В этой жизни, они были понижены до статуса простых граждан, их семейное богатство было конфисковано, и их отправили в изгнание в Хуанчжоу.
А что насчёт прошлой жизни?
В прошлой жизни они не только были понижены до статуса простых граждан, но и все женщины в их роду были сделаны государственными проститутками, а мужчины превращены в низших рабов. Тех, кто осмелился противостоять Императорской воле, казнили, а их семьи в течение трех поколений были изгнаны в заболоченные и нездоровые земли Байюэ, на расстояние в четыре тысячи ли от дома и родины. Весь путь был полон страданий, и вскоре после прибытия в место изгнания, Храбрый Маркиз Янь Му скончался от старых ран, обострившихся в жарком и влажном климате.
Эта жизнь уже намного лучше по сравнению с прошлой.
Но всё равно, им предстоит изгнание?
Хуанчжоу.
И что это за место?
Цзян Сюэнин никогда не выходила далеко за пределы столицы в обеих своих жизнях. Даже если она и видела это место в книгах, ей трудно было представить, что это было за место на самом деле, живут ли там люди и насколько оно было далеко.
Но Цзян Бояо чувствовал облегчение, видя, как его дочь внезапно замолкла, опасаясь, что она огорчится судьбой дома Маркиза Янь. Он поспешил её успокоить, говоря:
– Хуанчжоу находится в Хубэе. Хотя двадцать лет назад, когда король Пиннань вёл свои войска на север, его железные копыта прошли через эти земли, превратив их в пустоши и развалины, это всё равно намного лучше, чем обычные места изгнания, такие как Северо-Запад, Ляодун или Байюэ. Жизнь там будет тяжелой, но, к счастью, без угрозы для жизни. Они будут жить просто, как обычные граждане. Если они выдержат это, в будущем может представиться шанс на возвращение.
Цзян Сюэнин молчала.
Цзян Бояо продолжил:
– Это уже милость со стороны Императора, выходящая за рамки закона. Он учёл тяжелый труд нашего дома, но на самом деле всё это ради ребёнка в утробе Вэнь Чжаои, которого она ещё не родила. Он не хочет, чтобы на ребёнка пало кровавое пятно, предпочитая пощадить наш дом и накопить заслуги для ребёнка. В противном случае, если бы наш дом осмелился связаться с вражеской партией короля Пиннаня, мы бы не увидели милости.
Цзян Сюэнин прекрасно понимала всё это, но каждый раз, когда она думала о том, что вся семья Маркиза Яня должна нести на себе несправедливость, покидая столицу, где они жили многие поколения, и переехать в Хуанчжоу, оставив позади свою привилегированную жизнь, она чувствовала, как печаль поднимается из глубины её сердца, вызвав нестерпимую боль.
Она спросила:
– Когда это произойдет?
Цзян Бояо подумал и ответил:
– Сейчас такая холодная погода, да и скоро Новый год, так что, наверное, после праздников.
Цзян Сюэнин задумчиво кивнула.
После того, как Цзян Бояо ещё немного поговорил с ней, она наконец вернулась в свою комнату.
В комнате убранство стало намного проще.
Гуцинь, древняя цитра, упакованная в футляр, висела наклонно на стене; меч, которого Янь Линь попросил её аккуратно убрать в день своего дня рождения, молча лежал в ножнах. Подойдя к туалетному столику и открыв небольшую коробочку, она увидела, что браслет из сухих жасминовых цветов лежит внутри, тихий и недвижимый.
А что насчёт прошлой жизни?
В прошлой жизни они не только были понижены до статуса простых граждан, но и все женщины в их роду были сделаны государственными проститутками, а мужчины превращены в низших рабов. Тех, кто осмелился противостоять Императорской воле, казнили, а их семьи в течение трех поколений были изгнаны в заболоченные и нездоровые земли Байюэ, на расстояние в четыре тысячи ли от дома и родины. Весь путь был полон страданий, и вскоре после прибытия в место изгнания, Храбрый Маркиз Янь Му скончался от старых ран, обострившихся в жарком и влажном климате.
