В тихую весеннюю ночь, когда роса питала землю, Чжэн Бао стоял снаружи Цяньцина и мрачно хмурил брови.
Евнух, служивший в комнате по обслуживанию, только что увидел, как Император взял зеленую карту, но не успел принять решение, когда пришла девушка из семьи Сяо. Это заставило его занервничать, и он тихо спросил у Чжэна Бао:
– Как вы думаете, стоит ли объявить Чжан Гуйжэнь про ночное обслуживание?
Слыша шум изнутри, Чжэн Бао, с привлекательным лицом, освещённым тёплым жёлтым светом дворцовых фонарей, но окутанным тенью, ответил:
– Боюсь, это уже не нужно.
На следующее утро Император отменил утренний приём.
Министры, пришедшие во дворец для утреннего совещания ещё до рассвета, были полностью в замешательстве. Только евнухи, всегда осведомлённые о новостях, собрались вокруг графа Сяо Юаня, демонстрируя ещё большее усердие, чем обычно.
Сяо Юань, конечно, не понимал, что происходило.
Обычно Сяо Шу оставалась во дворце на ночь, чтобы обслуживать Императорскую Мать, так что её отсутствие в эту ночь, по его мнению, не было чем-то необычным. Она обычно возвращалась на следующее утро.
Но он не ожидал, что, вернувшись в резиденцию, он так и не увидит её.
Когда он собирался послать кого-то узнать о её местонахождении, домашний управляющий пришёл с потрясённым видом и сообщил, что пришёл приказ от дворцового евнуха.
Когда Сяо Юань услышал эту новость, он был сильно напуган, опасаясь, что произошло что-то серьёзное. Прибыв в зал для приёма указа, он увидел, что вестником является Ван Синьи, могущественный евнух, контролирующий все церемонии во дворце, что ещё больше его встревожило.
Однако Ван Синьи расплылся в улыбке:
– Поздравляю герцога, поздравляю!
Сяо Юань был ошеломлён.
– Какой повод для поздравлений?
Ван Синьи, опытный лис дворцовых интриг, полагал, что произошедшее накануне ночью было тщательно спланировано семьёй Сяо, и думал, что Сяо Юань просто притворяется. Поэтому он похлопал его по плечу с лестной улыбкой:
– Ваша дочь провела ночь в Цяньцине, так что сегодня утром уже нельзя называть её просто девушкой Сяо. Теперь это – «досточтимая супруга Императора»!
Сяо Юань сначала остолбенел, а затем его лицо резко изменилось:
– Что ты сказал?!
– Правда, сегодня утром, когда пришли с указом, это было что-то! – Сяо Динфэй сиял от восторга, описывая сегодняшнее утреннее событие с волнением и жестами, словно боялся, что Цзян Сюэнин не поверит ему. – Всевозможные драгоценности, ювелирные изделия, шелка и золото были отправлены, словно водопад. Я встал рано утром и вижу – целый двор завален подарками! Спросил – оказалось, что Сяо Шу за одну ночь завоевала Императора, сделав себя женщиной с большим лицом. Она прямо получила титул супруги! Ха-ха-ха, ты бы видела лицо Сяо Юаня. Я думаю, он чуть не задохнулся от злости...
– ...
Цзян Сюэнин сжимала чашку для чая, её пальцы постепенно становились всё более напряжёнными.
Они всё ещё находились в театре.
Белые груши цветут рано, украшая стены, и при порыве ветра их лепестки трепещут, словно тонкие листы бумаги. Звуки струнных и духовых инструментов доносятся с нижней сцены театра, где голоса, смягченные южным акцентом, вызывают восторженные аплодисменты зрителей.
Но в элегантном зале наверху – тихо и спокойно.
Поскольку Сяо Динфэй втайне занимался планированием брака по договорённости, он часто информировал Цзян Сюэнин о внешних событиях, поэтому они регулярно встречались именно в этом театре. Во-первых, место было шумным и людным, и именно в таких местах безопасно. Во-вторых, оба они любили развлечения и не стремились посещать слишком серьёзные чайные дома или музыкальные салоны.
Сяо Динфэй хотел поделиться с Цзян Сюэнин слухами, которые он слышал по пути, чтобы развеселить её.
