В последнее время на уроках игры на цине они учились играть правой рукой. После каждого нового приёма они учились играть на соответствующем произведении, и требования Се Вэя были очень строгими, никто не осмеливался халтурить.
Даже Шэн Чжийи на занятиях вела себя правильно.
Только Цзян Сюэнин сегодня на уроке сидела с распахнутыми глазами; раз ей всё равно не разрешали играть на цине, она просто села в самом заднем углу третьего ряда и холодно смотрела на Се Вэя, как будто хотела пронзить его своим взглядом.
Се Вэй не сразу понял, что она хотела этим сделать.
К счастью, Цзян Сюэнин две ночи подряд плохо спала, глаза у неё начали болеть от усталости, и после того, как она пристально смотрела на него около минуты, сонливость нахлынула на неё, и она не выдержав, зевнула. Это было уже большим достижением, что она смогла удержаться от того, чтобы не заснуть, опустив голову на стол, и больше у неё не хватило сил смотреть на него.
Очередной урок прошёл в полудрёме.
После занятий все уже знали, что Цзян Сюэнин обычно учится у Се Вэя, и никто не хотел оставаться с ним дольше, чем нужно. Все быстро разошлись.
Но Цзян Сюэнин не могла уйти.
Се Вэй, держа цинь, спустился с пьедестала и спросил:
– Зачем ты на меня так смотрела?
Цзян Сюэнин только хотела зевнуть, как услышала его слова и была вынуждена проглотить зевок. Она начала оправдываться:
– Как такое может быть? Вы, наверное, ошиблись, как я могла такое сделать?
Се Вэй спокойно ответил:
– Не только сделала, но и врешь.
Цзян Сюэнин иронично улыбнулась:
– Это должно быть потому, что я так внимательно слушала вашу лекцию, что просто погрузилась в неё, испытывая к вам глубокое уважение и восхищение. Так я и засмотрелась.
Се Вэй не поддался на провокацию:
– Действительно?
Цзян Сюэнин, увидев его равнодушный вид, разозлилась и вспомнила его мрачное лицо, когда он сказал, что она «некрасива». У неё возникло желание отомстить, и она улыбнулась ещё более сладко:
– Может быть, это потому, что урок учителя Се сегодня был скучным и утомительным, совсем неинтересным, так что я совсем запуталась и не могла ничего сделать, кроме как смотреть на вас.
Се Вэй:
– ...
Скучный, утомительный и сбивающий с толку!
Если раньше он сохранял спокойный вид, то после этих слов Цзян Сюэнин его лицо сразу потемнело, и даже в его глазах появилась холодность.
Никто никогда не говорил о нем таким образом.
С тех пор как четыре года назад он вернулся в столицу и начал читать лекции на императорских собраниях в Павильоне Вэньюань, будь то учителя или студенты, коллеги или сам император, все его хвалили. Цзян Сюэнин, так откровенно лгавшая и критиковавшая его, была первой.
Его сердце забилось, и тонкие губы Се Вэя сжались в прямую линию. Казалось, он был готов взорваться.
Но когда его взгляд вновь упал на Цзян Сюэнин, он сдержался.
Он спокойно произнёс:
– Сами отвлеклись и чуть не заснули, а теперь вините в этом учителя, будто он не умеет преподавать. Это тоже талант.
Цзян Сюэнин не изменила свою улыбку:
– Вы правы.
Бесстыдный тон её слов. Что бы Се Вэй ни сказал, она согласилась бы со всем.
Се Вэй больше не хотел спорить с ней и направился к выходу из дворца.
Но как только он повернулся, Цзян Сюэнин прошептала за его спиной, стиснув зубы:
– Сам не может найти жену, вот и не умеет оценивать, но имеет наглость говорить, что я выгляжу плохо! Ты действительно смел!
– Что ты сказала?
Се Вэй остановился и повернулся к ней.
