Эта атмосфера была настолько напряженной, что даже глупец понял бы, что что-то не так.
Когда Цзян Сюэнин вошла, она сначала не заметила Яо Си, потому что Ю Юэ выглядела слишком жалко и привлекла всё её внимание.
Цзян Сюэнин предполагала, что Ю Юэ будет в плохом состоянии, но не ожидала, что настолько ужасном.
Взгляд её был полон ненависти, Цзян Сюэнин понимала, что Ю Юэ, вероятно, узнала и о той сумме в десять тысяч лиан.
Но сама Цзян Сюэнин не чувствовала себя виноватой.
Цзян Сюэнин вошла с легкой улыбкой на уголках губ и, не теряя ни мгновения, направила свой взгляд прямо на Ю Юэ. С видом шутки она произнесла:
– Судя по виду мисс Ю, кажется, будто вы вернулись домой после какого-то страшного происшествия. Даже косметика не может скрыть следы на лице. Что с вами случилось?
Ю Юэ была полна ненависти к ней.
Но после инцидента в чайной она окончательно поняла: ни во дворце, ни за его пределами она не сможет победить эту женщину. По крайней мере, пока не сможет!
Эта женщина обладает хладнокровным и зловещим сердцем!
Ю Юэ одновременно ненавидела и боялась Цзян Сюэнин, осознавая, что в обители Янчжи у неё нет никаких преимуществ. Поэтому, столкнувшись с явным подстрекательством и насмешками Цзян Сюэнин, она могла только сдерживать свою злобу, проглотить её и не отвечать ни одним словом.
Все присутствующие были людьми с ясным умом и поняли из этого короткого обмена реплик, что, возможно, за эти короткие два дня за пределами дворца Ю Юэ серьёзно проиграла перед Цзян Сюэнин, причём до такой степени, что теперь, хоть она и ненавидела Цзян Сюэнин, она боялась произнести даже слово.
Цзян Сюэнин, увидев, что Ю Юэ признала своё поражение, почувствовала облегчение.
Но когда она уселась и подняла голову, она случайно встретилась взглядом с Яо Си. Её холодный взгляд мгновенно смягчился, когда она увидела, что Цзян Сюэнин поднимает голову.
Яо Си улыбнулась ей.
Цзян Сюэнин вдруг вспомнила о той ночи во дворце, когда Чжан Чжэ сказал ей о расторжении помолвки. Подумав о том, как Яо Си улыбнулась ей только что, Цзян Сюэнин почувствовала холодок в спине: «Неужели Яо Си думает, что я настучала на неё и испортила её свадьбу своими сплетнями?»
Но Яо Си ни слова не сказала.
И Цзян Сюэнин тоже не стала спрашивать.
Этот короткий момент взаимного взгляда, казалось, прошёл, не вызвав никаких волнений, словно его и не было вовсе.
Восемь придворных учениц обычно прибывали вечером.
Когда они уходили в прошлый раз, принцесса Лэ Ян, Шэн Чжийи, все еще находилась под арестом по приказу Императорской Матери.
К их возвращению во дворец, арест Шэн Чжийи уже был снят. Поскольку они провели вместе уже некоторое время как придворные ученицы, они стали ближе с Шэн Чжийи. Сяо Шу предложила всем вместе отправиться вечером во дворец Минфэн, чтобы развеять её скуку.
Шэн Чжийи действительно было сильно скучно.
Она поссорилась с Императорской Матерью, когда поросила о помиловании для семьи маркиза Юнъи. Императорская Мать объявила ей арест для размышлений, но она не понимала, в чем была её вина. Так что, хотя сегодня с неё сняли арест, она всё равно, в упрямстве, отказалась идти во дворец Цынин просить прощения.
Приход придворных учениц был как раз вовремя.
Во дворце Минфэн, где располагались покои Шэн Чжийи, было множество развлечений. Она уговорила всех присоединиться к играм: они устроили представление с теневым театром, играли в нарды, а также в прятки. Только когда поздно вечером пришла мама Су, чтобы напомнить об отдыхе, они остановились.
