Когда эта группа людей безопасно вернулась в столицу, наступила ночь. Дом Цзян уже послал людей на городские ворота, чтобы встретить их. На удивление, лично пришел Цзян Бояо. Его дочь неожиданно оказалась втянутой в такую опасную ситуацию, и теперь, когда она вернулась домой невредимой, он не мог не повторить слова благодарности, адресованные Се Вэю в письме, прежде чем присланные слуги поспешно забрали Цзян Сюэнин домой.
В столице празднование Нового года уже закончились, и в первый день года вечером даже проходили оживленные фестивали фонарей. Улицы были шумными и переполненными. Все казалось знакомым, но Цзян Сюэнин, сидя в карете, чувствовала себя немного чужой и отстраненной. Это отличалось от тех диких горных пейзажей, которые она видела во время своего короткого приключения.
Это мимолетное приключение, как странный сон, уже закончилось.
Дом Цзян, находящийся среди других роскошных особняков, не выделялся особенно, выдавая консервативный и строгий характер своих хозяев, и на воротах все еще висели праздничные фонари. Если бы Цзян Сюэнин не была бы свидетелем всего, что произошло за последние несколько дней, по внешнему виду этого дома нельзя было бы догадаться о происшествиях.
Как только она вошла во внутренний двор, Цзян Сюэнин услышала плач Мэн Ши. Ее сестра Цзян Сюэхуэй пыталась утешить ее.
– Она никогда не видела во мне настоящую мать. С тех пор, как ее привели в столицу, я пыталась наладить отношения с ней. Но что она делает? Она никогда не делала так, чтобы я была довольна, она унижает слуг в нашем доме, и даже унижает тебя. Обе мои дочери мне дороги. Если бы только я могла держать баланс между ними...
Слезы в ее голосе были полны боли и страдания.
– Но она просто дочь той презренной Вань Нян, которая умышленно воспитала ее так, чтобы досадить мне, чтобы бесить меня, чтобы отомстить мне! Она всегда мыслит по-своему, даже не приближаясь к уровню настоящей дамы из высшего общества. Говорит, что я не беру ее с собой на общественные мероприятия, но она даже не понимает, что такая невоспитанная деревенская девица может только испортить репутацию нашего дома. Даже если я и буду игнорировать сплетни, то другие люди все равно будут говорить!
Цзян Сюэхуэй, кажется, уже давно привыкла к таким словам и вздохнула:
– Мать, сестра с детства была воспитана Вань Нян и только в четырнадцать лет вернулась в наш дом. Даже если вам не нравятся ее привычки, чтобы их исправить, потребуется время. Всего лишь четыре года прошло. К тому же, после того, как она стала учебной компаньонкой, я заметила, что она уже многому научилась. На этот раз она, наверное, испытала много трудностей. В конце концов, она ваша родная кровь, которая гуще воды. Если вы будете снова слишком строги с ней, не станет ли это толчком для нее, чтобы вернуться на старый путь?
Мэн Ши ответила:
– Как она может быть моей родной дочерью?
Цзян Сюэхуэй помолчала немного, а затем вздохнула:
– В конце концов, сейчас новогодние праздники, и ничего серьезного не произошло. Я думаю, что после этого приключения она будет более спокойной. Зачем вам ее ругать? Если она рассердится, то помните, что она не обычная девочка.
Мэн Ши на мгновение замолчала. Цзян Сюэнин стояла под стеной двора и слушала. Она решила, что Цзян Сюэхуэй хорошо справилась, успокоив Мэн Ши.
Она только собралась войти и поприветствовать их, как внутри вдруг раздался непонятный смех, смешанный с плачем:
– Иногда я бы предпочла никогда не знать, что она моя родная дочь...
За длинным коридором, под заснеженным виноградным кустом, слышались только ее слова.
Несколько снежинок легли на ветви. Цзян Сюэнин подняла голову и посмотрела вверх, ощущая, как все звуки вокруг становятся все дальше и дальше. Казалось, Цзян Сюэхуэй что-то говорила, но она уже не слышала четко.
Вскоре послышались шаги. Цзян Сюэхуэй, думая, что ее отец уже пошел встречать Цзян Сюэнин, предполагала, что скоро они вернутся в особняк. Она догадалась, что Цзян Сюэнин, вероятно, не захочет встречаться с матерью, и решила воспользоваться возможностью уйти от Мэн Ши.
