Цзян Сюэнин, к удивлению, не обиделась, а только улыбнулась, глядя на него.
Сяо Динфэй почему-то чувствовал себя неловко; он впервые увидел эту девушку, но она не поддавалась его обаянию, не краснела от стыда, а была открытой и уверенной. Казалось, она точно знала, как его уязвить.
Этот взгляд был таким проницательным.
Он вспомнил о том самом Се.
Когда-то он был маленьким нищим, просившим милостыню у городского храма. Он был одет в лохмотья и испытывал жуткий голод. Однажды зимой его выгнали на улицу, и он упал, ушибив колени и лоб. Когда он поднял голову, то увидел, что мешает проходу группе благородных людей.
Эти люди не были одеты слишком богато. Во главе шёл мужчина лет сорока, в сапогах с розовой подошвой и в синем шёлковом халате. Он выглядел довольно бодрым, но его брови были слишком сжаты. Согласно словам слепой гадалки из храма, это был человек со «злым» лицом, с судьбой, которая не похожа на обычных людей. Он тот, кого нужно избегать и обходить стороной.
Сяо Динфэй испугался и собирался убежать, но кто-то из группы вдруг окликнул его. Он думал, что ему не повезло, и без разговоров побежал. Но, конечно, не успел он убежать далеко, как его быстро схватили и привели обратно к этой группе людей. Тут он начал умолять их пощадить его.
Тот мужчина средних лет посмотрел на своих людей позади себя.
Голос, который ранее приказал ему остановиться, сказал:
– Вытрите его лицо.
Лицо Сяо Динфэя было вытерли до чистоты.
Только тогда его заставили поднять голову, он наконец увидел стоящего неподалёку от среднего мужчины...
Молодого человека.
Или, возможно, кого-то между юношей и молодым человеком.
Было сложно сказать.
Потому что он был выше и стройнее обычного человека. Это был юноша с холодными и суровыми чертами лица, на котором застыла плавающая злоба, смешанная с болезненностью. Когда он увидел его лицо, его спокойный взгляд внезапно превратился в ледяной мороз.
Прошло десять лет, и Сяо Динфэй всё ещё не может забыть тот взгляд.
Тот взгляд, который всегда заставлял его мерзнуть.
Тогда он был настолько напуган, что не мог двигаться.
Затем он услышал, как мужчина средних лет спросил:
– Дуцюн?
Взгляд молодого человека оставался на нём долго, прежде чем он ответил:
– Приёмный отец, он самый подходящий.
Подходит для чего?
Он ничего не понимал.
Но что изменилось, когда он понял?
Кажется, ничего особенного.
Из нищего, просившего милостыню на улице, в богатого и роскошного юношу – словно с земли на небо. Он уже слишком многое перенёс и не хотел больше страдать. Почему другие рождаются в семьях вельмож и наследуют титулы, а он не может насладиться жизнью?
Тем более, что тот человек не хотел этого имени.
И в последующие десять лет он невероятно радовался тому, что сделал правильный выбор.
Потому что жизнь человека, который потерял это имя, он никак не смог бы выдержать, как сильно он не сжимал бы зубы.
Даже если он и был тем самым нищим.
– Ты понимаешь, что значит отказаться от этой фамилии и имени для тебя?
– Понимаю.
– И всё равно хочешь отказаться?
– Мать умерла, отец не заслуживает уважения, имя стало позором, фамилия вызывает ненависть. От такого имени и фамилии я отказываюсь. Благодарю небеса за милосердие, в беде я познал свою суть. Я готов отказаться от старой фамилии, имени и прошлого. Разве небеса не равны для всех? Пусть на меня обрушатся тысячи трудностей, я не изменю своим убеждениям.
Разве небеса не равны для всех?
Пусть на меня обрушатся тысячи трудностей, я не изменю своим убеждениям.
Сяо Динфэй думал, что тот человек ненавидел это имя, наверное, очень сильно.
Не зная почему, но он вдруг почувствовал, что его настроение угасло.
