Впервые я вставил своё слово.
— Почему?
Его рот искривился, словно он был в агонии.
— Что может быть более пустым, чем мои самые прекрасные воспоминания, сотворённые кем-то другим?
Я кивнул.
Теперь я чувствовал, что полностью понимаю, почему этот человек подружился со мной.
— Я отказался от покупки Зеленого Зеленого, но интерес к самим Мимори у меня остался. В частности, меня очень заинтересовала профессия «инженера Мимори», о которой я узнал, изучая Мимори. Мне пришлось сталкиваться со своими воспоминаниями гораздо больше, чем среднему человеку. Я почувствовал, что человек вроде меня, у которого в прошлом много случаев «если бы только это было так», мог бы подойти на роль инженера Мимори. Я собрал как можно больше информации об этой профессии. Думаю, именно в процессе сбора этой информации я узнал о ней. Мне потребовалось время, чтобы вспомнить, так как это была статья, которую я вскользь прочитал почти год назад, но именно поэтому мне показалось, что я видел ту девушку, с которой ты гулял несколько недель назад, Амагаи.
Эмори показал мне новостную статью на своём телефоне. В верхней части была дата тремя годами ранее.
«Гениальный 17-летний инженер Мимори»
— Предисловие получилось немного длинным, но теперь к заключению, — сказал Эмори. — Тоука Нацунаги — инженер Мимори. Воспоминания о Тоуке Нацунаги в твоей голове, Амагаи, она, вероятно, сделала сама.
Он прокрутил экран вниз и увеличил фотографию ниже. Мне встретилось знакомое лицо.
Это была улыбка Тоуки Нацунаги, которую я не видел четыре дня.
Вернувшись в квартиру, я снова и снова перечитывал статью. После этого я собрал информацию о ней в сети.
Тоука Нацунаги не была её настоящим именем, но разница между её реальным именем и псевдонимом была крайне незначительна. Один из согласных в её фамилии отличался, и это было всё. Вероятно, она считала, что такой минимальной маскировки будет достаточно для меня. Или, возможно, на случай, если она по ошибке скажет своё настоящее имя, она убедилась, что сможет выкрутиться.
На тот момент она была самым молодым инженером Мимори в истории. В возрасте 16 лет она была нанята инженером Мимори крупной клиникой и работала над множеством Мимори, одновременно учась в старшей школе.
За всего три года она создала более 50 лет воспоминаний Мимори. Это был абсурдный темп работы, несмотря на её молодой возраст. И это было не только количество, но и качество. Неудивительно, что она привлекла внимание в мире инженеров Мимори как восходящая звезда, но она подала в отставку незадолго до своего 20-летия и с тех пор о ней ничего не было слышно. Это даже попало в местные новости. Люди, которые ожидали её работы, остались в отчаянии. Мимори, которые она разрабатывала, были каким-то образом фундаментально отличны от тех, что создавали другие инженеры Мимори; никто не мог подражать ей.
Она называла это несравненное различие «молитвой».
В коротком интервью на новостном сайте Тоука осторожно отвечала на вопросы репортёра простыми и безвредными словами. Интервьюер приложил большие усилия, чтобы вызвать детскую реакцию или какое-то коварное заявление от 17-летнего гения, но чем дальше он наступал, тем глубже она уходила в свою скорлупу. Поэтому она отвечала скромными, безопасными и скучными ответами.
Только на два последних вопроса она смогла выразить свои мысли. Первый вопрос был:
— Люди говорят, что Мимори, которые вы создаёте, полностью отличаются от того, что делают другие инженеры Мимори. Как бы вы конкретно описали, в чём заключается это «различие»?
— Я бы сказала «молитва».
Когда интервьюер попытался углубиться в то, что она имела в виду под «молитвой», Тоука дала простой ответ:
— По сути, я имею в виду искренность.
Но на самом деле это, вероятно, было что-то такое, для чего подходит только слово «молитва».
По крайней мере, так я это чувствовал.
