Шэн Чжийи обратила внимание на Се Вэя:
– Учитель Се, вы идете в зал Чэнцин?
Се Вэй не ответил. Управляющий поклонился Шэн Чжийи и с улыбкой объяснил:
– Именно так, ведь такие уважаемые гости, как Учитель Се, приходят нечасто, поэтому хозяин просил учителя Се зайти к нему.
Это было неудивительно. Все в столице знали, что Се Вэй легко идет на контакт, но редко завязывает тесные отношения с кем-либо. Часто люди старались угодить ему, приходя с визитами, но не было известно, чтобы он сам посещал кого-либо.
Зная, что вскоре начнется церемония коронации, никто не осмеливался задерживать его. В конце концов, Се Вэй был их учителем и у них не было много тем для разговора. Так что после нескольких слов обмена любезностями, управляющий повел Се Вэя по галерее, обогнув заднюю часть сада и через цветочные ворота в направлении Чэнцина.
Когда фигура Се Вэя исчезла из виду, Цзян Сюэнин, наконец, выдохнула. Расслабившись, она непроизвольно ослабила хватку.
Тревожный маленький котенок, увидев возможность, сразу вырвался, шмыгнув из её объятий. С криком «мяу», он мгновенно вскочил на перила и исчез в каменных горках у воды.
Только тогда она почувствовала тонкую боль, исходящую от запястья. Опустив взгляд, она увидела кровавую царапину. Сразу было понятно, что это след от когтей кота в момент его борьбы. Но её внимание было настолько сосредоточено на другом, что она сначала не почувствовала боли. Только теперь, когда напряжение спало, боль дала о себе знать.
Шэн Чжийи все еще смотрела в направлении, куда исчез Се Вэй, и не сдержалась. Толкнув Янь Линя локтем, она начала подшучивать:
– Среди всех благородных сыновей столицы, Янь Линь, ты самый уважаемый. Ты даже смог пригласить учителя Се, так он ещё и выберет тебе имя. Тебе завидуют многие из-за этого.
Янь Линь отвлекся и опустил взгляд:
– Наверное, это скорее из уважения к отцу.
Но принц Яньпин не обратил на это внимания. Он оскликнул:
– Неважно, главное, что это хорошо. До церемонии еще час, а сегодня все мы гости, а ты хозяин, Янь Линь. Так что ты должен нас хорошо развлечь, ведь мы пришли не просто так.
Улыбнувшись, Янь Линь спросил:
– Чего ты хочешь?
Принц Яньпин, все еще молодой, огляделся по сторонам, словно боялся быть замеченным, и только потом прошептал:
– Есть ли у вас вино?
Как только гости услышали предложение принца Яньпина, все разразились смехом. Хотя идея исходила от принца Яньпина, встречи такого рода были редкостью для всех, даже Шэн Чжийи поддержала его. Янь Линь не мог отказать, и приказал Цин Фэну и слугам принести вино под вишневым деревом, где все устроились, чтобы весело посидеть и выпить.
Стоя перед дверью в Чэнцине, управляющий тихо постучал:
– Милорд, Се учитель прибыл.
Изнутри донесся кашель, будто кто-то встал слишком резко, и голос, пронизанный старением и таинственной эмоцией:
– Пожалуйста, войдите.
Только после этого управляющий открыл дверь. Се Вэй на мгновение задержался у порога, прежде чем войти. Зимнее светило не так ярко, как летом. В комнате, где большинство окон были закрыты и не было света, царила полумрак. В воздухе витал тонкий горький запах лекарств.
На постели с золотыми крючками для занавесок был Бравый Маркиз Янь Му. За это короткое время он сильно постарел. Его виски покрылись сединой, но в его взгляде все еще таилась острая энергия, которая тут же устремилась на вошедшего. Вся его осанка излучала сдержанность и величие, смешанное с глубоким спокойствием.
Увидев Бравого Маркиза Яня Му, Се Вэй не мог не восхититься его величием. Великие гор и морей, блуждание среди цветов, он напоминал одновременно святого и отшельника. Длинные брови, отстраненный взгляд — в его глазах отражалось умиротворение.
Янь Му внимательно изучал черты лица Се Вэя, пытаясь найти что-то знакомое в этих незнакомых контурах. Но двадцать лет — это слишком долго. Четкие черты детского лица стираются с годами, и найти их в лице взрослого человека почти невозможно. Люди меняются, и не всегда в них можно узнать ребенка, которым они были когда-то.
Янь Му откашлялся и махнул рукой:
– Учитель Се, присаживайтесь, пожалуйста. Я долго болел и не мог выйти из дома, простите за задержку. Ваше присутствие — это честь для моего дома.