Цзян Сюэнин прошлой ночью плохо спала, и весь следующий день почти не закрывала глаз. Во время игр она была немного рассеянной, и, наблюдая за другими, когда они играли в нарды, она чуть не заснула.
Шэн Чжийи наблюдала за этим.
Она не стала обращать внимание других на это, но сначала попросила всех разойтись, а затем подошла к Цзян Сюэнин и, надув щёки, сказала:
– Нин Нин, ты устала? От моих покоев до обители Янчжи так далеко. Останься у меня на ночь.
Остаться здесь на ночь?
Цзян Сюэнин, услышав слово «спать», словно вздрогнула, и всю сонливость как рукой сняло!
Она хотела отказаться.
Но теперь улыбка Шэн Чжийи, с которой она шутила и веселилась с другими, исчезла. Её веки опустились, она улыбнулась, но выглядела немного унылой и усталой. Она тихо произнесла:
– Я хочу поговорить с кем-нибудь.
В этот момент Цзян Сюэнин поняла, что она, видимо, более чувствительна к мягкости, чем к жёсткости.
Она знала, почему Шэн Чжийи поместили под арест, и знала о её дружбе с Янь Линем с детства. Подумав, что сейчас она, будучи старшей принцессой, может только наблюдать, как её брат, император, окружает войсками резиденцию маркиза Юнъи, и ничего не может сделать...
Цзян Сюэнин собиралась что-то сказать, но слова застряли у неё в горле. В итоге она произнесла всего одно слово:
– Хорошо.
Покои старшей принцессы, конечно, были настолько роскошными, насколько только могли быть. Золотые крючки, ароматные шторы, высокая кровать с мягкими подушками.
Шэн Чжийи каким-то образом уговорила Цзян Сюэнин лечь на кровать.
Она переодела Цзян Сюэнин в свою ночную рубашку, выгнала из покоев всех служанок и мамаш, а затем, босиком, обняв вышитую подушку, легла рядом с ней на кровать.
В глубинах дворца царила тишина.
Все лампы в зале были погашены, только на окнах светились просвечивающие сквозь бумагу лучи света.
Цзян Сюэнин вдруг почувствовала себя немного не в своей тарелке.
Шэн Чжийи, лежа рядом с ней, смотрела вверх. Она моргнула и сказала:
– Нин Нин, почему взрослые думают иначе, чем мы? Янь Линь такой хороший, и усадьба маркиза Юнъи тоже хорошая. В детстве я была у них в гостях, и там росли высокие вишневые деревья, а на них были красные ягоды. Говорят, их посадила тетя Янь Линя. Я так хотела их попробовать и была такой шаловливой, что всё время хотела забраться на дерево и сорвать ягоды. Янь Линь всегда говорил, что они еще не созрели и не позволял мне лезть. Однажды я обманула его, сказав, что дядя вызывает его на тренировку, а сама тайком забралась на дерево, сорвала вишни и стала есть, но они оказались такими кислыми, что у меня аж зубы свело.
Слеза скользнула по щеке Цзян Сюэнин.
Шэн Чжийи скрестила руки перед собой, ей очень хотелось плакать:
– Потом Янь Линь вернулся и не нашел меня. Я спряталась на дереве, хотела его напугать, но случайно упала и ударилась о землю, так сильно, что заплакала. Янь Линь испугался, когда понял, что произошло, и не посмел тронуть меня, пока не пришли люди. Потом он рассердился на меня и сказал, что я заслужила это. Когда его мать увидела, как он со мной грубо разговаривает, она приказала наказать его плетьми за то, что он меня расстроил. Я уже забыла, сколько мне тогда было лет, и что произошло потом, но я помню то дерево. Оно было таким высоким, солнце светило так ярко, и те вишни... Я помню, что они были кислыми, но когда вспоминаю, кажется, что они были такими сладкими, такими сладкими...
Она говорила и вдруг расплакалась.
Эти несколько дней она даже не плакала, когда злилась, но, возможно, она почувствовала, что Нин Нин отличается от других; что она с первого взгляда нашла путь к её сердцу, и поэтому решила, что может рассказать ей такие вещи.