Цзян Сюэнин почувствовала холодок за спиной и быстро подошла к нему, обняв цинь, как будто та, кто только что шептала, вовсе не была она. Она подошла к Се Вэю, как будто извиняясь, и сказала:
– Я сказала, что сама такая грубиянка, ничего не понимаю, но, к счастью, учитель Се так добр и готов подсказать мне. Давайте уже начнем занятие по цине.
– ...
Разве он глухой?
Се Вэй долго смотрел на неё и думал о том, что у этой ученицы есть некоторая нахальная наглость. «Три дня без порки — крыша едет». Вспомнив все разговоры о её дерзости, которые ходили в городе за эти годы, он решил, что пора немного обуздать её, чтобы она не думала, что он легко поддаётся, и не становилась всё более нахальной.
Но когда он собрался высказаться, он увидел, как она сверкающими глазами смотрит на него. Её взгляд был настолько мил и доверчив, что слова упрёка, уже готовые вырваться из его губ, вернулись обратно. Се Вэй лишь махнул широким рукавом и сказал:
– Хорошо, что вы помните, кто здесь учитель, а кто ученик. Пойдёмте.
Он повернулся и пошёл вперёд.
Цзян Сюэнин показала язык в его спину и последовала за ним.
Они вновь пришли в боковую часть дворца Фэнчэнь.
Се Вэй положил свой цинь «Эмэй» на другой стол и сказал:
– В последние дни мы учились технике игры правой рукой. Сегодня, после окончания занятий, вы должны были бы уже разбираться в этой технике и уметь играть соответствующие произведения. Но поскольку вы сидели далеко от меня во дворце, боюсь, вы не смогли хорошо разглядеть технику. Так что сейчас я сыграю ещё раз, и вы должны будете внимательно следить за деталями моего приёма. После того как я закончу, вы сами попробуете сыграть и продемонстрируете мне это.
Цзян Сюэнин сразу почувствовала себя неловко.
Однако Се Вэй спросил её:
– Поняли?
Цзян Сюэнин села за свой стол, искренне кивнула и ответила:
– Поняла.
Для Се Вэя игра на цине была уже чем-то естественным, и он исполнил произведение «Цветные облака преследуют луну», которое он демонстрировал всем ранее в основном зале дворца Фэнчэнь.
Звуки циня были плавными и легкими, словно струящаяся вода. Эта мелодия, идеально подходила для отработки техники игры. Она была простой и легкой, напоминающей капли воды, скользящие по поверхности прохладного ручья, или бамбуковые листья, плавно падающие в воду. Произведение не было сложным, и в исполнении Се Вэя оно приобрело особенное, вернувшееся к истокам, звучание.
Когда он играл, он всегда был полностью погружен в музыку.
Когда мелодия закончилась, он медленно опустил руки, подавляя последние звуки музыки, и поднял голову, чтобы сказать: «Вы поняли?»
Но слова «вы поняли» застряли у него в горле и внезапно оборвались.
Лицо Се Вэя мгновенно изменилось на выражение удивления и возмущения.
Цзян Сюэнин, которая только что сидела прямо, а мгновение назад еще кивала в ответ на его вопрос, теперь лежала на столе. На небольшом пространстве стола её лицо опустилось вниз, вытеснив древнего циня «Цзяоань» на один бок. Её руки были подняты и подложены под голову, глаза закрыты, и дыхание стало ровным.
Она заснула прямо на месте!
Пальцы Се Вэя, все еще давившие на струны, внезапно стали тяжелее, он боялся случайно порвать их и медленно поднял их вверх.
На его лице постепенно исчезло всякое выражение.
В помещении для учёбы не было трости для наказаний, но на письменном столе лежал нотный сборник, которого они должны были использовать сегодня. Он встал, взял этот сборник и, свернув его в трубочку, подошел к Цзян Сюэнин, чтобы разбудить её.
Подойдя к ней, он встал рядом, поднял свернутый в трубочку сборник, намереваясь «попросить» её проснуться, но почему-то остановился.
