Атмосфера была странно тонкой и загадочной.
Люди, казалось, чувствовали что-то неопределенное, их взгляды блуждали между Шэн Чжийи и Цзян Сюэнин, возможно, потому, что принцесса Лэ Ян была к Цзян Сюэнин слишком добра.
Тот евнух по имени Чжэн Бао уже поблагодарил их за милость и ушел.
В сердце Цзян Сюэнин огромный груз как будто спал, хотя она еще не знала, что будет дальше, но напряженное тело, наконец, немного расслабилось.
Если использовать слова Ю Фанъинь из ее прошлой жизни, как бы это назвать?
Она вспомнила, это должно называться «актерским мастерством».
В других вещах она могла быть не так хороша, но в умении притворяться и вызывать жалость у других она была первоклассной.
Но, подумав, она поняла, что и это не так уж плохо.
Хотя она использовала Шэн Чжийи для достижения своих целей, с другой стороны, это тоже можно считать как создание доброй кармы для Шэн Чжийи, не так ли?
Это нельзя назвать злодеянием.
Цзян Сюэнин несколько раз напомнила себе об этом в своем сердце и сказала:
— Пойдем.
Шэн Чжийи, конечно, не возражала.
Она вернулась во дворец Минфэн, хотя и шла не в том направлении, что и остальные учащиеся, но все равно взяла за руку Цзян Сюэнин и сопровождала ее до Янчжи Чжай. Она даже зашла в зал и просидела там, беседуя с ними довольно долго, прежде чем уйти.
Сяо Шу во время всего этого процесса казалась довольно молчаливой.
Когда Шэн Чжийи уходила, Сяо Шу посмотрела на нее несколько раз. Казалось, у нее было что-то на уме. Но, увидев других людей, сидящих в зале, она так и не высказалась.
Только когда Шэн Чжийи поднялась, чтобы уйти, Сяо Шу тихо последовала за ней.
Цзян Сюэнин, повернувшись, заметила это и предположила, что у Сяо Шу были какие-то слова, которые она хотела сказать Шэн Чжийи наедине, возможно, это как-то связано с событиями сегодняшнего дня, с Цынином и Императорской Матерью Сяо.
Но никто не решился последовать за ними, чтобы подслушать.
Как только Сяо Шу ушла, в зале необычайно затихло, все смотрели друг на друга, никто не решался говорить.
Спустя некоторое время, Фан Мяо, все еще ощущая тревогу, похлопала себя по груди, выпустив дух, который держала с момента их возвращения, и тяжело вздохнула:
— Только что приехала во дворец и сразу столкнулась с таким делом, чуть не умерла от страха.
Остальные кивали в знак согласия.
Все говорили:
— Также не знаю, в чем проблема с тем нефритом…
Цзян Сюэнин, конечно, знала, что не так с тем нефритом, но в этот момент предпочла молчать.
В конце концов, она стояла внизу и не должна была это знать.
Яо Жунжун выглядела напуганной, но в отличие от других, кроме страха, на ее лице проступала едва сдерживаемое любопытство. После некоторого колебания, она понизила голос и робко заговорила:
— Когда только что императрица подняла тот кусок разбитого нефрита, она стояла рядом со мной. Я, я увидела два слова. Но, но что значит «праведный мальчик»?
— «Праведный мальчик?!» — воскликнула Фан Мяо, которая до этого момента морщилась и считала на пальцах благоприятные и неблагоприятные дни. Она вздрогнула, произнеся эти слова непроизвольно и почти с ужасом в глазах, смотрела на Яо Жунжун. Даже ее голос показался искаженным.
— Ты действительно увидела эти два слова?
Яо Жунжун была полностью ошеломлена реакцией Фан Мяо:
— Видела, ввидела...
Чжоу Баоин, самая молодая и наивная из присутствующих, была полностью озадачена:
— Что такое в этих двух словах?
Люди, казалось, чувствовали что-то неопределенное, их взгляды блуждали между Шэн Чжийи и Цзян Сюэнин, возможно, потому, что принцесса Лэ Ян была к Цзян Сюэнин слишком добра.
