По правде говоря, хотя Чжан Чжэ находился в Министерстве юстиции не так уж и долго, любой, у кого были глаза, мог увидеть, каким он был человеком и каков был его характер.
В прошлом году министр Чэнь Ин устроил прием в павильоне «Си Чэнь Сюань». На таких мероприятиях нередко приглашали прекрасных женщин для «обслуживания напитков». Некоторые распутные и привыкшие к развратной жизни чиновники начали домогаться этих девушек и шутить с ними.
Чжан Дажэнь, с его благородными чертами и холодной внешностью, выглядел неуместно среди прочих. Женщины-куртизанки, увидев его, невольно заинтересовались. Ведь некоторые кажутся порядочными людьми, но на самом деле они ещё хуже откровенно развратных. Если приходишь в такое место, нельзя остаться чистым. Даже если он действительно был порядочным человеком, его соблазнение может быть ещё более интересным.
И вот, две девушки, словно лишённые костей, попытались прильнуть к нему. Но он встал, ещё не успев приблизиться к ним.
Окружающие начали смеяться и подшучивать над ним. Однако Чжан Дажэнь скромно опустил глаза и прямо заявил, что не выносит алкоголя, не хочет мешать веселью других и уходит первым. Сказав это, он повернулся и ушёл.
Все в павильоне «Си Чэнь Сюань» смотрели друг на друга в недоумении. Даже лицо министра Чэня выражало недовольство.
После этого случая в Министерстве юстиции ходили слухи, что Чжан Чжэ не умеет вести себя и не понимает обстановку.
Оба служителя, конечно, тоже слышали об этом.
И они также слышали о том, как Чжан Чжэ разорвал помолвку с дочерью семьи Яо. Брак был почти утверждён, но вдруг всё свернулось. Хотя они не знали, кто инициировал разрыв, семья Яо была богатой и влиятельной, а Чжан Чжэ происходил из бедной семьи. Не может быть такого, чтобы он сам отказался от брака, ведь он сам согласился на него. Скорее всего, высокомерная и красивая Яо Си отвергла его из-за его необщительности и бесстрастного лица.
Они прекрасно знали, каким был Чжан Дажэнь. Он никогда не улыбался. В Министерстве юстиции он всегда приходил первым и уходил последним, занимаясь делами, связанными с преступлениями и законами. Несмотря на интерес к нему со стороны некоторых женщин, его неприступность и отстранённость отпугивали их, и со временем о нём забыли.
Но сейчас...
Оба служителя просто не могли поверить своим глазам! Они уже видели Цзян Сюэнин в гостинице «Шусян». Такая красивая девушка действительно поражала, и её трудно было забыть после одного взгляда. Она была красивее любой женщины, которую они когда-либо видели.
Рядом с ней все красотки из «И Хун Лоу» и «Вэй Цуй Гэ» казались ничем. Если бы у них не было дел, они бы, наверное, смотрели на неё вечно.
Но они и представить не могли, что вскоре после их ухода она последует за ними и окликнет...
– Чжан Дажэнь?! – воскликнули служители, сначала из-за шока, а затем они с сочувствием взглянули на Цзян Сюэнин. «Какая жалость! Такая красивая девушка, а умом не блещет! С такой внешностью она смогла бы выйти замуж за кого угодно и взлететь на вершину общества. Почему она выбрала именно Чжана Чжэ? Даже в канун Нового Года отправила ему подарок?!»
На улице люди шли туда-сюда, мимо проезжали повозки и конные.
Двое стояли друг напротив друга, неподвижно, как два камня на дне тихого потока.
Чжан Чжэ думал, что уже принял решение и вновь и вновь напоминал себе об этом, но когда он увидел её снова, стена, которую он так высоко возвёл в своём сердце, начала шататься и постепенно рушиться.
Его тело было неподвижным, но сердце бушевало.
Он даже не предполагал, что Цзян Сюэнин последует за ним, и тем более не ожидал, что она отбросит сдержанность и задаст ему прямой вопрос. Но, переосмыслив это, он понял, что это в её духе. Она всегда была такой: вызывающей, своенравной, яркой, никогда не скрывающей своих чувств. Если бы она вдруг стала застенчивой и нерешительной, это было бы уже не похоже на неё.