Возможно, эта красивая девушка права: это имя действительно имеет свои плюсы и минусы, но кто виноват, что он родился нищим? Даже если жизнь не такая уж радужная, как он изначально думал, она всё равно была лучше, чем страдания тех, кто вообще были безымянными, не так ли? Из десяти не выживет и один.
Нет смысла спорить о потерях и приобретениях.
Он только что сказал «Ты-то что понимаешь», но Цзян Сюэнин не обиделась.
Просто потому, что она знала, что коснулась его болевой точки.
Сяо Динфэй тоже не хотел больше говорить с ней. Он повернул голову, пришпорил коня и, бросив фразу «Игра на арфе перед коровой», снова двинулся вперёд.
Цзян Сюэнин тихо сказала Чжанцу Чжэ, следующему за ней:
– Чжан Дажэнь, вам знакомо его имя?
Чжан Чжэ, конечно, знал:
– Сяо Динфэй.
Цзян Сюэнин внутренне перебирала все за и против, считая это отличной возможностью. Если бы можно было устроить такую беду, как он, прежде чем она сбежит из Тунчжоу, обратно в семью Сяо, не было бы это прекрасно?
Она подумала обсудить это с Чжаном Чжэ, но неожиданно он, видя, что она молчит, тоже опустил голову, чтобы посмотреть на неё.
Оба сидели на одной лошади, и даже если Чжан Чжэ и был джентльменом, а Цзян Сюэнин сдержанной, между ними оставалось всего лишь место в один кулак, и из-за тряски на дороге они время от времени задевали друг друга, тем более когда один из них поворачивался или наклонялся.
Внезапно, сухие губы Чжана Чжэ коснулись лба Цзян Сюэнин и остановились у её виска.
В этот момент оба замерли.
Лоб девушки был гладким и полным, словно кусок тщательно отполированного нефрита.
Но в отличие от холодной и непреклонной внешности, губы мужчины не были жёсткими. Просто из-за зимнего ветра они казались слегка холодными.
Цзян Сюэнин почувствовала, будто её прижгли раскалённым железом.
Сердце на мгновение замерло, а затем начало бешено колотиться, наполняя кровью лицо до такой степени, что в голове стало пусто, и она совершенно забыла, о чём хотела говорить. Она поспешно отступила, сказав «Прошу прощения», прикоснулась к виску и быстро повернулась, опасаясь того, что кто-то заметит что-то не то.
Но её белые ушные мочки уже покраснели.
Чжан Чжэ всё ещё держал поводья, его тело, которое только что расслабилось, снова напряглось, и он замер на месте.
Сяо Динфэй, хотя и ушёл вперёд, всё ещё чувствовал обиду от встречи с Цзян Сюэнин и не мог сдержать желание оглянуться. И вдруг он увидел эту сцену. В его сердце вспыхнуло раздражение:
– Наглость этой пары не знает границ, они публично нарушают нормы поведения, – подумал он, и на его лице появилось явное недовольство. Но, будучи неисправимым прохвостом, он не смог удержаться от нечистых мыслей на их счёт.
Фэн Мин Юй и Хуан Цянь обсуждали отправку разведчика в Тунчжоу, чтобы разузнать новости. Увидев приближающегося на коне и явно недовольного Сяо Динфэя, они невольно удивились.
Сяо Динфэй раздраженно сказал:
– При таком темпе, когда мы наконец доберемся до Тунчжоу?
Хуан Цянь нахмурил брови.
Фэн Мин Юй, зная, что Сяо Динфэй – человек, с которым лучше не связываться. Он вздохнул и сказал:
– Мы как раз собирались отправить разведчика для получения информации о базе в Тунчжоу. У вас есть срочное дело, господин?
Сяо Динфэй презрительно отозвался:
– Какие могут быть сомнения!
Хуан Цянь, пытаясь разрядить обстановку, предложил:
– У вас есть какие-то поручения? Может, наш разведчик сможет заняться ими за вас?
Сяо Динфэй бросил на него взгляд и холодно усмехнулся:
– Мне срочно нужно попасть в город, чтобы навестить девушек лёгкого поведения! Ты думаешь, я позволю кому-то другому заняться этим за меня?
Фэн Мин Юй и Хуан Цянь остолбенели. В такие времена... почему же не ударит молния и не поразит этого негодяя!