Интервьюер задал ей вопрос о её окончательной цели как инженера Мимори. Тоука ответила следующим образом:
— Я хочу создавать Мимори настолько мощные, что они ввергнут жизнь этого человека в хаос.
И был ли я объектом испытания?
Была ли её цель — ввергнуть мою жизнь в хаос через Мимори?
Были ли её улыбки и слёзы всего лишь актёрской игрой, чтобы встревожить моё сердце?
Я, наверное, должен был чувствовать раздражение. Я, наверное, должен был возмущаться тем, что она использовала меня для удовлетворения своего эго. Месяц назад я, вероятно, так и поступил бы.
Но теперь это было невозможно для меня. Узнать правду сейчас было слишком поздно. Любая попытка испытать негативные чувства к ней была бы твёрдо препятствована моими воспоминаниями об этом летнем отпуске. Это было не просто «я не могу её ненавидеть». Я снова и снова смотрел на это фото 17-летней Тоуки, и каждый раз моё сердце наполнялось тоской.
Странно, но 17-летняя Тоука выглядела немного старше, чем 20-летняя Тоука, которую я знал. На фотографии её глаза были немного затуманены, и факт того, что она носила школьную форму, казался неуместным. Возможно, это даже лучше подошло бы современной Тоуке.
Фактически, теперь, когда я об этом задумался, 20-летняя она казалась слишком молодой. На фотографии она выглядела на 20, а в настоящее время — на 17.
Что значило это странное переворачивание? Получилось ли это так, что фотография вышла плохой, потому что она была нервной? Сделало ли её увольнение с работы моложе, освободив от стресса? Старалась ли она приблизиться к своему образу в Мимори, чтобы обмануть меня?
17-летняя Тоука, которая неловко улыбалась камере, выглядела так, будто это могло быть видение себя из ближайшего будущего.
Мои мысли не унимались. Единственное, на что я мог положиться в бессонные ночи, был, как вы догадались, алкоголь. Я наливал воды забвения в стакан и терялся в аллее джина с атмосферой руин.
Мой отец тоже был любителем алкоголя. Есть пьяницы, которые пьют, чтобы наслаждаться реальностью, и те, кто пьют, чтобы забыть реальность, и он был явно последним. Если бы он не стал зависимым от Мимори, он, вероятно, стал бы более опасным алкоголиком. Он казался несущим тонкую боль, которую никто не утолял, всегда выглядя, как будто задыхается.
Моя единственная цель в жизни — никогда не стать таким, как мой отец, но, возможно, я всё же оказался довольно похож на отца, но с изменением в подаче. Жизнь, в которой я продолжаю уклоняться от всего, что мне неудобно, ситуация продолжает ухудшаться, и я продолжаю отворачиваться.
Глядя рассеянно на «однострочный дневник», висящий на стене, я понял, что мои глаза теряют фокус. Я закрыл их и обнаружил себя на корабле, раскачиваемом высокими волнами. Я покачнулся в ванную и опорожнил свой желудок. Прошел месяц с тех пор, как я последний раз так много выпил, что вырвало. Это был тот день, когда я решил выпить Лете, но не смог, случилось недопонимание, выпил отчаянно, меня выгнали из бара, я пошёл домой в квартиру и встретил её.
Тоука Нацунаги.
Было всего лишь одно, что меня терзало. В последний день Тоука сказала мне об этом, объясняя, почему она притворялась моим детским другом.
«Ты узнаешь в конце концов. Это довольно сложная цель, но я думаю, ты сможешь понять суть».
Но можно ли назвать «ввергнуть жизнь этого человека в хаос» сложной целью?
И означало ли «я думаю, ты сможешь понять суть» то, что это что-то, что обычному человеку будет труднее понять?
Не могу не чувствовать, что я упускаю что-то важное.
Если ты просто хотела ввергнуть мою жизнь в хаос, должно было быть бесчисленное количество других способов.
Просто оставить содержание Зеленого Зеленого как есть, появиться передо мной как «девушка, похожая на детского друга из Мимори», и разыграть сцену судьбоносной встречи, наверняка бы поймали меня, вызывая мало ненужных сомнений. Трудно представить, что ей не хватало способностей придумать это.