Но она и представить себе не могла, что сразу же у выхода из двора встретит Цзян Сюэнин, стоящую у стены. В тот момент, когда они встретились лицом к лицу, Цзян Сюэхуэй почувствовала, что полуосвещенное темнотой прекрасное лицо Цзян Сюэнин кажется бледным, словно цветок под лунным светом.
Но в реальности Цзян Сюэнин улыбнулась ей и повернулась, чтобы уйти. Цзян Сюэхуэй неожиданно охватила тревога, и она невольно позвала сестру:
– Младшая сестра.
Цзян Сюэнин остановилась и повернулась к ней:
– Что-то случилось?
– Нет, ничего особенного…
Цзян Сюэхуэй, обычно умеющая находить слова в любой ситуации, вдруг лишилась слов. Она замолчала на долгое время, прежде чем медленно произнесла:
– Её Величество тоже скучает по тебе. Спрашивала о тебе несколько раз. На праздники она послала тебе много подарков, я приказала положить их в твою комнату.
Цзян Сюэнин моргнула, вспомнив Шэн Чжийи, и тихо улыбнулась:
– Поняла.
Ночь поглотила город, и вся столица постепенно погрузилась в сон. Однако с приходом Се Вэя и его спутников многие пробудились от кошмаров. Скоро новость о их возвращении достигла и дворца.
Императорская Мать Сяо, постепенно становясь старше, стала меньше спать. Она разговаривала с Сяо Шу, сидящей рядом и переписывающей священные тексты, о предстоящем сватовстве старшей принцессы:
– Чжийи не понимает всего этого. Она, кажется, хочет поссориться со мной. Хотя она и не говорит этого вслух, даже ее брат-император не обращает на нее внимания. Но как можно позволить молодой девушке вести себя так капризно в делах государства и семьи?
Падение семьи Янь вызвало нестабильность в армии. Варвары, жаждущие крови, наблюдали, и ждали момента. Но в великой империи Да Цянь, помимо семьи Янь, должны были найтись и другие талантливые генералы и стратеги, хотя это и потребует времени.
Согласиться на брачный союз с хуннами – это временная мера. Как только место Янь Му заполнится новым талантом, можно будет снова оттеснить их за Великую стену и заставить этих варваров снова признать власть Да Цяня.
Сяо Шу, выросшая в знатной семье, хорошо разбиралась в государственных делах и понимала всю серьезность ситуации. Но, услышав слова Императорской Матери, она не могла не тревожиться. Она прекратила переписывать тексты, поколебалась немного, прежде чем сказала:
– Но в конце концов она ваша собственная кровь. Отправляясь в такое далекое и опасное место, среди жестоких варваров, кто знает, когда она сможет вернуться.
Императорская Мать Сяо тихо рассмеялась, и уголки ее глаз образовали несколько морщин от улыбки, проявляя нечасто встречающуюся у нее доброту.
Воздух в комнате был насыщен холодной жестокостью, которая проступала в глазах Императорской Матери, несмотря на её кажущуюся доброту. Она спокойно опиралась на ложе и была подобна безмятежному морю. Тут она сказала:
– Есть поговорка: «В императорской семье нет отцов и сыновей». Сяо Шу, ты тоже скоро станешь частью императорской семьи, поэтому ты должна хорошо запомнить это.
Сердце Сяо Шу сжалось от страха, но затем она поняла скрытый смысл слов Императорской Матери и невольно немного напряглась. Однако, задумавшись, она не могла избавиться от тени печали. Она сказала:
– Похоже, что принц Линьцзи больше склоняется к Цзян Сюэхуэй.
Императорская Мать махнула рукой в полной уверенности:
– Не волнуйся, со мной на твоей стороне все будет в порядке.
С ней успех должен был казаться несомненным, но Сяо Шу не была той, кто радуется заранее. До окончательного решения все могло измениться. Поэтому она лишь с благодарной улыбкой поблагодарила свою тётю.
В это время, когда приближалось время отхода ко сну, слуги начали готовить Императорскую Мать ко сну. Но вдруг раздался спешный шаг.
Это был главный евнух, спешащий к спальне, с радостным выражением лица.
– Уступите дорогу, уступите дорогу! У меня есть прекрасные новости, великие новости!
Императорская Мать остановилась. Она удивленно подняла бровь и посмотрела в сторону двери спросив:
– Какие хорошие новости?
Сяо Шу тоже была очень заинтересована.