Се Вэй тихо сел на роскошный стул рядом.
Янь Му спросил:
– Мой сын — непоседа. Он был выбран для обучения в Императорской академии. Говорят, он многому научился благодаря вам. Надеюсь, он не доставлял вам беспокойства?
Се Вэй ответил:
– Ваш сын далеко не непоседа, он очень разумный и редко когда вызывает беспокойство в академии. Ваш дом славится своим образованием и строгой дисциплиной. Я... лишь немного помогаю ему, насколько это в моих силах.
Се Вэй, хотя и был моложе, но он уже заслужил уважение на политической арене. Даже семья Сяо уважала его, и никогда не было слышно, чтобы он называл себя «младшим» перед маршалом Сяо Юань.
Маркиз Янь Му на мгновение напрягся, но затем его голос приобрел нотки горечи:
– Если Вы, Се Вэй, считаете себя скромным и невежественным, то кто же в этом мире может считаться образованным? Вы видите моего сына, но, видимо, не видели настоящего чуда. У моего племянника был кузен, который читал и учился с легкостью, был любознательным и привлекательным. Единственное, в чем он уступал, — игра на цитре, но он упорно тренировался. Такой маленький ребенок, который уже знал цену усилиям, — это было чудо. Моя сестра часто приводила его ко мне, и я всегда думал, что хотел бы, чтобы мой собственный сын вырос таким же. Но трагедия с принцем Пиннанем и Небесными учениями разразилась раньше, чем родился мой сын, и тот мальчик ушел от нас...
Се Вэй опустил глаза, его пальцы на коленях слегка дрогнули и сжались в кулак, прежде чем он успокоился.
Маркиз Янь Му продолжил, глаза его наполнились слезами, и он откинулся на подушки, смотря в пустоту:
– Такой маленький ребенок, ему едва исполнилось шестилетний. В холодный снежный день его мать, которая сошла с ума от боли, выбежала из дворца, сбивая с пути всех, кто пытался ее остановить. Она добралась до заснеженных ворот дворца и начала копать руками, потом схватила меч у солдат и начала разбивать лед. Лед был слишком твердым и толстым. Она ушибла руки до крови, пытаясь докопаться до ребенка. Когда она наконец нашла его, его кожа прилипла ко льду, и было невозможно узнать его. Семья ее нашла и забрала, когда она уже сошла с ума от горя...
Се Вэй сидел неподвижно, как статуя.
Взгляд Янь Му, полный слез, снова обратился к Се Вэю, и его голос захлестнулся волнами подавленной скорби:
– Он был таким маленьким, еще ни разу не выезжал за пределы столицы. Та зима была такой холодной... Не знаю, зажигали ли во дворце свет, топили ли камин, прикрывали ли его ночью одеялом. Какой жестокосердечный человек мог толкнуть его наружу? Если бы у Бога было милосердие и он дал бы этому ребенку возможность жить, кем бы он вырос?
Се Вэй наконец медленно закрыл глаза, его гортань судорожно вздрагивала. Через долгое время, казалось, он подавил в себе что-то и снова открыл глаза.
Он попытался улыбнуться Яню Му, но его губы были слишком тяжелыми, чтобы подняться, и он лишь молча смотрел вниз. Затем он тихо сказал:
– Судьба благосклонна к добрым людям, и если Господь проявил милосердие, то он должен был пережить все трудности и стать человеком достойным."
– Хорошо, хорошо... – Янь Му вдруг улыбнулся, хотя и со слезами на глазах, ощущая, как вся его двадцатилетняя угнетенность вырывается наружу и превращается в мощный порыв гордости. – Он должен был пережить все трудности и стать человеком достойным!
Его сестра после развода вернулась в родной дом, но никогда не хотела верить в то, что ее сын был похоронен вместе с другими детьми-мучениками. Она с горечью и унижением искала его повсюду. Но мир так велик, и о мальчике не было ни слуху ни духу. Однако, каким бы умным ни был ребенок, как бы он смог избежать осады города? В конце концов, его так и не нашли.
Все считали, что это всего лишь мать, не верящая в смерть своего ребенка, пока полгода назад, когда их люди поймали остатки сторонников короля Пиннаня, один из них заявил, что во время массового убийства в столице со стороны Небесных учений, младший принц Динфэй не был среди тех трехсот детей. Его увез вождь Небесных Учений.
Янь Му не мог даже представить, что было бы, если слова этих людей были правдой, то какими были дни у этого ребенка, происходящего из двух великих семей и обладающего благородной кровью. В руках таких жестоких и беспощадных бандитов, какие неизвестные муки и страдания он пережил...
