Изначально эти звуки циня были не очень заметны среди других неровных звуков. Но он, многие годы занимавшийся игрой на цине и обладающий глубокими знаниями, развил отличный слух. Этот звук казался ему как тупой меч, рубящий прекрасный нефрит, или ржавый нож, режущий дорогую ткань.
Резкий и неприятный до боли!
После того как он услышал это несколько раз, он не смог больше терпеть и посмотрел в сторону, откуда доносился звук.
Кто же это, если не Цзян Сюэнин?
Она сидела за цинем, и её поза выглядела правильной, особенно с её красивым лицом, которое было привлекательнее, чем у других, и её изящными пальцами, которые легко скользили по струнам.
Однако, когда её пальцы касались циня, это было без всякой системы.
Се Вэй смотрел, как Цзян Сюэнин играет, и не мог не думать, что это похоже на когти курицы!
Её прикосновения к струнам были то слишком лёгкими, словно она дует на пух, то слишком тяжёлыми, словно она сейчас порвёт струны!
Он наблюдал, как струны дрожат и издают стоны под её пальцами, и чувствовал, как досада застопорила его дыхание, а веки дрожали от раздражения.
Такая правильная поза, но играет так бездушно!
Неудивительно, что ей стало неловко, когда он похвалил её.
Цзян Сюэнин даже не знала, что Се Вэй обращает на неё внимание. Она чувствовала, что её руки не слушаются. Когда она наносила макияж, всё было стабильно, но как только она касалась струн, она теряла точность и не могла определить силу нажатия.
На самом деле это не удивительно.
Когда другие девушки в её возрасте учились шить и вязать, она бегала по сельской местности, ловила рыбу в реке, лазила по деревьям за цикадами и выгуливала чужих кур и уток...
Она никогда не училась ничему изысканному или изящному.
И она никогда не интересовалась цинем.
Хотя звучит приятно, но это всё.
Как она может различать звуки, какие-то цзы, чоу, инь, мао?
Её руки, её сердце... Учиться игре на цине для неё — это как потерять жизнь!
Цзян Сюэнин играла, чувствуя, что её звуки совсем не похожи на звуки других, и её неуверенность росла. Когда она случайно подняла голову, Се Вэй уже стоял перед ней.
Она вздрогнула, чуть не порвав струну.
Се Вэй с высоты своего роста смотрел на неё и спросил:
— Вы никогда не учились?
Цзян Сюэнин почувствовала, как её тело окаменело от напряжения, и с трепетом ответила:
— Учитель, разве вы не сказали, что нужно считать, будто мы никогда не учились, и начинать всё сначала?
Се Вэй снова почувствовал, как его веки дернулись.
Цзян Сюэнин почувствовала холод в области шеи.
Се Вэй сдержался, чтобы не разозлиться, и взглянув на цинь, на котором она играла, произнёс:
— Просто сидите и больше не портите этот инструмент.
Она действительно распознал происхождение циня!
Цзян Сюэнин внутренне вскрикнула, осознав: она должна была догадаться раньше. Се Вэй обожал хорошие цини, Янь Линь сказал, что если она найдет хороший цинь для учебы, это обязательно понравится учителю. Но она не учла, что не каждый может играть на хорошем цине. Если человек не соответствует инструменту, это не только не поможет ей завоевать расположение Се Вэя, но и вызовет его отвращение.
Теперь она точно не соответствует этому инструменту.
Хотя Се Вэй и говорил с ней тихо, зал Фэнчэнь был настолько мал, что остальные не могли не услышать их разговор.
Вскоре звуки учебы на цине вокруг стихли.
Заметные и странные взгляды всех присутствующих обратились на Цзян Сюэнин.
После того как Се Вэй сказал ей «просто сидите», она больше не осмеливалась прикасаться к цине, и подумала, что если она не соответствует этому инструменту, то, возможно, следует сменить его на такой, который будет ей подходить, чтобы не портить.
Так она неуверенно начала:
— Се... Се учитель...
Увидев, что она не касается циня, Се Вэй немного расслабился, собираясь уйти, но услышав её голос, остановился.
Цзян Сюэнин, чувствуя, как сердце подпрыгивает в горле, нашла в себе смелость добавить:
— Может, я сменю инструмент на более простой?
