Но, услышав эти слова, он не продолжил разговор.
Когда рядом проходил старый чиновник, пригласивший его в Государственный совет, Се Вэй, как будто ничего не было, отправился вместе с другими советниками в зал заседаний.
Чжан Чжэ стоял под ступенями некоторое время, прежде чем направился к Вэньюаню.
Дело о мошенничестве на экзаменах было запутанным и даже затрагивало нескольких бывших председателей экзаменов, поэтому ему нужно было допросить соответствующих лиц.
Но по пути он был рассеянным.
Он даже не заметил, как Цзян Сюэнин прошла мимо него с дворцовыми служанками, которые, казалось, только что вернулись из Царского сада. Одна из служанок держала в руках ножницы, а другие несли несколько веток мэйхуа.
Холодная погода не помешала цветению сливы.
Красные, белые, жёлтые – мэйхуа цветёт разными оттенками. Но ветка, что держала в руках Цзян Сюэнин, была необычайно тонкая и слегка изогнутая, окрашенная в нежно-зелёный цвет – редчайший экземпляр. Говорят, в восточной части императорского сада растёт уникальная зелёная слива. Её посадил национальный Учитель Юаньцзи и Учитель наследного принца Се Вэй после проигрыша в пари, всего через год после воцарения императора Шэн Лана. Каждую зиму, в самые холодные дни, расцветает она светло-зелёными лепестками.
Дворцовые служанки берегут её и не осмеливаются трогать без необходимости.
Но в руках Цзян Сюэнин эта ветка казалась обыденной, она нежно держала её, словно не замечала её ценности.
Он понимал, что встреча с Цзян Сюэнин ничего хорошего не предвещает. Поклонившись и не желая привлекать внимание, он пошёл влево, чтобы обойти её.
Но когда он двинулся влево, она тоже повернулась налево; когда он пошёл направо, она последовала за ним.
Неважно, куда он шагал, она всегда оказывалась на его пути.
Чжан Чжэ понял, что она снова задумала разыграть его. Его лицо, обычно строгое и безэмоциональное, стало ещё более непроницаемым. Увидев, как она изогнула губы в полуулыбке, он почувствовал раздражение.
Он сказал:
– У меня дела, прошу уступить дорогу, Ваше Величество.
Цзян Сюэнин помахала рукой, чтобы дворцовые служанки отошли подальше, продолжая перекрывать ему путь. Она пристально смотрела на его холодные и строгие брови. Она держала в руках зелёную ветку и подняла её к его острому подбородку. Она рассматривала его лицо с явным насмешливым интересом:
– Чжан Дажэнь, у тебя ужасный характер, но брови у тебя красивые. А что, если я просто не позволю тебе пройти?
Какие это слова и поступки для Императрицы, Матери всей страны?
Чжан Чжэ, наконец, отстранился от неё и взглянул сурово, холодно произнеся:
– Ваше Величество, вы Матушка нации, наивысшая среди женщин. Вы должны соблюдать меру в своих поступках и словах. Вы не только супруга, но и подданная Императора. Такие легкомысленные слова могут вызвать осуждение всей страны.
Цзян Сюэнин, казалось, не ожидала от него ответа. Сначала она удивилась, а потом, словно она нашла что-то забавное, аплодируя, воскликнула:
– Я думала, вы как скучный старый дровосек, молчаливы и невозмутимы, как Се Цзюань. Я уже начала терять интерес, а теперь вижу, у вас тоже бывают моменты, когда вы не можете сдержаться!
Чжан Чже остался невозмутимым. Он только сказал:
– Поступая таким образом, Ваше Величество ставит Императора в неловкое положение, меня тоже, и что ещё хуже – вы пренебрегаете основами этикета и благопристойности.