Но, едва он сделал глоток чая, чтобы смочить горло и начать рассказ, он увидел её мрачное и напряжённое лицо и внезапно остановился:
– Что с тобой?
Ночь в Цяньцине, повышение до супруги Императора!
Эти слова пронзили уши Цзян Сюэнин, как иглы, причиняя боль и не оставляя места для удовлетворения!
«Она действительно смогла это сделать...»
В прошлой жизни Сяо Шу была заклятым врагом Цзян Сюэнин.
В те дни, когда они были ученицами в павильоне Фэнчэне, противница всегда была как луна на небе, как жемчужина на земле. У неё было лучшее происхождение, она была умнее и дружила с Шэн Чжийи, и все следовали за ней.
Позже она тоже вошла во дворец, её семья была могущественна, она могла заручиться поддержкой людей, а за её спиной стояла старая ведьма, Императорская Мать. Даже будучи Императрицей, Цзян Сюэнин трудно было справляться с противницей под таким давлением, она много раз терпела поражения как в явной, так и в тайной борьбе.
В глазах Цзян Сюэнин, Сяо Шу вела себя прилично и рассудительно. Она была образцом дамы из высшего света столицы, была воспитана великими семействами, безусловно, более подходила для роли Императрицы, чем Цзян Сюэнин, которая была подобна дикому сорняку по своему характеру.
В глубине души она должна быть гордой и самоуверенной.
Даже в этой жизни Цзян Сюэнин не думала пренебрегать ею как соперницей.
Но она не ожидала, что Сяо Шу так опустится, решившись отдаться Шэн Лану.
Внезапно охваченная чувством беспрецедентного замешательства, Цзян Сюэнин будто погрузилась в туман, а затем это превратилось в чувство абсурдности, заставившее её невольно расхохотаться: «Как времена меняются, она тоже была вынуждена оказаться в таком положении...»
Сяо Динфэй почувствовал холодок за спиной.
Он осторожно подошёл к Цзян Сюэнин, внимательно рассматривая её выражение лица, и сказал:
– Разве её такое положение не должно радовать? Без имени, без статуса, пришла во дворец под предлогом визита Императорской Матери, а ещё и осталась в Цяньцине. Даже куртизанка из борделя не поступила бы так, ведь даже они сначала берут деньги. А она сначала бесплатно отдалась, не боясь, что Император не заплатит? Теперь весь город обсуждает её. Даже получив титул супруги Императора, она испортила свою репутацию этим безумным поступком.
– Безумный поступок? – холодно усмехнулась Цзян Сюэнин, – Ты думаешь, она действительно ничего не получила взамен, а титул супруги Императора дали ей просто так?
Семья Сяо сейчас находится в водовороте общественного порицания, а отношение самого Императора всё ещё неясно.
Хотя уже завтра должен состояться выбор супруги, Шэн Цзе вряд ли решится на такой рискованный шаг, как выбрать Сяо Шу своей женой. Этот человек утончён и чувствителен, но в то же время имеет слабую сторону. В прошлом, когда она вышла за него замуж, она видела, что он всегда избегал рисков и не стремился вмешиваться во дворцовые интриги.
Но его брат, император Шэн Лан, был совершенно другим человеком.
Хотя в прошлой жизни этот Император прожил не так уж и долго, умерев внезапно от болезни спустя два года после того, как она вышла замуж за Шэна Цзе, и хотя помимо семейных ужинов на Срединный осенний праздник и Китайский Новый год, у них не было больше контактов, Цзян Сюэнин все равно было трудно забыть тот мрачный взгляд, который он бросал на людей, сидя на троне.
Он был непостоянен в своих чувствах и поддавался своим желаниям.
Она помнила последний раз, когда в качестве жены принца приходила на аудиенцию к Императору, это было на Срединный осенний праздник.
Тогда Шэн Цзе уже был назначен наследным принцем, а Шэн Лан уже давно начал принимал препараты, изготовленные фармацевтами. Он сидел на троне, будто в трансе, и когда увидел, как Шэн Цзе и она вошли вместе, его тёмный взгляд устремился на неё. После нескольких слов Шэн Цзе почувствовал, что что-то было не так, и сказал, что хочет поговорить с Шэн Ляном наедине, попросив её уйти.