Дворцовый наряд был великолепным, но тяжелым на вид. Девушка была хрупкой. Когда она стояла или сидела, её спина была прямой, а взгляд ярким и оживленным; но теперь, уложившись лицом на руки и уснув на узком столе, она сжалась в маленький клубок. Этот роскошный наряд вдруг стал походить на тяжелые доспехи.
Но то, что скрывалось внутри… лишь хрупкая девушка.
Она, должно быть, была очень уставшей, даже тонкий слой макияжа на её веках выдавал легкий оттенок усталости. Её глаза были закрыты, а брови опущены. Красная помада, из-за её положения, немного смазалась на рукаве наряда, словно лепестки упавших цветов или случайные мазки кисти на холсте. Тонкие фиолетовые серьги висели у её ушей, касаясь щек.
Свет снаружи не был особенно ярким, и когда он проникал сквозь прозрачные фиолетовые серьги, он отражался мягким, сияющим светом на её снежно-белой коже.
Все эти дни, когда он читал лекции во дворце, Цзян Сюэнин всегда внимательно слушала его. Даже когда она приходила сюда, в этот тихий уголок, она никогда не жаловалась и была послушной. Но сегодня, как только он отвлекся, она тут же уснула.
Взгляд Се Вэя задерживается на её пышных, густых ресницах, на её слегка сморщенных бровях, и он задается вопросом, не видит ли она какой-то кошмар. Прошло много времени, прежде чем он, все еще намереваясь разбудить её свитком с нотами, в конце концов убрал его обратно. Но стоя рядом со спящей девушкой, он чувствовал себя немного растерянным.
Такой проблемный ученик...
Это действительно что-то новое для него. Если бы он знал, что это будет так сложно, зачем ему было ввязываться в это? Что, если Цзян Сюэнин и стала плохой. Какое это имеет отношение к нему...
Он внутренне усмехнулся.
Хотя он не мог не подумать, что, возможно, она до позднего вечера веселилась и не отдыхала, что сегодня так устала. Но после того, что произошло с «Назиданиями для женщин», когда он ошибочно осудил её, он больше не собирался спешить с выводами.
Простояв рядом с ней некоторое время, Се Вэй не удержался, покачал головой и тихо улыбнулся. Он решил не будить её и позволил ей спать дальше.
Однако, неожиданно, как только он повернулся, чтобы воспользоваться этим временем и продолжить работу над документами, кто-то постучался в дверь и сказал:
– Учитель Се, Император во дворце Цяньцин, обсуждает дела и просит вас прийти.
Голос принадлежал одному из евнухов. Он был достаточно глубоким и серьёзным. Похоже, он совсем не ожидал, что внутри кто-то спит, поэтому говорил довольно громко, не снижая тон.
Услышав это, Се Вэй нахмурился и инстинктивно обернулся, чтобы посмотреть на Цзян Сюэнин. Ей как раз снилось, как снимает носки и заходит в воду, чтобы поймать креветку. Она весело проводила время, когда услышала «Цяньцин». Она растерялась, и большая креветка выскользнула из её рук. Она в панике бросилась вперёд, и её голова тоже двинулась вперёд, что заставило её проснуться.
Но она всё ещё не пришла в себя.
Она резко вскочила, крикнув:
– Моя рыба, мои креветки!
Потом она подняла глаза и встретилась взглядом с Се Вэем, в глазах которого вдруг появилось сложное выражение.
Цзян Сюэнин:
– ...
Перед ней был цинь, а Се Вэй стоял прямо перед ней. Вдруг ей показалось, что её сердце и всё тело стали ледяными.
Се Вэй, вспомнив, как только что подозревал, что ей снится кошмар, вдруг понял, что, возможно, в последнее время он был слишком добрым. Теперь он просто молча смотрел на неё, слегка улыбаясь:
– Рыба есть, креветки есть. Может, мне стоит сходить в императорскую кухню и попросить главного повара приготовить для вас ужин с редкими горными и морскими деликатесами?
