Она немедленно предложила способ предоставить это доказательство.
— Итак, начиная с сегодняшнего дня, ты будешь жить по некоторым правилам, которые я придумала.
— Правила?
— Да. Правила жизни, — перефразировала она. — Чихиро, сколько у тебя продлятся летние каникулы?
— До 20-го сентября, думаю.
— Если ты сможешь избегать нарушения правил до этого дня, я поставлю тебе зачёт.
Она достала из какого-то места блокнот и написала несколько правил фломастером. Первая строка гласила «Как провести летние каникулы».
Я вспомнил: в начальной школе перед летними каникулами раздавали такие же листовки. Действительно, большинство правил, которые она написала, были взяты прямо из них, такие как «веди упорядоченную жизнь», «соблюдай сбалансированное питание», «регулярно выходи на улицу и занимайся спортом», «будь осторожен, чтобы не получить травму или заболеть», «помогай по дому». Среди этих идиллических правил были два, которые выделялись странностью: «не пить алкоголь» и «не курить сигареты».
— Я не могу выпить ни капли?
— Нет. Не хорошо.
— Я не могу выкурить ни одной сигареты?
— Нет. Не хорошо.
— Это сложно.
— Я буду следить за тобой. Чтобы ты не устроил хитрости.
С этим Тоука легко зевнула. Было 10 вечера, но она уже была в пижаме и выглядела сонной. Вероятно, она вела здоровый образ жизни, как ученица начальной школы.
Зевнув снова, она сказала: «Мне пора спать» и встала.
— Я разбужу тебя завтра. Спокойной ночи.
Помахав мне на уровне плеча, она вернулась в свою комнату.
— Спокойной ночи, ага.
Подумав об этом, мои родители никогда не были теми, кто говорит «доброе утро» или «спокойной ночи». «Я выхожу», «Я дома», «Хорошего дня», «Добро пожаловать домой» — все эти фразы были для меня вымышленными. Моё детское «я» с трудом принимало реальность, что обычная семья обменивается такими приветствиями каждый день.
Я попробовал тихо пробормотать «спокойной ночи», чтобы попробовать это.
Это звучит нежно, подумал я.
И таким образом я встретил начало наших с ней летних каникул.
В течение некоторого времени дни проходили примерно следующим образом.
6:00 утра
Каждое утро Тоука приходила, чтобы разбудить меня. Она не трясла меня за плечи или шлёпала, а приседала рядом со мной и шептала: «Я устрою тебе розыгрыш, если ты не проснешься». Без сомнения, воспроизводя сцену из моих Мимори.
На пятый день я попробовал притвориться, что так сильно сплю, что не слышу её. Оказывается, у неё, похоже, не было конкретной идеи, каким будет её «розыгрыш», поэтому она колебалась несколько минут. Как только она, наконец, определилась, она робко забралась под одеяло. Когда я продолжал притворяться спящим, она вылезла из кровати, как будто не выдержав напряжения, и вздохнула. Была ли она более невинной, чем я думал, или это была её игра? Когда я сел, ведя себя так, будто только что проснулся, она засмеялась «Доброе утро» с глупой улыбкой.
7:00 утра
Мы вместе ели завтрак, который она приготовила. Хотя она была искусным поваром, многие её блюда на завтрак были простыми. Тем не менее, они действительно возбуждали мой аппетит. Возможно, ежедневные упражнения (см. ниже) тоже сыграли свою роль. Я бы сказал, что это были в основном блюда японской кухни, и я заметил странную фиксацию на мисо-супе. Она поставила крест на моей привычке есть кубиковую лапшу, говоря мне «оставить это на время». Не то чтобы я ел их, потому что мне они особо нравились, так что я подчинился.
8:00 утра
Пока я умывался и чистил зубы, Тоука занималась стиркой. У меня не было много дел, поэтому я хотел вернуться спать, но она всегда была рядом, следила за мной, и если я выглядел сонным, она тянула меня за ухо. Неохотно я занимался учёбой или читал книгу, взятую в библиотеке. Поток времени казался таким медленным утром, и не редко я думал: «должно быть, уже полдень, верно?», поднимал голову и видел, что ещё до 10. Возможно, тепло от солнечного света расширяет время. Каждый раз, когда я смотрел на часы, я был поражён длиной одного дня.