Евнух, прибежавший с новостями, был весь в поту. Преклонив колени на земле, он сиял от счастья:
– Ваше Величество, Императорская Мать, полчаса назад герцог вернулся в столицу, целым и невредимым, одержав полную победу! Он только что послал кого-то сообщить Вам великую новость! Сказали, что пропавший двадцать лет назад наследный принц Динфэй вернулся! Он жив! И в полном здравии!
Динфэй...
У Императорской Матери Сяо в голове раздался громкий звон. Она стояла в зале, слегка шатаясь. Она едва держалась на ногах и смутно спросила:
– Что ты сказал?
Евнух, полагая, что она слишком рада, повторил громче и яснее:
– Он вернулся! Наследный принц Динфэй, кровный родственник герцога, спаситель Его Величества, вернулся целым и невредимым! Говорят, он очень похож на герцога в молодости и на покойную леди Янь. Он обаятельный и красивый, настоящий джентльмен!
Императорская Мать Сяо почувствовала, как её веки начали нервно дергаться, и перед глазами потемнело. Она пошатнулась и отступила на несколько шагов назад. Подняв руку, чтобы сказать что-то, она внезапно побледнела и с грохотом упала на пол!
Весь дворец был в шоке. После мгновенного оцепенения начались громкие крики:
– Императорская Мать, Императорская Мать!
Сяо Шу была полностью растеряна, глядя, как Императорская Мать падает рядом с ней. Она даже забыла подставить руку, чтобы помочь ей, и смотрела, как окружающие суетятся вокруг. Стоя в стороне, она с неверием и потрясением наблюдала за всем происходящим.
– Он жив...
Как может ребенок, в котором была кровь обоих домов Сяо и Янь, быть еще живым? Если это действительно так... если это действительно так...
Сяо Шу почувствовала, как ее охватывает холод, и в шумной, панической атмосфере дворца Цынина она подняла голову и уставилась на ночное небо. Вокруг царила тьма. Не было видно ни одной звезды, и ночной ветер заставлял ее дрожать от холода.
Рядом с заброшенным и запечатанным домом бывшего Бравого маркиза находился особняк Се Вэя. В Чуцине светились яркие лампы. Лю Сянь, одетый в длинный халат ученого, ходил туда-сюда по залу, от одной стороны к другой, время от времени выглядывая наружу. Очевидно, он уже долгое время ждал кого-то.
Когда часы уже почти показывали полночь, снаружи раздался шум. Се Вэй, наконец, вернулся. Лю Сянь, увидев приближающуюся фигуру через полуоткрытый коридор, сделал шаг навстречу и с нетерпением спросил:
– Как прошли дела?
Се Вэй взглянул на него и слегка нахмурился:
– Почти завершено.
С тех пор, как стало известно о вмешательстве Чжана Чжэ, Лю Сянь был охвачен беспокойством. Это беспокойство было связано не столько с самим делом, сколько с изменяющимся поведением Се Вэя, которое становилось всё более тревожным.
Услышав слова «почти готово», Лю Сянь чуть не взорвался от гнева.
Он прямо спросил:
– Ты убил Чжана Чжэ?
– Нет, – ответил Се Вэй.
– Почему? – не унимался Лю Сянь.
Се Вэй вошел, открыл тайник на книжной полке у стены, достал из рукава мешочек с печатью и положил туда вместе с маленькой книжной печатью, безразлично ответив:
– При всех, опасно давать повод.
– Чушь! – воскликнул Лю Сянь. – Если бы ты действительно решился избавиться от этого человека, найдется тысяча способов сделать это незаметно! Тем более, что с тобой был такой глупец, как Сяо Юань, который мог бы взять всю вину на себя. Как можно упустить такой шанс? Это что, тот самый Се Цзюань...
Он вдруг замолчал.
Увидев, как Се Вэй закрывает тайник, Лю Сянь охватило зловещее предчувствие:
– Что это за важная вещь?
– Просто маленький подарок от ученика учителю, – ответил Се Вэй.
– Цзян Сюэнин? – догадался Лю Сянь.
Се Вэй кивнул.
Лю Сянь долго молчал, глядя на Се Вэя, и, почувствовав нечто неведомое и опасное. Он, как никогда ранее, намекнул:
– Ты действительно понимаешь, что делаешь?
– Понимаю, – твердо ответил Се Вэй.
