Год приближался к концу, и путники, как бродяги, так и возвращающиеся домой, исчезали с дорог.
В это время, когда был слышен только петушиный крик, царила особенная тишина.
Однако под вязами и тополями вдоль дороги собралась толпа людей. Каждый из них пристегнул к поясу меч и был одет в боевое снаряжение. У всех были серьезные лица.
Хотя людей было много, никто не издал ни звука.
Все взгляды были прикованы к человеку, стоящему впереди всех.
Густой туман пересек горные хребты и распространился, покрыв большую часть Тунчжоу и его равнины. Из-за этого, даже несмотря на близкое расстояние, контуры города были едва различимы.
Се Вэй, как всегда, был одет в белое.
Со своим высоким ростом, он сидел на рыжевато-коричневом коне, и хотя на нем не было видно ни меча, ни кинжала, он потерял свою обычную ауру ученого и казался необычайно острым и мощным, как меч в ножнах.
Холодный туман ударял в лица, но в воздухе витало ощущение строгости.
Все его спутники с мечами и кинжалами следовали за ним.
Хотя никто из присутствующих не обнажил свое оружие, все они напряженно смотрели на Тунчжоу, не отводя глаз.
На востоке уже начало светать.
Почти в тот момент, когда первый свет утра начал подниматься над землей и пробил туман, на краю города появился тусклый белый свет, взмывающий вверх в небо словно белая линия. Он мгновенно исчез.
Дао Цинь и Цзянь Шу внезапно вздрогнули.
Всё было хорошо спланировано, и сейчас был идеальный момент для завершения игры.
Но в его сердце не было ни капли радости.
Се Вэй тоже заметил этот тусклый белый свет, его глубокие черные глаза не выражали никаких чувств, на его лице не было ни малейшего выражения. Это было что-то вроде безжалостного спокойствия божества. Он мягко поднял руку и махнул вперед, опустив взгляд и произнес:
– Пойдем.
В это время, когда был слышен только петушиный крик, царила особенная тишина.
Однако под вязами и тополями вдоль дороги собралась толпа людей. Каждый из них пристегнул к поясу меч и был одет в боевое снаряжение. У всех были серьезные лица.
Хотя людей было много, никто не издал ни звука.
Все взгляды были прикованы к человеку, стоящему впереди всех.
Густой туман пересек горные хребты и распространился, покрыв большую часть Тунчжоу и его равнины. Из-за этого, даже несмотря на близкое расстояние, контуры города были едва различимы.
Се Вэй, как всегда, был одет в белое.
Со своим высоким ростом, он сидел на рыжевато-коричневом коне, и хотя на нем не было видно ни меча, ни кинжала, он потерял свою обычную ауру ученого и казался необычайно острым и мощным, как меч в ножнах.
Холодный туман ударял в лица, но в воздухе витало ощущение строгости.
Все его спутники с мечами и кинжалами следовали за ним.
Хотя никто из присутствующих не обнажил свое оружие, все они напряженно смотрели на Тунчжоу, не отводя глаз.
На востоке уже начало светать.
Почти в тот момент, когда первый свет утра начал подниматься над землей и пробил туман, на краю города появился тусклый белый свет, взмывающий вверх в небо словно белая линия. Он мгновенно исчез.
Дао Цинь и Цзянь Шу внезапно вздрогнули.
Всё было хорошо спланировано, и сейчас был идеальный момент для завершения игры.
Но в его сердце не было ни капли радости.
Се Вэй тоже заметил этот тусклый белый свет, его глубокие черные глаза не выражали никаких чувств, на его лице не было ни малейшего выражения. Это было что-то вроде безжалостного спокойствия божества. Он мягко поднял руку и махнул вперед, опустив взгляд и произнес:
– Пойдем.
***
Спустившись с повозки, Цзян Сюэнин смотрела на гостиницу напротив и долго размышляла.
Туман, легко плывущий по городу, ударил в ее лицо холодным зимним ветром. Он смочил ее простое платье и заставил ее опустить голову и невольно осмотреть себя.
Нет изящных заколок.
Нет утонченных шелковых нарядов.
Не нужно больше думать о мирских правилах и обычаях. В Тунчжоу, всего в нескольких десятках ли от столицы, уже никто не узнает ее, не узнает ее лица, и, конечно же, никто не знает, что она неудачливая вторая мисс Цзян, спутница принцессы Лэ Ян из дворца.
Все ее бремя исчезло в одно мгновение.
Если человек ничего не пережил, полагаясь только на детские мечты, он никогда не поймет, что для него действительно важно.
В прошлой жизни Вань Нян говорила ей, что женщины по своей природе должны обманывать мужчин, стремиться к богатству и великолепию. Самая уважаемая и успешная женщина должны сидеть рядом с Императором, держать в руках фениксовую печать и заставлять всех других женщин подчиняться своей воле.
Она устала от холодных и рассчитанных слов в деревне.
Позже, когда она вернулась в столичный дом Цзян и узнала свою настоящую судьбу, её охватило чувства несправедливости и гнева. Она считала, что судьба была должна ей, и изо всех сил стремилась занять место главной женщины в шести дворцах.