Се Вэй стиснул в руке тяжёлую учительскую линейку, и его пальцы непроизвольно сжались. Когда он снова посмотрел на неё, уголок его глаза слегка дернулся, а взгляд стал более тяжёлым.
Он подумал, что она поняла урок.
Но вместо того чтобы задуматься, как стать достойной циня, она предложила заменить её на более низкокачественный инструмент!
Он сделал холодное лицо, указав линейкой на выход из зала:
— Выйдите.
Цзян Сюэнин замерла.
Она последовала взгляду Се Вэя, и в её голове раздался грохот, оставив пустоту.
Она казалась потерянной.
Хотя внутри у Цзян Сюэнин кипело множество вопросов и недовольства, перед Се Вэем она не смогла вымолвить ни слова. Её глаза покраснели, и только когда она встала и вышла из зала, остановившись у колонны во внешнем коридоре, она так и не поняла, в чем же снова провинилась перед ним, чтобы он заставил её стоять снаружи, потеряв все лицо.
Даже в прошлой жизни она не испытывала такого унижения.
Цзян Сюэнин плохо спала прошлой ночью, беспокоясь о деле маркиза Юнъи, а сегодняшние уроки с Се Вэем только усилили её нервное напряжение, она боялась его разозлить. Теперь, стоя в коридоре, она чувствовала себя всё более раздраженной.
Нет прежней Ю Фанъинь, нет и проблем маркиза Юнъи, она даже не совершила ничего плохого в этой жизни.
Почему же он так строго с ней обращается?
Изначальное чувство обиды увеличилось в десять раз.
Цзян Сюэнин не знала, что её задело, но все переживания из прошлого и настоящего внезапно нахлынули на неё, и слезы начали капать.
Она попыталась их сдержать, вытирая рукавом, но слёзы лились всё сильнее и не слушались её.
Се Вэй сказал ей «выйти», собираясь сначала дать несколько указаний другим ученицам, а затем поговорить с ней одной. Но не успев договорить и половины, он услышал сдавленные всхлипы снаружи.
Обернувшись и увидев её, он застыл.
Сегодня эта яркая и очаровательная девушка надела светло-синее платье с темными кляксами, её фигура была стройной, стоя у колонны в коридоре, она казалась невероятно обиженной, плакала и вытирала слезы, вызывая одновременно раздражение и улыбку.
Но когда они возвращались в столицу после нападения и она упала, вся в грязи, Се Вэй не помнил, чтобы видел её плачущей...
Се Вэй смотрел на неё, чувствуя себя немного виноватым, легко прижал руку к своему лбу, смягчив голос:
— Хватит плакать, войдите.
Цзян Сюэнин мгновенно замолчала.
Она думала, что её плач на самом деле мало связан с Се Вэем, это была лишь маленькая обида, которая вывела наружу гораздо большие. В глубине души она считала, что Се Вэй, с его каменным сердцем, заставит её стоять снаружи целый час.
Но вдруг он позвал её обратно?
Она была так удивлена, что почувствовала себя сбитой с толку.
Выражение лица Цзян Сюэнин стало странным.
В её голове мелькнула мысль: неужели Се Вэй действительно поддаётся на это?
Она едва могла в это поверить.
Но вспомнив прошлое, она задалась вопросом: плакала ли она когда-нибудь перед Се Вэем?
Не было такого.
Ни разу.
Цзян Сюэнин вдруг почувствовала вдохновение, и после краткого перерыва в слезах, она снова начала всхлипывать.
Она плакала, как хотела, слезы текли сами собой.
Но на этот раз, хотя и казалось, что она действительно плачет, на самом деле это было притворство.
И действительно, Се Вэй показал некоторое раздражение и сказал ей:
— Я не хотел тебя наказывать, возвращайся и садись.
Это сработало!
Цзян Сюэнин чуть не рассмеялась про себя.
Кто бы мог подумать, что слабое место Се Вэя — вот оно?
Она подумала, что теперь знает, как обращаться с Се Вэем, и была безмерно довольна, представив, как его многолетнее величие падет перед ней. Но внешне она все еще выглядела угнетенной, тихо произнесла «О» и вошла обратно в зал, вернувшись на свое место.