Се Вэй редко перебивал его, но на этот раз он сделал именно это. Повернувшись, он взглянул на Лю Сяня, не избегая его серьезного и строгого взгляда. Се Вэй даже с удивительным спокойствием повторил ему, чтобы тот понял, что Се Вэй прекрасно понимает подтекст его слов:
– Лю Чжаоинь, я знаю.
В столице празднование Нового года уже закончились, и в первый день года вечером даже проходили оживленные фестивали фонарей. Улицы были шумными и переполненными. Все казалось знакомым, но Цзян Сюэнин, сидя в карете, чувствовала себя немного чужой и отстраненной. Это отличалось от тех диких горных пейзажей, которые она видела во время своего короткого приключения.
Это мимолетное приключение, как странный сон, уже закончилось.
Дом Цзян, находящийся среди других роскошных особняков, не выделялся особенно, выдавая консервативный и строгий характер своих хозяев, и на воротах все еще висели праздничные фонари. Если бы Цзян Сюэнин не была бы свидетелем всего, что произошло за последние несколько дней, по внешнему виду этого дома нельзя было бы догадаться о происшествиях.
Как только она вошла во внутренний двор, Цзян Сюэнин услышала плач Мэн Ши. Ее сестра Цзян Сюэхуэй пыталась утешить ее.
– Она никогда не видела во мне настоящую мать. С тех пор, как ее привели в столицу, я пыталась наладить отношения с ней. Но что она делает? Она никогда не делала так, чтобы я была довольна, она унижает слуг в нашем доме, и даже унижает тебя. Обе мои дочери мне дороги. Если бы только я могла держать баланс между ними...
Слезы в ее голосе были полны боли и страдания.
– Но она просто дочь той презренной Вань Нян, которая умышленно воспитала ее так, чтобы досадить мне, чтобы бесить меня, чтобы отомстить мне! Она всегда мыслит по-своему, даже не приближаясь к уровню настоящей дамы из высшего общества. Говорит, что я не беру ее с собой на общественные мероприятия, но она даже не понимает, что такая невоспитанная деревенская девица может только испортить репутацию нашего дома. Даже если я и буду игнорировать сплетни, то другие люди все равно будут говорить!
Цзян Сюэхуэй, кажется, уже давно привыкла к таким словам и вздохнула:
– Мать, сестра с детства была воспитана Вань Нян и только в четырнадцать лет вернулась в наш дом. Даже если вам не нравятся ее привычки, чтобы их исправить, потребуется время. Всего лишь четыре года прошло. К тому же, после того, как она стала учебной компаньонкой, я заметила, что она уже многому научилась. На этот раз она, наверное, испытала много трудностей. В конце концов, она ваша родная кровь, которая гуще воды. Если вы будете снова слишком строги с ней, не станет ли это толчком для нее, чтобы вернуться на старый путь?
Мэн Ши ответила:
– Как она может быть моей родной дочерью?
Цзян Сюэхуэй помолчала немного, а затем вздохнула:
– В конце концов, сейчас новогодние праздники, и ничего серьезного не произошло. Я думаю, что после этого приключения она будет более спокойной. Зачем вам ее ругать? Если она рассердится, то помните, что она не обычная девочка.
Мэн Ши на мгновение замолчала. Цзян Сюэнин стояла под стеной двора и слушала. Она решила, что Цзян Сюэхуэй хорошо справилась, успокоив Мэн Ши.
Она только собралась войти и поприветствовать их, как внутри вдруг раздался непонятный смех, смешанный с плачем:
– Иногда я бы предпочла никогда не знать, что она моя родная дочь...
За длинным коридором, под заснеженным виноградным кустом, слышались только ее слова.
Несколько снежинок легли на ветви. Цзян Сюэнин подняла голову и посмотрела вверх, ощущая, как все звуки вокруг становятся все дальше и дальше. Казалось, Цзян Сюэхуэй что-то говорила, но она уже не слышала четко.
Вскоре послышались шаги. Цзян Сюэхуэй, думая, что ее отец уже пошел встречать Цзян Сюэнин, предполагала, что скоро они вернутся в особняк. Она догадалась, что Цзян Сюэнин, вероятно, не захочет встречаться с матерью, и решила воспользоваться возможностью уйти от Мэн Ши.
Но она и представить себе не могла, что сразу же у выхода из двора встретит Цзян Сюэнин, стоящую у стены. В тот момент, когда они встретились лицом к лицу, Цзян Сюэхуэй почувствовала, что полуосвещенное темнотой прекрасное лицо Цзян Сюэнин кажется бледным, словно цветок под лунным светом.