Цзян Сюэнин слегка задрала голову, глядя на него. В её глазах, полных света, сквозила тонкая тень обиды, но она не дала ей вырваться наружу. Даже с некоторой дерзостью она повторила свой вопрос:
– Чжан Дажэнь, вы получили его?
Хотя каждое её слово было полно заботы, для Чжана Чжэ они звучали как удары ножа. Стоя перед ней, казалось, что он был невредим, но внутри его сердце было изранено и кровь лилась ручьём. Он с силой сжал в руках свиток с портретом, чтобы сохранить голос спокойным:
– Получил.
Два служителя обменялись взглядами, почти не поверив своим ушам. Увидев обычное выражение лица Чжана Чжэ, они впервые почувствовали нечто необычное.
Ведь Чжан Чжэ сейчас действительно пользовался Императорским благоволением.
Если они, не зная меры, узнали бы о чьих-то личных делах, как они могли бы быть уверены в том, что в будущем не станут объектом подозрений и осторожности? Оба служителя склонились и бесшумно отошли, хотя и не могли сдержать своего любопытства, оглядываясь на расстоянии.
Цзян Сюэнин же не обратила на это внимания. Услышав утвердительный ответ Чжана Чжэ, её сердце резко участилось, но вместе с тем она почувствовала какое-то зловещее предчувствие, будто в сердце её засели тёмные иглы боли. В её голове раздавался крик – «Не спрашивай больше, прекрати!».
Но слова уже сказаны, что тут ещё непонятного? Однако эта непрекращающаяся боль уже заставила её почувствовать затруднённость дыхания, и она упрямо проигнорировала внутренний голос:
– Что было написано в той записке, Чжан Дажэнь, вы тоже видели?
Чжан Чжэ ответил:
– Видел.
Цзян Сюэнин улыбнулась, как никогда искренне:
– Все говорят, что у вас, великого человека, холодное и суровое сердце, с вами сложно общаться. Но во время поездки в Тунчжоу я была свидетелем вашей заботы, и поняла, что вы на самом деле человек чистый и благородный, подобный ледяному ущелью и кристальному сосуду. Чжан Чжэ, вы мне нравитесь.
«Чжан Чжэ, вы мне нравитесь». В её словах не было обычной для женщин стеснительности, только отчаянная, одинокая смелость того, кто не остановится, пока не ударится головой о стену.
Чжан Чжэ чувствовал, что она на грани слёз, но её бледное лицо всё ещё украшала та же улыбка, как будто она верила, что получит желаемый ответ.
На рынке Тугу была толпа, мирской шум и суета.
Однако эти слова внезапно перенесли его в прошлую жизнь.
В той жизни Цзян Сюэнин тоже говорила такие же слова.
Только тогда она его недолюбливала, лишь потому, что он был заклятым врагом Чжоу Иньчжи. При любой удобной возможности она издевалась над ним во дворце и за его пределами, доставляя ему массу хлопот; насмехалась над ним, ставя в неловкое положение.
Зная о его консервативности и строгом соблюдении правил, она специально подкалывала его.
Если он хоть на мгновение выдавал своё смущение, это всегда вызывало у неё громкий смех, словно она одержала какую-то победу.
Хотя он был человеком терпеливым и молчаливым, долгое издевательство всё же заставляло его терять самообладание.
В тот день была глубокая зима, дворцовые чиновники были приглашены во дворец для обсуждения дел.
Он жил далеко от дворца, дорога была скользкой, и он опоздал. Прибыв в Цяньцин, он увидел, что все высокопоставленные чиновники, включая Се Вэя, который тогда был Учителем наследного принца, ожидали в придворной зале.
Всем было известно, что Се Вэй, Учитель Императора, боялся холода.
То, что Император пригласил чиновников, и они ожидали снаружи было неудивительным, но чтобы Се Вэй ожидал на улице – это было невиданным и неслыханным.
В этот момент один старший чиновник вошёл и удивлённо произнёс:
– Разве Император не пригласил нас обсудить дела в это время? Почему же так много народу ждёт снаружи?
Се Вэй стоял на ступеньках. Он был спокойным. Повернувшись, он ответил:
– Императорская Мать находится внутри.
Все обменялись взглядами.
Старый чиновник застыл на мгновение, опустил голову и пробормотал что-то себе под нос, в конце концов не произнеся больше ни слова.