И всё же она появилась передо мной как детский друг из Мимори. Она намеренно выбрала подход с низкой вероятностью успеха. Неужели это просто показывает, насколько она была уверена в влиянии своих Мимори?
Этого не может быть. Ей нужно было стать детским другом, которого я обожал, и никем другим. Пока я не пойму причину, почему это так, я не смогу сказать, что понял её истинные намерения.
Мои мысли продолжали гоняться ещё сильнее.
В какой-то момент небо начало светлеть. Даже с помощью алкоголя мне не удалось уснуть ни на минуту, и, выпив сверх рекомендованной дозы, моё тело чувствовало себя ужасно тяжелым. Глаза были затуманены, голова тяжелая, горло болело, и я тоже был голоден.
Я выполз из постели. Вероятно, именно пустой желудок не давал мне заснуть, но детский друг, который обычно готовил мне завтрак, теперь ушёл. Я проверил холодильник, и там было всего лишь несколько кусочков капусты и немного апельсинового сока. Когда я допил апельсиновый сок до последней капли, это только усугубило состояние моего желудка. Я отказался от попыток заснуть, надел сандалии и вышел из комнаты в пижаме.
Как только я открыл дверь, что-то двинулось в углу моего зрения. Когда я закрывал дверь, я инстинктивно обернулся.
Это была девушка. Ей было от 17 до 20 лет. Она была одета так, как будто посетила чьи-то похороны вдали, а затем вернулась на самом раннем поезде. Её конечности, едва освещённые, были прозрачно-белыми, а длинные, мягкие чёрные волосы развевались от ветра в коридоре, и время остановилось.
Невидимый гвоздь закрепил нас на месте, её в позе открывающей дверь, а меня – закрывающего дверь тыльной стороной руки.
Как будто мы временно потеряли понятие слов, мы смотрели друг на друга долгое время.
Первым, что снова заработало, был мой рот.
— ...Тоука?
Я произнёс её имя.
— ...А кто ты?
Девушка забыла моё имя.
— Почему?
Его рот искривился, словно он был в агонии.
— Что может быть более пустым, чем мои самые прекрасные воспоминания, сотворённые кем-то другим?
Я кивнул.
Теперь я чувствовал, что полностью понимаю, почему этот человек подружился со мной.
— Я отказался от покупки Зеленого Зеленого, но интерес к самим Мимори у меня остался. В частности, меня очень заинтересовала профессия «инженера Мимори», о которой я узнал, изучая Мимори. Мне пришлось сталкиваться со своими воспоминаниями гораздо больше, чем среднему человеку. Я почувствовал, что человек вроде меня, у которого в прошлом много случаев «если бы только это было так», мог бы подойти на роль инженера Мимори. Я собрал как можно больше информации об этой профессии. Думаю, именно в процессе сбора этой информации я узнал о ней. Мне потребовалось время, чтобы вспомнить, так как это была статья, которую я вскользь прочитал почти год назад, но именно поэтому мне показалось, что я видел ту девушку, с которой ты гулял несколько недель назад, Амагаи.
Эмори показал мне новостную статью на своём телефоне. В верхней части была дата тремя годами ранее.
«Гениальный 17-летний инженер Мимори»
— Предисловие получилось немного длинным, но теперь к заключению, — сказал Эмори. — Тоука Нацунаги — инженер Мимори. Воспоминания о Тоуке Нацунаги в твоей голове, Амагаи, она, вероятно, сделала сама.
Он прокрутил экран вниз и увеличил фотографию ниже. Мне встретилось знакомое лицо.
Это была улыбка Тоуки Нацунаги, которую я не видел четыре дня.
Вернувшись в квартиру, я снова и снова перечитывал статью. После этого я собрал информацию о ней в сети.
Тоука Нацунаги не была её настоящим именем, но разница между её реальным именем и псевдонимом была крайне незначительна. Один из согласных в её фамилии отличался, и это было всё. Вероятно, она считала, что такой минимальной маскировки будет достаточно для меня. Или, возможно, на случай, если она по ошибке скажет своё настоящее имя, она убедилась, что сможет выкрутиться.