Даже Шэн Чжийи на занятиях вела себя правильно.
Только Цзян Сюэнин сегодня на уроке сидела с распахнутыми глазами; раз ей всё равно не разрешали играть на цине, она просто села в самом заднем углу третьего ряда и холодно смотрела на Се Вэя, как будто хотела пронзить его своим взглядом.
Се Вэй не сразу понял, что она хотела этим сделать.
К счастью, Цзян Сюэнин две ночи подряд плохо спала, глаза у неё начали болеть от усталости, и после того, как она пристально смотрела на него около минуты, сонливость нахлынула на неё, и она не выдержав, зевнула. Это было уже большим достижением, что она смогла удержаться от того, чтобы не заснуть, опустив голову на стол, и больше у неё не хватило сил смотреть на него.
Очередной урок прошёл в полудрёме.
После занятий все уже знали, что Цзян Сюэнин обычно учится у Се Вэя, и никто не хотел оставаться с ним дольше, чем нужно. Все быстро разошлись.
Но Цзян Сюэнин не могла уйти.
Се Вэй, держа цинь, спустился с пьедестала и спросил:
– Зачем ты на меня так смотрела?
Цзян Сюэнин только хотела зевнуть, как услышала его слова и была вынуждена проглотить зевок. Она начала оправдываться:
– Как такое может быть? Вы, наверное, ошиблись, как я могла такое сделать?
Се Вэй спокойно ответил:
– Не только сделала, но и врешь.
Цзян Сюэнин иронично улыбнулась:
– Это должно быть потому, что я так внимательно слушала вашу лекцию, что просто погрузилась в неё, испытывая к вам глубокое уважение и восхищение. Так я и засмотрелась.
Се Вэй не поддался на провокацию:
– Действительно?
Цзян Сюэнин, увидев его равнодушный вид, разозлилась и вспомнила его мрачное лицо, когда он сказал, что она «некрасива». У неё возникло желание отомстить, и она улыбнулась ещё более сладко:
– Может быть, это потому, что урок учителя Се сегодня был скучным и утомительным, совсем неинтересным, так что я совсем запуталась и не могла ничего сделать, кроме как смотреть на вас.
Се Вэй:
– ...
Скучный, утомительный и сбивающий с толку!
Если раньше он сохранял спокойный вид, то после этих слов Цзян Сюэнин его лицо сразу потемнело, и даже в его глазах появилась холодность.
Никто никогда не говорил о нем таким образом.
С тех пор как четыре года назад он вернулся в столицу и начал читать лекции на императорских собраниях в Павильоне Вэньюань, будь то учителя или студенты, коллеги или сам император, все его хвалили. Цзян Сюэнин, так откровенно лгавшая и критиковавшая его, была первой.
Его сердце забилось, и тонкие губы Се Вэя сжались в прямую линию. Казалось, он был готов взорваться.
Но когда его взгляд вновь упал на Цзян Сюэнин, он сдержался.
Он спокойно произнёс:
– Сами отвлеклись и чуть не заснули, а теперь вините в этом учителя, будто он не умеет преподавать. Это тоже талант.
Цзян Сюэнин не изменила свою улыбку:
– Вы правы.
Бесстыдный тон её слов. Что бы Се Вэй ни сказал, она согласилась бы со всем.
Се Вэй больше не хотел спорить с ней и направился к выходу из дворца.
Но как только он повернулся, Цзян Сюэнин прошептала за его спиной, стиснув зубы:
– Сам не может найти жену, вот и не умеет оценивать, но имеет наглость говорить, что я выгляжу плохо! Ты действительно смел!
– Что ты сказала?
Се Вэй остановился и повернулся к ней.
Цзян Сюэнин почувствовала холодок за спиной и быстро подошла к нему, обняв цинь, как будто та, кто только что шептала, вовсе не была она. Она подошла к Се Вэю, как будто извиняясь, и сказала:
– Я сказала, что сама такая грубиянка, ничего не понимаю, но, к счастью, учитель Се так добр и готов подсказать мне. Давайте уже начнем занятие по цине.
