Се Вэй поставил печать на меморандуме, закрыл его и позвал маленького евнуха, чтобы передать документ во внутренний совет. Обернувшись, он увидел, что Цзян Сюэнин стоит молча, как угнетенная перепелка, и его настроение тоже невольно упало.
Она выглядела совсем безжизненно.
Он наблюдал за ней какое-то время, затем он вдруг спросил:
– Ты не поняла то, о чём говорил Сунь Шу?
Цзян Сюэнин удивилась и тут же подняла голову, чтобы посмотреть на него.
Се Вэй продолжил:
– Ты пропустила много занятий. Было бы странно, если бы ты всё поняла. Не трудно догадаться.
Цзян Сюэнин удивилась не тому, что он это понял, а тому, что он захотел это понять. Ведь сначала казалось, что он собирается упрекнуть её за её отвлечённость, но как только она призналась в непонимании, это, казалось, уже не имело к ней никакого отношения.
Се Вэй, похоже, не собирался настаивать на этом.
Она мигнула, и в её голове зародилась смелая идея. Она решила проверить её, сказав:
– Лекции учителя Сунь такие скучные и утомительные, я изо всех сил старалась их понять. Говорят, вы великий мастер в музыке, шахматах, живописи и каллиграфии. Может быть, вы научите меня?
Этими словами она опустила Сунь Шу и подняла Се Вэя, явно льстя и угождая ему.
Се Вэй подумал, что если бы он следовал своему обычному характеру, он бы наверняка нахмурился и призвал её к порядку.
Ведь Сунь Шу в Государственном Университете – не последний человек.
Но, глядя на неё, стоящую перед ним с опущенными руками и с теми же глазами, которые были безжизненны во время утренней лекции, но теперь наполненые жизнью, словно олень у ручья, который никогда не видел людей, он не мог не почувствовать облегчения.
Его уголки губ на мгновение затвердели, но затем появилась едва заметная улыбка, и он сказал:
– Наткнуться на такую невежественную ученицу, даже не знаю, что за наказание мне выпало.
Он поднялся и подошёл к окну, расставив на столе шахматную доску.
Цзян Сюэнин не упустила возможности и сразу же воскликнула «Учитель, вы замечательны», после чего села напротив Се Вэя.
Она обнаружила, что Се Вэя действительно легче уговорить мягкостью, чем силой. Если не вести себя вызывающе, его можно было довольно легко убедить. Но нет, это же Се Цзюань, который мог убить не моргнув глазом. Она действительно набралась смелости, используя слово «уговорить»?
Это недопустимо, нужно быть уважительнее!
Цзян Сюэнин была испугана словом, всплывшим в её мыслях, и своевременно вернулась к правильным мыслям.
Се Вэй передал ей коробку с шахматами.
Он был одет в сине-зелёную мантию даосского монаха, рукава которой были украшены тёмными облаками, напоминающими морские волны и шум сосен. Он сел у окна, и в нём не было видно холода и беспощадности тех дней в Тунчжоу. Он снова казался таким же спокойным и уединённым, как обычно.
– Шахматы требуют расчёта, это верно. Но если говорить о го, здесь больше важно понимать «ситуацию», – сказал Се Вэй. Он не отвергал метод, которым преподавал Сунь Шу, но казалось, что девушкам больше нравится белый цвет, поэтому он положил коробку с белыми шахматами справа от неё. – Расчёт – это техника, но если ты понимаешь «ситуацию», тогда ты по-настоящему осознаешь суть.
Цзян Сюэнин посмотрела на коробку с шахматами.
Неожиданно, подняв взгляд, она заметила, что у Се Вэя длинные красивые пальцы, но вокруг среднего пальца правой руки была обёрнута тонкая шелковая ткань, и сквозь неё просвечивал аромат лекарственной мази.
В её голове возникла мысль о ране, которую она видела на его руке в Тунчжоу, но она не могла вспомнить, где именно она была и на каком пальце. Поэтому она спросила:
– Учитель, ваша рука ещё не зажила?
Се Вэй, собиравшийся взять шахматную фигурку, на мгновение замер.
Его спокойно опущенные веки поднялись, губы сжались, и он долго смотрел на Цзян Сюэнин напротив, не произнося ни слова.
Цзян Сюэнин, чувствуя тревогу в сердце, почувствовала в его взгляде какой-то холод. Губы её дрогнули, она хотела что-то сказать, но в последний момент не решилась открыть рот.
Стояла долгая и тревожная тишина.