Когда он впервые увидел Цзян Сюэнин в летнем дворце, она была такой же. Она, услышав его слова, сохранила шутливое выражение, но в её глазах появилась тень гнева, что только придало ей ещё большей красоты. Она подошла к нему вплотную, едва касаясь его ног своими, и изогнула губы в усмешке:
– Как же мне не выбрать вас, Чжан Дажэнь, когда я впервые увидела вас и сразу вами заинтересовалась?
Такие слова должны были звучать как нежные признания, но из её уст они прозвучали легкомысленно и насмешливо, сквозь них проглядывала ядовитая насмешка.
В тот момент терпение Чжана Чжэ достигло предела. Он знал, что она издевается над ним. Отступив на шаг и опустив глаза, он сказал:
– Я держу себя прямо и не боюсь сплетен; но слова и поступки Вашего Величества, возможно, не устоят перед осуждением. Я не думаю, что это то, что Вам хотелось бы видеть. Будьте, пожалуйста, осторожнее.
Его опущенный взгляд увидел только край её одежды, украшенный вышивкой в форме феникса. Наступила короткая тишина.
Затем в его поле зрения попали несколько зеленых лепестков сливы, это была ветка, которую держала Цзян Сюэнин, и она коснулась его глаза. Когда он слегка поднял взгляд, острый деревянный шип на конце тонкой веточки слегка поцарапал угол его глаза, оставив тонкую, едва заметную кровавую царапину.
Боль была слабой, но реальной.
Цзян Сюэнин изменила выражение лица на более задумчивое, оценивая его:
– Чжан Дажэнь всегда следовал правилам и был терпеливым по натуре. Как же так получилось, что сегодня несколько бездумных слов от меня вызвали у вас такую реакцию?
Чжан Чжэ не ответил.
Ветка сливы Цзян Сюэнин все еще касалась уголка его глаза, ее взгляд следовал за его холодными, молчаливыми глазами, она внимательно наблюдала за ним в течение долгого времени, а затем на ее губах неожиданно расцвела улыбка, как будто она сама не верила в то, что собиралась спросить:
– Ты ревнуешь?
В тот момент терпение Чжана Чжэ, казалось, достигло предела, и он, отряхнув рукав, быстро ушел.
Цзян Сюэнин, стоя за ним, смеялась до слез.
Вернувшись в свою резиденцию, он все еще думал, что Цзян Сюэнин, как обычно, безрассудно болтает, пытаясь смутить его разум. Он начал перелистывать документы, но абсурдные слова «ты ревнуешь» не покидали его голову. Цзян Сюэнин тайно поддерживала Чжоу Иньчжи, который был проклятием для двора. Как он мог быть ослеплен ее красотой и даже чувствовать ревность?
Это было лишь ее намеренное оскорбление.
Но перелистывая страницы, он так и не смог найти ни одной улики.
Одна лампа освещала долгую ночь, и в его голове всплывают мысли о бледно-розовой помаде, оставшейся на ногте Императора.
Чжан Чжэ впервые начал ненавидеть свою способность к проницательности в мелочах. Даже незначительные подсказки позволяли ему увидеть вершину айсберга, вызывая беспокойство и неспособность сосредоточиться на чтении. Он думал: «Как на свете может быть такая злая женщина?»
Однако много лет спустя, когда он был в темнице, глядя через маленькое железное окно на облака, он забыл все остальное и вспоминал тот день, когда она сказала ему с ядовитой усмешкой: «Как же мне не выбрать вас, Чжан Дажэнь, когда я впервые увидела вас и сразу вами заинтересовалась?»
Тогда язвительность и колкость, злоба и насмешка исчезли из его воспоминаний о ее лице, оставив только свежесть и легкость зеленой сливы. Она дразнила его, умоляла его; она подшучивала над ним, но иногда показывала свою мягкость. Она втянула его в водоворот, но в конце концов, даже боясь смерти, она отдала ему свою жизнь в знак благодарности...
А теперь, в этой жизни, она стояла перед ним и больше не называла его «Чжан Дажэнь» с иронией, а серьезно и откровенно призналась в своих чувствах к нему как к «Чжану Чже». В этой жизни она не была Императрицей, а он не был её подданным. Они должны были быть вместе.