На тот момент она была самым молодым инженером Мимори в истории. В возрасте 16 лет она была нанята инженером Мимори крупной клиникой и работала над множеством Мимори, одновременно учась в старшей школе.
За всего три года она создала более 50 лет воспоминаний Мимори. Это был абсурдный темп работы, несмотря на её молодой возраст. И это было не только количество, но и качество. Неудивительно, что она привлекла внимание в мире инженеров Мимори как восходящая звезда, но она подала в отставку незадолго до своего 20-летия и с тех пор о ней ничего не было слышно. Это даже попало в местные новости. Люди, которые ожидали её работы, остались в отчаянии. Мимори, которые она разрабатывала, были каким-то образом фундаментально отличны от тех, что создавали другие инженеры Мимори; никто не мог подражать ей.
Она называла это несравненное различие «молитвой».
В коротком интервью на новостном сайте Тоука осторожно отвечала на вопросы репортёра простыми и безвредными словами. Интервьюер приложил большие усилия, чтобы вызвать детскую реакцию или какое-то коварное заявление от 17-летнего гения, но чем дальше он наступал, тем глубже она уходила в свою скорлупу. Поэтому она отвечала скромными, безопасными и скучными ответами.
Только на два последних вопроса она смогла выразить свои мысли. Первый вопрос был:
— Люди говорят, что Мимори, которые вы создаёте, полностью отличаются от того, что делают другие инженеры Мимори. Как бы вы конкретно описали, в чём заключается это «различие»?
— Я бы сказала «молитва».
Когда интервьюер попытался углубиться в то, что она имела в виду под «молитвой», Тоука дала простой ответ:
— По сути, я имею в виду искренность.
Но на самом деле это, вероятно, было что-то такое, для чего подходит только слово «молитва».
По крайней мере, так я это чувствовал.
Интервьюер задал ей вопрос о её окончательной цели как инженера Мимори. Тоука ответила следующим образом:
— Я хочу создавать Мимори настолько мощные, что они ввергнут жизнь этого человека в хаос.
И был ли я объектом испытания?
Была ли её цель — ввергнуть мою жизнь в хаос через Мимори?
Были ли её улыбки и слёзы всего лишь актёрской игрой, чтобы встревожить моё сердце?
Я, наверное, должен был чувствовать раздражение. Я, наверное, должен был возмущаться тем, что она использовала меня для удовлетворения своего эго. Месяц назад я, вероятно, так и поступил бы.
Но теперь это было невозможно для меня. Узнать правду сейчас было слишком поздно. Любая попытка испытать негативные чувства к ней была бы твёрдо препятствована моими воспоминаниями об этом летнем отпуске. Это было не просто «я не могу её ненавидеть». Я снова и снова смотрел на это фото 17-летней Тоуки, и каждый раз моё сердце наполнялось тоской.
Странно, но 17-летняя Тоука выглядела немного старше, чем 20-летняя Тоука, которую я знал. На фотографии её глаза были немного затуманены, и факт того, что она носила школьную форму, казался неуместным. Возможно, это даже лучше подошло бы современной Тоуке.
Фактически, теперь, когда я об этом задумался, 20-летняя она казалась слишком молодой. На фотографии она выглядела на 20, а в настоящее время — на 17.
Что значило это странное переворачивание? Получилось ли это так, что фотография вышла плохой, потому что она была нервной? Сделало ли её увольнение с работы моложе, освободив от стресса? Старалась ли она приблизиться к своему образу в Мимори, чтобы обмануть меня?
17-летняя Тоука, которая неловко улыбалась камере, выглядела так, будто это могло быть видение себя из ближайшего будущего.
Мои мысли не унимались. Единственное, на что я мог положиться в бессонные ночи, был, как вы догадались, алкоголь. Я наливал воды забвения в стакан и терялся в аллее джина с атмосферой руин.