Тот евнух по имени Чжэн Бао уже поблагодарил их за милость и ушел.
В сердце Цзян Сюэнин огромный груз как будто спал, хотя она еще не знала, что будет дальше, но напряженное тело, наконец, немного расслабилось.
Если использовать слова Ю Фанъинь из ее прошлой жизни, как бы это назвать?
Она вспомнила, это должно называться «актерским мастерством».
В других вещах она могла быть не так хороша, но в умении притворяться и вызывать жалость у других она была первоклассной.
Но, подумав, она поняла, что и это не так уж плохо.
Хотя она использовала Шэн Чжийи для достижения своих целей, с другой стороны, это тоже можно считать как создание доброй кармы для Шэн Чжийи, не так ли?
Это нельзя назвать злодеянием.
Цзян Сюэнин несколько раз напомнила себе об этом в своем сердце и сказала:
— Пойдем.
Шэн Чжийи, конечно, не возражала.
Она вернулась во дворец Минфэн, хотя и шла не в том направлении, что и остальные учащиеся, но все равно взяла за руку Цзян Сюэнин и сопровождала ее до Янчжи Чжай. Она даже зашла в зал и просидела там, беседуя с ними довольно долго, прежде чем уйти.
Сяо Шу во время всего этого процесса казалась довольно молчаливой.
Когда Шэн Чжийи уходила, Сяо Шу посмотрела на нее несколько раз. Казалось, у нее было что-то на уме. Но, увидев других людей, сидящих в зале, она так и не высказалась.
Только когда Шэн Чжийи поднялась, чтобы уйти, Сяо Шу тихо последовала за ней.
Цзян Сюэнин, повернувшись, заметила это и предположила, что у Сяо Шу были какие-то слова, которые она хотела сказать Шэн Чжийи наедине, возможно, это как-то связано с событиями сегодняшнего дня, с Цынином и Императорской Матерью Сяо.
Но никто не решился последовать за ними, чтобы подслушать.
Как только Сяо Шу ушла, в зале необычайно затихло, все смотрели друг на друга, никто не решался говорить.
Спустя некоторое время, Фан Мяо, все еще ощущая тревогу, похлопала себя по груди, выпустив дух, который держала с момента их возвращения, и тяжело вздохнула:
— Только что приехала во дворец и сразу столкнулась с таким делом, чуть не умерла от страха.
Остальные кивали в знак согласия.
Все говорили:
— Также не знаю, в чем проблема с тем нефритом…
Цзян Сюэнин, конечно, знала, что не так с тем нефритом, но в этот момент предпочла молчать.
В конце концов, она стояла внизу и не должна была это знать.
Яо Жунжун выглядела напуганной, но в отличие от других, кроме страха, на ее лице проступала едва сдерживаемое любопытство. После некоторого колебания, она понизила голос и робко заговорила:
— Когда только что императрица подняла тот кусок разбитого нефрита, она стояла рядом со мной. Я, я увидела два слова. Но, но что значит «праведный мальчик»?
— «Праведный мальчик?!» — воскликнула Фан Мяо, которая до этого момента морщилась и считала на пальцах благоприятные и неблагоприятные дни. Она вздрогнула, произнеся эти слова непроизвольно и почти с ужасом в глазах, смотрела на Яо Жунжун. Даже ее голос показался искаженным.
— Ты действительно увидела эти два слова?
Яо Жунжун была полностью ошеломлена реакцией Фан Мяо:
— Видела, ввидела...
Чжоу Баоин, самая молодая и наивная из присутствующих, была полностью озадачена:
— Что такое в этих двух словах?
***
Внутри павильона Чаоинь висел большой медный колокол.
Рядом стоял невысокий каменный подиум, на котором размещались столешница для циня, чайный столик и в углу стоял лотосовая курительница. В ней тлела ароматная палочка, из которой сгорела лишь половина.
Но в следующий момент кто-то, в гневе, сметает ее вниз!
Клац-бац!
Лотосовая курительница упала на ступеньки ниже, скатилась по ним вниз, из нее на землю посыпался бледно-серый ароматный пепел, попадая на лежащие на земле сухие листья, что создавало тревожное зрелище.
