Цзян Сюэнин вернулась первой.
Остальные удивились тому, почему она вернулась одна, и она, следуя заранее спланированному сценарию, притворилась удивлённой и ответила, что не видела Чжана Чжэ.
Сяо Динфэй, держа во рту соломинку, скучал без дела, но, услышав её слова, пронзительно взглянул на Цзян Сюэнин. В его глазах ясно читалось:
– Наверное, они занимались чем-то тайным, не предназначенным для чужих глаз!
Но он подумал, что люди из Небесной секты, скорее всего, не станут придавать этому большого значения.
И действительно, они не придали этому особого значения.
Когда Чжан Чжэ вернулся, он сказал, что они пошли в разные направления, и никто не заподозрил, что они говорили наедине. Конечно, даже если бы кто-то и заподозрил, они бы подумали, как и Сяо Динфэй, что между этими двумя «братом и сестрой» было что-то более личное.
Группа снова отправилась в путь к Тунчжоу.
Настроение Цзян Сюэнин было необычайно хорошим.
Послеобеденное солнце светило ярко, принося тепло даже в зимний день. Казалось, люди из Небесной Секты получили какие-то новости, их шаги стали менее напряжёнными по сравнению с утром. Они казались спокойными и не спешащими.
Цзян Сюэнин тихо пробормотала:
– Это действительно странно.
Чжан Чжэ услышал её слова и очень естественно тихо ответил:
– Они ждут новостей из Тунчжоу.
Цзян Сюэнин невольно приподняла бровь.
Чжан Чжэ продолжил:
– Они ещё не полностью поверили в мою личность.
Точно.
Внезапное появление такого человека, как он, даже если и вызвало доверие на восемьдесят процентов, то оставшиеся двадцать процентов всё равно требуют проверки у Небесной секты для полной уверенности.
Если они случайно пустят волка в дом, это может привести к непоправимым последствиям.
Поняв это, Цзян Сюэнин нахмурилась.
Но, поскольку она шла вместе с другими и сейчас было не время говорить, она не могла задать вопросы.
С другой стороны, Сяо Динфэй чувствовал скуку.
Утром, когда они выезжали из разрушенного храма, он предложил Цзян Сюэнин поехать с ним на одной лошади, но она безжалостно отказала ему, и он весь день ехал в одиночестве. Он сдерживался и не здоровался с Цзян Сюэнин до полудня. Теперь, ведя лошадь впереди, он всё же не смог удержаться от желания оглянуться на неё.
Эта девушка была слишком красива.
В простой одежде она, казалось, не производила такого сильного впечатления, как ярко накрашенные красавицы, но её черты лица и костная структура были такими, что чем больше на неё смотреть, тем красивее она казалась. Это естественное выражение лица, недавняя тень печали, сменилась некоторым ощущением свободы и радости, делая её ещё более изящной и привлекательной.
Сяо Динфэй всегда знал, что он поверхностный человек, который судит по внешности.
Но иногда он действительно хотел быть немного более принципиальным.
Однако, когда появилась эта женщина с неясным статусом, которая даже не особо желала общаться с ним, он обнаружил, что сохранить достоинство оказалось слишком сложно.
В конце концов, он всё же потянул за поводья, чтобы замедлить свою лошадь, и вскоре оказался рядом с Чжаном Чжэ и Цзян Сюэнин. На его лице появилась улыбка, словно утреннего инцидента с отказом Цзян Сюэнин вовсе и не было, и он с видом заботы сказал:
– На этом пути нам следует действовать незаметно, поэтому у нас есть только эта одежда для девушки, что, конечно, является недоразумением с нашей стороны. Как только мы войдем в город позже, я обязательно подберу для девушки что-нибудь более элегантное.
Цзян Сюэнин заметила его приближение заранее.
Теперь, услышав его слова, она перевела взгляд на снежно-белую лошадь Сяо Динфэя под ним: действительно достойный скакун для будущего богатого и непутёвого наследника рода Сяо, прямо воплощение роскоши!
Под гривой лошади висела красная бахрома, украшенная белыми жемчужинами и золотым колокольчиком.
При каждом движении копыта звенел колокольчик.
Куда бы он ни пришёл, все знали о его присутствии.
Лошадь была нарядна, как и её хозяин.
Чжан Чжэ молчал сзади.
Он не был человеком многих слов, и у него не было особой темы для разговора с Сяо Динфэем.