В конце концов Се Вэй отвёл взгляд, не обращая внимания на её вопрос, как будто и не слышал его, и продолжил предыдущую тему:
– На шахматной доске можно воспроизвести битву, важны ум и сообразительность. Шахматная доска – это поле боя, а шахматы – солдаты. Вода может не только нести лодку, но и перевернуть её. Одна фигура может показаться незначительной, но если накопить достаточно силы, её будет трудно контролировать, и она может стать угрозой. Поэтому тот, кто играет в шахматы, должен уметь использовать ситуацию, как управлять народом или водой. Знания, которые ты можешь получить из этой игры, если ты их поймёшь, помогут тебе не быть такой неразберихой в жизни и поступках!
Быть такой неразберихой в жизни и поступках?
Цзян Сюэнин почувствовала, что в его словах скрыт смысл.
Но, во-первых, она мало знала о Се Вэе, а во-вторых, не понимала, в чём она могла ошибиться, поэтому решила, что это просто насмешка над её тупостью, и не осмелилась задавать вопросы.
И вдруг слова Се Вэя напомнили ей о свадьбе Шэн Чжийи...
Вода может нести лодку, но и перевернуть её.
Эти слова Цзян Сюэнин слышала не в первый раз и знала, что они часто употребляются в политических кругах, но никогда не придавала им большого значения. Однако утверждение Се Вэя о том, что игра в шахматы подобна управлению людьми и водой, заставило её задуматься.
Она знала, что Сяо Шу в прошлой жизни превзошла её, в том числе и потому, что с детства жила в большом клане в столице. Она видела многое и узнала многое. Цзян Сюэнин подозревала, что за время учёбы во дворце Фэнчэнь Сяо Шу действительно узнала много полезного, что со временем стало для неё основой.
А теперь такой человек, как Се Цзюань, находился прямо перед её глазами...
Она взяла в руки шахматную фигуру и мягко погладила её кончиками пальцев, в глазах её блеснуло, и она произнесла:
– Люди и шахматы одинаковы? Фигуры двигает тот, кто играет, но у каждого человека есть своё сердце, свои мысли. В шахматах можно управлять фигурами, но управлять человеческими сердцами...
Се Вэй вспомнил слова маленького евнуха, доложившего ему прошлой ночью, и теперь он хотел снять красивую голову Цзян Сюэнин и поставить её на шахматную доску, чтобы она хорошенько задумалась о своём поведении. На её вопрос он отреагировал безразлично, ответив:
– Герои создают обстоятельства, а обстоятельства формируют героев. Хотя предсказать поворот человеческого сердца сложно, но даже сильные личности могут поднять восстание. Если не думать осторожно и не различать ясно, то чьё-то намеренное подстрекательство может повлиять на сердце, что в этом сложного?
На самом деле человеческое сердце хуже шахматной фигуры.
Подует ветер, и фигура останется неподвижной; несколько слов промелькнут, и человеческое сердце начнёт колебаться.
Цзян Сюэнин опустила взгляд, понимая смысл его слов.
Некоторые вещи действительно должны иметь своё применение, чтобы человек стремился изучать их с полной самоотдачей.
Сегодня она училась с большим вниманием.
Се Вэй помогал ей разрешать сомнения и объяснял игру в шахматы в течение полутора часов. Она вежливо поблагодарила его. Из-за мыслей, бурлящих в её голове, она ушла, не заметив его задумчивого взгляда. Только выйдя из Фэнчэня, она подсчитала время и отправилась на путь в Цынин, и вскоре действительно увидела, как Сяо Динфэй выходит оттуда.
Она намеренно прошла по главной аллее дворца.
Сяо Динфэй, увидев, что она одна, задумался на мгновение, а затем, пройдя немного по дороге, повернулся назад под предлогом того, что он потерял что-то в Цынине, чтобы найти Цзян Сюэнин.
К этому времени уже стемнело.
Цзян Сюэнин стояла у угла дворцовой стены и без лишних слов сразу перешла к делу:
– Сяо Динфэй, вы много лет скитались по рынкам, должно быть, знаете кое-кого. У меня есть дело, которое хочу вам поручить.
Красивые длинные брови Сяо Динфэя поднялись в удивлении.
Он совсем не возражал и сразу спросил:
– О каком деле идёт речь?
Цзян Сюэнин попросила его наклониться, и тихо всё ему объяснила.
Сяо Динфэй был сильно удивлён:
– Что вы хотите сделать?
Цзян Сюэнин ответила:
– Просто скажите, сможете ли вы это сделать.
Сяо Динфэй засмеялся. Как же он мог потерять лицо перед красавицей? Он уверенно похлопал себя по груди:
– Это дело – на мне, только...
Цзян Сюэнин посмотрела на него:
– Что?
Сяо Динфэй почесал голову:
– Если людей будет много, придётся потратиться.
Цзян Сюэнин нахмурилась, перебрав в уме все деньги, которые у неё были. Вспомнив о нескольких десятках тысяч серебряных слитков у Се Вэя, она немного обеспокоилась.
Но потом её мысли сделали ещё один поворот, и её лоб снова разгладился.