Эта жизнь уже намного лучше по сравнению с прошлой.
Но всё равно, им предстоит изгнание?
Хуанчжоу.
И что это за место?
Цзян Сюэнин никогда не выходила далеко за пределы столицы в обеих своих жизнях. Даже если она и видела это место в книгах, ей трудно было представить, что это было за место на самом деле, живут ли там люди и насколько оно было далеко.
Но Цзян Бояо чувствовал облегчение, видя, как его дочь внезапно замолкла, опасаясь, что она огорчится судьбой дома Маркиза Янь. Он поспешил её успокоить, говоря:
– Хуанчжоу находится в Хубэе. Хотя двадцать лет назад, когда король Пиннань вёл свои войска на север, его железные копыта прошли через эти земли, превратив их в пустоши и развалины, это всё равно намного лучше, чем обычные места изгнания, такие как Северо-Запад, Ляодун или Байюэ. Жизнь там будет тяжелой, но, к счастью, без угрозы для жизни. Они будут жить просто, как обычные граждане. Если они выдержат это, в будущем может представиться шанс на возвращение.
Цзян Сюэнин молчала.
Цзян Бояо продолжил:
– Это уже милость со стороны Императора, выходящая за рамки закона. Он учёл тяжелый труд нашего дома, но на самом деле всё это ради ребёнка в утробе Вэнь Чжаои, которого она ещё не родила. Он не хочет, чтобы на ребёнка пало кровавое пятно, предпочитая пощадить наш дом и накопить заслуги для ребёнка. В противном случае, если бы наш дом осмелился связаться с вражеской партией короля Пиннаня, мы бы не увидели милости.
Цзян Сюэнин прекрасно понимала всё это, но каждый раз, когда она думала о том, что вся семья Маркиза Яня должна нести на себе несправедливость, покидая столицу, где они жили многие поколения, и переехать в Хуанчжоу, оставив позади свою привилегированную жизнь, она чувствовала, как печаль поднимается из глубины её сердца, вызвав нестерпимую боль.
Она спросила:
– Когда это произойдет?
Цзян Бояо подумал и ответил:
– Сейчас такая холодная погода, да и скоро Новый год, так что, наверное, после праздников.
Цзян Сюэнин задумчиво кивнула.
После того, как Цзян Бояо ещё немного поговорил с ней, она наконец вернулась в свою комнату.
В комнате убранство стало намного проще.
Гуцинь, древняя цитра, упакованная в футляр, висела наклонно на стене; меч, которого Янь Линь попросил её аккуратно убрать в день своего дня рождения, молча лежал в ножнах. Подойдя к туалетному столику и открыв небольшую коробочку, она увидела, что браслет из сухих жасминовых цветов лежит внутри, тихий и недвижимый.
***
Холод зимы, влажность земли.
Единственное одеяло в этой маленькой камере на ощупь было ледяным, единственным источником света были две тусклые масляные лампы на далёкой стене. Янь Линь сидел, повернувшись спиной к проходу, и даже несмотря на кровавые следы на его спине, его взгляд был устремлён сквозь единственное окно в этой тюрьме.
Днём погода была далека от идеала; всё, что попадало в глаза, казалось серым и мрачным. Иногда облака неспешно пересекали небо. Но когда сумерки начинали опускаться, казалось, будто сильный ветер разогнал все мрачные тучи на горизонте, оставив лишь редкие звёзды, разбросанные в окне, и тонкий серп луны, медленно взбирающийся на вершины деревьев.
Янь Линь давно не видел такой красивой картины. На его губах неожиданно появилась лёгкая улыбка.
Молодость ещё читалась в его острых чертах лица, но они не потеряли своей резкости, а, напротив, казались ещё более решительными, словно сосна, растущая среди горных скал, стойко противостоящая ветру, без тени покорности или уступчивости.
