника министра домашних дел, всё же считал себя лишь незначительной фигурой, которая помогла Се Вэю добраться до столицы и способствовала восхождению на престол нынешнего Императора. Благодаря этому сейчас в имперском дворе у него было неплохое положение.
Но у него не было желания стать крупным чиновником.
Достигнув этой должности, он уже ощутил, как опасна борьба за власть. Дальнейшее продвижение означало бы участие в интригах и схватках, где на кону стояли жизни. Редко кому удавалось уйти на покой, не попав в беду. Большинство жили в роскоши и благополучии, а затем внезапно попадали в беду.
Как сегодняшнее поместье Бравого маркиза...
– Ах... – вздохнул Цзян Бояо, глядя на книгу «Летописи Левого префекта», страницу которой он так и не смог перевернуть.
Старый управляющий дома отодвинул занавес и вошёл, чтобы доложить:
– Господин, вторая мисс вернулась.
Сказав это, он отошёл в сторону.
Цзян Сюэнин сошла с кареты и направилась прямиком в кабинет Цзян Бояо. В этот момент она слегка склонила голову, войдя из-за двери, и с уважением поклонилась отцу, сидящему за столом:
– Дочь приветствует отца и желает здоровья.
Нин Нин, выросшая в деревне, всегда была непослушной и буйной, хотя перед входом во дворец она, казалось, стала спокойнее и уравновешеннее. Но когда Цзян Бояо вспоминал о событиях во дворце, его всё равно охватывала тревога.
Теперь, видя её в безопасности перед собой, он почувствовал некоторое беспокойство.
Он встал со своего места, подошёл и положил руку ей на плечо, внимательно осмотрел её с головы до ног. Затем он кивнул и сказал:
– Хорошо, хорошо, садись, поговорим.
У кровати была установлена теплая лежанка, покрытая бархатными подушками.
Цзян Бояо сел на почётное место.
В комнату вошла служанка с бархатным табуретом и поставила его перед Цзян Сюэнин, которая села и внимательно рассматривала выражение лица отца, прежде чем спросила:
– Тан-эр сказала, что отец специально ждал меня дома. Не знаю, есть ли какое-то важное дело?
Её лицо было спокойным, и в нём больше не было прежнего своенравного и упрямого выражения, с которым она обычно смотрела на людей. После визита во дворец она стала намного больше похожа на даму из высшего общества, чем когда-либо раньше.
Но в ней было что-то подавленное.
Цзян Бояо всегда надеялся, что она будет такой же умной и воспитанной, как Цзян Сюэхуэй, но теперь, вспоминая ту своевольную маленькую девочку, он подумал, что если бы она осталась такой, это тоже было бы неплохо.
Он усмехнулся самоиронично, вспомнив, что ему предстоит сказать, и вдруг почувствовал, что ему трудно подобрать слова. Через некоторое время, опустив голову, он начал:
– Я уже слышал о твоих делах во дворце. Ты наверняка тоже слышала о событиях в поместье маркиза?
Цзян Сюэнин кивнула.
Тогда Цзян Бояо продолжил:
– Недавно во дворце произошло крупное событие. На нефритовом талисмане, предназначенном для Императорской Матери, были выгравированы слова мятежников. Эти несколько слов являются лозунгом Небесных учений. Даже если расследование ведёт к остаткам партии князя Пиньнаня, это одно, но почему-то в это дело было вовлечено поместье маркиза Храброго и Решительного. Подозревают, что они связаны с остатками партии князя Пиннаня, а возможно, даже сотрудничают с Небесными учениями, и даже говорят, что нашли письма их общения. Хотя факты ещё не выяснены, но чтобы предотвратить бегство или беспорядки в поместье, дворец уже окружил его и готовится к вынесению приговора. Боюсь, шансы не в их пользу!
Письма!
Даже будучи готовой к таким новостям, услышав более точную информацию от Цзян Бояо, Цзян Сюэнин всё равно ощущала на себе тяжесть судьбы.
В прошлой жизни было так же.
Поместье Бравого маркиза было осуждено именно потому, что дворец нашёл доказательства их связи и общения с партией князя Пиннаня, а именно письма. Но это было самым непонятным моментом её прошлой жизни...
