– Не всё так плохо. Есть много путей в мире. Если на севере трудно торговать, можно попробовать на юге. Там нет набегов варваров, природные ресурсы богаты, а путешествие туда принесет приличную прибыль. Мы платим так много налогов, а правительство все равно работает. Смотрите, эти дороги тянутся с севера на юг, с востока на запад. Дорога в Шу не занимает много времени, хотя переход через горы может быть трудным, но это всё равно удобнее, чем раньше. Путешествие теперь не так утомительно, можно сэкономить немало денег.
– Ах, когда говорят о Шу...
Прохожие, торговцы, север и юг страны в одном потоке, оживлённо болтали друг с другом, время от времени дети путешествующих семейных пар плакали и играли, добавляя шума в эту скромную чайную.
Цзян Сюэнин слушала их разговоры о правительстве и невольно посмотрела на Шэн Чжийи. Та смотрела на чашку с грубым чаем в своих руках. Её пальцы касались шероховатого края чашки. После долгой паузы Шэн Чжийи взяла её в руки, и Цзян Сюэнин собралась что-то сказать, но не успела, так как Шэн Чжийи уже медленно глотала чай.
Чай в таких чайных заваривался из остатков высококачественных чайных листьев, имел слабый вяжущий вкус, без сладости послевкусия и скорее напоминал горечь. Это даже не было похоже на самый простой чай.
Лицо Шэн Чжийи было задумчивым. Цзян Сюэнин внимательно наблюдала за ней, пока не убедилась в том, что Шэн Чжийи была полна забот. Казалось, она была поглощена мыслями с самого начала их встречи, но в этот момент Цзян Сюэнин не осмелилась спрашивать о чём-то большем.
В то время как она размышляла, по дороге поблизости поднялась пыль от копыт нескольких лошадей, сопровождавших карету, украшенную красными лентами, которые были знаком радостного события. Для удалённой свадьбы это был обычный обряд.
Фанъинь только что вышла из кареты. Цзян Сюэнин вышла из чайной, а Шэн Чжийи последовала за ней, подходя к ним.
Хань Шишань, нанятый Жэнем Вэйчжи в качестве охранника, обладал высокими боевыми навыками и был идеальным сопровождающим для Фанъинь в долгом путешествии в Шу. Он был слегка озадачен, увидев двух красивых девушек, идущих в его сторону.
Фанъинь едва сдерживала слёзы:
– Я думала, вы не придёте меня провожать.
Цзян Сюэнин воскликнула:
– Это же твой великий день! Ты уже накрасилась, а теперь из-за слёз всё размажется. Но вот я пришла, не так ли?
Шэн Чжийи, стоявшая рядом, взглянула на Фанъинь, а затем на людей, которые сопровождали её в Шу. И она спросила:
– Ты выходишь замуж за кого-то из Шу?
Фанъинь только что заметила ещё одного человека рядом с Цзян Сюэнин. Её взгляд упал на лицо незнакомки, затем она заметила шрам под глазом и ей стало интересно, но при этом она немного смутилась из-за присутствия постороннего.
Цзян Сюэнин представила:
– Это старшая Принцесса Лэ Ян, она очень заботилась обо мне во дворце.
Фанъинь вздрогнула, услышав «старшая Принцесса Лэ Ян», но затем, услышав о заботе над Цзян Сюэнин, её лицо озарилось благодарностью и близостью, словно Принцесса позаботилась о ней самой.
Она поспешно поклонилась:
– Приветствую старшую Принцессу.
Включая Хань Шишаня, все, кто сопровождал её, были шокированы. Они не ожидали, что среди тех, кто пришёл проводить её, окажется Принцесса. Они почувствовали страх и в то же время уважение к Фанъинь, подумав, что будущая хозяйка – человек талантливый и не стоит пренебрегать ею.
Шэн Чжийи спокойно отозвалась:
– Не нужно такой официальности.
Фанъинь слегка смущённо ответила:
– Да, я выхожу замуж в Шу. Я никогда раньше не была так далеко от дома. Говорят, что там горы высокие, и дороги опасные, поэтому так много людей пришло за мной.