10:30 утра
Уборка и стирка. Когда комната была чистой и не было скопления белья, мы слушали музыку на плеере, который принесла Тоука. Как и следовало ожидать, это был тот же тип, что использовался в моих Мимори, и все записи были те же. Слушая музыку из прошлого века, я чувствовал себя сонным, как будто сидел посреди тихого поля. Если я засыпал в этом случае, Тоука не пыталась разбудить меня. Более того, иногда она тоже кивала. И она опиралась на моё плечо без намёка на неприличность. Через ритм её дыхания я стал по-настоящему ощущать присутствие другого живого существа.
12:00 дня
Мы вместе ели обед, который она приготовила. Они всегда были очень сытными. Когда я спросил её, почему они такие большие, она ответила: «Я хочу откормить тебя, чтобы съесть, Чихиро», и засмеялась. Между тем, она сама ела в два раза меньше меня. После обеда мы пили жареный зелёный чай и какое-то время просто сидели без дела. Из открытого окна я слышал голоса детей, играющих в близлежащем парке.
1:00 дня
Когда у меня была работа, я в это время покидал квартиру. Тоука также возвращалась в свою комнату. У меня не было ни малейшего представления о том, чем она занимается, пока я не вернусь. Она могла совершенствовать свою стратегию мошенничества, могла поливать вьюнки на своём балконе, могла сбрасывать кожу «Тоуки Нацунаги» и обмахиваться, пока она сохнет в тени. Она могла делать что угодно, и меня это не удивило бы.
Когда у меня не было работы, я занимался физическими упражнениями. Чтобы быть точным, я ездил на велосипеде по улицам с Тоукой, сидящей сзади, ведя нас в соседний город. (Она установила подушку на багажнике. Как всегда, она была готова ко всему.) Опять же, она пыталась воссоздать часть моих Мимори.
Её список «Как провести летние каникулы» действительно упоминал «регулярные упражнения», но не было сомнений в том, что эти упражнения были чрезмерными. Поскольку мы выбирали маршруты без многих людей, чтобы никто не заметил нас вдвоём на велосипеде, было много неровных дорог. Мне приходилось сдерживать скорость на спусках, учитывая, что Тоука сидит сзади. И чрезмерная осторожность, чтобы не сместить центр тяжести, потребляла слишком много моих сил. Поверх всего этого, каждый раз, когда мы теряли равновесие, Тоука прижималась ко мне, и я беспокоился как никогда. Чувство её тела, прилипшего к моему пропотевшему телу, каждый раз волновало моё сердце. Либо потому, что она знала об моей умственной усталости, либо потому, что она этого не знала, она хихикала каждый раз, когда прижималась ко мне.
К тому времени, как мы прибыли в парк, где мы развернулись и отправились обратно домой, мои ноги были совершенно онемевшими. Когда я слез с велосипеда, я не мог нормально ходить некоторое время. Я пил ячменный чай из холодного фляги, отдыхая 20 минут на скамейке возле реки. На другом берегу находилась древняя больница, и иногда я видел фигуры, проходящие мимо окон. Возможно, заинтересованная в том, что там происходит, Тоука всегда наклонялась через забор, чтобы посмотреть на больницу каждый раз, когда мы были там.
После отдыха мы снова сели на велосипед, и я очистил свой разум и просто крутил педали. К тому времени, как мы приближались к квартире, солнце начинало садиться. Пейзаж вдоль дороги был монотонным, только столбы и провода, потемневшие от заходящего солнца; казалось, что разрешение мира было понижено на несколько уровней. Вечерние ветры, иногда дующие, были приятными.
6:30 вечера
После того, как я смыл пот в душе, мы отправились в близлежащий супермаркет за продуктами. Быть односторонне обязанным ей раздражало меня, поэтому я решил сам заплатить за эту часть. Тоука была немного неохотна, но легко отступила: «Если ты хочешь это сделать, Чихиро, тогда делай». Пока она бросала продукты в корзину для покупок, которую я держал, она сказала: «Это делает нас похожими на молодоженов», и засмеялась с притворной наивностью.
К тому времени, как мы вышли из магазина, я мог думать только о ужине из-за моего пустого желудка. Это было нечто, о чём я не мог подумать раньше. На небольшой речной тропинке, где тревожно мерцали угасающие огни безопасности, я слышал эхо криков множества летних насекомых. Тоука капризно выхватывала из моих рук сумку с покупками и обнимала мою теперь свободную руку. Эта рука была удивительно стройной, мягкой и холодной.