Цзян Сюэнин едва заметно улыбнулась и сказала:
– Спасибо, мистер Динфэй, но не стоит беспокоиться обо мне. Однако вы и ваша лошадь, кажется, действительно «незаметны».
Сяо Динфэй, видимо, не понял иронии в её словах. Напротив, почувствовав, что его похвалили, он нагло развернулся на лошади, раскачиваясь взад-вперед:
– В конце концов, когда выходишь из дома с важным делом, не хочешь быть заметным. Смотрите, вон те двое.
Он сказал это, кивнув в сторону Фэна Мин Юй и Хуан Цяня.
Цзян Сюэнин посмотрела на этих двоих.
Сяо Динфэй сказал:
– Не думайте, что эти двое выглядят прилично. На самом деле, они присланы главой секты следить за мной. Ах, человек должен наслаждаться жизнью, а эти люди... Они просто не умеют получать удовольствие. Зачем им всю жизнь заниматься грязной и тяжелой работой?
«Если бы кто-то не делал грязную работу, тебе бы нечем было наслаждаться», – подумала про себя Цзян Сюэнин.
Она вежливо улыбнулась:
– Мистер Динфэй шутит. У курицы есть смелость, вам не стоит быть столь скромным.
Сяо Динфэй растерянно ответил:
– Что вы имеете в виду, у курицы есть смелость?
Цзян Сюэнин:
– ...
Она забыла, что этот человек необразован и не понимает таких утонченных фраз.
Улыбка на её губах ненадолго исказилась, но она быстро восстановила самообладание и ясно и просто сказала:
– Я имею в виду, что вы, наверное, пережили много трудностей, чтобы достичь сегодняшнего положения.
К её удивлению, Сяо Динфэй вдруг засмеялся и замахал руками:
– Нет, нет, вы ошибаетесь!
Цзян Сюэнин удивилась:
– Ошибаюсь?
Сяо Динфэй, со взглядом полным дерзости и раскованности, со своим обольстительным обаянием, который проникает прямо в кости, случайно поднял руку, словно указывая на весь мир, и сказал:
– Я не из тех, кто много терпел. Девушка, вы не знаете, как трудно пробиться в нашей секте. Из десяти человек остаются двое, и один из них теряет половину жизни. В этом мире некоторые люди просто рождаются с хорошей судьбой. Как, например, я – благодаря моему лицу. Я питаюсь своей внешностью, и это работает. Как вам моё лицо?
Сказав это, он ещё указал на своё лицо.
У него длинные брови, прямой нос и глаза были словно персиковые цветы. Высокие скулы придают его лицу глубокий контур, а тонкие губы блестят лёгким сиянием. Уголки его губ всегда слегка приподняты, что придаёт ему несколько непокорный вид.
С первого взгляда он кажется красивым и беспечным.
Но если пристально вглядываться в детали его черт лица, появляется некое неуловимое чувство знакомства.
Если бы это услышали другие, они вряд ли поняли бы скрытый смысл этих слов.
Но Цзян Сюэнин, вернувшись из прошлой жизни, видит в своём воображении лица Сяо Шу и её брата Сяо Е, даже лицо герцога Сяо Юаня. При сравнении с этим лицом, они выглядят на треть похожими.
Что касается остального...
Говорят, что он очень похож на мать наследника Сяо, сестру бравого маркиза Яня Му.
– Красота кормит меня. И наглость тоже.
Эти слова несут глубокий смысл.
Сяо Динфэй говорит это, потому что знает, что никто не поймёт их настоящих значений. В конце концов он подмигивает Цзян Сюэнин:
– Я избранник небес. Та, кто последует за мной, будет наслаждаться благами. Девушка, не хотите подумать об этом?
Цзян Сюэнин улыбается легко:
– В мире не бывает пирогов, падающих с неба бесплатно. Если что-то даётся, что-то и берётся взамен. Благословения господина, боюсь, не смогу вынести.
– Если что-то даётся, что-то и берётся взамен.
Когда только что ещё болтавший Сяо Динфэй вдруг замолк, его выражение лица также застыло, словно он о чём-то задумался, и на мгновение его охватила тоска. Через некоторое время он недовольно фыркнул, поднял подбородок, вновь приняв высокомерную позу, и, наконец, не очень вежливо хмыкнул:
– Ты-то что понимаешь!