Она испытала беспокойство, поклонилась и удалилась.
Но даже когда она вышла и села в ожидании в боковом зале, она всё ещё ощущала на себе его пронзительный взгляд, словно змеиный, что заставило её почувствовать озноб.
Неизвестно, о чём братья говорили в тот день, но обычно спокойный и учтивый Шэн Цзе вышел с мрачным лицом и ушёл в свою библиотеку, так и не выходя оттуда.
В то время Цзян Сюэнин все еще стремилась угодить своему мужу.
Она решила приготовить для него курино-голубиный суп-пюре и поздно ночью сама принесла его в библиотеку.
Обычно она могла свободно входить и выходить из библиотеки.
Но в тот день кто-то остановил её у двери.
Прислуга пошла сообщить, и Шэн Цзе вышел.
Когда дверь библиотеки открылась, Цзян Сюэнин увидела внутри множество людей. У окна, у многосекционного шкафа, сидел человек в белом даосском одеянии – это был Се Вэй, который повернулся и встретился взглядом с ней. Но прежде чем она успела что-то понять, дверь закрылась, и перед ней стоял Шэн Цзе с теплой улыбкой.
Шэн Цзе лично взял у неё приготовленный суп, сказав, что позже вернётся в свою комнату, и приказал слугам бережно провести её обратно в её покои.
Цзян Сюэнин легла, но долго не могла уснуть.
Только когда рассвело и в тёплое одеяло проникло немного прохладное тело, обняв её, она с трудом открыла глаза и увидела на бумажном окне свет первых лучей утра.
Когда она в следующий раз увидела Шэна Лана, это было во время его кончины, когда его тело было помещено в величественный гроб...
Поэтому знания Цзян Сюэнин об этом Императоре, который сейчас контролирует жизнь и смерть других, были довольно ограниченными. Но из различных намёков и признаков можно было сделать вывод, что он не был добрым и мудрым правителем, заботящимся о благе народа.
Шэн Лан, скорее, напоминал сумасшедшего.
Сяо Шу, будучи ещё совсем молодой, обвинила её в деле с нефритовым талисманом, что не является признаком доброты.
Если бы она не заплатила достаточную цену, Шэн Лан не стал бы игнорировать общественное мнение и не сделал бы её своей супругой. Его действия также было трудно предугадать: вместо того, чтобы отправлять её обратно домой для официального объявления, он позволил ей остаться во дворце и даже отменил утренний приём, не желая прикладывать усилия для сохранения её репутации, что привело Сяо Шу к всеобщему осмеянию, что было очень жестоко!
Внимательно рассмотрев все события, Цзян Сюэнин пришла к выводу о том, что отношение Императора к семье Сяо явно заставило Сяо Шу почувствовать опасность. А старая ведьма из Цынина даже не пожалела свою собственную дочь, что уж говорить о племяннице?
Сяо Шу всегда была гордой по натуре.
В прошлой жизни она изматывала себя интригами за титул Императрицы. Когда она стала супругой, её въезд во дворец был ещё более пышным, чем у законной Императрицы. Как она могла согласиться уехать в далёкую страну на свадьбу по договорённости?
Точно.
Действительно, только этот путь оставался для неё.
Цзян Сюэнин опустила взгляд на красивую чашку для чая в своих руках и произнесла про себя:
– Изгнание ради выживания – отчаянный контрудар. Я даже не знаю, переоценила ли я её или, наоборот, недооценила.
Она всегда думала, что Сяо Шу не стала бы прибегать к такому унижению...
Сяо Динфэй чувствовал, что что-то не так с её настроением, и, поразмыслив, понял, в чём дело.
Да, Принцесса Лэ Ян!
Та самая Сяо Шу, которую все хотели отправить на свадьбу вместо Шэн Чжийи, теперь была провозглашена супругой Императора. Как можно заставить женщину Императора выйти замуж за иностранца? Похоже, Сяо Шу, хотя и испортила свою репутацию, спасла себя!
А Шэн Чжийи...
Бах!
Чашка для чая внезапно взлетела в воздух и ударилась о красивую картину впереди, мгновенно разбившись на куски. Холодный чай разлетелся во все стороны, запачкав изображённый на картине живописный пейзаж.