Однажды, я столкнулся с Эмори в середине такой ситуации. Увидев, что Тоука держит меня за руку, он потерял дар речи, посмотрел на меня с удивлением, а затем перевёл взгляд на Тоуку. Затем он мигнул, как будто что-то заметил, подошёл к Тоуке и нагло уставился ей в лицо.
Тоука замялась и спросила:
— Эм, что такое?
Но Эмори не ответил. Он пристально смотрел на её лицо, начал говорить:
— Эй, ты, я клянусь, я..., но потом передумал и замолчал. Затем он вернулся к своему обычному отстранённому образу, сильно хлопнул меня по плечу и сказал мне:
— Ну, надеюсь, у тебя всё получится.
Затем он ушёл. Что он имел в виду: получится раскрыть личность мошенницы или получится ужиться с ней? Я был в замешательстве. Затем Тоука легко ударила меня по плечу.
— Ты слышал его. Давай делать всё хорошо, — прошептала она мне на ухо.
7:30 вечера
Мы вместе ели ужин, который она приготовила. Многие из её ужинов были изысканными. Большинство блюд казались такими, что хорошо сочетались бы с пивом, поэтому иногда я думал: «может быть, стоит попробовать» и говорил ей, что хочу выпить. Когда я это делал, она позволяла мне пить холодный амадзаке. В целом, это было довольно вкусно.
9:00 вечера
В это время раньше я всегда был в лучшем состоянии, но теперь я всегда был невыносимо сонным. В конце каждого дня Тоука проводила оценку. Она повесила на стену календарь с ячейками для записи дня недели, погоды и событий дня — оформленный точно так же, как «однострочные дневники», которые тебе дают на летние каникулы в начальной школе — и ставила на этот день печать. Это означало, что я соблюдал расписание, которое она установила. Нечто вроде карточки для печатей.
Затем она записывала события дня в раздел «что произошло». Это были совершенно тривиальные вещи, вроде «Чихиро загорел» или «Чихиро просил добавки, и ещё добавки». Я думаю, что записи учеников начальной школы были бы более интересными для чтения.
— Итак, начиная с сегодняшнего дня, ты будешь жить по некоторым правилам, которые я придумала.
— Правила?
— Да. Правила жизни, — перефразировала она. — Чихиро, сколько у тебя продлятся летние каникулы?
— До 20-го сентября, думаю.
— Если ты сможешь избегать нарушения правил до этого дня, я поставлю тебе зачёт.
Она достала из какого-то места блокнот и написала несколько правил фломастером. Первая строка гласила «Как провести летние каникулы».
Я вспомнил: в начальной школе перед летними каникулами раздавали такие же листовки. Действительно, большинство правил, которые она написала, были взяты прямо из них, такие как «веди упорядоченную жизнь», «соблюдай сбалансированное питание», «регулярно выходи на улицу и занимайся спортом», «будь осторожен, чтобы не получить травму или заболеть», «помогай по дому». Среди этих идиллических правил были два, которые выделялись странностью: «не пить алкоголь» и «не курить сигареты».
— Я не могу выпить ни капли?
— Нет. Не хорошо.
— Я не могу выкурить ни одной сигареты?
— Нет. Не хорошо.
— Это сложно.
— Я буду следить за тобой. Чтобы ты не устроил хитрости.
С этим Тоука легко зевнула. Было 10 вечера, но она уже была в пижаме и выглядела сонной. Вероятно, она вела здоровый образ жизни, как ученица начальной школы.
Зевнув снова, она сказала: «Мне пора спать» и встала.
— Я разбужу тебя завтра. Спокойной ночи.
Помахав мне на уровне плеча, она вернулась в свою комнату.
— Спокойной ночи, ага.
Подумав об этом, мои родители никогда не были теми, кто говорит «доброе утро» или «спокойной ночи». «Я выхожу», «Я дома», «Хорошего дня», «Добро пожаловать домой» — все эти фразы были для меня вымышленными. Моё детское «я» с трудом принимало реальность, что обычная семья обменивается такими приветствиями каждый день.
Я попробовал тихо пробормотать «спокойной ночи», чтобы попробовать это.
Это звучит нежно, подумал я.
И таким образом я встретил начало наших с ней летних каникул.