Остальные удивились тому, почему она вернулась одна, и она, следуя заранее спланированному сценарию, притворилась удивлённой и ответила, что не видела Чжана Чжэ.
Сяо Динфэй, держа во рту соломинку, скучал без дела, но, услышав её слова, пронзительно взглянул на Цзян Сюэнин. В его глазах ясно читалось:
– Наверное, они занимались чем-то тайным, не предназначенным для чужих глаз!
Но он подумал, что люди из Небесной секты, скорее всего, не станут придавать этому большого значения.
И действительно, они не придали этому особого значения.
Когда Чжан Чжэ вернулся, он сказал, что они пошли в разные направления, и никто не заподозрил, что они говорили наедине. Конечно, даже если бы кто-то и заподозрил, они бы подумали, как и Сяо Динфэй, что между этими двумя «братом и сестрой» было что-то более личное.
Группа снова отправилась в путь к Тунчжоу.
Настроение Цзян Сюэнин было необычайно хорошим.
Послеобеденное солнце светило ярко, принося тепло даже в зимний день. Казалось, люди из Небесной Секты получили какие-то новости, их шаги стали менее напряжёнными по сравнению с утром. Они казались спокойными и не спешащими.
Цзян Сюэнин тихо пробормотала:
– Это действительно странно.
Чжан Чжэ услышал её слова и очень естественно тихо ответил:
– Они ждут новостей из Тунчжоу.
Цзян Сюэнин невольно приподняла бровь.
Чжан Чжэ продолжил:
– Они ещё не полностью поверили в мою личность.
Точно.
Внезапное появление такого человека, как он, даже если и вызвало доверие на восемьдесят процентов, то оставшиеся двадцать процентов всё равно требуют проверки у Небесной секты для полной уверенности.
Если они случайно пустят волка в дом, это может привести к непоправимым последствиям.
Поняв это, Цзян Сюэнин нахмурилась.
Но, поскольку она шла вместе с другими и сейчас было не время говорить, она не могла задать вопросы.
С другой стороны, Сяо Динфэй чувствовал скуку.
Утром, когда они выезжали из разрушенного храма, он предложил Цзян Сюэнин поехать с ним на одной лошади, но она безжалостно отказала ему, и он весь день ехал в одиночестве. Он сдерживался и не здоровался с Цзян Сюэнин до полудня. Теперь, ведя лошадь впереди, он всё же не смог удержаться от желания оглянуться на неё.
Эта девушка была слишком красива.
В простой одежде она, казалось, не производила такого сильного впечатления, как ярко накрашенные красавицы, но её черты лица и костная структура были такими, что чем больше на неё смотреть, тем красивее она казалась. Это естественное выражение лица, недавняя тень печали, сменилась некоторым ощущением свободы и радости, делая её ещё более изящной и привлекательной.
Сяо Динфэй всегда знал, что он поверхностный человек, который судит по внешности.
Но иногда он действительно хотел быть немного более принципиальным.
Однако, когда появилась эта женщина с неясным статусом, которая даже не особо желала общаться с ним, он обнаружил, что сохранить достоинство оказалось слишком сложно.
В конце концов, он всё же потянул за поводья, чтобы замедлить свою лошадь, и вскоре оказался рядом с Чжаном Чжэ и Цзян Сюэнин. На его лице появилась улыбка, словно утреннего инцидента с отказом Цзян Сюэнин вовсе и не было, и он с видом заботы сказал:
– На этом пути нам следует действовать незаметно, поэтому у нас есть только эта одежда для девушки, что, конечно, является недоразумением с нашей стороны. Как только мы войдем в город позже, я обязательно подберу для девушки что-нибудь более элегантное.
Цзян Сюэнин заметила его приближение заранее.
Теперь, услышав его слова, она перевела взгляд на снежно-белую лошадь Сяо Динфэя под ним: действительно достойный скакун для будущего богатого и непутёвого наследника рода Сяо, прямо воплощение роскоши!
Под гривой лошади висела красная бахрома, украшенная белыми жемчужинами и золотым колокольчиком.
При каждом движении копыта звенел колокольчик.
Куда бы он ни пришёл, все знали о его присутствии.
Лошадь была нарядна, как и её хозяин.
Чжан Чжэ молчал сзади.
Он не был человеком многих слов, и у него не было особой темы для разговора с Сяо Динфэем.