Ю Юэ накопила довольно много, пора бы уже и обобрать.
Она улыбнулась:
– Это не проблема.
Она выглядела совсем безжизненно.
Он наблюдал за ней какое-то время, затем он вдруг спросил:
– Ты не поняла то, о чём говорил Сунь Шу?
Цзян Сюэнин удивилась и тут же подняла голову, чтобы посмотреть на него.
Се Вэй продолжил:
– Ты пропустила много занятий. Было бы странно, если бы ты всё поняла. Не трудно догадаться.
Цзян Сюэнин удивилась не тому, что он это понял, а тому, что он захотел это понять. Ведь сначала казалось, что он собирается упрекнуть её за её отвлечённость, но как только она призналась в непонимании, это, казалось, уже не имело к ней никакого отношения.
Се Вэй, похоже, не собирался настаивать на этом.
Она мигнула, и в её голове зародилась смелая идея. Она решила проверить её, сказав:
– Лекции учителя Сунь такие скучные и утомительные, я изо всех сил старалась их понять. Говорят, вы великий мастер в музыке, шахматах, живописи и каллиграфии. Может быть, вы научите меня?
Этими словами она опустила Сунь Шу и подняла Се Вэя, явно льстя и угождая ему.
Се Вэй подумал, что если бы он следовал своему обычному характеру, он бы наверняка нахмурился и призвал её к порядку.
Ведь Сунь Шу в Государственном Университете – не последний человек.
Но, глядя на неё, стоящую перед ним с опущенными руками и с теми же глазами, которые были безжизненны во время утренней лекции, но теперь наполненые жизнью, словно олень у ручья, который никогда не видел людей, он не мог не почувствовать облегчения.
Его уголки губ на мгновение затвердели, но затем появилась едва заметная улыбка, и он сказал:
– Наткнуться на такую невежественную ученицу, даже не знаю, что за наказание мне выпало.
Он поднялся и подошёл к окну, расставив на столе шахматную доску.
Цзян Сюэнин не упустила возможности и сразу же воскликнула «Учитель, вы замечательны», после чего села напротив Се Вэя.
Она обнаружила, что Се Вэя действительно легче уговорить мягкостью, чем силой. Если не вести себя вызывающе, его можно было довольно легко убедить. Но нет, это же Се Цзюань, который мог убить не моргнув глазом. Она действительно набралась смелости, используя слово «уговорить»?
Это недопустимо, нужно быть уважительнее!
Цзян Сюэнин была испугана словом, всплывшим в её мыслях, и своевременно вернулась к правильным мыслям.
Се Вэй передал ей коробку с шахматами.
Он был одет в сине-зелёную мантию даосского монаха, рукава которой были украшены тёмными облаками, напоминающими морские волны и шум сосен. Он сел у окна, и в нём не было видно холода и беспощадности тех дней в Тунчжоу. Он снова казался таким же спокойным и уединённым, как обычно.
– Шахматы требуют расчёта, это верно. Но если говорить о го, здесь больше важно понимать «ситуацию», – сказал Се Вэй. Он не отвергал метод, которым преподавал Сунь Шу, но казалось, что девушкам больше нравится белый цвет, поэтому он положил коробку с белыми шахматами справа от неё. – Расчёт – это техника, но если ты понимаешь «ситуацию», тогда ты по-настоящему осознаешь суть.
Цзян Сюэнин посмотрела на коробку с шахматами.
Неожиданно, подняв взгляд, она заметила, что у Се Вэя длинные красивые пальцы, но вокруг среднего пальца правой руки была обёрнута тонкая шелковая ткань, и сквозь неё просвечивал аромат лекарственной мази.
В её голове возникла мысль о ране, которую она видела на его руке в Тунчжоу, но она не могла вспомнить, где именно она была и на каком пальце. Поэтому она спросила:
– Учитель, ваша рука ещё не зажила?
Се Вэй, собиравшийся взять шахматную фигурку, на мгновение замер.
Его спокойно опущенные веки поднялись, губы сжались, и он долго смотрел на Цзян Сюэнин напротив, не произнося ни слова.
Цзян Сюэнин, чувствуя тревогу в сердце, почувствовала в его взгляде какой-то холод. Губы её дрогнули, она хотела что-то сказать, но в последний момент не решилась открыть рот.
Стояла долгая и тревожная тишина.
В конце концов Се Вэй отвёл взгляд, не обращая внимания на её вопрос, как будто и не слышал его, и продолжил предыдущую тему:
– На шахматной доске можно воспроизвести битву, важны ум и сообразительность. Шахматная доска – это поле боя, а шахматы – солдаты. Вода может не только нести лодку, но и перевернуть её. Одна фигура может показаться незначительной, но если накопить достаточно силы, её будет трудно контролировать, и она может стать угрозой. Поэтому тот, кто играет в шахматы, должен уметь использовать ситуацию, как управлять народом или водой. Знания, которые ты можешь получить из этой игры, если ты их поймёшь, помогут тебе не быть такой неразберихой в жизни и поступках!