Чжан Чжэ как будто был разрезан напополам острой судьбой: одна его половина – холодная и рациональная; другая половина – погруженная в ад, отчаянная и безнадежная.
Он вспоминает день в монастыре Шанцине, как будто это было вчера.
В этой жизни Се Вэй стоит в летящей даосской мантии на скалистой горе и спрашивает его:
– Вы тоже увлечены ею?
Чжан Чжэ останавливается и долго молчит, а затем, слово за словом, говорит:
– Я люблю ее больше, чем свою жизнь.
Это был его самый открытый момент в обеих жизнях, он даже отбросил все бремя и обрёл полное освобождение.
Но Се Вэй чуть сжимает глаза и смеётся, и как будто с любопытством спрашиваем:
– Это действительно странно. Почему, на мой взгляд, Чжан Дажэнь более откровенен с другими, чем со своей возлюбленной?
Чжан Чжэ долго стоит на том месте, смотря в глаза Се Вэю.
Но Се Вэй хихикает и без тепла отвечает:
– Нин Эр – глупышка, если у вас есть сомнения в сердце, лучше не связывайтесь с ней.
Ветер уже не холоден, в столице все сменили одежду на весенние костюмы, а улицы уже зеленеют.
Но вот весна в разгаре, а морозные сливы уже отцвели, не так ли?
Чжан Чжэ возвращается к реальности.
Цзян Сюэнин смотрит на него, чувствуя, что в его глазах пробегает вечная борьба, и она неясно испытывает знакомое ощущение.
Но у неё не было времени размышлять.
Потому что в следующий момент слова Чжана Чжэ опустошают её разум, и она ощущает головокружение, как будто стоит на вате.
Чжан Чжэ смотрит на неё и медленно говорит:
– Прошу прощения, вторая мисс Цзян, в моём сердце уже есть избранница.
Когда рядом проходил старый чиновник, пригласивший его в Государственный совет, Се Вэй, как будто ничего не было, отправился вместе с другими советниками в зал заседаний.
Чжан Чжэ стоял под ступенями некоторое время, прежде чем направился к Вэньюаню.
Дело о мошенничестве на экзаменах было запутанным и даже затрагивало нескольких бывших председателей экзаменов, поэтому ему нужно было допросить соответствующих лиц.
Но по пути он был рассеянным.
Он даже не заметил, как Цзян Сюэнин прошла мимо него с дворцовыми служанками, которые, казалось, только что вернулись из Царского сада. Одна из служанок держала в руках ножницы, а другие несли несколько веток мэйхуа.
Холодная погода не помешала цветению сливы.
Красные, белые, жёлтые – мэйхуа цветёт разными оттенками. Но ветка, что держала в руках Цзян Сюэнин, была необычайно тонкая и слегка изогнутая, окрашенная в нежно-зелёный цвет – редчайший экземпляр. Говорят, в восточной части императорского сада растёт уникальная зелёная слива. Её посадил национальный Учитель Юаньцзи и Учитель наследного принца Се Вэй после проигрыша в пари, всего через год после воцарения императора Шэн Лана. Каждую зиму, в самые холодные дни, расцветает она светло-зелёными лепестками.
Дворцовые служанки берегут её и не осмеливаются трогать без необходимости.
Но в руках Цзян Сюэнин эта ветка казалась обыденной, она нежно держала её, словно не замечала её ценности.
Он понимал, что встреча с Цзян Сюэнин ничего хорошего не предвещает. Поклонившись и не желая привлекать внимание, он пошёл влево, чтобы обойти её.
Но когда он двинулся влево, она тоже повернулась налево; когда он пошёл направо, она последовала за ним.
Неважно, куда он шагал, она всегда оказывалась на его пути.