Цзян Сюэнин посмотрела на Цзян Бояо:
– Слышала, что партия князя Пиннаня уже потеряла свою силу, не говоря уже о самом князе Пиннане, который уже мёртв. Нынешние мятежники не более чем разрозненная толпа, даже Небесные учения сильнее их. Маркиз контролирует треть военной силы страны и двадцать лет назад вместе с поместьем князя Дингуо во главе армии отразил нападение князя Пиннаня и Небесных учений, сняв осаду со столицы. Они были заклятыми врагами. Как после всех этих лет они смогли сохранить связь с мятежниками?
– Действительно, даже ты считаешь это нелогичным, правда? — с горечью усмехнулся Цзян Бояо. – Но именно поэтому это кажется таким реальным. В конце концов, это жалкая история о родительской любви...
Цзян Сюэнин на мгновение остолбенела.
Она не понимала, почему Цзян Бояо так сказал.
Увидев её замешательство, Цзян Бояо медленно объяснил:
– Корень этой беды лежит в трагедии «Трёхсот праведных мальчиков», которая произошла двадцать лет назад. Несмотря на то, что все эти годы три семьи никогда не афишировали это и вели себя так, будто ничего не произошло, сейчас, когда всплыли скрытые течения, становится ясно, что никто не забыл об этом. Особенно поместье Бравого маркиза... они так и не смогли это забыть...
Это была та же история, о которой знала Цзян Сюэнин.
Только в рассказе Цзян Бояо были детали, которых не знала Фан Мяо в Янчжи Чжае.
Или, возможно, это была только вершина айсберга.
– Семья Сяо когда-то вступила в брак с семьёй Янь. В то время Императорская Мать Сяо была Императрицей во дворце, Сяо Юань получил титул князя Дингуо, а после того, как мать Сяо свела его с сестрой Бравого маркиза из семьи Янь, у них родился сын, которого назвали «Динфэем», и он был рано объявлен наследником. Императорская семья, семья Сяо и семья Янь, таким образом, стали единым целым. Когда в том году князь Пиннань в союзе с Небесными учениями вторгся в столицу, супруга Янь вместе с молодым Динфэем находилась во дворце на банкете вместе с Императрицей и наследным принцем, которые сейчас являются Императорской Матерью Сяо и нынешним Императором.
Цзян Сюэнинь сразу же заметила что-то необычное в этой истории:
– Но по слухам, в то время Император, находясь во дворце, смог спрятаться и избежать плена. А наследник Дингуо, поскольку был похож по возрасту на тогдашнего наследного принца, нынешнего Императора, был захвачен Небесными учениями и мятежниками князя Пиннаня, став одним из «Трёхсот праведных мальчиков».
Если на тот момент маленький наследник Дингуо был во дворце, то как он мог быть захвачен?
И если наследник Дингуо был пленён, как тогда наследный принц смог избежать плена?
Цзян Бояо в то время также находился в столице, будучи всего лишь молодым учёным, но он пережил это событие и относился ко многим слухам об этом с усмешкой.
Однако после смеха всегда оставалась грусть.
Он вздохнул и сказал:
– Мятежники захватили триста детей, но так и не нашли наследного принца, поэтому они объявили по всей столице, что угрожают жизнями этих детей, чтобы заставить императорскую семью сдать наследного принца. Хотя всегда было так, что царь — это высшая власть, а народ ему служит, как могли родители этих детей смотреть на то, как их дети умирают? Столица была взята, императорская семья была на грани падения, в городе было полно слухов и домыслов, даже императорская семья должна была учитывать народное мнение. Но наследный принц был потомком императорской крови, благородной особой, будущим Императором! Как могли они сдать его мятежникам ради обычных детей?
В сердце Цзян Сюэнин вдруг что-то оборвалось.
События, произошедшие в последние дни во дворце, быстро дошли до его ушей. В конечном итоге всё закончилось благополучно, Император щедро наградил Цзян Сюэнин, и в дом пришло немало вознаграждений. Как отец, он мог только благодарить за милость королевскую семью и не решался больше расспрашивать о чём-либо.