Хотя она была близка с Сяо Шу, но между ними всегда стояла какая-то стена...
Иногда она даже чувствовала себя некомфортно.
Она, будучи самой почитаемой старшей принцессой во дворце, видела, как другие относятся к Сяо Шу и как мать относится к ней, и казалось, что они не хуже её. И она всегда чувствовала, что Нин Нин и А-Шу тоже разные.
Шэн Чжийи никогда не чувствовала себя такой расстроенной.
Она не могла сдержать слез и обняла Цзян Сюэнин, уткнувшись в неё головой. Слезы хлынули из её глаз, но она старалась не плакать слишком громко, чтобы слуги снаружи не услышали.
Цзян Сюэнин почувствовала, что её шея стала влажной.
Она слышала приглушенный голос Шэн Чжийи: "
– Я так боюсь, что Янь Линь исчезнет, что другие ученицы исчезнут, что все исчезнут, что и ты исчезнешь, и останусь только я одна...
Горло Цзян Сюэнин перехватило.
Она изо всех сил раскрывала глаза, сдерживала себя, чтобы не потерять контроль над эмоциями в эту ночь, в этом глубоком дворце.
Даже будучи принцессой, Шэн Чжийи тоже испытывала такие моменты грусти и страха...
Кто из живущих в этом мире может избежать судьбы?
Шэн Чжийи плакала долго, пока не устала и постепенно уснула рядом с ней.
Цзян Сюэнин аккуратно накрыла её одеялом.
Она повернулась и смотрела на эту принцессу, которая должна была быть любимой всеми, вспоминая о её печальной и даже трагической судьбе в прошлой жизни. После долгих раздумий она нежно поцеловала её в лоб, отошла назад, босиком ступила на холодный пол спальни и подошла к резной двери, слегка приоткрыв её и выглянув наружу.
Фонари во дворце светили высоко.
Красные стены и изящные крыши возвышались одна за другой.
Дворец Минфэн, в отличие от скромной обители Янчжи, был так похож на дворец Куньнин. Цзян Сюэнин не смогла заснуть, да и не осмеливалась.
Когда Цзян Сюэнин вошла, она сначала не заметила Яо Си, потому что Ю Юэ выглядела слишком жалко и привлекла всё её внимание.
Цзян Сюэнин предполагала, что Ю Юэ будет в плохом состоянии, но не ожидала, что настолько ужасном.
Взгляд её был полон ненависти, Цзян Сюэнин понимала, что Ю Юэ, вероятно, узнала и о той сумме в десять тысяч лиан.
Но сама Цзян Сюэнин не чувствовала себя виноватой.
Цзян Сюэнин вошла с легкой улыбкой на уголках губ и, не теряя ни мгновения, направила свой взгляд прямо на Ю Юэ. С видом шутки она произнесла:
– Судя по виду мисс Ю, кажется, будто вы вернулись домой после какого-то страшного происшествия. Даже косметика не может скрыть следы на лице. Что с вами случилось?
Ю Юэ была полна ненависти к ней.
Но после инцидента в чайной она окончательно поняла: ни во дворце, ни за его пределами она не сможет победить эту женщину. По крайней мере, пока не сможет!
Эта женщина обладает хладнокровным и зловещим сердцем!
Ю Юэ одновременно ненавидела и боялась Цзян Сюэнин, осознавая, что в обители Янчжи у неё нет никаких преимуществ. Поэтому, столкнувшись с явным подстрекательством и насмешками Цзян Сюэнин, она могла только сдерживать свою злобу, проглотить её и не отвечать ни одним словом.
Все присутствующие были людьми с ясным умом и поняли из этого короткого обмена реплик, что, возможно, за эти короткие два дня за пределами дворца Ю Юэ серьёзно проиграла перед Цзян Сюэнин, причём до такой степени, что теперь, хоть она и ненавидела Цзян Сюэнин, она боялась произнести даже слово.
Цзян Сюэнин, увидев, что Ю Юэ признала своё поражение, почувствовала облегчение.