Но в реальности Цзян Сюэнин улыбнулась ей и повернулась, чтобы уйти. Цзян Сюэхуэй неожиданно охватила тревога, и она невольно позвала сестру:
– Младшая сестра.
Цзян Сюэнин остановилась и повернулась к ней:
– Что-то случилось?
– Нет, ничего особенного…
Цзян Сюэхуэй, обычно умеющая находить слова в любой ситуации, вдруг лишилась слов. Она замолчала на долгое время, прежде чем медленно произнесла:
– Её Величество тоже скучает по тебе. Спрашивала о тебе несколько раз. На праздники она послала тебе много подарков, я приказала положить их в твою комнату.
Цзян Сюэнин моргнула, вспомнив Шэн Чжийи, и тихо улыбнулась:
– Поняла.
Ночь поглотила город, и вся столица постепенно погрузилась в сон. Однако с приходом Се Вэя и его спутников многие пробудились от кошмаров. Скоро новость о их возвращении достигла и дворца.
Императорская Мать Сяо, постепенно становясь старше, стала меньше спать. Она разговаривала с Сяо Шу, сидящей рядом и переписывающей священные тексты, о предстоящем сватовстве старшей принцессы:
– Чжийи не понимает всего этого. Она, кажется, хочет поссориться со мной. Хотя она и не говорит этого вслух, даже ее брат-император не обращает на нее внимания. Но как можно позволить молодой девушке вести себя так капризно в делах государства и семьи?
Падение семьи Янь вызвало нестабильность в армии. Варвары, жаждущие крови, наблюдали, и ждали момента. Но в великой империи Да Цянь, помимо семьи Янь, должны были найтись и другие талантливые генералы и стратеги, хотя это и потребует времени.
Согласиться на брачный союз с хуннами – это временная мера. Как только место Янь Му заполнится новым талантом, можно будет снова оттеснить их за Великую стену и заставить этих варваров снова признать власть Да Цяня.
Сяо Шу, выросшая в знатной семье, хорошо разбиралась в государственных делах и понимала всю серьезность ситуации. Но, услышав слова Императорской Матери, она не могла не тревожиться. Она прекратила переписывать тексты, поколебалась немного, прежде чем сказала:
– Но в конце концов она ваша собственная кровь. Отправляясь в такое далекое и опасное место, среди жестоких варваров, кто знает, когда она сможет вернуться.
Императорская Мать Сяо тихо рассмеялась, и уголки ее глаз образовали несколько морщин от улыбки, проявляя нечасто встречающуюся у нее доброту.
Воздух в комнате был насыщен холодной жестокостью, которая проступала в глазах Императорской Матери, несмотря на её кажущуюся доброту. Она спокойно опиралась на ложе и была подобна безмятежному морю. Тут она сказала:
– Есть поговорка: «В императорской семье нет отцов и сыновей». Сяо Шу, ты тоже скоро станешь частью императорской семьи, поэтому ты должна хорошо запомнить это.
Сердце Сяо Шу сжалось от страха, но затем она поняла скрытый смысл слов Императорской Матери и невольно немного напряглась. Однако, задумавшись, она не могла избавиться от тени печали. Она сказала:
– Похоже, что принц Линьцзи больше склоняется к Цзян Сюэхуэй.
Императорская Мать махнула рукой в полной уверенности:
– Не волнуйся, со мной на твоей стороне все будет в порядке.
С ней успех должен был казаться несомненным, но Сяо Шу не была той, кто радуется заранее. До окончательного решения все могло измениться. Поэтому она лишь с благодарной улыбкой поблагодарила свою тётю.
В это время, когда приближалось время отхода ко сну, слуги начали готовить Императорскую Мать ко сну. Но вдруг раздался спешный шаг.
Это был главный евнух, спешащий к спальне, с радостным выражением лица.
– Уступите дорогу, уступите дорогу! У меня есть прекрасные новости, великие новости!
Императорская Мать остановилась. Она удивленно подняла бровь и посмотрела в сторону двери спросив:
– Какие хорошие новости?
Сяо Шу тоже была очень заинтересована.
Евнух, прибежавший с новостями, был весь в поту. Преклонив колени на земле, он сиял от счастья:
– Ваше Величество, Императорская Мать, полчаса назад герцог вернулся в столицу, целым и невредимым, одержав полную победу! Он только что послал кого-то сообщить Вам великую новость! Сказали, что пропавший двадцать лет назад наследный принц Динфэй вернулся! Он жив! И в полном здравии!