Каждый раз, когда он об этом думал, его сердце горело огнем, и он не мог найти покоя. В этот момент он трясущейся рукой тянется к молодому человеку перед собой.
Се Вэй встал и подошел к кровати Яня Му. Он протянул свою руку, за которую тот сразу же крепко схватился, и так сильно, что это причинило ему боль. Подняв глаза, он встретился взглядом с расширенными, кровавыми глазами Яня Му.
В них был полный вихрь ненависти и злобы, который в итоге превратился в глубокую печаль. Он с хрипотцой в голосе смотрел на него:
– Когда вы пришли, вы, наверное, видели вишневое дерево перед павильоном Цинъюй. Его посадили 22-23 года назад. Когда оно только было посажено, оно редко приносило плоды, и тот ребенок сидел на ступеньках под крышей, читал книги и смотрел на дерево, ожидая, когда вишни созреют. Теперь оно выросло, стало густым, и летом под зелеными листьями висят красные плоды. В следующем году к летнему солнцестоянию, Се Вэй, вы могли бы прийти и попробовать их. Они гораздо слаще, чем много лет назад...
Горло Се Вэя было зажато, и только спустя долгое время он едва слышно произнес:
– Хорошо.
Когда Янь Му закончил свою речь, он казался уставшим. Он не задавался вопросом о том, если бы ребенок был бы все еще жив на этом свете, то почему он тогда не пришел знакомиться со своей семьей раньше.
Се Вэй вышел из комнаты. Свет на веранде был слишком ярким. Он пронзил его глаза и проник в его сердце, вызывая острую боль, заставляя его с силой надавить на грудь. Он шатаясь, сделал несколько шагов и, уперевшись рукой в колонну, оставив на ней следы от ногтей, удержался от падения. Его лицо было бледным.
Домашний управляющий, стоявший неподалеку от двери, испуганно подбежал к нему.
Но Се Вэй уже стоял твердо на ногах. Управляющий был поражен и обеспокоен:
– Вы в порядке?
Се Вэй медленно расслабил руку, его глаза были полны скрытой ярости, но в этот момент он глубоко ее подавил под маской спокойствия. Подняв взгляд, он был снова спокоен. Но его взгляд был настолько мертвенным, словно безжизненная вода:
– Ничего страшного, просто немного холодно и сердце колотится.
– Учитель Се, вы идете в зал Чэнцин?
Се Вэй не ответил. Управляющий поклонился Шэн Чжийи и с улыбкой объяснил:
– Именно так, ведь такие уважаемые гости, как Учитель Се, приходят нечасто, поэтому хозяин просил учителя Се зайти к нему.
Это было неудивительно. Все в столице знали, что Се Вэй легко идет на контакт, но редко завязывает тесные отношения с кем-либо. Часто люди старались угодить ему, приходя с визитами, но не было известно, чтобы он сам посещал кого-либо.
Зная, что вскоре начнется церемония коронации, никто не осмеливался задерживать его. В конце концов, Се Вэй был их учителем и у них не было много тем для разговора. Так что после нескольких слов обмена любезностями, управляющий повел Се Вэя по галерее, обогнув заднюю часть сада и через цветочные ворота в направлении Чэнцина.
Когда фигура Се Вэя исчезла из виду, Цзян Сюэнин, наконец, выдохнула. Расслабившись, она непроизвольно ослабила хватку.
Тревожный маленький котенок, увидев возможность, сразу вырвался, шмыгнув из её объятий. С криком «мяу», он мгновенно вскочил на перила и исчез в каменных горках у воды.
Только тогда она почувствовала тонкую боль, исходящую от запястья. Опустив взгляд, она увидела кровавую царапину. Сразу было понятно, что это след от когтей кота в момент его борьбы. Но её внимание было настолько сосредоточено на другом, что она сначала не почувствовала боли. Только теперь, когда напряжение спало, боль дала о себе знать.
Шэн Чжийи все еще смотрела в направлении, куда исчез Се Вэй, и не сдержалась. Толкнув Янь Линя локтем, она начала подшучивать:
– Среди всех благородных сыновей столицы, Янь Линь, ты самый уважаемый. Ты даже смог пригласить учителя Се, так он ещё и выберет тебе имя. Тебе завидуют многие из-за этого.
Янь Линь отвлекся и опустил взгляд:
– Наверное, это скорее из уважения к отцу.
Но принц Яньпин не обратил на это внимания. Он оскликнул:
– Неважно, главное, что это хорошо. До церемонии еще час, а сегодня все мы гости, а ты хозяин, Янь Линь. Так что ты должен нас хорошо развлечь, ведь мы пришли не просто так.
