Предыдущее пренебрежение Императорской Матери Сяо к остальным вызвало у них лишь скрытый страх, но теперь, когда на её лице отразился ледяной гнев, все почувствовали настоящий ужас. Никто и представить не мог, что простой жест подношения нефритового талисмана приведёт к такому всплеску гнева.
Не зная, что произошло, все сидели в замешательстве и не решались издать ни звука. Лю, принёсший талисман, почувствовал холодок в спине и тут же опустился на колени, крича:
– Прошу прощения, Императорская Мать, прошу прощения!
Он стоял прямо перед ступенями. Императорская Мать Сяо была разъярена. Она махнула рукой, призывая слуг:
– Заберите этого изменника! Отведите его в отделение строгих наказаний и допросите как следует!
Лицо Лю мгновенно изменилось. Хотя он и принёс нефритовый талисман, он не имел понятия о скрытой за этим тайне. Слыша грозный приказ Императорской Матери Сяо, он был настолько напуган, что его душа как будто покинула тело. Он начал стучаться головой об землю и кричать:
– Это несправедливо, я не виноват! Я просто выполнял приказ, принеся нефритовый талисман, но не знал, что это вызовет гнев Императорской Матери. Прошу прощения, я не виноват!
Шэн Чжийи и Сяо Шу, сидящие рядом с Императорской Матерью Сяо, лишь мельком увидели на талисмане надпись, но не успели разглядеть, что там было написано. Они были так же шокированы внезапным разворотом событий и не осмеливались спрашивать.
Императрица Чжэн тоже была поражена.
Женщина знала, что характер Императорской Матери Сяо всегда был далёк от идеала, иногда он был резким, но такая реакция несомненно указывала на серьёзные проблемы. Императорская Мать назвала Лю изменником, и это было предвестием большой беды.
Хотя нефритовый талисман был разбит, среди осколков были и крупные куски. Императрица Чжэн, не вмешиваясь в разговор, спустилась с трона, подняла один из кусков и увидела слова «И Тун» («дети-сироты»), и её лицо тут же побелело, не уступая в этом Императорской Матери Сяо.
Слуги уже схватили Лю. Императрица Чжэн, бросив взгляд на девушек, которые все еще стояли на месте, трясясь от страха, сдержала свой ужас и сказала им:
– Вы можете отойти.
Лицо Императорской Матери Сяо было бледно-серым, но на этот раз она не стала больше говорить. Все поняли, что происходящее было слишком важным, чтобы вмешиваться, и после слов Императрицы Чжэн они спешно поклонились и отступили.
Сяо Шу тоже встала со своего места, поклонилась Императорской Матери Сяо и ушла. Шэн Чжийи все еще сидела, замерев от шока. Когда Сяо Шу уходила, она быстро подхватила её за руку и увела за собой из дворца Цынин.
Когда Цзян Сюэнин выходила из ворот дворца Цынина, на неё дунул прохладный ветерок ранней зимы, и она осознала, что всё её тело покрыто холодным потом.
Это было дело с нефритовым талисманом прошлой жизни, которое имело огромные последствия. Нефритовый талисман, предложенный внутренней управляющей службой и врученный Императорской Матери Сяо, имел на своей обратной стороне гравировку с предательскими словами, направленными прямо против нынешнего Императора. Это событие немедленно вызвало бурю крови и скандалов. Многие слуги дворца были замешаны в это, уничтожены целые семьи и кланы. Хотя проблемы в доме Маркиза Юнъи и официально не были связаны с этим делом, близость двух событий заставила многих сомневаться.
Думая о Маркизе Юнъи, о Янь Лине и о последствиях прошлой жизни, Цзян Сюэнин вдруг почувствовала смятение. Она сильно сжала свою ладонь, скрытую в рукаве, чтобы успокоиться.
«То, что должно было случиться, все равно произойдет. В такие моменты нельзя терять самообладание. Нужно делать то, что необходимо, даже если это кажется бесполезным, ведь кто знает, может ли капля воды помочь погасить пожар?»
Шэн Чжийи, которую Сяо Шу вывела из покоев, была немного сбита с толку и спросила:
– Что здесь произошло?
Сяо Шу молча опустила взгляд.
Шэн Чжийи подняла глаза и увидела Цзян Сюэнин, стоящую у края группы, и подошла к ней с заботой:
– Нин Нин, ты в порядке? Ты так бледна.