Но если подумать...
Поместье Бравого маркиза сначала было арестовано, а затем Цзян Сюэнин во дворце попала в чужую интригу. Разве это могло быть таким простым делом?
Цзян Бояо, человек сорока с лишним лет, хотя и счастливо дослужился до звания помощника министра домашних дел, всё же считал себя лишь незначительной фигурой, которая помогла Се Вэю добраться до столицы и способствовала восхождению на престол нынешнего Императора. Благодаря этому сейчас в имперском дворе у него было неплохое положение.
Но у него не было желания стать крупным чиновником.
Достигнув этой должности, он уже ощутил, как опасна борьба за власть. Дальнейшее продвижение означало бы участие в интригах и схватках, где на кону стояли жизни. Редко кому удавалось уйти на покой, не попав в беду. Большинство жили в роскоши и благополучии, а затем внезапно попадали в беду.
Как сегодняшнее поместье Бравого маркиза...
– Ах... – вздохнул Цзян Бояо, глядя на книгу «Летописи Левого префекта», страницу которой он так и не смог перевернуть.
Старый управляющий дома отодвинул занавес и вошёл, чтобы доложить:
– Господин, вторая мисс вернулась.
Сказав это, он отошёл в сторону.
Цзян Сюэнин сошла с кареты и направилась прямиком в кабинет Цзян Бояо. В этот момент она слегка склонила голову, войдя из-за двери, и с уважением поклонилась отцу, сидящему за столом:
– Дочь приветствует отца и желает здоровья.
Нин Нин, выросшая в деревне, всегда была непослушной и буйной, хотя перед входом во дворец она, казалось, стала спокойнее и уравновешеннее. Но когда Цзян Бояо вспоминал о событиях во дворце, его всё равно охватывала тревога.
Теперь, видя её в безопасности перед собой, он почувствовал некоторое беспокойство.
Он встал со своего места, подошёл и положил руку ей на плечо, внимательно осмотрел её с головы до ног. Затем он кивнул и сказал:
– Хорошо, хорошо, садись, поговорим.
У кровати была установлена теплая лежанка, покрытая бархатными подушками.
Цзян Бояо сел на почётное место.
В комнату вошла служанка с бархатным табуретом и поставила его перед Цзян Сюэнин, которая села и внимательно рассматривала выражение лица отца, прежде чем спросила:
– Тан-эр сказала, что отец специально ждал меня дома. Не знаю, есть ли какое-то важное дело?
Её лицо было спокойным, и в нём больше не было прежнего своенравного и упрямого выражения, с которым она обычно смотрела на людей. После визита во дворец она стала намного больше похожа на даму из высшего общества, чем когда-либо раньше.
Но в ней было что-то подавленное.
Цзян Бояо всегда надеялся, что она будет такой же умной и воспитанной, как Цзян Сюэхуэй, но теперь, вспоминая ту своевольную маленькую девочку, он подумал, что если бы она осталась такой, это тоже было бы неплохо.
Он усмехнулся самоиронично, вспомнив, что ему предстоит сказать, и вдруг почувствовал, что ему трудно подобрать слова. Через некоторое время, опустив голову, он начал:
– Я уже слышал о твоих делах во дворце. Ты наверняка тоже слышала о событиях в поместье маркиза?
Цзян Сюэнин кивнула.
Тогда Цзян Бояо продолжил:
– Недавно во дворце произошло крупное событие. На нефритовом талисмане, предназначенном для Императорской Матери, были выгравированы слова мятежников. Эти несколько слов являются лозунгом Небесных учений. Даже если расследование ведёт к остаткам партии князя Пиньнаня, это одно, но почему-то в это дело было вовлечено поместье маркиза Храброго и Решительного. Подозревают, что они связаны с остатками партии князя Пиннаня, а возможно, даже сотрудничают с Небесными учениями, и даже говорят, что нашли письма их общения. Хотя факты ещё не выяснены, но чтобы предотвратить бегство или беспорядки в поместье, дворец уже окружил его и готовится к вынесению приговора. Боюсь, шансы не в их пользу!
Письма!