Чжан Чжэ понял, что она снова задумала разыграть его. Его лицо, обычно строгое и безэмоциональное, стало ещё более непроницаемым. Увидев, как она изогнула губы в полуулыбке, он почувствовал раздражение.
Он сказал:
– У меня дела, прошу уступить дорогу, Ваше Величество.
Цзян Сюэнин помахала рукой, чтобы дворцовые служанки отошли подальше, продолжая перекрывать ему путь. Она пристально смотрела на его холодные и строгие брови. Она держала в руках зелёную ветку и подняла её к его острому подбородку. Она рассматривала его лицо с явным насмешливым интересом:
– Чжан Дажэнь, у тебя ужасный характер, но брови у тебя красивые. А что, если я просто не позволю тебе пройти?
Какие это слова и поступки для Императрицы, Матери всей страны?
Чжан Чжэ, наконец, отстранился от неё и взглянул сурово, холодно произнеся:
– Ваше Величество, вы Матушка нации, наивысшая среди женщин. Вы должны соблюдать меру в своих поступках и словах. Вы не только супруга, но и подданная Императора. Такие легкомысленные слова могут вызвать осуждение всей страны.
Цзян Сюэнин, казалось, не ожидала от него ответа. Сначала она удивилась, а потом, словно она нашла что-то забавное, аплодируя, воскликнула:
– Я думала, вы как скучный старый дровосек, молчаливы и невозмутимы, как Се Цзюань. Я уже начала терять интерес, а теперь вижу, у вас тоже бывают моменты, когда вы не можете сдержаться!
Чжан Чже остался невозмутимым. Он только сказал:
– Поступая таким образом, Ваше Величество ставит Императора в неловкое положение, меня тоже, и что ещё хуже – вы пренебрегаете основами этикета и благопристойности.
Когда он впервые увидел Цзян Сюэнин в летнем дворце, она была такой же. Она, услышав его слова, сохранила шутливое выражение, но в её глазах появилась тень гнева, что только придало ей ещё большей красоты. Она подошла к нему вплотную, едва касаясь его ног своими, и изогнула губы в усмешке:
– Как же мне не выбрать вас, Чжан Дажэнь, когда я впервые увидела вас и сразу вами заинтересовалась?
Такие слова должны были звучать как нежные признания, но из её уст они прозвучали легкомысленно и насмешливо, сквозь них проглядывала ядовитая насмешка.
В тот момент терпение Чжана Чжэ достигло предела. Он знал, что она издевается над ним. Отступив на шаг и опустив глаза, он сказал:
– Я держу себя прямо и не боюсь сплетен; но слова и поступки Вашего Величества, возможно, не устоят перед осуждением. Я не думаю, что это то, что Вам хотелось бы видеть. Будьте, пожалуйста, осторожнее.
Его опущенный взгляд увидел только край её одежды, украшенный вышивкой в форме феникса. Наступила короткая тишина.
Затем в его поле зрения попали несколько зеленых лепестков сливы, это была ветка, которую держала Цзян Сюэнин, и она коснулась его глаза. Когда он слегка поднял взгляд, острый деревянный шип на конце тонкой веточки слегка поцарапал угол его глаза, оставив тонкую, едва заметную кровавую царапину.
Боль была слабой, но реальной.
Цзян Сюэнин изменила выражение лица на более задумчивое, оценивая его:
– Чжан Дажэнь всегда следовал правилам и был терпеливым по натуре. Как же так получилось, что сегодня несколько бездумных слов от меня вызвали у вас такую реакцию?
Чжан Чжэ не ответил.
Ветка сливы Цзян Сюэнин все еще касалась уголка его глаза, ее взгляд следовал за его холодными, молчаливыми глазами, она внимательно наблюдала за ним в течение долгого времени, а затем на ее губах неожиданно расцвела улыбка, как будто она сама не верила в то, что собиралась спросить:
– Ты ревнуешь?
В тот момент терпение Чжана Чжэ, казалось, достигло предела, и он, отряхнув рукав, быстро ушел.