Сяо Динфэй почему-то чувствовал себя неловко; он впервые увидел эту девушку, но она не поддавалась его обаянию, не краснела от стыда, а была открытой и уверенной. Казалось, она точно знала, как его уязвить.
Этот взгляд был таким проницательным.
Он вспомнил о том самом Се.
Когда-то он был маленьким нищим, просившим милостыню у городского храма. Он был одет в лохмотья и испытывал жуткий голод. Однажды зимой его выгнали на улицу, и он упал, ушибив колени и лоб. Когда он поднял голову, то увидел, что мешает проходу группе благородных людей.
Эти люди не были одеты слишком богато. Во главе шёл мужчина лет сорока, в сапогах с розовой подошвой и в синем шёлковом халате. Он выглядел довольно бодрым, но его брови были слишком сжаты. Согласно словам слепой гадалки из храма, это был человек со «злым» лицом, с судьбой, которая не похожа на обычных людей. Он тот, кого нужно избегать и обходить стороной.
Сяо Динфэй испугался и собирался убежать, но кто-то из группы вдруг окликнул его. Он думал, что ему не повезло, и без разговоров побежал. Но, конечно, не успел он убежать далеко, как его быстро схватили и привели обратно к этой группе людей. Тут он начал умолять их пощадить его.
Тот мужчина средних лет посмотрел на своих людей позади себя.
Голос, который ранее приказал ему остановиться, сказал:
– Вытрите его лицо.
Лицо Сяо Динфэя было вытерли до чистоты.
Только тогда его заставили поднять голову, он наконец увидел стоящего неподалёку от среднего мужчины...
Молодого человека.
Или, возможно, кого-то между юношей и молодым человеком.
Было сложно сказать.
Потому что он был выше и стройнее обычного человека. Это был юноша с холодными и суровыми чертами лица, на котором застыла плавающая злоба, смешанная с болезненностью. Когда он увидел его лицо, его спокойный взгляд внезапно превратился в ледяной мороз.
Прошло десять лет, и Сяо Динфэй всё ещё не может забыть тот взгляд.
Тот взгляд, который всегда заставлял его мерзнуть.
Тогда он был настолько напуган, что не мог двигаться.
Затем он услышал, как мужчина средних лет спросил:
– Дуцюн?
Взгляд молодого человека оставался на нём долго, прежде чем он ответил:
– Приёмный отец, он самый подходящий.
Подходит для чего?
Он ничего не понимал.
Но что изменилось, когда он понял?
Кажется, ничего особенного.
Из нищего, просившего милостыню на улице, в богатого и роскошного юношу – словно с земли на небо. Он уже слишком многое перенёс и не хотел больше страдать. Почему другие рождаются в семьях вельмож и наследуют титулы, а он не может насладиться жизнью?
Тем более, что тот человек не хотел этого имени.
И в последующие десять лет он невероятно радовался тому, что сделал правильный выбор.
Потому что жизнь человека, который потерял это имя, он никак не смог бы выдержать, как сильно он не сжимал бы зубы.
Даже если он и был тем самым нищим.
– Ты понимаешь, что значит отказаться от этой фамилии и имени для тебя?
– Понимаю.
– И всё равно хочешь отказаться?
– Мать умерла, отец не заслуживает уважения, имя стало позором, фамилия вызывает ненависть. От такого имени и фамилии я отказываюсь. Благодарю небеса за милосердие, в беде я познал свою суть. Я готов отказаться от старой фамилии, имени и прошлого. Разве небеса не равны для всех? Пусть на меня обрушатся тысячи трудностей, я не изменю своим убеждениям.
Разве небеса не равны для всех?
Пусть на меня обрушатся тысячи трудностей, я не изменю своим убеждениям.
Сяо Динфэй думал, что тот человек ненавидел это имя, наверное, очень сильно.
Не зная почему, но он вдруг почувствовал, что его настроение угасло.
Возможно, эта красивая девушка права: это имя действительно имеет свои плюсы и минусы, но кто виноват, что он родился нищим? Даже если жизнь не такая уж радужная, как он изначально думал, она всё равно была лучше, чем страдания тех, кто вообще были безымянными, не так ли? Из десяти не выживет и один.