Когда Цзян Сюэнин подкралась сюда ночью, она увидела именно такой профиль, полный решимости. Взгляд на луну из тюрьмы, какой же сегодня вечер?
Её шаги внезапно остановились, и следом за ней пришедший Чжоу Иньчжи тихо сказал:
– Мисс, говорите кратко и быстро, а потом быстро уходите, я откланяюсь.
Только тогда Янь Линь услышал шум. Он повернул голову и увидел фигуру у стены под светом лампы. Она, должно быть, тайком вошла, закутавшись в тёмный плащ, который полностью закрывал её, но её бледное лицо всё ещё отражало мягкий блеск в тусклом свете.
Ему даже не нужно было видеть её целиком, чтобы узнать, что это она.
В тот момент он тихо рассмеялся:
– Даже сюда осмелилась прийти, действительно набралась смелости.
У Цзян Сюэнин чуть покраснели глаза, и только через долгое время она поняла, что он узнал её. Когда она шагнула вперёд, ей показалось, что она шагает по облакам, неуверенно и нестабильно.
Только подойдя ближе, она увидела кровавые следы за его спиной. В этой холодной и влажной тюремной камере, кроме запаха хвороста и ржавчины, ещё витал еле уловимый запах крови и горького лекарства.
Когда она узнала, что дело дома Маркиза Яня было рассмотрено и закрыто тройственной комиссией, она не смогла успокоиться. Она послала за Чжоу Иньчжи и, наконец, рискнула попросить его провести её в небесную тюрьму.
К счастью, дом Маркиза Яня не обвинялся в преступлениях, заслуживающих смертной казни, и поэтому основные войска, охранявшие тюрьму, были отозваны.
Оборона тюрьмы значительно ослабла, и по словам Чжоу Иньчжи, уже были те, кто тайно навещал дом Маркиза Яня. Благодаря этому она смогла пройти через множество барьеров и добраться сюда.
Цзян Сюэнин остановилась у двери, не решаясь подойти ближе, боясь увидеть его в таком плачевном состоянии и вызвать его смущение. Она только спросила:
– Как ты...
В порядке ли?
Она и так знала, что ему плохо. Какой смысл в таком вопросе?
Едва она начала говорить, она вдруг потеряла дар речи, чувствуя, что её обычно такой бойкий язык вдруг стал неуклюжим, и она даже не знала, что сказать.
Но Янь Линь посмотрел на неё и сказал:
– Всё хорошо.
Цзян Сюэнин снова почувствовала, как её нос стал кислым.
Янь Линь не смог сдержать улыбки, но, похоже, улыбка потянула за собой рану на его спине, вызвав боль. Он вдруг резко втянул воздух, затем кашлянул несколько раз. Его лицо побледнело:
– Не стой у двери, заходи.
Цзян Сюэнин застыла на месте. Это ведь небесная тюрьма, между ними толстая тюремная дверь. Как ей войти?
Она и представить себе не могла, что юноша, поддерживаясь о холодную стену, с трудом поднялся, встал и подошёл к двери тюрьмы. Он развязал цепи, обвивавшие её, словно в своём собственном доме, открыл дверь и пригласил её жестом руки.
Цзян Сюэнин была поражена.
Только тогда она внезапно вспомнила, что в прошлой жизни, когда в семье Янь случилось несчастье, Янь Линь на самом деле приходил к ней. Позже она узнала о беде, постигшей дом Маркиза Янь.
Подумай только, с таким тяжким обвинением, как Янь Линь смог избежать наказания? Теперь, когда тюремная дверь так легко открылась, её воспоминания о прошлой жизни внезапно вспыхнули, заставив подумать о необычайности ситуации. Судя по всему, на вид они были изгнаны, но на самом деле пользовались определённой свободой. Было ли положение дома Маркиза Яня в действительности таким плохим, как думали все?
0 Комментарии