Внутри дворца подарки аккуратно сложены в ее комнате. Здесь были золото, серебро, шелк, а также драгоценные камни и агаты. Все эти дары были от принцессы Лэ Ян, Шэн Чжийи.
Когда Цзян Сюэнин вернулась в свою комнату, две служанки, Тан-эр и Лянь-эр, которые давно не видели свою госпожу, были удивлены ее внешним видом. Она казалась настолько худой и бледной, будто подорвала своё здоровье. Служанки невольно начали выражать свою заботу.
Они беспокоились то с одной, то с другой стороны. Цзян Сюэнин не отвечала на их вопросы, просто позволив им помочь ей умыться, а затем отправила их и осталась одна в комнате.
На столе горела свеча. Цзян Сюэнин долго смотрела на пляшущее пламя, пока слеза воска не скатилась вниз по свече. Она моргнула.
В полной тишине она подошла к туалетному столику, где зеркало отразило ее лицо без макияжа в свете свечи.
С легким щелчком она открыла давно закрытый ящик для косметики, вытащила из нижнего отделения что-то, завернутое в белую шелковую ткань. Это был изящный браслет из хетианского нефрита.
– Нин Нин, я прошу тебя об одном. Когда ты вернешься домой, передай это старшей дочери твоей мамы...
Вань Нян на смертном одре снова всплыла перед глазами Цзян Сюэнин. Она сильно сжимала руку Цзян Сюэнин, ее глаза, усталые от жизненных испытаний, были широко раскрыты, как будто она боялась, что Цзян Сюэнин не согласится, или будто была полна вины и боли.
Но для кого это было предназначено? Цзян Сюэнин вспоминала, но так и не смогла быть уверенной. Она так хотела, чтобы хоть что-то оттуда было предназначено для нее. Но даже когда Вань Нян скончалась, а служанки из Пекина силой разжали ее руку, которая все еще держала Цзян Сюэнин, ответа так и не последовало.
– Неужели для меня ничего не осталось...
Она достала браслет из косметички, повернувшись спиной к свету свечи на столе. Она долго смотрела на него, и в конце концов слезы потекли по ее щекам, а на устах появилась ироническая улыбка.
Пальцы крепко сжали браслет. На мгновение она думала разбить его, как будто он никогда и не существовал. Но в момент, когда она подняла руку, чтобы бросить его, она почувствовала свою слабость и низость, а также все более жалкую печаль, которая стала еще более явной на фоне этого контраста...
«Хи».
Так она действительно смеялась.
Цзян Сюэнин в конце концов бросила браслет на стол и медленно легла на кровать, но, несмотря на то что её глаза были открыты, она так и не смогла заснуть.
В Пекине, во время новогодних праздников, было особенно оживленно. Фестиваль фонарей длился три дня. Кто-то ходил в гости к родственникам, кто-то гулял по улицам. Несмотря на внезапное похолодание, улицы были переполнены людьми.
Чайные и таверны были полны стариков, которые обычно гуляли с птицами или играли в крикет на улице, но сейчас они сидели и болтали обо всяких пустяках. Однако в этом году случилось нечто необычное.
Лю Сянь прошлой ночью не договорился с Се Вэем и плохо спал. Он решил встать пораньше и сходить в гостиницу «Шусян» посмотреть, как идут дела с акциями соляного бизнеса семьи Жень. Однако он пришел слишком рано, и новости о ценных бумагах еще не пришли.
Он заказал чашку чая и сел наверху, грызя семечки и прислушиваясь к горячим спорам внизу.
– Вы слышали?
– Я слышал.
– Я тоже слышал.
– Ха-ха, это и есть доказательство того, что добрым людям всегда сопутствует удача!
– Эй, господа, о чем вы тут разговариваете так рано утром?
– Вы не слышали?
– Ваши слова оставили меня в недоумении. Я, наверное, отстал от жизни. Недавно в столице что-то случилось? Это что-то связано с уничтожением Небесных Учений?
– Немного связано, но не совсем об этом.
– Так о чем же?
– Ха-ха-ха, старик Чжоу, вы приехали в столицу семь-восемь лет назад, верно? Нормально, что вы не в курсе. Не стоит издеваться над ним. Но этот Динфэй, это действительно невероятно, что он смог вернуться живым. Никто не знает, сколько страданий и бед он перенес за эти годы!
– Бедные дети из могил праведных мальчиков в лесу...
Старик Чжоу, сидевший внизу, чем больше слушал, тем больше путался, и начал расспрашивать о подробностях случившегося. Тогда старший по возрасту с некоторым самодовольством объяснил ему все.