– ...
Разве он глухой?
Се Вэй долго смотрел на неё и думал о том, что у этой ученицы есть некоторая нахальная наглость. «Три дня без порки — крыша едет». Вспомнив все разговоры о её дерзости, которые ходили в городе за эти годы, он решил, что пора немного обуздать её, чтобы она не думала, что он легко поддаётся, и не становилась всё более нахальной.
Но когда он собрался высказаться, он увидел, как она сверкающими глазами смотрит на него. Её взгляд был настолько мил и доверчив, что слова упрёка, уже готовые вырваться из его губ, вернулись обратно. Се Вэй лишь махнул широким рукавом и сказал:
– Хорошо, что вы помните, кто здесь учитель, а кто ученик. Пойдёмте.
Он повернулся и пошёл вперёд.
Цзян Сюэнин показала язык в его спину и последовала за ним.
Они вновь пришли в боковую часть дворца Фэнчэнь.
Се Вэй положил свой цинь «Эмэй» на другой стол и сказал:
– В последние дни мы учились технике игры правой рукой. Сегодня, после окончания занятий, вы должны были бы уже разбираться в этой технике и уметь играть соответствующие произведения. Но поскольку вы сидели далеко от меня во дворце, боюсь, вы не смогли хорошо разглядеть технику. Так что сейчас я сыграю ещё раз, и вы должны будете внимательно следить за деталями моего приёма. После того как я закончу, вы сами попробуете сыграть и продемонстрируете мне это.
Цзян Сюэнин сразу почувствовала себя неловко.
Однако Се Вэй спросил её:
– Поняли?
Цзян Сюэнин села за свой стол, искренне кивнула и ответила:
– Поняла.
Для Се Вэя игра на цине была уже чем-то естественным, и он исполнил произведение «Цветные облака преследуют луну», которое он демонстрировал всем ранее в основном зале дворца Фэнчэнь.
Звуки циня были плавными и легкими, словно струящаяся вода. Эта мелодия, идеально подходила для отработки техники игры. Она была простой и легкой, напоминающей капли воды, скользящие по поверхности прохладного ручья, или бамбуковые листья, плавно падающие в воду. Произведение не было сложным, и в исполнении Се Вэя оно приобрело особенное, вернувшееся к истокам, звучание.
Когда он играл, он всегда был полностью погружен в музыку.
Когда мелодия закончилась, он медленно опустил руки, подавляя последние звуки музыки, и поднял голову, чтобы сказать: «Вы поняли?»
Но слова «вы поняли» застряли у него в горле и внезапно оборвались.
Лицо Се Вэя мгновенно изменилось на выражение удивления и возмущения.
Цзян Сюэнин, которая только что сидела прямо, а мгновение назад еще кивала в ответ на его вопрос, теперь лежала на столе. На небольшом пространстве стола её лицо опустилось вниз, вытеснив древнего циня «Цзяоань» на один бок. Её руки были подняты и подложены под голову, глаза закрыты, и дыхание стало ровным.
Она заснула прямо на месте!
Пальцы Се Вэя, все еще давившие на струны, внезапно стали тяжелее, он боялся случайно порвать их и медленно поднял их вверх.
На его лице постепенно исчезло всякое выражение.
В помещении для учёбы не было трости для наказаний, но на письменном столе лежал нотный сборник, которого они должны были использовать сегодня. Он встал, взял этот сборник и, свернув его в трубочку, подошел к Цзян Сюэнин, чтобы разбудить её.
Подойдя к ней, он встал рядом, поднял свернутый в трубочку сборник, намереваясь «попросить» её проснуться, но почему-то остановился.