Динфэй...
У Императорской Матери Сяо в голове раздался громкий звон. Она стояла в зале, слегка шатаясь. Она едва держалась на ногах и смутно спросила:
– Что ты сказал?
Евнух, полагая, что она слишком рада, повторил громче и яснее:
– Он вернулся! Наследный принц Динфэй, кровный родственник герцога, спаситель Его Величества, вернулся целым и невредимым! Говорят, он очень похож на герцога в молодости и на покойную леди Янь. Он обаятельный и красивый, настоящий джентльмен!
Императорская Мать Сяо почувствовала, как её веки начали нервно дергаться, и перед глазами потемнело. Она пошатнулась и отступила на несколько шагов назад. Подняв руку, чтобы сказать что-то, она внезапно побледнела и с грохотом упала на пол!
Весь дворец был в шоке. После мгновенного оцепенения начались громкие крики:
– Императорская Мать, Императорская Мать!
Сяо Шу была полностью растеряна, глядя, как Императорская Мать падает рядом с ней. Она даже забыла подставить руку, чтобы помочь ей, и смотрела, как окружающие суетятся вокруг. Стоя в стороне, она с неверием и потрясением наблюдала за всем происходящим.
– Он жив...
Как может ребенок, в котором была кровь обоих домов Сяо и Янь, быть еще живым? Если это действительно так... если это действительно так...
Сяо Шу почувствовала, как ее охватывает холод, и в шумной, панической атмосфере дворца Цынина она подняла голову и уставилась на ночное небо. Вокруг царила тьма. Не было видно ни одной звезды, и ночной ветер заставлял ее дрожать от холода.
Рядом с заброшенным и запечатанным домом бывшего Бравого маркиза находился особняк Се Вэя. В Чуцине светились яркие лампы. Лю Сянь, одетый в длинный халат ученого, ходил туда-сюда по залу, от одной стороны к другой, время от времени выглядывая наружу. Очевидно, он уже долгое время ждал кого-то.
Когда часы уже почти показывали полночь, снаружи раздался шум. Се Вэй, наконец, вернулся. Лю Сянь, увидев приближающуюся фигуру через полуоткрытый коридор, сделал шаг навстречу и с нетерпением спросил:
– Как прошли дела?
Се Вэй взглянул на него и слегка нахмурился:
– Почти завершено.
С тех пор, как стало известно о вмешательстве Чжана Чжэ, Лю Сянь был охвачен беспокойством. Это беспокойство было связано не столько с самим делом, сколько с изменяющимся поведением Се Вэя, которое становилось всё более тревожным.
Услышав слова «почти готово», Лю Сянь чуть не взорвался от гнева.
Он прямо спросил:
– Ты убил Чжана Чжэ?
– Нет, – ответил Се Вэй.
– Почему? – не унимался Лю Сянь.
Се Вэй вошел, открыл тайник на книжной полке у стены, достал из рукава мешочек с печатью и положил туда вместе с маленькой книжной печатью, безразлично ответив:
– При всех, опасно давать повод.
– Чушь! – воскликнул Лю Сянь. – Если бы ты действительно решился избавиться от этого человека, найдется тысяча способов сделать это незаметно! Тем более, что с тобой был такой глупец, как Сяо Юань, который мог бы взять всю вину на себя. Как можно упустить такой шанс? Это что, тот самый Се Цзюань...
Он вдруг замолчал.
Увидев, как Се Вэй закрывает тайник, Лю Сянь охватило зловещее предчувствие:
– Что это за важная вещь?
– Просто маленький подарок от ученика учителю, – ответил Се Вэй.
– Цзян Сюэнин? – догадался Лю Сянь.
Се Вэй кивнул.
Лю Сянь долго молчал, глядя на Се Вэя, и, почувствовав нечто неведомое и опасное. Он, как никогда ранее, намекнул:
– Ты действительно понимаешь, что делаешь?
– Понимаю, – твердо ответил Се Вэй.
Се Вэй редко перебивал его, но на этот раз он сделал именно это. Повернувшись, он взглянул на Лю Сяня, не избегая его серьезного и строгого взгляда. Се Вэй даже с удивительным спокойствием повторил ему, чтобы тот понял, что Се Вэй прекрасно понимает подтекст его слов:
– Лю Чжаоинь, я знаю.
0 Комментарии