Быть такой неразберихой в жизни и поступках?
Цзян Сюэнин почувствовала, что в его словах скрыт смысл.
Но, во-первых, она мало знала о Се Вэе, а во-вторых, не понимала, в чём она могла ошибиться, поэтому решила, что это просто насмешка над её тупостью, и не осмелилась задавать вопросы.
И вдруг слова Се Вэя напомнили ей о свадьбе Шэн Чжийи...
Вода может нести лодку, но и перевернуть её.
Эти слова Цзян Сюэнин слышала не в первый раз и знала, что они часто употребляются в политических кругах, но никогда не придавала им большого значения. Однако утверждение Се Вэя о том, что игра в шахматы подобна управлению людьми и водой, заставило её задуматься.
Она знала, что Сяо Шу в прошлой жизни превзошла её, в том числе и потому, что с детства жила в большом клане в столице. Она видела многое и узнала многое. Цзян Сюэнин подозревала, что за время учёбы во дворце Фэнчэнь Сяо Шу действительно узнала много полезного, что со временем стало для неё основой.
А теперь такой человек, как Се Цзюань, находился прямо перед её глазами...
Она взяла в руки шахматную фигуру и мягко погладила её кончиками пальцев, в глазах её блеснуло, и она произнесла:
– Люди и шахматы одинаковы? Фигуры двигает тот, кто играет, но у каждого человека есть своё сердце, свои мысли. В шахматах можно управлять фигурами, но управлять человеческими сердцами...
Се Вэй вспомнил слова маленького евнуха, доложившего ему прошлой ночью, и теперь он хотел снять красивую голову Цзян Сюэнин и поставить её на шахматную доску, чтобы она хорошенько задумалась о своём поведении. На её вопрос он отреагировал безразлично, ответив:
– Герои создают обстоятельства, а обстоятельства формируют героев. Хотя предсказать поворот человеческого сердца сложно, но даже сильные личности могут поднять восстание. Если не думать осторожно и не различать ясно, то чьё-то намеренное подстрекательство может повлиять на сердце, что в этом сложного?
На самом деле человеческое сердце хуже шахматной фигуры.
Подует ветер, и фигура останется неподвижной; несколько слов промелькнут, и человеческое сердце начнёт колебаться.
Цзян Сюэнин опустила взгляд, понимая смысл его слов.
Некоторые вещи действительно должны иметь своё применение, чтобы человек стремился изучать их с полной самоотдачей.
Сегодня она училась с большим вниманием.
Се Вэй помогал ей разрешать сомнения и объяснял игру в шахматы в течение полутора часов. Она вежливо поблагодарила его. Из-за мыслей, бурлящих в её голове, она ушла, не заметив его задумчивого взгляда. Только выйдя из Фэнчэня, она подсчитала время и отправилась на путь в Цынин, и вскоре действительно увидела, как Сяо Динфэй выходит оттуда.
Она намеренно прошла по главной аллее дворца.
Сяо Динфэй, увидев, что она одна, задумался на мгновение, а затем, пройдя немного по дороге, повернулся назад под предлогом того, что он потерял что-то в Цынине, чтобы найти Цзян Сюэнин.
К этому времени уже стемнело.
Цзян Сюэнин стояла у угла дворцовой стены и без лишних слов сразу перешла к делу:
– Сяо Динфэй, вы много лет скитались по рынкам, должно быть, знаете кое-кого. У меня есть дело, которое хочу вам поручить.
Красивые длинные брови Сяо Динфэя поднялись в удивлении.
Он совсем не возражал и сразу спросил:
– О каком деле идёт речь?
Цзян Сюэнин попросила его наклониться, и тихо всё ему объяснила.
Сяо Динфэй был сильно удивлён:
– Что вы хотите сделать?
Цзян Сюэнин ответила:
– Просто скажите, сможете ли вы это сделать.
Сяо Динфэй засмеялся. Как же он мог потерять лицо перед красавицей? Он уверенно похлопал себя по груди:
– Это дело – на мне, только...
Цзян Сюэнин посмотрела на него:
– Что?
Сяо Динфэй почесал голову:
– Если людей будет много, придётся потратиться.
Цзян Сюэнин нахмурилась, перебрав в уме все деньги, которые у неё были. Вспомнив о нескольких десятках тысяч серебряных слитков у Се Вэя, она немного обеспокоилась.
Но потом её мысли сделали ещё один поворот, и её лоб снова разгладился.
Ю Юэ накопила довольно много, пора бы уже и обобрать.
Она улыбнулась:
– Это не проблема.
0 Комментарии