Дворцовый наряд был великолепным, но тяжелым на вид. Девушка была хрупкой. Когда она стояла или сидела, её спина была прямой, а взгляд ярким и оживленным; но теперь, уложившись лицом на руки и уснув на узком столе, она сжалась в маленький клубок. Этот роскошный наряд вдруг стал походить на тяжелые доспехи.
Но то, что скрывалось внутри… лишь хрупкая девушка.
Она, должно быть, была очень уставшей, даже тонкий слой макияжа на её веках выдавал легкий оттенок усталости. Её глаза были закрыты, а брови опущены. Красная помада, из-за её положения, немного смазалась на рукаве наряда, словно лепестки упавших цветов или случайные мазки кисти на холсте. Тонкие фиолетовые серьги висели у её ушей, касаясь щек.
Свет снаружи не был особенно ярким, и когда он проникал сквозь прозрачные фиолетовые серьги, он отражался мягким, сияющим светом на её снежно-белой коже.
Все эти дни, когда он читал лекции во дворце, Цзян Сюэнин всегда внимательно слушала его. Даже когда она приходила сюда, в этот тихий уголок, она никогда не жаловалась и была послушной. Но сегодня, как только он отвлекся, она тут же уснула.
Взгляд Се Вэя задерживается на её пышных, густых ресницах, на её слегка сморщенных бровях, и он задается вопросом, не видит ли она какой-то кошмар. Прошло много времени, прежде чем он, все еще намереваясь разбудить её свитком с нотами, в конце концов убрал его обратно. Но стоя рядом со спящей девушкой, он чувствовал себя немного растерянным.
Такой проблемный ученик...
Это действительно что-то новое для него. Если бы он знал, что это будет так сложно, зачем ему было ввязываться в это? Что, если Цзян Сюэнин и стала плохой. Какое это имеет отношение к нему...
Он внутренне усмехнулся.
Хотя он не мог не подумать, что, возможно, она до позднего вечера веселилась и не отдыхала, что сегодня так устала. Но после того, что произошло с «Назиданиями для женщин», когда он ошибочно осудил её, он больше не собирался спешить с выводами.
Простояв рядом с ней некоторое время, Се Вэй не удержался, покачал головой и тихо улыбнулся. Он решил не будить её и позволил ей спать дальше.
Однако, неожиданно, как только он повернулся, чтобы воспользоваться этим временем и продолжить работу над документами, кто-то постучался в дверь и сказал:
– Учитель Се, Император во дворце Цяньцин, обсуждает дела и просит вас прийти.
Голос принадлежал одному из евнухов. Он был достаточно глубоким и серьёзным. Похоже, он совсем не ожидал, что внутри кто-то спит, поэтому говорил довольно громко, не снижая тон.
Услышав это, Се Вэй нахмурился и инстинктивно обернулся, чтобы посмотреть на Цзян Сюэнин. Ей как раз снилось, как снимает носки и заходит в воду, чтобы поймать креветку. Она весело проводила время, когда услышала «Цяньцин». Она растерялась, и большая креветка выскользнула из её рук. Она в панике бросилась вперёд, и её голова тоже двинулась вперёд, что заставило её проснуться.
Но она всё ещё не пришла в себя.
Она резко вскочила, крикнув:
– Моя рыба, мои креветки!
Потом она подняла глаза и встретилась взглядом с Се Вэем, в глазах которого вдруг появилось сложное выражение.
Цзян Сюэнин:
– ...
Перед ней был цинь, а Се Вэй стоял прямо перед ней. Вдруг ей показалось, что её сердце и всё тело стали ледяными.
Се Вэй, вспомнив, как только что подозревал, что ей снится кошмар, вдруг понял, что, возможно, в последнее время он был слишком добрым. Теперь он просто молча смотрел на неё, слегка улыбаясь:
– Рыба есть, креветки есть. Может, мне стоит сходить в императорскую кухню и попросить главного повара приготовить для вас ужин с редкими горными и морскими деликатесами?
1 Комментарии
Се Вэй попался, поплыл и не заметил.... :))
ОтветитьУдалить