Улыбнувшись, Янь Линь спросил:
– Чего ты хочешь?
Принц Яньпин, все еще молодой, огляделся по сторонам, словно боялся быть замеченным, и только потом прошептал:
– Есть ли у вас вино?
Как только гости услышали предложение принца Яньпина, все разразились смехом. Хотя идея исходила от принца Яньпина, встречи такого рода были редкостью для всех, даже Шэн Чжийи поддержала его. Янь Линь не мог отказать, и приказал Цин Фэну и слугам принести вино под вишневым деревом, где все устроились, чтобы весело посидеть и выпить.
Стоя перед дверью в Чэнцине, управляющий тихо постучал:
– Милорд, Се учитель прибыл.
Изнутри донесся кашель, будто кто-то встал слишком резко, и голос, пронизанный старением и таинственной эмоцией:
– Пожалуйста, войдите.
Только после этого управляющий открыл дверь. Се Вэй на мгновение задержался у порога, прежде чем войти. Зимнее светило не так ярко, как летом. В комнате, где большинство окон были закрыты и не было света, царила полумрак. В воздухе витал тонкий горький запах лекарств.
На постели с золотыми крючками для занавесок был Бравый Маркиз Янь Му. За это короткое время он сильно постарел. Его виски покрылись сединой, но в его взгляде все еще таилась острая энергия, которая тут же устремилась на вошедшего. Вся его осанка излучала сдержанность и величие, смешанное с глубоким спокойствием.
Увидев Бравого Маркиза Яня Му, Се Вэй не мог не восхититься его величием. Великие гор и морей, блуждание среди цветов, он напоминал одновременно святого и отшельника. Длинные брови, отстраненный взгляд — в его глазах отражалось умиротворение.
Янь Му внимательно изучал черты лица Се Вэя, пытаясь найти что-то знакомое в этих незнакомых контурах. Но двадцать лет — это слишком долго. Четкие черты детского лица стираются с годами, и найти их в лице взрослого человека почти невозможно. Люди меняются, и не всегда в них можно узнать ребенка, которым они были когда-то.
Янь Му откашлялся и махнул рукой:
– Учитель Се, присаживайтесь, пожалуйста. Я долго болел и не мог выйти из дома, простите за задержку. Ваше присутствие — это честь для моего дома.
Се Вэй тихо сел на роскошный стул рядом.
Янь Му спросил:
– Мой сын — непоседа. Он был выбран для обучения в Императорской академии. Говорят, он многому научился благодаря вам. Надеюсь, он не доставлял вам беспокойства?
Се Вэй ответил:
– Ваш сын далеко не непоседа, он очень разумный и редко когда вызывает беспокойство в академии. Ваш дом славится своим образованием и строгой дисциплиной. Я... лишь немного помогаю ему, насколько это в моих силах.
Се Вэй, хотя и был моложе, но он уже заслужил уважение на политической арене. Даже семья Сяо уважала его, и никогда не было слышно, чтобы он называл себя «младшим» перед маршалом Сяо Юань.
Маркиз Янь Му на мгновение напрягся, но затем его голос приобрел нотки горечи:
– Если Вы, Се Вэй, считаете себя скромным и невежественным, то кто же в этом мире может считаться образованным? Вы видите моего сына, но, видимо, не видели настоящего чуда. У моего племянника был кузен, который читал и учился с легкостью, был любознательным и привлекательным. Единственное, в чем он уступал, — игра на цитре, но он упорно тренировался. Такой маленький ребенок, который уже знал цену усилиям, — это было чудо. Моя сестра часто приводила его ко мне, и я всегда думал, что хотел бы, чтобы мой собственный сын вырос таким же. Но трагедия с принцем Пиннанем и Небесными учениями разразилась раньше, чем родился мой сын, и тот мальчик ушел от нас...
Се Вэй опустил глаза, его пальцы на коленях слегка дрогнули и сжались в кулак, прежде чем он успокоился.
Маркиз Янь Му продолжил, глаза его наполнились слезами, и он откинулся на подушки, смотря в пустоту:
– Такой маленький ребенок, ему едва исполнилось шестилетний. В холодный снежный день его мать, которая сошла с ума от боли, выбежала из дворца, сбивая с пути всех, кто пытался ее остановить. Она добралась до заснеженных ворот дворца и начала копать руками, потом схватила меч у солдат и начала разбивать лед. Лед был слишком твердым и толстым. Она ушибла руки до крови, пытаясь докопаться до ребенка. Когда она наконец нашла его, его кожа прилипла ко льду, и было невозможно узнать его. Семья ее нашла и забрала, когда она уже сошла с ума от горя...