Слава и богатство пришли.
Но, приобретя это, она привлекала зависть других, и жизнь не была такой безмятежной, как в деревне. Жизнь в запретном городе была словно сон. Чтобы увидеть фестиваль фонарей, она просила Шэна Цзе, этого изящного и слабовольного государя, но он не мог взять ее на улицы, чтобы она по-настоящему ощутила красоту праздника. Конечно, он устроил для неё фестиваль во дворце, но для строгих министров это стало поводом для обвинения её в расточительстве и легкомыслии.
И так она была неправа, и сяк она была неправа.
Если бы она последовала своему деревенскому нраву, она бы уже давно взяла палку и начала бы бить всех этих старых педантов, пока их головы не покроются кровью.
Но она была Императрицей.
Желая отказаться от фениксового печатника и уйти, она столкнулась с неприятием сильных и злых министров, завистью соперниц из гарема, которые могли убить её, как только она покинет дворец. А еще был Шэн Цзе, который не соглашался на её уход, и Янь Линь, который устроил заговор против неё и посадил её под домашний арест.
Дворец оказался крепостью со стенами на все стороны и ловушками в каждом углу.
Постепенно даже сон стал беспокойным, и длинные ночи проходили в бессоннице.
– Не стоит, действительно не стоит... – воскликнула Цзян Сюэнин, решительно топнув ногой.
У меня есть деньги, а еще есть Фанъинь и её поддержка. Покинув столицу, я буду свободна, как рыба в море и птица в небе. Где я не буду жить хорошо? Пусть они дерутся до смерти! Предполагаю, что я, будучи слабой женщиной, все равно не смогу помочь Чжан Дажэню. Лучше уйти сейчас, чтобы меня не схватили и вернули обратно в столицу, где мне придется терпеть унижения!
Как только она решилась, она последний раз взглянула на гостиницу, затем решительно повернулась и, не заходя внутрь, пошла мимо неё, воспользовавшись утренними часами, когда Тунчжоу только начинал просыпаться. На улицах было немного людей, она быстро шла в сторону городских ворот.
У неё было достаточно серебра, чтобы добраться до Шу.
Вчера вечером, когда она въехала в город, она уже заметила по дороге магазин, где можно арендовать повозку. У неё хватало денег, чтобы нанять служанку, кучера, а также крепкого защитника, чтобы путешествие в Шу было безопасным.
Зимой день наступает поздно, и хотя посетителей из других мест было мало, торговцы все равно работали, надеясь продать как можно больше новогодних товаров, чтобы в день праздника на столе у семьи было больше мяса.
Так что, идя вперед, она столкнулась со всё большим количеством людей на улицах.
Повозка была уже совсем близко.
Флаг развевался в холодном ветре, а из-за открытых ворот кто-то выходил и входил.
Недалеко от места, где находилась повозка, на улице был расставлен чайный шатер, и кто-то разжег огонь, чтобы заварить чай для приезжих.
– В этом году действительно холодно, – прозвучало где-то рядом.
– Какое тут холодно! На севере от столицы – вот где холод! Я только что вернулся из столицы, слышал, что в этом году, когда посольство татар шло с дарами, по дороге замерзло несколько лошадей...
– Тьфу, какие дары! Они приехали просить о мире и сватовстве!
– Да, да, одно и то же, ха-ха, одно и то же...
Цзян Сюэнин изначально просто проходила мимо этого чайного шатра, направляясь к повозке впереди, но услышав слова «сватовство», она вдруг остановилась и повернула голову к шатру.
Те, кто сидели внутри, были одеты по-разному. Среди них были как бедные, так и богатые, все лица были ей незнакомы.
Но она почувствовала странное знакомство.
Она вспомнила день, когда Ю Фанъинь уехала в Шу. Когда она покинула столицу и проехала почтовую станцию, казалось, что в подобных чайных шатрах сидели подобные купцы, говорящие похожие вещи.
Под светом солнца небесный свод вдруг затянуло серыми тучами. Ряды домов и старые тихие стены города вдруг отступили далеко, превратившись в равнину, заросшую дикими травами.
Повозка Ю Фанъинь, украшенная красными лентами, уже уехала далеко.
Приближалась гвардия на конях, поднимая облака пыли.
Она вспомнила, как не сдержалась и спросила Шэн Чжийи:
– Ваше Высочество тоже не хочет оставаться во дворце?
Эта женщина, сдержанная и величественная в своем тяжелом одеянии, была примерно её возраста, но казалось, будто она скопила в себе множество невысказанных чувств. Она отвлеклась от своих далеких мыслей и спокойно посмотрела на Цзян Сюэнин. Шэн Чжийи улыбнулась легко и непринужденно, как будто смирилась со своей судьбой.
– Кто хочет? – сказала она. – Кто бы захотел оставаться во дворце?
– Уступите дорогу! Уступите дорогу! – раздался голос с улицы.
Рабочий, торопливо толкающий тележку с грузом, увидел, что кто-то стоит посреди дороги и не двигается, и не выдержал, начав громко кричать.
В голове Цзян Сюэнин внезапно всё рассеялось.