Так история о том, что происходило до и после восстания короля Пиннаня, была рассказана.
Лю Сянь слушал это и думал, что все это было ему знакомо.
– Король Пиннаня ворвался в столицу, ворвался во дворец, но так и не смог поймать тогдашнего наследного принца. Тогда он придумал жестокий способ — схватить всех детей подходящего возраста в столице и проверить их, чтобы найти наследного принца. Когда обнаружилось, что ни один из них не тот, кого он ищет, он угрожал убить этих детей, чтобы заставить скрывавшуюся в столице Императрицу и наследного принца показаться.
– Триста человек, представляете? Какой родитель смог бы это вынести?
– По всему городу разносились крики и плач. Ведь это была суровая зима. Люди просто молили бунтовщиков пощадить их, говоря «Заберите нас, но оставьте детей в покое!». Я помню, как это было, это разрывало сердце. Кто бы не почувствовал жалость, услышав такое? Очевидно, что король Пиннаня был не человеком, а скотиной!
– Наследный принц был слишком важным, чтобы позволить ему попасть в руки врагов. Если бы он был захвачен, враги бы добились своего, и наша великая династия была бы в опасности. В такие критические моменты только верные слуги и храбрые воины могли быть полезными.
Старик Чжоу был удивлён:
– Это тот самый наследник Динфэй, о котором вы говорите?
– Да, именно он. Ему было всего семь лет. Его отец — нынешний глава семьи Сяо, а его мать — дочь старого маршала семьи Юнъи. Он родился в роскоши, с малых лет проявлял ум и находчивость. Говорят, он был настоящим чудом. Помимо медленного обучения игре на цине, он был способен запомнить все, что видел. Когда предыдущий Император был жив, его отец уже запросил для него титул наследника, чтобы в будущем он унаследовал семью Сяо. До того, как семья маркиза Юнъи попала в немилость, вы слышали, насколько могущественным был младший маркиз Янь?
– Да, именно так. Но если вы спросите меня, я бы сказал, что младший маркиз Янь уступал этому мальчику по уму и ловкости на целых восемь футов!
Слушатели невольно вздрогнули.
Лю Сянь, сидя наверху, слушал с удовольствием. Казалось, будто человек, рассказывающий историю, видел все своими глазами. В общем, он не ошибался, но что касается музыкального таланта этого человека...
Лю Сянь сморщил лоб, внутренне выругавшись:
– Как эти люди могут быть такими разными.
Когда Цзян Сюэнин вернулась в свою комнату, две служанки, Тан-эр и Лянь-эр, которые давно не видели свою госпожу, были удивлены ее внешним видом. Она казалась настолько худой и бледной, будто подорвала своё здоровье. Служанки невольно начали выражать свою заботу.
Они беспокоились то с одной, то с другой стороны. Цзян Сюэнин не отвечала на их вопросы, просто позволив им помочь ей умыться, а затем отправила их и осталась одна в комнате.
На столе горела свеча. Цзян Сюэнин долго смотрела на пляшущее пламя, пока слеза воска не скатилась вниз по свече. Она моргнула.
В полной тишине она подошла к туалетному столику, где зеркало отразило ее лицо без макияжа в свете свечи.
С легким щелчком она открыла давно закрытый ящик для косметики, вытащила из нижнего отделения что-то, завернутое в белую шелковую ткань. Это был изящный браслет из хетианского нефрита.
– Нин Нин, я прошу тебя об одном. Когда ты вернешься домой, передай это старшей дочери твоей мамы...
Вань Нян на смертном одре снова всплыла перед глазами Цзян Сюэнин. Она сильно сжимала руку Цзян Сюэнин, ее глаза, усталые от жизненных испытаний, были широко раскрыты, как будто она боялась, что Цзян Сюэнин не согласится, или будто была полна вины и боли.
Но для кого это было предназначено? Цзян Сюэнин вспоминала, но так и не смогла быть уверенной. Она так хотела, чтобы хоть что-то оттуда было предназначено для нее. Но даже когда Вань Нян скончалась, а служанки из Пекина силой разжали ее руку, которая все еще держала Цзян Сюэнин, ответа так и не последовало.
– Неужели для меня ничего не осталось...
Она достала браслет из косметички, повернувшись спиной к свету свечи на столе. Она долго смотрела на него, и в конце концов слезы потекли по ее щекам, а на устах появилась ироническая улыбка.
Пальцы крепко сжали браслет. На мгновение она думала разбить его, как будто он никогда и не существовал. Но в момент, когда она подняла руку, чтобы бросить его, она почувствовала свою слабость и низость, а также все более жалкую печаль, которая стала еще более явной на фоне этого контраста...