Шэн Чжийи на мгновение задумалась:
– Так далеко...
– Да, уходя из столицы, я не знаю, смогу ли вернуться.
Фанъинь кивнула, словно испытывала некоторую тревогу и печаль. Однако, обернувшись и взглянув на величественный Пекин, скрытый за слоями зимних туч, её изящные брови и глаза расслабились, и тревога с печалью сменились облегчением и ожиданием.
– Но уйти так далеко и не вернуться тоже хорошо.
В этом городе, кроме Цзян Сюэнин, для неё не осталось ничего, по чему она бы скучала. Даже если она когда-нибудь вернется, то это будет только ради Цзян Сюэнин. У Фанъинь не было привязанности к родной земле, она вместо этого с нетерпением ожидала своей новой жизни, и вся она, от внутреннего мира до внешности, казалась возрожденной, сияя ярким светом.
Серое небо угнетало землю, и увядшие деревья на дальних горах создавали темные тени. Иногда вдалеке мелькала тень холодной вороны, спешащей укрыться в лесу. Большие птицы уже улетели на юг. Землю покрывали увядшие травы, но весенний ветерок скоро оживит их, и везде всё вновь покроется зеленью.
Взгляд Шэн Чжийи следил за этими землями, уходя вдаль, в темное и угнетающее небо, словно преследуя исчезнувшую тень холодной вороны, не зная, куда она улетела.
Покинуть Пекин, выйти замуж и уехать в Шу.
Фанъинь легко улыбнулась, но в её глазах и бровях проступила непередаваемая тоска и печаль:
– Уехать так далеко – это хорошо. Я завидую тебе, уйдешь отсюда и будешь свободна.
– …
Цзян Сюэнин наконец поняла, откуда исходило это чувство беспокойства.
Когда Шэн Чжийи выдали замуж в далекие страны в прошлой жизни? Вскоре после Нового года. Она думала, что у них еще есть несколько месяцев, но, может быть, Шэн Чжийи уже узнала об этом?
Издалека доносился топот лошадей. По дороге из Пекина быстро приближалась рота имперской гвардии. Остановившись возле них, во главе стоящий человек с облегчением слез с коня и поклонился Шэн Чжийи:
– Приветствую Вас, Ваше Высочество! Императорская Мать и Император, узнав, что вы покинули город, встревожились. Они приказали мне прийти и обеспечить Вашу безопасность.
На лице Шэн Чжийи появилось выражение усталости. Она знала, что ей не удастся долго погулять вне дворца. С улыбкой она обратилась к Цзян Сюэнин:
– Я возвращаюсь во дворец.
Цзян Сюэнин внезапно почувствовала боль в сердце, будто её охватила глубокая печаль. Не зная, откуда у неё взялась смелость, она схватила Шэн Чжийи за край платья и неожиданно спросила её:
– Ваше Высочество, вы тоже не хотите находиться во дворце
Шэн Чжийи на мгновение остановилась, обернулась и посмотрела на Цзян Сюэнин. Она помолчала, затем слегка улыбнулась и сказала:
– Кто же хочет?
Но, кроме этого, у неё, видимо, не осталось ничего, что можно было бы сказать. В этом мире есть люди, чья судьба не в их руках.
Она обернулась, вскочила на лошадь и, не обращая внимания на гвардейцев, прибывших защитить её, помчалась прямо в сторону Пекина, оставив всех позади.
Цзян Сюэнин стояла на месте, глядя, как фигура Шэн Чжийи исчезает на дороге, поглощенная мрачным небосводом, и долго не могла сдвинуться с места. В этот день она провела Фанъинь. В этот же день в Пекин прибыли послы из татарских племен, чтобы предложить брак Императору.
И в этот день она в одиночестве привела обратно двух лошадей в дом Цзян и была вызвана Цзяном Бояо, который сообщил:
– Три суда приняли решение по делу. Храбрый маркиз сговорился с мятежниками Пиннань, проявив неподданническое поведение. Но, учитывая заслуги его семьи перед государством, Император не стал приговаривать их к смерти и избрал милосердие. Он конфисковал их имущество, лишил их титулов и превратив их в простых граждан. Основная ветвь семьи Янь будет наказана тридцатью ударами палки и отправлена в изгнание в Хуанчжоу, без права покидать его без царского указа. Ах, уже вышел царский указ, это несчастье в рамках возможного!