Но когда она уселась и подняла голову, она случайно встретилась взглядом с Яо Си. Её холодный взгляд мгновенно смягчился, когда она увидела, что Цзян Сюэнин поднимает голову.
Яо Си улыбнулась ей.
Цзян Сюэнин вдруг вспомнила о той ночи во дворце, когда Чжан Чжэ сказал ей о расторжении помолвки. Подумав о том, как Яо Си улыбнулась ей только что, Цзян Сюэнин почувствовала холодок в спине: «Неужели Яо Си думает, что я настучала на неё и испортила её свадьбу своими сплетнями?»
Но Яо Си ни слова не сказала.
И Цзян Сюэнин тоже не стала спрашивать.
Этот короткий момент взаимного взгляда, казалось, прошёл, не вызвав никаких волнений, словно его и не было вовсе.
Восемь придворных учениц обычно прибывали вечером.
Когда они уходили в прошлый раз, принцесса Лэ Ян, Шэн Чжийи, все еще находилась под арестом по приказу Императорской Матери.
К их возвращению во дворец, арест Шэн Чжийи уже был снят. Поскольку они провели вместе уже некоторое время как придворные ученицы, они стали ближе с Шэн Чжийи. Сяо Шу предложила всем вместе отправиться вечером во дворец Минфэн, чтобы развеять её скуку.
Шэн Чжийи действительно было сильно скучно.
Она поссорилась с Императорской Матерью, когда поросила о помиловании для семьи маркиза Юнъи. Императорская Мать объявила ей арест для размышлений, но она не понимала, в чем была её вина. Так что, хотя сегодня с неё сняли арест, она всё равно, в упрямстве, отказалась идти во дворец Цынин просить прощения.
Приход придворных учениц был как раз вовремя.
Во дворце Минфэн, где располагались покои Шэн Чжийи, было множество развлечений. Она уговорила всех присоединиться к играм: они устроили представление с теневым театром, играли в нарды, а также в прятки. Только когда поздно вечером пришла мама Су, чтобы напомнить об отдыхе, они остановились.
Цзян Сюэнин прошлой ночью плохо спала, и весь следующий день почти не закрывала глаз. Во время игр она была немного рассеянной, и, наблюдая за другими, когда они играли в нарды, она чуть не заснула.
Шэн Чжийи наблюдала за этим.
Она не стала обращать внимание других на это, но сначала попросила всех разойтись, а затем подошла к Цзян Сюэнин и, надув щёки, сказала:
– Нин Нин, ты устала? От моих покоев до обители Янчжи так далеко. Останься у меня на ночь.
Остаться здесь на ночь?
Цзян Сюэнин, услышав слово «спать», словно вздрогнула, и всю сонливость как рукой сняло!
Она хотела отказаться.
Но теперь улыбка Шэн Чжийи, с которой она шутила и веселилась с другими, исчезла. Её веки опустились, она улыбнулась, но выглядела немного унылой и усталой. Она тихо произнесла:
– Я хочу поговорить с кем-нибудь.
В этот момент Цзян Сюэнин поняла, что она, видимо, более чувствительна к мягкости, чем к жёсткости.
Она знала, почему Шэн Чжийи поместили под арест, и знала о её дружбе с Янь Линем с детства. Подумав, что сейчас она, будучи старшей принцессой, может только наблюдать, как её брат, император, окружает войсками резиденцию маркиза Юнъи, и ничего не может сделать...
Цзян Сюэнин собиралась что-то сказать, но слова застряли у неё в горле. В итоге она произнесла всего одно слово:
– Хорошо.
Покои старшей принцессы, конечно, были настолько роскошными, насколько только могли быть. Золотые крючки, ароматные шторы, высокая кровать с мягкими подушками.
Шэн Чжийи каким-то образом уговорила Цзян Сюэнин лечь на кровать.
Она переодела Цзян Сюэнин в свою ночную рубашку, выгнала из покоев всех служанок и мамаш, а затем, босиком, обняв вышитую подушку, легла рядом с ней на кровать.
В глубинах дворца царила тишина.
Все лампы в зале были погашены, только на окнах светились просвечивающие сквозь бумагу лучи света.