Даже будучи готовой к таким новостям, услышав более точную информацию от Цзян Бояо, Цзян Сюэнин всё равно ощущала на себе тяжесть судьбы.
В прошлой жизни было так же.
Поместье Бравого маркиза было осуждено именно потому, что дворец нашёл доказательства их связи и общения с партией князя Пиннаня, а именно письма. Но это было самым непонятным моментом её прошлой жизни...
Цзян Сюэнин посмотрела на Цзян Бояо:
– Слышала, что партия князя Пиннаня уже потеряла свою силу, не говоря уже о самом князе Пиннане, который уже мёртв. Нынешние мятежники не более чем разрозненная толпа, даже Небесные учения сильнее их. Маркиз контролирует треть военной силы страны и двадцать лет назад вместе с поместьем князя Дингуо во главе армии отразил нападение князя Пиннаня и Небесных учений, сняв осаду со столицы. Они были заклятыми врагами. Как после всех этих лет они смогли сохранить связь с мятежниками?
– Действительно, даже ты считаешь это нелогичным, правда? — с горечью усмехнулся Цзян Бояо. – Но именно поэтому это кажется таким реальным. В конце концов, это жалкая история о родительской любви...
Цзян Сюэнин на мгновение остолбенела.
Она не понимала, почему Цзян Бояо так сказал.
Увидев её замешательство, Цзян Бояо медленно объяснил:
– Корень этой беды лежит в трагедии «Трёхсот праведных мальчиков», которая произошла двадцать лет назад. Несмотря на то, что все эти годы три семьи никогда не афишировали это и вели себя так, будто ничего не произошло, сейчас, когда всплыли скрытые течения, становится ясно, что никто не забыл об этом. Особенно поместье Бравого маркиза... они так и не смогли это забыть...
Это была та же история, о которой знала Цзян Сюэнин.
Только в рассказе Цзян Бояо были детали, которых не знала Фан Мяо в Янчжи Чжае.
Или, возможно, это была только вершина айсберга.
– Семья Сяо когда-то вступила в брак с семьёй Янь. В то время Императорская Мать Сяо была Императрицей во дворце, Сяо Юань получил титул князя Дингуо, а после того, как мать Сяо свела его с сестрой Бравого маркиза из семьи Янь, у них родился сын, которого назвали «Динфэем», и он был рано объявлен наследником. Императорская семья, семья Сяо и семья Янь, таким образом, стали единым целым. Когда в том году князь Пиннань в союзе с Небесными учениями вторгся в столицу, супруга Янь вместе с молодым Динфэем находилась во дворце на банкете вместе с Императрицей и наследным принцем, которые сейчас являются Императорской Матерью Сяо и нынешним Императором.
Цзян Сюэнинь сразу же заметила что-то необычное в этой истории:
– Но по слухам, в то время Император, находясь во дворце, смог спрятаться и избежать плена. А наследник Дингуо, поскольку был похож по возрасту на тогдашнего наследного принца, нынешнего Императора, был захвачен Небесными учениями и мятежниками князя Пиннаня, став одним из «Трёхсот праведных мальчиков».
Если на тот момент маленький наследник Дингуо был во дворце, то как он мог быть захвачен?
И если наследник Дингуо был пленён, как тогда наследный принц смог избежать плена?
Цзян Бояо в то время также находился в столице, будучи всего лишь молодым учёным, но он пережил это событие и относился ко многим слухам об этом с усмешкой.
Однако после смеха всегда оставалась грусть.
Он вздохнул и сказал:
– Мятежники захватили триста детей, но так и не нашли наследного принца, поэтому они объявили по всей столице, что угрожают жизнями этих детей, чтобы заставить императорскую семью сдать наследного принца. Хотя всегда было так, что царь — это высшая власть, а народ ему служит, как могли родители этих детей смотреть на то, как их дети умирают? Столица была взята, императорская семья была на грани падения, в городе было полно слухов и домыслов, даже императорская семья должна была учитывать народное мнение. Но наследный принц был потомком императорской крови, благородной особой, будущим Императором! Как могли они сдать его мятежникам ради обычных детей?
В сердце Цзян Сюэнин вдруг что-то оборвалось.
0 Комментарии