– Ах, когда говорят о Шу...
Прохожие, торговцы, север и юг страны в одном потоке, оживлённо болтали друг с другом, время от времени дети путешествующих семейных пар плакали и играли, добавляя шума в эту скромную чайную.
Цзян Сюэнин слушала их разговоры о правительстве и невольно посмотрела на Шэн Чжийи. Та смотрела на чашку с грубым чаем в своих руках. Её пальцы касались шероховатого края чашки. После долгой паузы Шэн Чжийи взяла её в руки, и Цзян Сюэнин собралась что-то сказать, но не успела, так как Шэн Чжийи уже медленно глотала чай.
Чай в таких чайных заваривался из остатков высококачественных чайных листьев, имел слабый вяжущий вкус, без сладости послевкусия и скорее напоминал горечь. Это даже не было похоже на самый простой чай.
Лицо Шэн Чжийи было задумчивым. Цзян Сюэнин внимательно наблюдала за ней, пока не убедилась в том, что Шэн Чжийи была полна забот. Казалось, она была поглощена мыслями с самого начала их встречи, но в этот момент Цзян Сюэнин не осмелилась спрашивать о чём-то большем.
В то время как она размышляла, по дороге поблизости поднялась пыль от копыт нескольких лошадей, сопровождавших карету, украшенную красными лентами, которые были знаком радостного события. Для удалённой свадьбы это был обычный обряд.
Фанъинь только что вышла из кареты. Цзян Сюэнин вышла из чайной, а Шэн Чжийи последовала за ней, подходя к ним.
Хань Шишань, нанятый Жэнем Вэйчжи в качестве охранника, обладал высокими боевыми навыками и был идеальным сопровождающим для Фанъинь в долгом путешествии в Шу. Он был слегка озадачен, увидев двух красивых девушек, идущих в его сторону.
Фанъинь едва сдерживала слёзы:
– Я думала, вы не придёте меня провожать.
Цзян Сюэнин воскликнула:
– Это же твой великий день! Ты уже накрасилась, а теперь из-за слёз всё размажется. Но вот я пришла, не так ли?
Шэн Чжийи, стоявшая рядом, взглянула на Фанъинь, а затем на людей, которые сопровождали её в Шу. И она спросила:
– Ты выходишь замуж за кого-то из Шу?
Фанъинь только что заметила ещё одного человека рядом с Цзян Сюэнин. Её взгляд упал на лицо незнакомки, затем она заметила шрам под глазом и ей стало интересно, но при этом она немного смутилась из-за присутствия постороннего.
Цзян Сюэнин представила:
– Это старшая Принцесса Лэ Ян, она очень заботилась обо мне во дворце.
Фанъинь вздрогнула, услышав «старшая Принцесса Лэ Ян», но затем, услышав о заботе над Цзян Сюэнин, её лицо озарилось благодарностью и близостью, словно Принцесса позаботилась о ней самой.
Она поспешно поклонилась:
– Приветствую старшую Принцессу.
Включая Хань Шишаня, все, кто сопровождал её, были шокированы. Они не ожидали, что среди тех, кто пришёл проводить её, окажется Принцесса. Они почувствовали страх и в то же время уважение к Фанъинь, подумав, что будущая хозяйка – человек талантливый и не стоит пренебрегать ею.
Шэн Чжийи спокойно отозвалась:
– Не нужно такой официальности.
Фанъинь слегка смущённо ответила:
– Да, я выхожу замуж в Шу. Я никогда раньше не была так далеко от дома. Говорят, что там горы высокие, и дороги опасные, поэтому так много людей пришло за мной.
Шэн Чжийи на мгновение задумалась:
– Так далеко...
– Да, уходя из столицы, я не знаю, смогу ли вернуться.