Затем Се Вэй взглянул на нее и спокойно сказал:
— После занятий останьтесь.
Цзян Сюэнин:
— …
Я была слишком молода и обрадовалась слишком рано.
Резкий и неприятный до боли!
После того как он услышал это несколько раз, он не смог больше терпеть и посмотрел в сторону, откуда доносился звук.
Кто же это, если не Цзян Сюэнин?
Она сидела за цинем, и её поза выглядела правильной, особенно с её красивым лицом, которое было привлекательнее, чем у других, и её изящными пальцами, которые легко скользили по струнам.
Однако, когда её пальцы касались циня, это было без всякой системы.
Се Вэй смотрел, как Цзян Сюэнин играет, и не мог не думать, что это похоже на когти курицы!
Её прикосновения к струнам были то слишком лёгкими, словно она дует на пух, то слишком тяжёлыми, словно она сейчас порвёт струны!
Он наблюдал, как струны дрожат и издают стоны под её пальцами, и чувствовал, как досада застопорила его дыхание, а веки дрожали от раздражения.
Такая правильная поза, но играет так бездушно!
Неудивительно, что ей стало неловко, когда он похвалил её.
Цзян Сюэнин даже не знала, что Се Вэй обращает на неё внимание. Она чувствовала, что её руки не слушаются. Когда она наносила макияж, всё было стабильно, но как только она касалась струн, она теряла точность и не могла определить силу нажатия.
На самом деле это не удивительно.
Когда другие девушки в её возрасте учились шить и вязать, она бегала по сельской местности, ловила рыбу в реке, лазила по деревьям за цикадами и выгуливала чужих кур и уток...
Она никогда не училась ничему изысканному или изящному.
И она никогда не интересовалась цинем.
Хотя звучит приятно, но это всё.
Как она может различать звуки, какие-то цзы, чоу, инь, мао?
Её руки, её сердце... Учиться игре на цине для неё — это как потерять жизнь!
Цзян Сюэнин играла, чувствуя, что её звуки совсем не похожи на звуки других, и её неуверенность росла. Когда она случайно подняла голову, Се Вэй уже стоял перед ней.
Она вздрогнула, чуть не порвав струну.
Се Вэй с высоты своего роста смотрел на неё и спросил:
— Вы никогда не учились?
Цзян Сюэнин почувствовала, как её тело окаменело от напряжения, и с трепетом ответила:
— Учитель, разве вы не сказали, что нужно считать, будто мы никогда не учились, и начинать всё сначала?
Се Вэй снова почувствовал, как его веки дернулись.
Цзян Сюэнин почувствовала холод в области шеи.
Се Вэй сдержался, чтобы не разозлиться, и взглянув на цинь, на котором она играла, произнёс:
— Просто сидите и больше не портите этот инструмент.
Она действительно распознал происхождение циня!
Цзян Сюэнин внутренне вскрикнула, осознав: она должна была догадаться раньше. Се Вэй обожал хорошие цини, Янь Линь сказал, что если она найдет хороший цинь для учебы, это обязательно понравится учителю. Но она не учла, что не каждый может играть на хорошем цине. Если человек не соответствует инструменту, это не только не поможет ей завоевать расположение Се Вэя, но и вызовет его отвращение.
Теперь она точно не соответствует этому инструменту.
Хотя Се Вэй и говорил с ней тихо, зал Фэнчэнь был настолько мал, что остальные не могли не услышать их разговор.
Вскоре звуки учебы на цине вокруг стихли.
Заметные и странные взгляды всех присутствующих обратились на Цзян Сюэнин.
После того как Се Вэй сказал ей «просто сидите», она больше не осмеливалась прикасаться к цине, и подумала, что если она не соответствует этому инструменту, то, возможно, следует сменить его на такой, который будет ей подходить, чтобы не портить.
Так она неуверенно начала:
— Се... Се учитель...
Увидев, что она не касается циня, Се Вэй немного расслабился, собираясь уйти, но услышав её голос, остановился.
Цзян Сюэнин, чувствуя, как сердце подпрыгивает в горле, нашла в себе смелость добавить:
— Может, я сменю инструмент на более простой?
Се Вэй стиснул в руке тяжёлую учительскую линейку, и его пальцы непроизвольно сжались. Когда он снова посмотрел на неё, уголок его глаза слегка дернулся, а взгляд стал более тяжёлым.