Цзян Сюэнин вдруг почувствовала себя немного не в своей тарелке.
Шэн Чжийи, лежа рядом с ней, смотрела вверх. Она моргнула и сказала:
– Нин Нин, почему взрослые думают иначе, чем мы? Янь Линь такой хороший, и усадьба маркиза Юнъи тоже хорошая. В детстве я была у них в гостях, и там росли высокие вишневые деревья, а на них были красные ягоды. Говорят, их посадила тетя Янь Линя. Я так хотела их попробовать и была такой шаловливой, что всё время хотела забраться на дерево и сорвать ягоды. Янь Линь всегда говорил, что они еще не созрели и не позволял мне лезть. Однажды я обманула его, сказав, что дядя вызывает его на тренировку, а сама тайком забралась на дерево, сорвала вишни и стала есть, но они оказались такими кислыми, что у меня аж зубы свело.
Слеза скользнула по щеке Цзян Сюэнин.
Шэн Чжийи скрестила руки перед собой, ей очень хотелось плакать:
– Потом Янь Линь вернулся и не нашел меня. Я спряталась на дереве, хотела его напугать, но случайно упала и ударилась о землю, так сильно, что заплакала. Янь Линь испугался, когда понял, что произошло, и не посмел тронуть меня, пока не пришли люди. Потом он рассердился на меня и сказал, что я заслужила это. Когда его мать увидела, как он со мной грубо разговаривает, она приказала наказать его плетьми за то, что он меня расстроил. Я уже забыла, сколько мне тогда было лет, и что произошло потом, но я помню то дерево. Оно было таким высоким, солнце светило так ярко, и те вишни... Я помню, что они были кислыми, но когда вспоминаю, кажется, что они были такими сладкими, такими сладкими...
Она говорила и вдруг расплакалась.
Эти несколько дней она даже не плакала, когда злилась, но, возможно, она почувствовала, что Нин Нин отличается от других; что она с первого взгляда нашла путь к её сердцу, и поэтому решила, что может рассказать ей такие вещи.
Хотя она была близка с Сяо Шу, но между ними всегда стояла какая-то стена...
Иногда она даже чувствовала себя некомфортно.
Она, будучи самой почитаемой старшей принцессой во дворце, видела, как другие относятся к Сяо Шу и как мать относится к ней, и казалось, что они не хуже её. И она всегда чувствовала, что Нин Нин и А-Шу тоже разные.
Шэн Чжийи никогда не чувствовала себя такой расстроенной.
Она не могла сдержать слез и обняла Цзян Сюэнин, уткнувшись в неё головой. Слезы хлынули из её глаз, но она старалась не плакать слишком громко, чтобы слуги снаружи не услышали.
Цзян Сюэнин почувствовала, что её шея стала влажной.
Она слышала приглушенный голос Шэн Чжийи: "
– Я так боюсь, что Янь Линь исчезнет, что другие ученицы исчезнут, что все исчезнут, что и ты исчезнешь, и останусь только я одна...
Горло Цзян Сюэнин перехватило.
Она изо всех сил раскрывала глаза, сдерживала себя, чтобы не потерять контроль над эмоциями в эту ночь, в этом глубоком дворце.
Даже будучи принцессой, Шэн Чжийи тоже испытывала такие моменты грусти и страха...
Кто из живущих в этом мире может избежать судьбы?
Шэн Чжийи плакала долго, пока не устала и постепенно уснула рядом с ней.
Цзян Сюэнин аккуратно накрыла её одеялом.
Она повернулась и смотрела на эту принцессу, которая должна была быть любимой всеми, вспоминая о её печальной и даже трагической судьбе в прошлой жизни. После долгих раздумий она нежно поцеловала её в лоб, отошла назад, босиком ступила на холодный пол спальни и подошла к резной двери, слегка приоткрыв её и выглянув наружу.
Фонари во дворце светили высоко.
Красные стены и изящные крыши возвышались одна за другой.
Дворец Минфэн, в отличие от скромной обители Янчжи, был так похож на дворец Куньнин. Цзян Сюэнин не смогла заснуть, да и не осмеливалась.
0 Комментарии