Куньнин – Глава 180. Сяо Динфэй. Часть 1

    Цзян Сюэнин ушла.
    Перед тем как выйти, она не забыла обернуться и взять шелковый мешочек, которого Се Вэй оставил на столе.
    Лю Сянь стоял снаружи, потирая подбородок и размышляя. Но в итоге вошел внутрь: 
    – Ай-яй-яй, как же так, зачем гневаться?
    Се Вэй сидел за столом, закрыл глаза, и только тогда весь шум мира наконец покинул его разум.
    Сегодня произошло и так достаточно много событий.
    Лю Сянь был в резиденции с утра и всё время прислушивался к шуму из соседней комнаты, так что он знал, что произошло. Но хотя он и сочувствовал маркизу Юнъи, но так как у него не было особых связей с ним, он мог смотреть на ситуацию достаточно холодно.
    Это была ситуация, выгодная для них.
    В каком-то смысле он надеялся, что Се Вэй будет так же спокоен, как он, но, увы, эти слова он не мог высказать вслух.
    Се Вэй молчал долгое время.
    Лю Сянь обдумывал, что сказать, но так и не решил, как начать.
    Однако через мгновение он услышал, как Се Вэй внезапно окликнул: 
    – Дао Цинь.
    Дао Цинь, который стоял в укромном уголке за дверью, тихо вошел и взглянул на Се Вэя: 
    – Господин?
    Се Вэй смотрел пристально и спокойно, и лишь произнёс: 
    – Найдите и пригласите князя Гун И в наш дом на встречу.
    Пригласить князя Гун И?! Лю Сянь вдруг стал нервничать, почувствовав в словах Се Вэя скрытую угрозу, и не сдержавшись, спросил: 
    – Разве вы с ним не держитесь подальше друг от друга всё время?
    Се Вэй не ответил. Он задумался на мгновение, а затем добавил: 
    – Позже позовите и Динфэя.
    Теперь удивление охватило Дао Циня.
    Се Вэй сидел неподвижно, и никто не мог угадать, о чём он думает, он лишь сказал: 
    – Пришло время использовать его.