Он подумал, что она поняла урок.
Но вместо того чтобы задуматься, как стать достойной циня, она предложила заменить её на более низкокачественный инструмент!
Он сделал холодное лицо, указав линейкой на выход из зала:
— Выйдите.
Цзян Сюэнин замерла.
Она последовала взгляду Се Вэя, и в её голове раздался грохот, оставив пустоту.
Она казалась потерянной.
Хотя внутри у Цзян Сюэнин кипело множество вопросов и недовольства, перед Се Вэем она не смогла вымолвить ни слова. Её глаза покраснели, и только когда она встала и вышла из зала, остановившись у колонны во внешнем коридоре, она так и не поняла, в чем же снова провинилась перед ним, чтобы он заставил её стоять снаружи, потеряв все лицо.
Даже в прошлой жизни она не испытывала такого унижения.
Цзян Сюэнин плохо спала прошлой ночью, беспокоясь о деле маркиза Юнъи, а сегодняшние уроки с Се Вэем только усилили её нервное напряжение, она боялась его разозлить. Теперь, стоя в коридоре, она чувствовала себя всё более раздраженной.
Нет прежней Ю Фанъинь, нет и проблем маркиза Юнъи, она даже не совершила ничего плохого в этой жизни.
Почему же он так строго с ней обращается?
Изначальное чувство обиды увеличилось в десять раз.
Цзян Сюэнин не знала, что её задело, но все переживания из прошлого и настоящего внезапно нахлынули на неё, и слезы начали капать.
Она попыталась их сдержать, вытирая рукавом, но слёзы лились всё сильнее и не слушались её.
Се Вэй сказал ей «выйти», собираясь сначала дать несколько указаний другим ученицам, а затем поговорить с ней одной. Но не успев договорить и половины, он услышал сдавленные всхлипы снаружи.
Обернувшись и увидев её, он застыл.
Сегодня эта яркая и очаровательная девушка надела светло-синее платье с темными кляксами, её фигура была стройной, стоя у колонны в коридоре, она казалась невероятно обиженной, плакала и вытирала слезы, вызывая одновременно раздражение и улыбку.
Но когда они возвращались в столицу после нападения и она упала, вся в грязи, Се Вэй не помнил, чтобы видел её плачущей...
Се Вэй смотрел на неё, чувствуя себя немного виноватым, легко прижал руку к своему лбу, смягчив голос:
— Хватит плакать, войдите.
Цзян Сюэнин мгновенно замолчала.
Она думала, что её плач на самом деле мало связан с Се Вэем, это была лишь маленькая обида, которая вывела наружу гораздо большие. В глубине души она считала, что Се Вэй, с его каменным сердцем, заставит её стоять снаружи целый час.
Но вдруг он позвал её обратно?
Она была так удивлена, что почувствовала себя сбитой с толку.
Выражение лица Цзян Сюэнин стало странным.
В её голове мелькнула мысль: неужели Се Вэй действительно поддаётся на это?
Она едва могла в это поверить.
Но вспомнив прошлое, она задалась вопросом: плакала ли она когда-нибудь перед Се Вэем?
Не было такого.
Ни разу.
Цзян Сюэнин вдруг почувствовала вдохновение, и после краткого перерыва в слезах, она снова начала всхлипывать.
Она плакала, как хотела, слезы текли сами собой.
Но на этот раз, хотя и казалось, что она действительно плачет, на самом деле это было притворство.
И действительно, Се Вэй показал некоторое раздражение и сказал ей:
— Я не хотел тебя наказывать, возвращайся и садись.
Это сработало!
Цзян Сюэнин чуть не рассмеялась про себя.
Кто бы мог подумать, что слабое место Се Вэя — вот оно?
Она подумала, что теперь знает, как обращаться с Се Вэем, и была безмерно довольна, представив, как его многолетнее величие падет перед ней. Но внешне она все еще выглядела угнетенной, тихо произнесла «О» и вошла обратно в зал, вернувшись на свое место.
Затем Се Вэй взглянул на нее и спокойно сказал:
— После занятий останьтесь.
Цзян Сюэнин:
— …
Я была слишком молода и обрадовалась слишком рано.
0 Комментарии