Фанъинь кивнула, словно испытывала некоторую тревогу и печаль. Однако, обернувшись и взглянув на величественный Пекин, скрытый за слоями зимних туч, её изящные брови и глаза расслабились, и тревога с печалью сменились облегчением и ожиданием.
– Но уйти так далеко и не вернуться тоже хорошо.
В этом городе, кроме Цзян Сюэнин, для неё не осталось ничего, по чему она бы скучала. Даже если она когда-нибудь вернется, то это будет только ради Цзян Сюэнин. У Фанъинь не было привязанности к родной земле, она вместо этого с нетерпением ожидала своей новой жизни, и вся она, от внутреннего мира до внешности, казалась возрожденной, сияя ярким светом.
Серое небо угнетало землю, и увядшие деревья на дальних горах создавали темные тени. Иногда вдалеке мелькала тень холодной вороны, спешащей укрыться в лесу. Большие птицы уже улетели на юг. Землю покрывали увядшие травы, но весенний ветерок скоро оживит их, и везде всё вновь покроется зеленью.
Взгляд Шэн Чжийи следил за этими землями, уходя вдаль, в темное и угнетающее небо, словно преследуя исчезнувшую тень холодной вороны, не зная, куда она улетела.
Покинуть Пекин, выйти замуж и уехать в Шу.
Фанъинь легко улыбнулась, но в её глазах и бровях проступила непередаваемая тоска и печаль:
– Уехать так далеко – это хорошо. Я завидую тебе, уйдешь отсюда и будешь свободна.
– …
Цзян Сюэнин наконец поняла, откуда исходило это чувство беспокойства.
Когда Шэн Чжийи выдали замуж в далекие страны в прошлой жизни? Вскоре после Нового года. Она думала, что у них еще есть несколько месяцев, но, может быть, Шэн Чжийи уже узнала об этом?
Издалека доносился топот лошадей. По дороге из Пекина быстро приближалась рота имперской гвардии. Остановившись возле них, во главе стоящий человек с облегчением слез с коня и поклонился Шэн Чжийи:
– Приветствую Вас, Ваше Высочество! Императорская Мать и Император, узнав, что вы покинули город, встревожились. Они приказали мне прийти и обеспечить Вашу безопасность.
На лице Шэн Чжийи появилось выражение усталости. Она знала, что ей не удастся долго погулять вне дворца. С улыбкой она обратилась к Цзян Сюэнин:
– Я возвращаюсь во дворец.
Цзян Сюэнин внезапно почувствовала боль в сердце, будто её охватила глубокая печаль. Не зная, откуда у неё взялась смелость, она схватила Шэн Чжийи за край платья и неожиданно спросила её:
– Ваше Высочество, вы тоже не хотите находиться во дворце
Шэн Чжийи на мгновение остановилась, обернулась и посмотрела на Цзян Сюэнин. Она помолчала, затем слегка улыбнулась и сказала:
– Кто же хочет?
Но, кроме этого, у неё, видимо, не осталось ничего, что можно было бы сказать. В этом мире есть люди, чья судьба не в их руках.
Она обернулась, вскочила на лошадь и, не обращая внимания на гвардейцев, прибывших защитить её, помчалась прямо в сторону Пекина, оставив всех позади.
Цзян Сюэнин стояла на месте, глядя, как фигура Шэн Чжийи исчезает на дороге, поглощенная мрачным небосводом, и долго не могла сдвинуться с места. В этот день она провела Фанъинь. В этот же день в Пекин прибыли послы из татарских племен, чтобы предложить брак Императору.
И в этот день она в одиночестве привела обратно двух лошадей в дом Цзян и была вызвана Цзяном Бояо, который сообщил:
– Три суда приняли решение по делу. Храбрый маркиз сговорился с мятежниками Пиннань, проявив неподданническое поведение. Но, учитывая заслуги его семьи перед государством, Император не стал приговаривать их к смерти и избрал милосердие. Он конфисковал их имущество, лишил их титулов и превратив их в простых граждан. Основная ветвь семьи Янь будет наказана тридцатью ударами палки и отправлена в изгнание в Хуанчжоу, без права покидать его без царского указа. Ах, уже вышел царский указ, это несчастье в рамках возможного!
0 Комментарии