Цзян Сюэнин, вспомнив о Чжэн Бао, который до сих пор стоял на коленях у ворот Куньнина, мысленно отметила: «Нет другого пути», и, едва улыбнувшись, сказала тихо, но с видимым страхом:
– Я немного напугана.
Шэн Чжийи тоже была напугана, но, вспомнив, что она принцесса и, что она обещала защищать Цзян Сюэнин, Чжийи мгновенно взяла себя в руки, стремясь произвести впечатление, будто во дворце такие сцены — обычное дело. Она взяла Цзян Сюэнин за руку и успокаивающе произнесла:
– Не бойся, не бойся, ведь здесь я — твоя принцесса, верно?
Её ладонь охватила тонкие пальцы Цзян Сюэнин, и она почувствовала, что их кончики холодны как лед. Цзян Сюэнин молча смотрела на неё. Но её густые ресницы дрожали над красивыми глазами, словно маленький олень, пораженный стрелой на снежной равнине, такая же хрупкая и трогательная, крепко сжимая руку Шэн Чжийи.
В этот момент Шэн Чжийи остро почувствовала, насколько сильно её подруга, которая всегда улыбалась, нанося на её щеки румяна в виде вишнёвых лепестков, нуждается в ней и полагается на неё.
По правилам после выхода из Цынина, каждая должна была вернуться в свой дворец. Резиденция Шэн Чжийи, дворец Минфэн, находился в другом направлении от Янчжи Чжай, где жила Цзян Сюэнин. Когда они расходились у ворот Цынина, каждая должна была пойти своей дорогой. Но сейчас Шэн Чжийи почувствовала, что не может просто уйти.
Она крепко сжала руку Цзян Сюэнин, улыбнулась и вдруг, как будто ничего не произошло, проявила свой яркий характер, потянув её в сторону Янчжи Чжай, произнеся:
– Ты такая трусиха, я пойду с тобой.
После этих слов Шэн Чжийи обратилась к остальным:
– Пошли.
Все последовали за ней. По дороге Шэн Чжийи рассказывала Цзян Сюэнин о забавных историях дворца, иногда заикаясь, и просила Сяо Шу и Чэнь Шуи помочь продолжить рассказ.
Сяо Шу реагировала спокойно, не проявляя эмоций. Чэнь Шуи, уже имевшая конфликт с Цзян Сюэнин, была вынуждена поддерживать разговор, хотя и с трудом скрывала своё недовольство, так как слово Шэн Чжийи, принцессы, было для неё приказом. Цзян Сюэнин, чувствуя важность произошедших событий, едва сдерживала смех. Однако в то же время она осуждала себя: в прошлой жизни она охотилась на мужчин, но хотя бы не обращалась с такими же намерениями к девушкам. Теперь, переродившись, она стала ещё более беспринципной и низкой!
Шэн Чжийи об этом даже не подозревала. Все вместе они направлялись к Янчжи Чжай. На обратном пути они не обошли дворец Куньнин, как это было по пути туда, а следовали самой короткой дорогой, проходящей рядом с Куньнином, потому что никто из них не обратил на это внимания, а Шэн Чжийи с Цзян Сюэнин шли впереди.
Едва Цзян Сюэнин смогла разглядеть стены дворца Куньнин, её сердце взлетело вверх, и она в уме молилась успеть. Когда они повернули за угол стены дворца, сердце Цзян Сюэнин замерло в ожидании — перед ними расстилалась тишина, звуки ударов ладонью, которые они слышали ранее, исчезли.
Цзян Сюэнин опасалась, что упустила свой шанс, но, повернув в аллею, она увидела знакомую фигуру, стоящую на коленях у ворот дворца. Это был Чжэн Бао! Она едва успокоила свои эмоции, как вдруг увидела другую фигуру, остановившуюся у ворот дворца недалеко от Чжэн Бао. В роскошном одеянии, с нефритовым поясом на талии, высокий и изящный мужчина — это был Шэн Цзе, князь Линьцзи. В этот момент он смотрел на Чжэн Бао, готовясь что-то сказать охранникам у ворот.
Цзян Сюэнин почувствовала, что не может позволить Шэн Лану спасти Чжэн Бао, и решила действовать. Она намеренно споткнулась о своё платье и потеряла равновесие, издавая тихий восклицательный звук «Ай», и упала на землю.
Шэнь Чжийи, которая только что рассказывала Цзян Сюэнин анекдоты, встревоженно воскликнула:
– Нин Нин!