В течение некоторого времени дни проходили примерно следующим образом.
6:00 утра
Каждое утро Тоука приходила, чтобы разбудить меня. Она не трясла меня за плечи или шлёпала, а приседала рядом со мной и шептала: «Я устрою тебе розыгрыш, если ты не проснешься». Без сомнения, воспроизводя сцену из моих Мимори.
На пятый день я попробовал притвориться, что так сильно сплю, что не слышу её. Оказывается, у неё, похоже, не было конкретной идеи, каким будет её «розыгрыш», поэтому она колебалась несколько минут. Как только она, наконец, определилась, она робко забралась под одеяло. Когда я продолжал притворяться спящим, она вылезла из кровати, как будто не выдержав напряжения, и вздохнула. Была ли она более невинной, чем я думал, или это была её игра? Когда я сел, ведя себя так, будто только что проснулся, она засмеялась «Доброе утро» с глупой улыбкой.
7:00 утра
Мы вместе ели завтрак, который она приготовила. Хотя она была искусным поваром, многие её блюда на завтрак были простыми. Тем не менее, они действительно возбуждали мой аппетит. Возможно, ежедневные упражнения (см. ниже) тоже сыграли свою роль. Я бы сказал, что это были в основном блюда японской кухни, и я заметил странную фиксацию на мисо-супе. Она поставила крест на моей привычке есть кубиковую лапшу, говоря мне «оставить это на время». Не то чтобы я ел их, потому что мне они особо нравились, так что я подчинился.
8:00 утра
Пока я умывался и чистил зубы, Тоука занималась стиркой. У меня не было много дел, поэтому я хотел вернуться спать, но она всегда была рядом, следила за мной, и если я выглядел сонным, она тянула меня за ухо. Неохотно я занимался учёбой или читал книгу, взятую в библиотеке. Поток времени казался таким медленным утром, и не редко я думал: «должно быть, уже полдень, верно?», поднимал голову и видел, что ещё до 10. Возможно, тепло от солнечного света расширяет время. Каждый раз, когда я смотрел на часы, я был поражён длиной одного дня.
10:30 утра
Уборка и стирка. Когда комната была чистой и не было скопления белья, мы слушали музыку на плеере, который принесла Тоука. Как и следовало ожидать, это был тот же тип, что использовался в моих Мимори, и все записи были те же. Слушая музыку из прошлого века, я чувствовал себя сонным, как будто сидел посреди тихого поля. Если я засыпал в этом случае, Тоука не пыталась разбудить меня. Более того, иногда она тоже кивала. И она опиралась на моё плечо без намёка на неприличность. Через ритм её дыхания я стал по-настоящему ощущать присутствие другого живого существа.
12:00 дня
Мы вместе ели обед, который она приготовила. Они всегда были очень сытными. Когда я спросил её, почему они такие большие, она ответила: «Я хочу откормить тебя, чтобы съесть, Чихиро», и засмеялась. Между тем, она сама ела в два раза меньше меня. После обеда мы пили жареный зелёный чай и какое-то время просто сидели без дела. Из открытого окна я слышал голоса детей, играющих в близлежащем парке.
1:00 дня
Когда у меня была работа, я в это время покидал квартиру. Тоука также возвращалась в свою комнату. У меня не было ни малейшего представления о том, чем она занимается, пока я не вернусь. Она могла совершенствовать свою стратегию мошенничества, могла поливать вьюнки на своём балконе, могла сбрасывать кожу «Тоуки Нацунаги» и обмахиваться, пока она сохнет в тени. Она могла делать что угодно, и меня это не удивило бы.
Когда у меня не было работы, я занимался физическими упражнениями. Чтобы быть точным, я ездил на велосипеде по улицам с Тоукой, сидящей сзади, ведя нас в соседний город. (Она установила подушку на багажнике. Как всегда, она была готова ко всему.) Опять же, она пыталась воссоздать часть моих Мимори.
Её список «Как провести летние каникулы» действительно упоминал «регулярные упражнения», но не было сомнений в том, что эти упражнения были чрезмерными. Поскольку мы выбирали маршруты без многих людей, чтобы никто не заметил нас вдвоём на велосипеде, было много неровных дорог. Мне приходилось сдерживать скорость на спусках, учитывая, что Тоука сидит сзади. И чрезмерная осторожность, чтобы не сместить центр тяжести, потребляла слишком много моих сил. Поверх всего этого, каждый раз, когда мы теряли равновесие, Тоука прижималась ко мне, и я беспокоился как никогда. Чувство её тела, прилипшего к моему пропотевшему телу, каждый раз волновало моё сердце. Либо потому, что она знала об моей умственной усталости, либо потому, что она этого не знала, она хихикала каждый раз, когда прижималась ко мне.