***

    Цветочные улицы и ивовые переулки, павильоны Цин и дома Чу.
    Самым известным местом в столице был Цзуйлэфан, который вечерами превращался в море пьяных глаз и переплетающихся рук. Звуки струн и флейт смешивались с ароматами духов и волос женщин, создавая атмосферу нежности и роскоши.
    Но сейчас был полдень.
    После снегопада улицы погрузились в тишину. Иногда через дорогу проходили слуги, которые спешили с зонтиками за покупками для своих хозяек, оставляя за собой следы на снегу и стуча в задние двери домов развлечений.
    В комнате Хун Жянь, одной из девушек Цзуйлэфана, на мягком диване лежало толстое меховое одеяло, а над ним ниспадали нежные розовые шелковые занавеси, настоянные на ароматных травах. На подставке из красного дерева лежало два изысканных халата.
    В углу стоял длинный меч, воткнутый в вазу для картин.
    Вдали кто-то из служанок, неудачно неся чай, пролила его, что вызвало гневный и резкий окрик от хозяйки дома. Это наконец разбудило человека, лениво валявшегося на диване.
    Из-под тёплого шёлкового одеяла вытянулась крепкая, мощная рука. Мужчина, лениво лежавший на мягком диване, медленно открыл глаза, и они оказались пронзительными, полными страсти и обаяния, с лёгким намёком на бесстыдство.
    Он долго смотрел на свет, проникающий сквозь окно.
    Девушка Хун Жянь уже проснулась, и теперь лежала, прижавшись к нему. Она легко засмеялась: 
    – Господин любит поспать.
    Как главная красавица Цзуйлэфана, Хун Жянь была чрезвычайно привлекательна. Сейчас она лежала голой рядом с ним, и любое её прикосновение могло пробудить страсть.
    Мужчина отвёл взгляд с окна и посмотрел на неё, что привело к новому витку страстей.
    Беззаботное удовольствие, полная распущенность.
    Это продолжалось до тех пор, пока девушка под ним не заплакала, не в силах больше выдержать. Он прекратил, и, откинувшись назад, с его щеки скользнула капля пота, которая стекла по его горлу, и в конце вырвался глубокий, насмешливый вздох.
    Закончив, он вздохнул, поднялся с дивана и начал подбирать рассыпанную вокруг одежду.
    Теперь было видно, что молодой человек был высоким и стройным, его руки и торс выглядели великолепно.
    Когда он затягивал пояс на талии, это вызывало ощущение силы. Передняя часть его рубашки была расстёгнута, обнажая крепкую грудь, что заставило бы дам краснеть.
    Хун Жянь, едва держась на руках, приподнялась, чтобы взглянуть на своего щедрого гостя прошлой ночи, и с некоторой обидой спросила: 
    – Господин не хочет остаться ещё на несколько дней?
    Молодой человек поднял свой плащ, стряхнул его, в его взгляде читалась неприкрытая распущенность.
    Он оглянулся на неё и сказал: 
    – В столице оставаться долго опасно, долгое пребывание в одном месте может привлечь неприятности.
    Хун Жянь недоумевала: 
    – Вы что, совершили преступление, убили кого-то?
    Молодой человек улыбнулся, накинул на себя плащ с белыми кляксами на тёмно-синем фоне. Он выглядел весьма элегантно: 
    – Такого ещё не случалось. Что, жаль меня?
    Хун Жянь возмущённо бросила: 
    – Все говорят, что куртизанки бездушны, но на самом деле самые бездушные – это такие мужчины, как вы, которые уходят сразу после ночи.
    Он собрал волосы в пучок слоновой костью, но потом снова подошёл к дивану.
    Он откинул розовые шёлковые занавеси, и они мягко задвигались.
    Одна из них, унесённая ветром, прикрыла лицо Хун Жянь. Он наклонился и поцеловал её в полураскрытые влажные губы сквозь тонкую ткань, улыбаясь хитро и вызывающе: 
    – Если кто-то придёт сюда искать меня, скажи, что я пошёл в «Десятилетнее брожжение» на востоке города пить вино, поняла?"
    Сказав это, он уже повернулся, взял меч из вазы и, не выходя через дверь, открыл окно и выпрыгнул наружу.
    Снаружи был бескрайний снег.
    Открытое окно пропустило в комнату вихрь ветра.
    Хун Жянь, смотря сквозь розовую ткань, даже после долгого пребывания в местах разврата, легонько коснулась своих губ, вспоминая этот поцелуй, и сердце её всё ещё колыхалось. Она смотрела в открытое окно, ещё не придя в себя после ухода мужчины.

***

    Когда она приехала, Цзян Сюэнин была вместе с Чжоу Баоин, но когда она возвращалась во дворец, Чжоу Баоин уже ушла по вызову Сяо Шу и других, поэтому Цзян Сюэнин осталась одна.
    Держа в руках мешочек с кедровыми орешками, подаренный Янь Линем, она бездумно сидела долгое время.
    В её голове вертелись слова, только что сказанные Се Вэем. Но тогда, когда она только вернулась к жизни, в её сердце был лишь страх перед Се Вэем, и она подозревала его в желании убить её, не обращая внимания на всё остальное.
    Это не давало ей никаких подсказок.
    Поэтому, поразмыслив, она вдруг нахмурилась: зачем ей Се Вэй? Неважно, что он говорил раньше, судя по его последним словам, он, кажется, больше не собирается причинять ей вреда. К тому же, даже если у неё было бы сто раз больше смелости, она бы не осмелилась предать его и создавать себе проблемы. Таким образом, она, похоже, была в безопасности.
    Цзян Сюэнин вдруг улыбнулась.
    В тяжелых мыслях о делах герцогства Юнъи, она наконец нашла лёгкость.

Вернуться к оглавлению