Чжан Чжэ взглянул в сторону Цяньцина и вдруг почувствовал непонятное беспокойство.
Они ждали еще добрую четверть часа, пока тайный секретарь церемоний Чжэн Бао, лично не провёл кого-то наружу.
Это была Цзян Сюэнин.
В роскошном наряде, с высокими волосами, обнимая изящный золочёный подогреватель для рук, её бледно-розовые щеки сияли, её губы были окрашены в цвет вишни, но казалось, будто краска слегка потускнела, как будто она потерла свои губы о чью-то одежду.
Когда она вышла, она сначала увидела Се Вэя на ступенях, в её глазах мелькнуло презрение, и она отвела взгляд.
Опускаясь по ступенькам, она заметила его.
В её взгляде появилась игривая искра, она нарочито подняла бровь, вызывая улыбку. На пороге Цяньцина она не посмела создавать проблемы на глазах у всех чиновников и, легко шагая, ушла в сопровождении придворных дам.
Затем Шэн Цзе вызвал их во дворец для обсуждения дел.
Встав после поклона, Чжан Чжэ случайно заметил, как молодой и утончённый Император аккуратно складывает вывернутый рукав, на его правом безымянном пальце у края прозрачного ногтя едва заметно проступал розовый оттенок, как будто там все еще оставалось тепло нежного прикосновения.
Он не знал, заметил ли это кто-то ещё.
Но на протяжении часа обсуждения, хотя он и отвечал спокойно, его молчание, когда он не говорил, казалось ещё более угнетённым, чем обычно.
Все покинули Цяньцин, и когда они выходили, Се Вэй вдруг остановился, взглянул на Чжана Чжэ и сказал:
– Дело о мошенничестве на экзаменах в Цзяннане затрагивает многих. Сегодня Чжан Дажэнь, вы говорили меньше, чем обычно.
Чжан Чжэ не был близок с этим Учителем наследного принца.
В тот момент он почувствовал себя настороженным.
Он ответил:
– Дело важное, и я по своей природе молчалив, боюсь сказать лишнего.
На лице Се Вэя всегда играла улыбка, он общался с людьми очень легко, и даже зимой его присутствие приносило ощущение весеннего тепла.
В прошлом году министр Чэнь Ин устроил прием в павильоне «Си Чэнь Сюань». На таких мероприятиях нередко приглашали прекрасных женщин для «обслуживания напитков». Некоторые распутные и привыкшие к развратной жизни чиновники начали домогаться этих девушек и шутить с ними.
Чжан Дажэнь, с его благородными чертами и холодной внешностью, выглядел неуместно среди прочих. Женщины-куртизанки, увидев его, невольно заинтересовались. Ведь некоторые кажутся порядочными людьми, но на самом деле они ещё хуже откровенно развратных. Если приходишь в такое место, нельзя остаться чистым. Даже если он действительно был порядочным человеком, его соблазнение может быть ещё более интересным.
И вот, две девушки, словно лишённые костей, попытались прильнуть к нему. Но он встал, ещё не успев приблизиться к ним.
Окружающие начали смеяться и подшучивать над ним. Однако Чжан Дажэнь скромно опустил глаза и прямо заявил, что не выносит алкоголя, не хочет мешать веселью других и уходит первым. Сказав это, он повернулся и ушёл.
Все в павильоне «Си Чэнь Сюань» смотрели друг на друга в недоумении. Даже лицо министра Чэня выражало недовольство.
После этого случая в Министерстве юстиции ходили слухи, что Чжан Чжэ не умеет вести себя и не понимает обстановку.
Оба служителя, конечно, тоже слышали об этом.
И они также слышали о том, как Чжан Чжэ разорвал помолвку с дочерью семьи Яо. Брак был почти утверждён, но вдруг всё свернулось. Хотя они не знали, кто инициировал разрыв, семья Яо была богатой и влиятельной, а Чжан Чжэ происходил из бедной семьи. Не может быть такого, чтобы он сам отказался от брака, ведь он сам согласился на него. Скорее всего, высокомерная и красивая Яо Си отвергла его из-за его необщительности и бесстрастного лица.