К тому времени, как мы прибыли в парк, где мы развернулись и отправились обратно домой, мои ноги были совершенно онемевшими. Когда я слез с велосипеда, я не мог нормально ходить некоторое время. Я пил ячменный чай из холодного фляги, отдыхая 20 минут на скамейке возле реки. На другом берегу находилась древняя больница, и иногда я видел фигуры, проходящие мимо окон. Возможно, заинтересованная в том, что там происходит, Тоука всегда наклонялась через забор, чтобы посмотреть на больницу каждый раз, когда мы были там.
После отдыха мы снова сели на велосипед, и я очистил свой разум и просто крутил педали. К тому времени, как мы приближались к квартире, солнце начинало садиться. Пейзаж вдоль дороги был монотонным, только столбы и провода, потемневшие от заходящего солнца; казалось, что разрешение мира было понижено на несколько уровней. Вечерние ветры, иногда дующие, были приятными.
6:30 вечера
После того, как я смыл пот в душе, мы отправились в близлежащий супермаркет за продуктами. Быть односторонне обязанным ей раздражало меня, поэтому я решил сам заплатить за эту часть. Тоука была немного неохотна, но легко отступила: «Если ты хочешь это сделать, Чихиро, тогда делай». Пока она бросала продукты в корзину для покупок, которую я держал, она сказала: «Это делает нас похожими на молодоженов», и засмеялась с притворной наивностью.
К тому времени, как мы вышли из магазина, я мог думать только о ужине из-за моего пустого желудка. Это было нечто, о чём я не мог подумать раньше. На небольшой речной тропинке, где тревожно мерцали угасающие огни безопасности, я слышал эхо криков множества летних насекомых. Тоука капризно выхватывала из моих рук сумку с покупками и обнимала мою теперь свободную руку. Эта рука была удивительно стройной, мягкой и холодной.
Однажды, я столкнулся с Эмори в середине такой ситуации. Увидев, что Тоука держит меня за руку, он потерял дар речи, посмотрел на меня с удивлением, а затем перевёл взгляд на Тоуку. Затем он мигнул, как будто что-то заметил, подошёл к Тоуке и нагло уставился ей в лицо.
Тоука замялась и спросила:
— Эм, что такое?
Но Эмори не ответил. Он пристально смотрел на её лицо, начал говорить:
— Эй, ты, я клянусь, я..., но потом передумал и замолчал. Затем он вернулся к своему обычному отстранённому образу, сильно хлопнул меня по плечу и сказал мне:
— Ну, надеюсь, у тебя всё получится.
Затем он ушёл. Что он имел в виду: получится раскрыть личность мошенницы или получится ужиться с ней? Я был в замешательстве. Затем Тоука легко ударила меня по плечу.
— Ты слышал его. Давай делать всё хорошо, — прошептала она мне на ухо.
7:30 вечера
Мы вместе ели ужин, который она приготовила. Многие из её ужинов были изысканными. Большинство блюд казались такими, что хорошо сочетались бы с пивом, поэтому иногда я думал: «может быть, стоит попробовать» и говорил ей, что хочу выпить. Когда я это делал, она позволяла мне пить холодный амадзаке. В целом, это было довольно вкусно.
9:00 вечера
В это время раньше я всегда был в лучшем состоянии, но теперь я всегда был невыносимо сонным. В конце каждого дня Тоука проводила оценку. Она повесила на стену календарь с ячейками для записи дня недели, погоды и событий дня — оформленный точно так же, как «однострочные дневники», которые тебе дают на летние каникулы в начальной школе — и ставила на этот день печать. Это означало, что я соблюдал расписание, которое она установила. Нечто вроде карточки для печатей.
Затем она записывала события дня в раздел «что произошло». Это были совершенно тривиальные вещи, вроде «Чихиро загорел» или «Чихиро просил добавки, и ещё добавки». Я думаю, что записи учеников начальной школы были бы более интересными для чтения.
0 Комментарии