Цзян Сюэнин безразлично смотрела на это и долго не двинулась с места.
Евнух, служивший в комнате по обслуживанию, только что увидел, как Император взял зеленую карту, но не успел принять решение, когда пришла девушка из семьи Сяо. Это заставило его занервничать, и он тихо спросил у Чжэна Бао:
– Как вы думаете, стоит ли объявить Чжан Гуйжэнь про ночное обслуживание?
Слыша шум изнутри, Чжэн Бао, с привлекательным лицом, освещённым тёплым жёлтым светом дворцовых фонарей, но окутанным тенью, ответил:
– Боюсь, это уже не нужно.
На следующее утро Император отменил утренний приём.
Министры, пришедшие во дворец для утреннего совещания ещё до рассвета, были полностью в замешательстве. Только евнухи, всегда осведомлённые о новостях, собрались вокруг графа Сяо Юаня, демонстрируя ещё большее усердие, чем обычно.
Сяо Юань, конечно, не понимал, что происходило.
Обычно Сяо Шу оставалась во дворце на ночь, чтобы обслуживать Императорскую Мать, так что её отсутствие в эту ночь, по его мнению, не было чем-то необычным. Она обычно возвращалась на следующее утро.
Но он не ожидал, что, вернувшись в резиденцию, он так и не увидит её.
Когда он собирался послать кого-то узнать о её местонахождении, домашний управляющий пришёл с потрясённым видом и сообщил, что пришёл приказ от дворцового евнуха.
Когда Сяо Юань услышал эту новость, он был сильно напуган, опасаясь, что произошло что-то серьёзное. Прибыв в зал для приёма указа, он увидел, что вестником является Ван Синьи, могущественный евнух, контролирующий все церемонии во дворце, что ещё больше его встревожило.
Однако Ван Синьи расплылся в улыбке:
– Поздравляю герцога, поздравляю!
Сяо Юань был ошеломлён.
– Какой повод для поздравлений?
Ван Синьи, опытный лис дворцовых интриг, полагал, что произошедшее накануне ночью было тщательно спланировано семьёй Сяо, и думал, что Сяо Юань просто притворяется. Поэтому он похлопал его по плечу с лестной улыбкой:
– Ваша дочь провела ночь в Цяньцине, так что сегодня утром уже нельзя называть её просто девушкой Сяо. Теперь это – «досточтимая супруга Императора»!
Сяо Юань сначала остолбенел, а затем его лицо резко изменилось:
– Что ты сказал?!
– Правда, сегодня утром, когда пришли с указом, это было что-то! – Сяо Динфэй сиял от восторга, описывая сегодняшнее утреннее событие с волнением и жестами, словно боялся, что Цзян Сюэнин не поверит ему. – Всевозможные драгоценности, ювелирные изделия, шелка и золото были отправлены, словно водопад. Я встал рано утром и вижу – целый двор завален подарками! Спросил – оказалось, что Сяо Шу за одну ночь завоевала Императора, сделав себя женщиной с большим лицом. Она прямо получила титул супруги! Ха-ха-ха, ты бы видела лицо Сяо Юаня. Я думаю, он чуть не задохнулся от злости...
– ...
Цзян Сюэнин сжимала чашку для чая, её пальцы постепенно становились всё более напряжёнными.
Они всё ещё находились в театре.
Белые груши цветут рано, украшая стены, и при порыве ветра их лепестки трепещут, словно тонкие листы бумаги. Звуки струнных и духовых инструментов доносятся с нижней сцены театра, где голоса, смягченные южным акцентом, вызывают восторженные аплодисменты зрителей.
Но в элегантном зале наверху – тихо и спокойно.
Поскольку Сяо Динфэй втайне занимался планированием брака по договорённости, он часто информировал Цзян Сюэнин о внешних событиях, поэтому они регулярно встречались именно в этом театре. Во-первых, место было шумным и людным, и именно в таких местах безопасно. Во-вторых, оба они любили развлечения и не стремились посещать слишком серьёзные чайные дома или музыкальные салоны.
Сяо Динфэй хотел поделиться с Цзян Сюэнин слухами, которые он слышал по пути, чтобы развеселить её.
Но, едва он сделал глоток чая, чтобы смочить горло и начать рассказ, он увидел её мрачное и напряжённое лицо и внезапно остановился:
– Что с тобой?