Не было ни зарослей, ни серых облаков, ни пустоши, ни Шэн Чжийи – только городская суета, шум и гам людей и любопытные взгляды прохожих.
Она пришла в себя и поспешно отошла в сторону.
Рабочий, не обращая внимания на её внешность, продолжил толкать тележку, бормоча:
– Что за человек, бредет посреди улицы ранним утром!
Цзян Сюэнин посмотрела, как он уходит, и вспомнила, что она собиралась арендовать повозку.
Однако, сделав следующий шаг, она почувствовала, что её ноги стали тяжелее.
Внутри Цзян Сюэнин вдруг всплыло ощущение пустоты и растерянности. Её пальцы, сжимающие маленький узелок, медленно затянулись. Шагая, она вдруг обнаружила, что не может идти дальше, и остановилась перед еще не открытым магазином, глядя вперед на повозку, стоящую недалеко.
Видимо, она стояла здесь уже довольно долго.
Из соседнего магазина послышался шум, за которым последовал звук открывающейся двери.
Молодой парень в синей одежде продавца аптеки, открыл дверь, держа в руках прямоугольную табличку с надписью «Юндин». Собираясь повесить её снаружи, он поднял голову и увидел девушку, стоящую у входа. Он по привычке спросил:
– Вы пришли за лекарством?
Цзян Сюэнин, полная своих мыслей, повернула свою голову, увидела табличку в руках мужчины и поняла, что мешает ему открыться и начать работу. Она быстро ответила «нет», извинилась и пошла дальше.
Однако, сделав всего несколько шагов, она поняла, что что-то было не так.
Табличка в руках мужчины мелькнула в её голове, словно молния, оставив только надпись «Юндин». Она остановилась, повернулась и вернулась. Тут она спросила мужчину:
– Это аптека «Юндин»?
Мужчина только что повесил табличку и удивленно посмотрел на девушку, которая вернулась обратно. Он ответил:
– Да, это аптека «Юндин». Вы снова пришли за лекарством?
Цзян Сюэнин внимательно осмотрела аптеку. Вокруг было множество людей, но не было видно никаких признаков строгой охраны.
Она чувствовала, как в её сердце что-то тяжелеет, и снова спросила:
– Недавно сюда заходил мальчик лет десяти?
Мужчина, подумав, что она ищет кого-то, ответил:
– Нет, я его не видел. Может быть, вы потеряли кого-то из родных?
Цзян Сюэнин почувствовала, как в её висках начала пульсировать вена:
– Он не заходил?!
Сяобао только что упомянул аптеку «Юндин» намеренно...
Цзян Сюэнин думала, что он сделал это, чтобы передать ей сообщение!
Нет.
Что-то здесь было не так!
Цзян Сюэнин, уже не в силах сохранять спокойствие, вошла внутрь и напрямую спросила:
– Где ваш доктор? Мне нужно срочно с ним встретиться!
Доктор Чжан аптеки «Юндин» был известен в Тунчжоу своим мастерством, и, только что проснувшись, он выглядел полным сил, выходя из задней комнаты с набором для иглоукалывания. Подумав, что кто-то из его пациентов нуждается в срочной помощи, он попытался её успокоить:
– Я здесь. Не волнуйтесь, девушка. Расскажите мне, кто у вас заболел и какие симптомы, чтобы я смог подготовиться...
Цзян Сюэнин не слушала его:
– Личность Чжан Дажэня может быть раскрыта, он уже отправился в отделение Небесных Учений в Тунчжоу. Где подкрепление от империи?
Доктор Чжан расширил глаза, не понимая, о чём шла речь:
– Что вы...
Цзян Сюэнин внезапно замерла:
– Вы не знаете?
Доктор Чжан, никогда не сталкивавшийся с подобными странностями, заподозрил у неё истерику и, оставаясь верным принципам лекаря, ответил:
– Вы уверены, что пришли по адресу?
Цзян Сюэнин почувствовала, как кровь в её теле остывает.
Она спросила:
– Скажите, доктор, сколько аптек «Юндин» в Тунчжоу?
Доктор Чжан ответил:
– Только моя одна.
В голове Цзян Сюэнин мгновенно промелькнули лица Чжана Чжэ, Сяобао, Фэн Мин Юя, Хуан Цяня. Она внезапно пошатнулась и чуть не упала. Она отступила на шаг, чтобы устоять, лицо её побледнело.
Аптека «Юндин» – обман.
Поддержка империи – тоже обман.
Как такое возможно...
Чжан Чжэ, Чжан Чжэ, что же делать?
Доктор Чжан смотрел на неё:
– Девушка, вы выглядите бледной.
Но Цзян Сюэнин, как во сне, спросила:
– Доктор, как пройти к городскому управлению?
Доктор Чжан не сразу понял, поэтому он предложил:
– У нас в аптеке нет пациентов, не хотите сесть и немного передохнуть...
Цзян Сюэнин, чьё сердце билось в бешеном ритме, не могла слушать его болтовню. Её лицо резко изменилось, став более строгим и решительным, и она громко спросила его:
– Я спрашиваю, как пройти к городскому управлению!
0 Комментарии