Цзян Сюэнин едва заметно улыбнулась и сказала:
– Спасибо, мистер Динфэй, но не стоит беспокоиться обо мне. Однако вы и ваша лошадь, кажется, действительно «незаметны».
Сяо Динфэй, видимо, не понял иронии в её словах. Напротив, почувствовав, что его похвалили, он нагло развернулся на лошади, раскачиваясь взад-вперед:
– В конце концов, когда выходишь из дома с важным делом, не хочешь быть заметным. Смотрите, вон те двое.
Он сказал это, кивнув в сторону Фэна Мин Юй и Хуан Цяня.
Цзян Сюэнин посмотрела на этих двоих.
Сяо Динфэй сказал:
– Не думайте, что эти двое выглядят прилично. На самом деле, они присланы главой секты следить за мной. Ах, человек должен наслаждаться жизнью, а эти люди... Они просто не умеют получать удовольствие. Зачем им всю жизнь заниматься грязной и тяжелой работой?
«Если бы кто-то не делал грязную работу, тебе бы нечем было наслаждаться», – подумала про себя Цзян Сюэнин.
Она вежливо улыбнулась:
– Мистер Динфэй шутит. У курицы есть смелость, вам не стоит быть столь скромным.
Сяо Динфэй растерянно ответил:
– Что вы имеете в виду, у курицы есть смелость?
Цзян Сюэнин:
– ...
Она забыла, что этот человек необразован и не понимает таких утонченных фраз.
Улыбка на её губах ненадолго исказилась, но она быстро восстановила самообладание и ясно и просто сказала:
– Я имею в виду, что вы, наверное, пережили много трудностей, чтобы достичь сегодняшнего положения.
К её удивлению, Сяо Динфэй вдруг засмеялся и замахал руками:
– Нет, нет, вы ошибаетесь!
Цзян Сюэнин удивилась:
– Ошибаюсь?
Сяо Динфэй, со взглядом полным дерзости и раскованности, со своим обольстительным обаянием, который проникает прямо в кости, случайно поднял руку, словно указывая на весь мир, и сказал:
– Я не из тех, кто много терпел. Девушка, вы не знаете, как трудно пробиться в нашей секте. Из десяти человек остаются двое, и один из них теряет половину жизни. В этом мире некоторые люди просто рождаются с хорошей судьбой. Как, например, я – благодаря моему лицу. Я питаюсь своей внешностью, и это работает. Как вам моё лицо?
Сказав это, он ещё указал на своё лицо.
У него длинные брови, прямой нос и глаза были словно персиковые цветы. Высокие скулы придают его лицу глубокий контур, а тонкие губы блестят лёгким сиянием. Уголки его губ всегда слегка приподняты, что придаёт ему несколько непокорный вид.
С первого взгляда он кажется красивым и беспечным.
Но если пристально вглядываться в детали его черт лица, появляется некое неуловимое чувство знакомства.
Если бы это услышали другие, они вряд ли поняли бы скрытый смысл этих слов.
Но Цзян Сюэнин, вернувшись из прошлой жизни, видит в своём воображении лица Сяо Шу и её брата Сяо Е, даже лицо герцога Сяо Юаня. При сравнении с этим лицом, они выглядят на треть похожими.
Что касается остального...
Говорят, что он очень похож на мать наследника Сяо, сестру бравого маркиза Яня Му.
– Красота кормит меня. И наглость тоже.
Эти слова несут глубокий смысл.
Сяо Динфэй говорит это, потому что знает, что никто не поймёт их настоящих значений. В конце концов он подмигивает Цзян Сюэнин:
– Я избранник небес. Та, кто последует за мной, будет наслаждаться благами. Девушка, не хотите подумать об этом?
Цзян Сюэнин улыбается легко:
– В мире не бывает пирогов, падающих с неба бесплатно. Если что-то даётся, что-то и берётся взамен. Благословения господина, боюсь, не смогу вынести.
– Если что-то даётся, что-то и берётся взамен.
Когда только что ещё болтавший Сяо Динфэй вдруг замолк, его выражение лица также застыло, словно он о чём-то задумался, и на мгновение его охватила тоска. Через некоторое время он недовольно фыркнул, поднял подбородок, вновь приняв высокомерную позу, и, наконец, не очень вежливо хмыкнул:
– Ты-то что понимаешь!
0 Комментарии