Цзян Сюэнин, стоя за ним, смеялась до слез.
Вернувшись в свою резиденцию, он все еще думал, что Цзян Сюэнин, как обычно, безрассудно болтает, пытаясь смутить его разум. Он начал перелистывать документы, но абсурдные слова «ты ревнуешь» не покидали его голову. Цзян Сюэнин тайно поддерживала Чжоу Иньчжи, который был проклятием для двора. Как он мог быть ослеплен ее красотой и даже чувствовать ревность?
Это было лишь ее намеренное оскорбление.
Но перелистывая страницы, он так и не смог найти ни одной улики.
Одна лампа освещала долгую ночь, и в его голове всплывают мысли о бледно-розовой помаде, оставшейся на ногте Императора.
Чжан Чжэ впервые начал ненавидеть свою способность к проницательности в мелочах. Даже незначительные подсказки позволяли ему увидеть вершину айсберга, вызывая беспокойство и неспособность сосредоточиться на чтении. Он думал: «Как на свете может быть такая злая женщина?»
Однако много лет спустя, когда он был в темнице, глядя через маленькое железное окно на облака, он забыл все остальное и вспоминал тот день, когда она сказала ему с ядовитой усмешкой: «Как же мне не выбрать вас, Чжан Дажэнь, когда я впервые увидела вас и сразу вами заинтересовалась?»
Тогда язвительность и колкость, злоба и насмешка исчезли из его воспоминаний о ее лице, оставив только свежесть и легкость зеленой сливы. Она дразнила его, умоляла его; она подшучивала над ним, но иногда показывала свою мягкость. Она втянула его в водоворот, но в конце концов, даже боясь смерти, она отдала ему свою жизнь в знак благодарности...
А теперь, в этой жизни, она стояла перед ним и больше не называла его «Чжан Дажэнь» с иронией, а серьезно и откровенно призналась в своих чувствах к нему как к «Чжану Чже». В этой жизни она не была Императрицей, а он не был её подданным. Они должны были быть вместе.
Чжан Чжэ как будто был разрезан напополам острой судьбой: одна его половина – холодная и рациональная; другая половина – погруженная в ад, отчаянная и безнадежная.
Он вспоминает день в монастыре Шанцине, как будто это было вчера.
В этой жизни Се Вэй стоит в летящей даосской мантии на скалистой горе и спрашивает его:
– Вы тоже увлечены ею?
Чжан Чжэ останавливается и долго молчит, а затем, слово за словом, говорит:
– Я люблю ее больше, чем свою жизнь.
Это был его самый открытый момент в обеих жизнях, он даже отбросил все бремя и обрёл полное освобождение.
Но Се Вэй чуть сжимает глаза и смеётся, и как будто с любопытством спрашиваем:
– Это действительно странно. Почему, на мой взгляд, Чжан Дажэнь более откровенен с другими, чем со своей возлюбленной?
Чжан Чжэ долго стоит на том месте, смотря в глаза Се Вэю.
Но Се Вэй хихикает и без тепла отвечает:
– Нин Эр – глупышка, если у вас есть сомнения в сердце, лучше не связывайтесь с ней.
Ветер уже не холоден, в столице все сменили одежду на весенние костюмы, а улицы уже зеленеют.
Но вот весна в разгаре, а морозные сливы уже отцвели, не так ли?
Чжан Чжэ возвращается к реальности.
Цзян Сюэнин смотрит на него, чувствуя, что в его глазах пробегает вечная борьба, и она неясно испытывает знакомое ощущение.
Но у неё не было времени размышлять.
Потому что в следующий момент слова Чжана Чжэ опустошают её разум, и она ощущает головокружение, как будто стоит на вате.
Чжан Чжэ смотрит на неё и медленно говорит:
– Прошу прощения, вторая мисс Цзян, в моём сердце уже есть избранница.
0 Комментарии