Цзянь Шу не мог остановить подёргивание век. Опустив голову, он, казалось, была почти неспособен поднять взгляд.
Он слышал, как тот привычно мягкий и ободряющий голос теперь звучал холодно и сдержанно.
Это был вопрос Се Вэя, высказанный с удивительным спокойствием на фоне его ярости:
— Кто приказал это делать?
Цзянь Шу ответил:
— Когда я узнал новость, приказ уже был дан. Когда я спросил их, они только сказали, что это сообщение пришло из Цзинлина, и в их словах чувствовалась нетерпимость по отношению ко мне, будто они были настороже. Я притворился, что ушел, и просидел там около полчаса, заметил, как кто-то сошел с носилок, приехавших из района Лэаньфан. Этому человеку было за пятьдесят, он выглядел худым, с козлиной бородкой и в серой одежде. Если я не ошибаюсь, это был мистер Гун И.
Вне дворца, когда Се Вэй не занимался государственными делами, он предпочитал носить белую одежду.
Простую, без изысков, белую одежду.
Это придавало ему вид отстраненности от земных сует и мирских привязанностей. В одинаковом белом одеянии другие могли бы выглядеть как простые торговцы или слуги, но на нем оно всегда оставалось непроницаемым ореолом величия.
Однако в этот момент в его величии появилась некоторая жестокость.
Он снова спросил:
— А что насчет Динфэя?
Цзянь Шу опустил веки, голос его стал тише:
— После получения этой информации, Дао Цинь специально приказал тщательно проверить все секретные сообщения, которые принц Динфэй отправлял в столицу за последний месяц. В них не было ни слова о событиях сегодняшнего дня.
Се Вэй усмехнулся:
— Мое сердце не изменилось, как я мог знать, что сердца других такие же?
Цзянь Шу на мгновение не понял эти слова. Он хотел сказать, что в Цзинлине принц Динфэй всегда следовал указаниям учителя, даже после того как учитель приехал в столицу, Динфэй регулярно отправлял секретные сообщения с новостями из школы, явно стоя на стороне учителя.
Но когда он собрался говорить, слова, только что сказанные им, вновь промелькнули в его голове.
Гун И всегда был рядом с лидером и редко покидал Цзинлин.
Как же так, что все уже в столице, а принц Динфэй в Цзинлине и не подозревает об этом и не передаёт никаких новостей?
Подумав об этом, сердце Цзянь Шу замерло:
— Вы имеете в виду...
На белом рукаве одежды Се Вэй было несколько пятен ароматного пепла. Он поднял палец и легко коснулся их, но вместо того, чтобы вытереть, он только размазал их, оставив больше пятен.
В обычные дни его глаза и брови казались спокойными, но теперь они скрывали непреклонную строгость.
Губы его были прямыми, и в его взгляде появилась скрытая угроза, заставляющая зрителя ощущать холодок:
— Раз Гун И приехал, значит, он действует по приказу лидера. Они опасаются моего долгого молчания и настороженно следят за мной.
Цзянь Шу, вспомнив о сложной ситуации, также нахмурил брови:
— Учитель, вы долго трудились во дворце, и еще не приступили к действиям. Теперь, как только мистер Гун И прибыл, он начал отдавать приказы, полностью игнорируя ваши предыдущие планы. Они действуют смело и безрассудно, используя нефрит с надписью для создания смуты. Даже если они потерпят неудачу, это не так важно, но если из-за этого учитель окажется втянутым...
В конце концов, все причастные были ушами лидера во дворце.
Это полностью подвергало учителя опасности!
Се Вэй молчал, только поднял глаза на бесконечные надгробия перед собой.
Листья покрывали землю.
В бесконечном ряду надгробий каждый из них был высотой в шесть футов и шириной в один фут, сильно отличаясь от обычных каменных надгробий. На них были высечены не буддийские сутры, а простые, ничем не примечательные имена.
Дальше даже имен не было.
Только одна за другой пустые надгробия стояли среди холодной осенней пустоши.
0 Комментарии