Ночь в Цяньцине, повышение до супруги Императора!
Эти слова пронзили уши Цзян Сюэнин, как иглы, причиняя боль и не оставляя места для удовлетворения!
«Она действительно смогла это сделать...»
В прошлой жизни Сяо Шу была заклятым врагом Цзян Сюэнин.
В те дни, когда они были ученицами в павильоне Фэнчэне, противница всегда была как луна на небе, как жемчужина на земле. У неё было лучшее происхождение, она была умнее и дружила с Шэн Чжийи, и все следовали за ней.
Позже она тоже вошла во дворец, её семья была могущественна, она могла заручиться поддержкой людей, а за её спиной стояла старая ведьма, Императорская Мать. Даже будучи Императрицей, Цзян Сюэнин трудно было справляться с противницей под таким давлением, она много раз терпела поражения как в явной, так и в тайной борьбе.
В глазах Цзян Сюэнин, Сяо Шу вела себя прилично и рассудительно. Она была образцом дамы из высшего света столицы, была воспитана великими семействами, безусловно, более подходила для роли Императрицы, чем Цзян Сюэнин, которая была подобна дикому сорняку по своему характеру.
В глубине души она должна быть гордой и самоуверенной.
Даже в этой жизни Цзян Сюэнин не думала пренебрегать ею как соперницей.
Но она не ожидала, что Сяо Шу так опустится, решившись отдаться Шэн Лану.
Внезапно охваченная чувством беспрецедентного замешательства, Цзян Сюэнин будто погрузилась в туман, а затем это превратилось в чувство абсурдности, заставившее её невольно расхохотаться: «Как времена меняются, она тоже была вынуждена оказаться в таком положении...»
Сяо Динфэй почувствовал холодок за спиной.
Он осторожно подошёл к Цзян Сюэнин, внимательно рассматривая её выражение лица, и сказал:
– Разве её такое положение не должно радовать? Без имени, без статуса, пришла во дворец под предлогом визита Императорской Матери, а ещё и осталась в Цяньцине. Даже куртизанка из борделя не поступила бы так, ведь даже они сначала берут деньги. А она сначала бесплатно отдалась, не боясь, что Император не заплатит? Теперь весь город обсуждает её. Даже получив титул супруги Императора, она испортила свою репутацию этим безумным поступком.
– Безумный поступок? – холодно усмехнулась Цзян Сюэнин, – Ты думаешь, она действительно ничего не получила взамен, а титул супруги Императора дали ей просто так?
Семья Сяо сейчас находится в водовороте общественного порицания, а отношение самого Императора всё ещё неясно.
Хотя уже завтра должен состояться выбор супруги, Шэн Цзе вряд ли решится на такой рискованный шаг, как выбрать Сяо Шу своей женой. Этот человек утончён и чувствителен, но в то же время имеет слабую сторону. В прошлом, когда она вышла за него замуж, она видела, что он всегда избегал рисков и не стремился вмешиваться во дворцовые интриги.
Но его брат, император Шэн Лан, был совершенно другим человеком.
Хотя в прошлой жизни этот Император прожил не так уж и долго, умерев внезапно от болезни спустя два года после того, как она вышла замуж за Шэна Цзе, и хотя помимо семейных ужинов на Срединный осенний праздник и Китайский Новый год, у них не было больше контактов, Цзян Сюэнин все равно было трудно забыть тот мрачный взгляд, который он бросал на людей, сидя на троне.
Он был непостоянен в своих чувствах и поддавался своим желаниям.
Она помнила последний раз, когда в качестве жены принца приходила на аудиенцию к Императору, это было на Срединный осенний праздник.
Тогда Шэн Цзе уже был назначен наследным принцем, а Шэн Лан уже давно начал принимал препараты, изготовленные фармацевтами. Он сидел на троне, будто в трансе, и когда увидел, как Шэн Цзе и она вошли вместе, его тёмный взгляд устремился на неё. После нескольких слов Шэн Цзе почувствовал, что что-то было не так, и сказал, что хочет поговорить с Шэн Ляном наедине, попросив её уйти.
Она испытала беспокойство, поклонилась и удалилась.