Мой отец тоже был любителем алкоголя. Есть пьяницы, которые пьют, чтобы наслаждаться реальностью, и те, кто пьют, чтобы забыть реальность, и он был явно последним. Если бы он не стал зависимым от Мимори, он, вероятно, стал бы более опасным алкоголиком. Он казался несущим тонкую боль, которую никто не утолял, всегда выглядя, как будто задыхается.
Моя единственная цель в жизни — никогда не стать таким, как мой отец, но, возможно, я всё же оказался довольно похож на отца, но с изменением в подаче. Жизнь, в которой я продолжаю уклоняться от всего, что мне неудобно, ситуация продолжает ухудшаться, и я продолжаю отворачиваться.
Глядя рассеянно на «однострочный дневник», висящий на стене, я понял, что мои глаза теряют фокус. Я закрыл их и обнаружил себя на корабле, раскачиваемом высокими волнами. Я покачнулся в ванную и опорожнил свой желудок. Прошел месяц с тех пор, как я последний раз так много выпил, что вырвало. Это был тот день, когда я решил выпить Лете, но не смог, случилось недопонимание, выпил отчаянно, меня выгнали из бара, я пошёл домой в квартиру и встретил её.
Тоука Нацунаги.
Было всего лишь одно, что меня терзало. В последний день Тоука сказала мне об этом, объясняя, почему она притворялась моим детским другом.
«Ты узнаешь в конце концов. Это довольно сложная цель, но я думаю, ты сможешь понять суть».
Но можно ли назвать «ввергнуть жизнь этого человека в хаос» сложной целью?
И означало ли «я думаю, ты сможешь понять суть» то, что это что-то, что обычному человеку будет труднее понять?
Не могу не чувствовать, что я упускаю что-то важное.
Если ты просто хотела ввергнуть мою жизнь в хаос, должно было быть бесчисленное количество других способов.
Просто оставить содержание Зеленого Зеленого как есть, появиться передо мной как «девушка, похожая на детского друга из Мимори», и разыграть сцену судьбоносной встречи, наверняка бы поймали меня, вызывая мало ненужных сомнений. Трудно представить, что ей не хватало способностей придумать это.
И всё же она появилась передо мной как детский друг из Мимори. Она намеренно выбрала подход с низкой вероятностью успеха. Неужели это просто показывает, насколько она была уверена в влиянии своих Мимори?
Этого не может быть. Ей нужно было стать детским другом, которого я обожал, и никем другим. Пока я не пойму причину, почему это так, я не смогу сказать, что понял её истинные намерения.
Мои мысли продолжали гоняться ещё сильнее.
В какой-то момент небо начало светлеть. Даже с помощью алкоголя мне не удалось уснуть ни на минуту, и, выпив сверх рекомендованной дозы, моё тело чувствовало себя ужасно тяжелым. Глаза были затуманены, голова тяжелая, горло болело, и я тоже был голоден.
Я выполз из постели. Вероятно, именно пустой желудок не давал мне заснуть, но детский друг, который обычно готовил мне завтрак, теперь ушёл. Я проверил холодильник, и там было всего лишь несколько кусочков капусты и немного апельсинового сока. Когда я допил апельсиновый сок до последней капли, это только усугубило состояние моего желудка. Я отказался от попыток заснуть, надел сандалии и вышел из комнаты в пижаме.
Как только я открыл дверь, что-то двинулось в углу моего зрения. Когда я закрывал дверь, я инстинктивно обернулся.
Это была девушка. Ей было от 17 до 20 лет. Она была одета так, как будто посетила чьи-то похороны вдали, а затем вернулась на самом раннем поезде. Её конечности, едва освещённые, были прозрачно-белыми, а длинные, мягкие чёрные волосы развевались от ветра в коридоре, и время остановилось.
Невидимый гвоздь закрепил нас на месте, её в позе открывающей дверь, а меня – закрывающего дверь тыльной стороной руки.
Как будто мы временно потеряли понятие слов, мы смотрели друг на друга долгое время.
Первым, что снова заработало, был мой рот.
— ...Тоука?
Я произнёс её имя.
— ...А кто ты?
Девушка забыла моё имя.
0 Комментарии