Они прекрасно знали, каким был Чжан Дажэнь. Он никогда не улыбался. В Министерстве юстиции он всегда приходил первым и уходил последним, занимаясь делами, связанными с преступлениями и законами. Несмотря на интерес к нему со стороны некоторых женщин, его неприступность и отстранённость отпугивали их, и со временем о нём забыли.
Но сейчас...
Оба служителя просто не могли поверить своим глазам! Они уже видели Цзян Сюэнин в гостинице «Шусян». Такая красивая девушка действительно поражала, и её трудно было забыть после одного взгляда. Она была красивее любой женщины, которую они когда-либо видели.
Рядом с ней все красотки из «И Хун Лоу» и «Вэй Цуй Гэ» казались ничем. Если бы у них не было дел, они бы, наверное, смотрели на неё вечно.
Но они и представить не могли, что вскоре после их ухода она последует за ними и окликнет...
– Чжан Дажэнь?! – воскликнули служители, сначала из-за шока, а затем они с сочувствием взглянули на Цзян Сюэнин. «Какая жалость! Такая красивая девушка, а умом не блещет! С такой внешностью она смогла бы выйти замуж за кого угодно и взлететь на вершину общества. Почему она выбрала именно Чжана Чжэ? Даже в канун Нового Года отправила ему подарок?!»
На улице люди шли туда-сюда, мимо проезжали повозки и конные.
Двое стояли друг напротив друга, неподвижно, как два камня на дне тихого потока.
Чжан Чжэ думал, что уже принял решение и вновь и вновь напоминал себе об этом, но когда он увидел её снова, стена, которую он так высоко возвёл в своём сердце, начала шататься и постепенно рушиться.
Его тело было неподвижным, но сердце бушевало.
Он даже не предполагал, что Цзян Сюэнин последует за ним, и тем более не ожидал, что она отбросит сдержанность и задаст ему прямой вопрос. Но, переосмыслив это, он понял, что это в её духе. Она всегда была такой: вызывающей, своенравной, яркой, никогда не скрывающей своих чувств. Если бы она вдруг стала застенчивой и нерешительной, это было бы уже не похоже на неё.
Цзян Сюэнин слегка задрала голову, глядя на него. В её глазах, полных света, сквозила тонкая тень обиды, но она не дала ей вырваться наружу. Даже с некоторой дерзостью она повторила свой вопрос:
– Чжан Дажэнь, вы получили его?
Хотя каждое её слово было полно заботы, для Чжана Чжэ они звучали как удары ножа. Стоя перед ней, казалось, что он был невредим, но внутри его сердце было изранено и кровь лилась ручьём. Он с силой сжал в руках свиток с портретом, чтобы сохранить голос спокойным:
– Получил.
Два служителя обменялись взглядами, почти не поверив своим ушам. Увидев обычное выражение лица Чжана Чжэ, они впервые почувствовали нечто необычное.
Ведь Чжан Чжэ сейчас действительно пользовался Императорским благоволением.
Если они, не зная меры, узнали бы о чьих-то личных делах, как они могли бы быть уверены в том, что в будущем не станут объектом подозрений и осторожности? Оба служителя склонились и бесшумно отошли, хотя и не могли сдержать своего любопытства, оглядываясь на расстоянии.
Цзян Сюэнин же не обратила на это внимания. Услышав утвердительный ответ Чжана Чжэ, её сердце резко участилось, но вместе с тем она почувствовала какое-то зловещее предчувствие, будто в сердце её засели тёмные иглы боли. В её голове раздавался крик – «Не спрашивай больше, прекрати!».
Но слова уже сказаны, что тут ещё непонятного? Однако эта непрекращающаяся боль уже заставила её почувствовать затруднённость дыхания, и она упрямо проигнорировала внутренний голос:
– Что было написано в той записке, Чжан Дажэнь, вы тоже видели?
Чжан Чжэ ответил:
– Видел.
Цзян Сюэнин улыбнулась, как никогда искренне:
– Все говорят, что у вас, великого человека, холодное и суровое сердце, с вами сложно общаться. Но во время поездки в Тунчжоу я была свидетелем вашей заботы, и поняла, что вы на самом деле человек чистый и благородный, подобный ледяному ущелью и кристальному сосуду. Чжан Чжэ, вы мне нравитесь.
«Чжан Чжэ, вы мне нравитесь». В её словах не было обычной для женщин стеснительности, только отчаянная, одинокая смелость того, кто не остановится, пока не ударится головой о стену.