Но даже когда она вышла и села в ожидании в боковом зале, она всё ещё ощущала на себе его пронзительный взгляд, словно змеиный, что заставило её почувствовать озноб.
Неизвестно, о чём братья говорили в тот день, но обычно спокойный и учтивый Шэн Цзе вышел с мрачным лицом и ушёл в свою библиотеку, так и не выходя оттуда.
В то время Цзян Сюэнин все еще стремилась угодить своему мужу.
Она решила приготовить для него курино-голубиный суп-пюре и поздно ночью сама принесла его в библиотеку.
Обычно она могла свободно входить и выходить из библиотеки.
Но в тот день кто-то остановил её у двери.
Прислуга пошла сообщить, и Шэн Цзе вышел.
Когда дверь библиотеки открылась, Цзян Сюэнин увидела внутри множество людей. У окна, у многосекционного шкафа, сидел человек в белом даосском одеянии – это был Се Вэй, который повернулся и встретился взглядом с ней. Но прежде чем она успела что-то понять, дверь закрылась, и перед ней стоял Шэн Цзе с теплой улыбкой.
Шэн Цзе лично взял у неё приготовленный суп, сказав, что позже вернётся в свою комнату, и приказал слугам бережно провести её обратно в её покои.
Цзян Сюэнин легла, но долго не могла уснуть.
Только когда рассвело и в тёплое одеяло проникло немного прохладное тело, обняв её, она с трудом открыла глаза и увидела на бумажном окне свет первых лучей утра.
Когда она в следующий раз увидела Шэна Лана, это было во время его кончины, когда его тело было помещено в величественный гроб...
Поэтому знания Цзян Сюэнин об этом Императоре, который сейчас контролирует жизнь и смерть других, были довольно ограниченными. Но из различных намёков и признаков можно было сделать вывод, что он не был добрым и мудрым правителем, заботящимся о благе народа.
Шэн Лан, скорее, напоминал сумасшедшего.
Сяо Шу, будучи ещё совсем молодой, обвинила её в деле с нефритовым талисманом, что не является признаком доброты.
Если бы она не заплатила достаточную цену, Шэн Лан не стал бы игнорировать общественное мнение и не сделал бы её своей супругой. Его действия также было трудно предугадать: вместо того, чтобы отправлять её обратно домой для официального объявления, он позволил ей остаться во дворце и даже отменил утренний приём, не желая прикладывать усилия для сохранения её репутации, что привело Сяо Шу к всеобщему осмеянию, что было очень жестоко!
Внимательно рассмотрев все события, Цзян Сюэнин пришла к выводу о том, что отношение Императора к семье Сяо явно заставило Сяо Шу почувствовать опасность. А старая ведьма из Цынина даже не пожалела свою собственную дочь, что уж говорить о племяннице?
Сяо Шу всегда была гордой по натуре.
В прошлой жизни она изматывала себя интригами за титул Императрицы. Когда она стала супругой, её въезд во дворец был ещё более пышным, чем у законной Императрицы. Как она могла согласиться уехать в далёкую страну на свадьбу по договорённости?
Точно.
Действительно, только этот путь оставался для неё.
Цзян Сюэнин опустила взгляд на красивую чашку для чая в своих руках и произнесла про себя:
– Изгнание ради выживания – отчаянный контрудар. Я даже не знаю, переоценила ли я её или, наоборот, недооценила.
Она всегда думала, что Сяо Шу не стала бы прибегать к такому унижению...
Сяо Динфэй чувствовал, что что-то не так с её настроением, и, поразмыслив, понял, в чём дело.
Да, Принцесса Лэ Ян!
Та самая Сяо Шу, которую все хотели отправить на свадьбу вместо Шэн Чжийи, теперь была провозглашена супругой Императора. Как можно заставить женщину Императора выйти замуж за иностранца? Похоже, Сяо Шу, хотя и испортила свою репутацию, спасла себя!
А Шэн Чжийи...
Бах!
Чашка для чая внезапно взлетела в воздух и ударилась о красивую картину впереди, мгновенно разбившись на куски. Холодный чай разлетелся во все стороны, запачкав изображённый на картине живописный пейзаж.
Цзян Сюэнин безразлично смотрела на это и долго не двинулась с места.
0 Комментарии