Шэн Цзе, который шёл перед ними и собирался узнать, почему этот евнух был наказан, услышал шум и обернулся. Он тут же узнал среди сопровождающих девушек Цзян Сюэнин, которая упала на землю.
Не зная, что произошло, все сидели в замешательстве и не решались издать ни звука. Лю, принёсший талисман, почувствовал холодок в спине и тут же опустился на колени, крича:
– Прошу прощения, Императорская Мать, прошу прощения!
Он стоял прямо перед ступенями. Императорская Мать Сяо была разъярена. Она махнула рукой, призывая слуг:
– Заберите этого изменника! Отведите его в отделение строгих наказаний и допросите как следует!
Лицо Лю мгновенно изменилось. Хотя он и принёс нефритовый талисман, он не имел понятия о скрытой за этим тайне. Слыша грозный приказ Императорской Матери Сяо, он был настолько напуган, что его душа как будто покинула тело. Он начал стучаться головой об землю и кричать:
– Это несправедливо, я не виноват! Я просто выполнял приказ, принеся нефритовый талисман, но не знал, что это вызовет гнев Императорской Матери. Прошу прощения, я не виноват!
Шэн Чжийи и Сяо Шу, сидящие рядом с Императорской Матерью Сяо, лишь мельком увидели на талисмане надпись, но не успели разглядеть, что там было написано. Они были так же шокированы внезапным разворотом событий и не осмеливались спрашивать.
Императрица Чжэн тоже была поражена.
Женщина знала, что характер Императорской Матери Сяо всегда был далёк от идеала, иногда он был резким, но такая реакция несомненно указывала на серьёзные проблемы. Императорская Мать назвала Лю изменником, и это было предвестием большой беды.
Хотя нефритовый талисман был разбит, среди осколков были и крупные куски. Императрица Чжэн, не вмешиваясь в разговор, спустилась с трона, подняла один из кусков и увидела слова «И Тун» («дети-сироты»), и её лицо тут же побелело, не уступая в этом Императорской Матери Сяо.
Слуги уже схватили Лю. Императрица Чжэн, бросив взгляд на девушек, которые все еще стояли на месте, трясясь от страха, сдержала свой ужас и сказала им:
– Вы можете отойти.
Лицо Императорской Матери Сяо было бледно-серым, но на этот раз она не стала больше говорить. Все поняли, что происходящее было слишком важным, чтобы вмешиваться, и после слов Императрицы Чжэн они спешно поклонились и отступили.
Сяо Шу тоже встала со своего места, поклонилась Императорской Матери Сяо и ушла. Шэн Чжийи все еще сидела, замерев от шока. Когда Сяо Шу уходила, она быстро подхватила её за руку и увела за собой из дворца Цынин.
Когда Цзян Сюэнин выходила из ворот дворца Цынина, на неё дунул прохладный ветерок ранней зимы, и она осознала, что всё её тело покрыто холодным потом.
Это было дело с нефритовым талисманом прошлой жизни, которое имело огромные последствия. Нефритовый талисман, предложенный внутренней управляющей службой и врученный Императорской Матери Сяо, имел на своей обратной стороне гравировку с предательскими словами, направленными прямо против нынешнего Императора. Это событие немедленно вызвало бурю крови и скандалов. Многие слуги дворца были замешаны в это, уничтожены целые семьи и кланы. Хотя проблемы в доме Маркиза Юнъи и официально не были связаны с этим делом, близость двух событий заставила многих сомневаться.
Думая о Маркизе Юнъи, о Янь Лине и о последствиях прошлой жизни, Цзян Сюэнин вдруг почувствовала смятение. Она сильно сжала свою ладонь, скрытую в рукаве, чтобы успокоиться.
«То, что должно было случиться, все равно произойдет. В такие моменты нельзя терять самообладание. Нужно делать то, что необходимо, даже если это кажется бесполезным, ведь кто знает, может ли капля воды помочь погасить пожар?»
Шэн Чжийи, которую Сяо Шу вывела из покоев, была немного сбита с толку и спросила:
– Что здесь произошло?
Сяо Шу молча опустила взгляд.
Шэн Чжийи подняла глаза и увидела Цзян Сюэнин, стоящую у края группы, и подошла к ней с заботой:
– Нин Нин, ты в порядке? Ты так бледна.
Цзян Сюэнин, вспомнив о Чжэн Бао, который до сих пор стоял на коленях у ворот Куньнина, мысленно отметила: «Нет другого пути», и, едва улыбнувшись, сказала тихо, но с видимым страхом:
– Я немного напугана.