Нет смысла спорить о потерях и приобретениях.
Он только что сказал «Ты-то что понимаешь», но Цзян Сюэнин не обиделась.
Просто потому, что она знала, что коснулась его болевой точки.
Сяо Динфэй тоже не хотел больше говорить с ней. Он повернул голову, пришпорил коня и, бросив фразу «Игра на арфе перед коровой», снова двинулся вперёд.
Цзян Сюэнин тихо сказала Чжанцу Чжэ, следующему за ней:
– Чжан Дажэнь, вам знакомо его имя?
Чжан Чжэ, конечно, знал:
– Сяо Динфэй.
Цзян Сюэнин внутренне перебирала все за и против, считая это отличной возможностью. Если бы можно было устроить такую беду, как он, прежде чем она сбежит из Тунчжоу, обратно в семью Сяо, не было бы это прекрасно?
Она подумала обсудить это с Чжаном Чжэ, но неожиданно он, видя, что она молчит, тоже опустил голову, чтобы посмотреть на неё.
Оба сидели на одной лошади, и даже если Чжан Чжэ и был джентльменом, а Цзян Сюэнин сдержанной, между ними оставалось всего лишь место в один кулак, и из-за тряски на дороге они время от времени задевали друг друга, тем более когда один из них поворачивался или наклонялся.
Внезапно, сухие губы Чжана Чжэ коснулись лба Цзян Сюэнин и остановились у её виска.
В этот момент оба замерли.
Лоб девушки был гладким и полным, словно кусок тщательно отполированного нефрита.
Но в отличие от холодной и непреклонной внешности, губы мужчины не были жёсткими. Просто из-за зимнего ветра они казались слегка холодными.
Цзян Сюэнин почувствовала, будто её прижгли раскалённым железом.
Сердце на мгновение замерло, а затем начало бешено колотиться, наполняя кровью лицо до такой степени, что в голове стало пусто, и она совершенно забыла, о чём хотела говорить. Она поспешно отступила, сказав «Прошу прощения», прикоснулась к виску и быстро повернулась, опасаясь того, что кто-то заметит что-то не то.
Но её белые ушные мочки уже покраснели.
Чжан Чжэ всё ещё держал поводья, его тело, которое только что расслабилось, снова напряглось, и он замер на месте.
Сяо Динфэй, хотя и ушёл вперёд, всё ещё чувствовал обиду от встречи с Цзян Сюэнин и не мог сдержать желание оглянуться. И вдруг он увидел эту сцену. В его сердце вспыхнуло раздражение:
– Наглость этой пары не знает границ, они публично нарушают нормы поведения, – подумал он, и на его лице появилось явное недовольство. Но, будучи неисправимым прохвостом, он не смог удержаться от нечистых мыслей на их счёт.
Фэн Мин Юй и Хуан Цянь обсуждали отправку разведчика в Тунчжоу, чтобы разузнать новости. Увидев приближающегося на коне и явно недовольного Сяо Динфэя, они невольно удивились.
Сяо Динфэй раздраженно сказал:
– При таком темпе, когда мы наконец доберемся до Тунчжоу?
Хуан Цянь нахмурил брови.
Фэн Мин Юй, зная, что Сяо Динфэй – человек, с которым лучше не связываться. Он вздохнул и сказал:
– Мы как раз собирались отправить разведчика для получения информации о базе в Тунчжоу. У вас есть срочное дело, господин?
Сяо Динфэй презрительно отозвался:
– Какие могут быть сомнения!
Хуан Цянь, пытаясь разрядить обстановку, предложил:
– У вас есть какие-то поручения? Может, наш разведчик сможет заняться ими за вас?
Сяо Динфэй бросил на него взгляд и холодно усмехнулся:
– Мне срочно нужно попасть в город, чтобы навестить девушек лёгкого поведения! Ты думаешь, я позволю кому-то другому заняться этим за меня?
Фэн Мин Юй и Хуан Цянь остолбенели. В такие времена... почему же не ударит молния и не поразит этого негодяя!
0 Комментарии