Чжан Чжэ чувствовал, что она на грани слёз, но её бледное лицо всё ещё украшала та же улыбка, как будто она верила, что получит желаемый ответ.
На рынке Тугу была толпа, мирской шум и суета.
Однако эти слова внезапно перенесли его в прошлую жизнь.
В той жизни Цзян Сюэнин тоже говорила такие же слова.
Только тогда она его недолюбливала, лишь потому, что он был заклятым врагом Чжоу Иньчжи. При любой удобной возможности она издевалась над ним во дворце и за его пределами, доставляя ему массу хлопот; насмехалась над ним, ставя в неловкое положение.
Зная о его консервативности и строгом соблюдении правил, она специально подкалывала его.
Если он хоть на мгновение выдавал своё смущение, это всегда вызывало у неё громкий смех, словно она одержала какую-то победу.
Хотя он был человеком терпеливым и молчаливым, долгое издевательство всё же заставляло его терять самообладание.
В тот день была глубокая зима, дворцовые чиновники были приглашены во дворец для обсуждения дел.
Он жил далеко от дворца, дорога была скользкой, и он опоздал. Прибыв в Цяньцин, он увидел, что все высокопоставленные чиновники, включая Се Вэя, который тогда был Учителем наследного принца, ожидали в придворной зале.
Всем было известно, что Се Вэй, Учитель Императора, боялся холода.
То, что Император пригласил чиновников, и они ожидали снаружи было неудивительным, но чтобы Се Вэй ожидал на улице – это было невиданным и неслыханным.
В этот момент один старший чиновник вошёл и удивлённо произнёс:
– Разве Император не пригласил нас обсудить дела в это время? Почему же так много народу ждёт снаружи?
Се Вэй стоял на ступеньках. Он был спокойным. Повернувшись, он ответил:
– Императорская Мать находится внутри.
Все обменялись взглядами.
Старый чиновник застыл на мгновение, опустил голову и пробормотал что-то себе под нос, в конце концов не произнеся больше ни слова.
Чжан Чжэ взглянул в сторону Цяньцина и вдруг почувствовал непонятное беспокойство.
Они ждали еще добрую четверть часа, пока тайный секретарь церемоний Чжэн Бао, лично не провёл кого-то наружу.
Это была Цзян Сюэнин.
В роскошном наряде, с высокими волосами, обнимая изящный золочёный подогреватель для рук, её бледно-розовые щеки сияли, её губы были окрашены в цвет вишни, но казалось, будто краска слегка потускнела, как будто она потерла свои губы о чью-то одежду.
Когда она вышла, она сначала увидела Се Вэя на ступенях, в её глазах мелькнуло презрение, и она отвела взгляд.
Опускаясь по ступенькам, она заметила его.
В её взгляде появилась игривая искра, она нарочито подняла бровь, вызывая улыбку. На пороге Цяньцина она не посмела создавать проблемы на глазах у всех чиновников и, легко шагая, ушла в сопровождении придворных дам.
Затем Шэн Цзе вызвал их во дворец для обсуждения дел.
Встав после поклона, Чжан Чжэ случайно заметил, как молодой и утончённый Император аккуратно складывает вывернутый рукав, на его правом безымянном пальце у края прозрачного ногтя едва заметно проступал розовый оттенок, как будто там все еще оставалось тепло нежного прикосновения.
Он не знал, заметил ли это кто-то ещё.
Но на протяжении часа обсуждения, хотя он и отвечал спокойно, его молчание, когда он не говорил, казалось ещё более угнетённым, чем обычно.
Все покинули Цяньцин, и когда они выходили, Се Вэй вдруг остановился, взглянул на Чжана Чжэ и сказал:
– Дело о мошенничестве на экзаменах в Цзяннане затрагивает многих. Сегодня Чжан Дажэнь, вы говорили меньше, чем обычно.
Чжан Чжэ не был близок с этим Учителем наследного принца.
В тот момент он почувствовал себя настороженным.
Он ответил:
– Дело важное, и я по своей природе молчалив, боюсь сказать лишнего.
На лице Се Вэя всегда играла улыбка, он общался с людьми очень легко, и даже зимой его присутствие приносило ощущение весеннего тепла.
0 Комментарии