«Хи».
Так она действительно смеялась.
Цзян Сюэнин в конце концов бросила браслет на стол и медленно легла на кровать, но, несмотря на то что её глаза были открыты, она так и не смогла заснуть.
В Пекине, во время новогодних праздников, было особенно оживленно. Фестиваль фонарей длился три дня. Кто-то ходил в гости к родственникам, кто-то гулял по улицам. Несмотря на внезапное похолодание, улицы были переполнены людьми.
Чайные и таверны были полны стариков, которые обычно гуляли с птицами или играли в крикет на улице, но сейчас они сидели и болтали обо всяких пустяках. Однако в этом году случилось нечто необычное.
Лю Сянь прошлой ночью не договорился с Се Вэем и плохо спал. Он решил встать пораньше и сходить в гостиницу «Шусян» посмотреть, как идут дела с акциями соляного бизнеса семьи Жень. Однако он пришел слишком рано, и новости о ценных бумагах еще не пришли.
Он заказал чашку чая и сел наверху, грызя семечки и прислушиваясь к горячим спорам внизу.
– Вы слышали?
– Я слышал.
– Я тоже слышал.
– Ха-ха, это и есть доказательство того, что добрым людям всегда сопутствует удача!
– Эй, господа, о чем вы тут разговариваете так рано утром?
– Вы не слышали?
– Ваши слова оставили меня в недоумении. Я, наверное, отстал от жизни. Недавно в столице что-то случилось? Это что-то связано с уничтожением Небесных Учений?
– Немного связано, но не совсем об этом.
– Так о чем же?
– Ха-ха-ха, старик Чжоу, вы приехали в столицу семь-восемь лет назад, верно? Нормально, что вы не в курсе. Не стоит издеваться над ним. Но этот Динфэй, это действительно невероятно, что он смог вернуться живым. Никто не знает, сколько страданий и бед он перенес за эти годы!
– Бедные дети из могил праведных мальчиков в лесу...
Старик Чжоу, сидевший внизу, чем больше слушал, тем больше путался, и начал расспрашивать о подробностях случившегося. Тогда старший по возрасту с некоторым самодовольством объяснил ему все.
Так история о том, что происходило до и после восстания короля Пиннаня, была рассказана.
Лю Сянь слушал это и думал, что все это было ему знакомо.
– Король Пиннаня ворвался в столицу, ворвался во дворец, но так и не смог поймать тогдашнего наследного принца. Тогда он придумал жестокий способ — схватить всех детей подходящего возраста в столице и проверить их, чтобы найти наследного принца. Когда обнаружилось, что ни один из них не тот, кого он ищет, он угрожал убить этих детей, чтобы заставить скрывавшуюся в столице Императрицу и наследного принца показаться.
– Триста человек, представляете? Какой родитель смог бы это вынести?
– По всему городу разносились крики и плач. Ведь это была суровая зима. Люди просто молили бунтовщиков пощадить их, говоря «Заберите нас, но оставьте детей в покое!». Я помню, как это было, это разрывало сердце. Кто бы не почувствовал жалость, услышав такое? Очевидно, что король Пиннаня был не человеком, а скотиной!
– Наследный принц был слишком важным, чтобы позволить ему попасть в руки врагов. Если бы он был захвачен, враги бы добились своего, и наша великая династия была бы в опасности. В такие критические моменты только верные слуги и храбрые воины могли быть полезными.
Старик Чжоу был удивлён:
– Это тот самый наследник Динфэй, о котором вы говорите?
– Да, именно он. Ему было всего семь лет. Его отец — нынешний глава семьи Сяо, а его мать — дочь старого маршала семьи Юнъи. Он родился в роскоши, с малых лет проявлял ум и находчивость. Говорят, он был настоящим чудом. Помимо медленного обучения игре на цине, он был способен запомнить все, что видел. Когда предыдущий Император был жив, его отец уже запросил для него титул наследника, чтобы в будущем он унаследовал семью Сяо. До того, как семья маркиза Юнъи попала в немилость, вы слышали, насколько могущественным был младший маркиз Янь?
– Да, именно так. Но если вы спросите меня, я бы сказал, что младший маркиз Янь уступал этому мальчику по уму и ловкости на целых восемь футов!
Слушатели невольно вздрогнули.
Лю Сянь, сидя наверху, слушал с удовольствием. Казалось, будто человек, рассказывающий историю, видел все своими глазами. В общем, он не ошибался, но что касается музыкального таланта этого человека...
Лю Сянь сморщил лоб, внутренне выругавшись:
– Как эти люди могут быть такими разными.
0 Комментарии