Се Вэй сидел неподвижно, как статуя.
Взгляд Янь Му, полный слез, снова обратился к Се Вэю, и его голос захлестнулся волнами подавленной скорби:
– Он был таким маленьким, еще ни разу не выезжал за пределы столицы. Та зима была такой холодной... Не знаю, зажигали ли во дворце свет, топили ли камин, прикрывали ли его ночью одеялом. Какой жестокосердечный человек мог толкнуть его наружу? Если бы у Бога было милосердие и он дал бы этому ребенку возможность жить, кем бы он вырос?
Се Вэй наконец медленно закрыл глаза, его гортань судорожно вздрагивала. Через долгое время, казалось, он подавил в себе что-то и снова открыл глаза.
Он попытался улыбнуться Яню Му, но его губы были слишком тяжелыми, чтобы подняться, и он лишь молча смотрел вниз. Затем он тихо сказал:
– Судьба благосклонна к добрым людям, и если Господь проявил милосердие, то он должен был пережить все трудности и стать человеком достойным."
– Хорошо, хорошо... – Янь Му вдруг улыбнулся, хотя и со слезами на глазах, ощущая, как вся его двадцатилетняя угнетенность вырывается наружу и превращается в мощный порыв гордости. – Он должен был пережить все трудности и стать человеком достойным!
Его сестра после развода вернулась в родной дом, но никогда не хотела верить в то, что ее сын был похоронен вместе с другими детьми-мучениками. Она с горечью и унижением искала его повсюду. Но мир так велик, и о мальчике не было ни слуху ни духу. Однако, каким бы умным ни был ребенок, как бы он смог избежать осады города? В конце концов, его так и не нашли.
Все считали, что это всего лишь мать, не верящая в смерть своего ребенка, пока полгода назад, когда их люди поймали остатки сторонников короля Пиннаня, один из них заявил, что во время массового убийства в столице со стороны Небесных учений, младший принц Динфэй не был среди тех трехсот детей. Его увез вождь Небесных Учений.
Янь Му не мог даже представить, что было бы, если слова этих людей были правдой, то какими были дни у этого ребенка, происходящего из двух великих семей и обладающего благородной кровью. В руках таких жестоких и беспощадных бандитов, какие неизвестные муки и страдания он пережил...
Каждый раз, когда он об этом думал, его сердце горело огнем, и он не мог найти покоя. В этот момент он трясущейся рукой тянется к молодому человеку перед собой.
Се Вэй встал и подошел к кровати Яня Му. Он протянул свою руку, за которую тот сразу же крепко схватился, и так сильно, что это причинило ему боль. Подняв глаза, он встретился взглядом с расширенными, кровавыми глазами Яня Му.
В них был полный вихрь ненависти и злобы, который в итоге превратился в глубокую печаль. Он с хрипотцой в голосе смотрел на него:
– Когда вы пришли, вы, наверное, видели вишневое дерево перед павильоном Цинъюй. Его посадили 22-23 года назад. Когда оно только было посажено, оно редко приносило плоды, и тот ребенок сидел на ступеньках под крышей, читал книги и смотрел на дерево, ожидая, когда вишни созреют. Теперь оно выросло, стало густым, и летом под зелеными листьями висят красные плоды. В следующем году к летнему солнцестоянию, Се Вэй, вы могли бы прийти и попробовать их. Они гораздо слаще, чем много лет назад...
Горло Се Вэя было зажато, и только спустя долгое время он едва слышно произнес:
– Хорошо.
Когда Янь Му закончил свою речь, он казался уставшим. Он не задавался вопросом о том, если бы ребенок был бы все еще жив на этом свете, то почему он тогда не пришел знакомиться со своей семьей раньше.
Се Вэй вышел из комнаты. Свет на веранде был слишком ярким. Он пронзил его глаза и проник в его сердце, вызывая острую боль, заставляя его с силой надавить на грудь. Он шатаясь, сделал несколько шагов и, уперевшись рукой в колонну, оставив на ней следы от ногтей, удержался от падения. Его лицо было бледным.
Домашний управляющий, стоявший неподалеку от двери, испуганно подбежал к нему.
Но Се Вэй уже стоял твердо на ногах. Управляющий был поражен и обеспокоен:
– Вы в порядке?
Се Вэй медленно расслабил руку, его глаза были полны скрытой ярости, но в этот момент он глубоко ее подавил под маской спокойствия. Подняв взгляд, он был снова спокоен. Но его взгляд был настолько мертвенным, словно безжизненная вода:
– Ничего страшного, просто немного холодно и сердце колотится.
0 Комментарии