Шэн Чжийи тоже была напугана, но, вспомнив, что она принцесса и, что она обещала защищать Цзян Сюэнин, Чжийи мгновенно взяла себя в руки, стремясь произвести впечатление, будто во дворце такие сцены — обычное дело. Она взяла Цзян Сюэнин за руку и успокаивающе произнесла:
– Не бойся, не бойся, ведь здесь я — твоя принцесса, верно?
Её ладонь охватила тонкие пальцы Цзян Сюэнин, и она почувствовала, что их кончики холодны как лед. Цзян Сюэнин молча смотрела на неё. Но её густые ресницы дрожали над красивыми глазами, словно маленький олень, пораженный стрелой на снежной равнине, такая же хрупкая и трогательная, крепко сжимая руку Шэн Чжийи.
В этот момент Шэн Чжийи остро почувствовала, насколько сильно её подруга, которая всегда улыбалась, нанося на её щеки румяна в виде вишнёвых лепестков, нуждается в ней и полагается на неё.
По правилам после выхода из Цынина, каждая должна была вернуться в свой дворец. Резиденция Шэн Чжийи, дворец Минфэн, находился в другом направлении от Янчжи Чжай, где жила Цзян Сюэнин. Когда они расходились у ворот Цынина, каждая должна была пойти своей дорогой. Но сейчас Шэн Чжийи почувствовала, что не может просто уйти.
Она крепко сжала руку Цзян Сюэнин, улыбнулась и вдруг, как будто ничего не произошло, проявила свой яркий характер, потянув её в сторону Янчжи Чжай, произнеся:
– Ты такая трусиха, я пойду с тобой.
После этих слов Шэн Чжийи обратилась к остальным:
– Пошли.
Все последовали за ней. По дороге Шэн Чжийи рассказывала Цзян Сюэнин о забавных историях дворца, иногда заикаясь, и просила Сяо Шу и Чэнь Шуи помочь продолжить рассказ.
Сяо Шу реагировала спокойно, не проявляя эмоций. Чэнь Шуи, уже имевшая конфликт с Цзян Сюэнин, была вынуждена поддерживать разговор, хотя и с трудом скрывала своё недовольство, так как слово Шэн Чжийи, принцессы, было для неё приказом. Цзян Сюэнин, чувствуя важность произошедших событий, едва сдерживала смех. Однако в то же время она осуждала себя: в прошлой жизни она охотилась на мужчин, но хотя бы не обращалась с такими же намерениями к девушкам. Теперь, переродившись, она стала ещё более беспринципной и низкой!
Шэн Чжийи об этом даже не подозревала. Все вместе они направлялись к Янчжи Чжай. На обратном пути они не обошли дворец Куньнин, как это было по пути туда, а следовали самой короткой дорогой, проходящей рядом с Куньнином, потому что никто из них не обратил на это внимания, а Шэн Чжийи с Цзян Сюэнин шли впереди.
Едва Цзян Сюэнин смогла разглядеть стены дворца Куньнин, её сердце взлетело вверх, и она в уме молилась успеть. Когда они повернули за угол стены дворца, сердце Цзян Сюэнин замерло в ожидании — перед ними расстилалась тишина, звуки ударов ладонью, которые они слышали ранее, исчезли.
Цзян Сюэнин опасалась, что упустила свой шанс, но, повернув в аллею, она увидела знакомую фигуру, стоящую на коленях у ворот дворца. Это был Чжэн Бао! Она едва успокоила свои эмоции, как вдруг увидела другую фигуру, остановившуюся у ворот дворца недалеко от Чжэн Бао. В роскошном одеянии, с нефритовым поясом на талии, высокий и изящный мужчина — это был Шэн Цзе, князь Линьцзи. В этот момент он смотрел на Чжэн Бао, готовясь что-то сказать охранникам у ворот.
Цзян Сюэнин почувствовала, что не может позволить Шэн Лану спасти Чжэн Бао, и решила действовать. Она намеренно споткнулась о своё платье и потеряла равновесие, издавая тихий восклицательный звук «Ай», и упала на землю.
Шэнь Чжийи, которая только что рассказывала Цзян Сюэнин анекдоты, встревоженно воскликнула:
– Нин Нин!
Шэн Цзе, который шёл перед ними и собирался узнать, почему этот евнух был наказан, услышал шум и обернулся. Он тут же узнал среди сопровождающих девушек Цзян Сюэнин, которая упала на землю.
0 Комментарии