Только когда разговор подошел к концу и он собрался проводить гостя, он улыбнулся и сказал:
– Неудачи, выпавшие на долю моей дочери Нин, действительно тяжелы, но когда родители сталкиваются с такими трудностями, трудно угодить всем. Первые два года после её возвращения я хотел строго воспитывать её, но она и так многое перенесла. Во-первых, я боялся, что она будет чувствовать себя обиженной и грустной, во-вторых, что подумает, будто мы её не любим. Если быть с ней слишком снисходительным, она не научится нормам поведения и не сможет развиваться. Не прошло и долго, как она подружилась с маркизом Янь Линем, который баловал её, ах, лучше об этом не говорить.
Се Вэй посмотрел на него.
Цзян Бояо, как бы пытаясь отогнать свою печаль. Он покачал головой, а затем взглянул на Се Вэя и продолжил:
– Вы наверняка видели, как изменилась Нин после прибытия в столицу и как она повзрослела. Мне кажется, что вы готовы её научить, и она перед вами ведет себя достойно, что делает меня, как отца, немного неуместным.
Се Вэй был известен своей высокой нравственностью и прямотой, так что Цзян Бояо ни на секунды не подозревал его в чем-то другом.
Посчитав, что отношение Се Вэя к Цзян Сюэнин обусловлено лишь учительской преданностью, он сказал:
– Я доверяю чести и порядочности Цзюаня, и если Нин, будучи вашей ученицей, сможет усвоить хотя бы немного, и изменит свои упрямые и неразумные привычки, я буду спокоен.
Упрямая и неразумная?
Се Вэй вспомнил поведение девушки, которое было острым, как шипы на кусте ежевики, но девушка сама была хрупкой, как цветок на вершине утеса, и неожиданно почувствовал некоторое недовольство после таких спокойных слов Цзяна Бояо.
И тогда он остановился на месте.
Улыбка на лице Се Вэя редко бывала такой едва заметной. Он медленно обратился к Цзяну Бояо:
– Характер Нин из внешне жесткого перешел в мягкий. Она, кажется, с детства не получала много добра, поэтому она легко поддается на мягкость, а не на строгость. Если кто-то добр к ней, она отдает ему всю свою душу. Девушке не стоит так воспитываться, чтобы её можно было легко завлечь. Её беспокойство и шалости – это всего лишь отражение недостатка воспитания после возвращения в столицу. Разве Цзян Дажэнь и мадам не разочарованы её поведением и грубыми манерами? У девочки тонкая душа; даже если она ничего не слышит, то она видит все по лицам окружающих и не может не чувствовать беспокойства и потерянности. Она не упряма и не неразумна, просто вы её не понимаете, и я, Се, тоже не заметил этого и причинил ей боль.
Цзян Бояо остолбенел, не находя слов.
Се Вэй закончил говорить с некоторой грустью в голосе и без лишних слов произнёс «прощайте», медленно прошёл мимо только что проросшей лиловой вистерии и направился к выходу из поместья.
Его карета ждала у боковых ворот.
Но когда он вышел наружу, он увидел, что Цзянь Шу не сидит на карете, а стоит прямо рядом с ней, смотря на него с необычным выражением на лице.
Се Вэй нахмурился.
Прежде чем он успел что-то спросить, из-за кареты вышла фигура, которая сразу же поклонилась Се Вэю:
– Ученица приветствует Учителя, я долго ждала вас.
Цзян Сюэнин была очень встревожена, она долго ждала снаружи, и та маленькая вспышка храбрости, которая внезапно возникла в ней, почти иссякла в этом мучительном ожидании. Она чуть не сдалась и не убежала обратно в свою комнату.
К счастью, Се Вэй появился вовремя.
Она с трудом шагнула вперед, чтобы поклониться, и на её лице появилась вынужденная улыбка, а сердце бешено колотилось, как барабан.
Кто бы мог подумать, что даже когда она в прошлой жизни просила его спасти Чжана Чжэ перед самоубийством, она не была так напряжена!
Се Вэй не ожидал, что она будет здесь ждать его, и посмотрел на Цзяня Шу.
Цзянь Шу покачал головой, давая понять, что тоже не в курсе.
Се Вэй перевел взгляд, легко догадавшись о причине её прихода, и смягчил голос:
– Что случилось?
Голос Цзян Сюэнин слегка дрожал:
– Ученица хочет попросить учителя о помощи. Учитель проницателен и знает мир как свои пять пальцев, наверняка вы знаете о всех бурях и волнениях в городе. Принцесса из дворца относится ко мне с большим уважением, но из-за обстоятельств её семья отказалась от неё, и теперь ей предстоит отправиться в далекие земли татар в качестве невесты. Эти варвары пьют кровь и едят сырое мясо, а она всего лишь слабая женщина, да и статус у неё особенный. Кто знает, не станет ли она жертвой татар в будущем? Ученица, хоть и обладает скромными силами, боится, что не сможет спасти её из беды. Не знаю, не знаю, может ли ученица попросить Учителя помочь, помочь...
Брови Се Вэя незаметно нахмурились.
Цзян Сюэнин, продолжая говорить, внимательно наблюдала за его выражением лица и, боясь, что он не согласится, быстро подняла свою левую руку и клятвенно пообещала:
– Только этот раз, больше не будет повторения! Ученица не хочет использовать благодеяние, просто сил моих не хватает, и я прошу Учителя помочь, оказать одолжение! После этого дела ученица и Учитель будут ни в чем не будут обязаны друг другу, все обиды и благодеяния будут забыты, и между нами не будет больше никаких связей!
Ни в чем не обязаны друг другу.
Все обиды и благодеяния будут забыты.
Никаких больше связей!
Она так сильно хочет провести границу между ними?
Се Вэй внимательно смотрел на неё. Его обычно спокойное настроение казалось разорванным, как будто его поразил вихрь, и в его напряженной фигуре скрывалось что-то неописуемо мрачное, даже его рука за спиной сжалась в кулак.
Улыбка исчезла с его губ.
Тучи медленно скопились в его глазах.
Когда в прошлой жизни Цзян Сюэнин использовала своё благодеяние, чтобы попросить его о помощи, она находилась в большом зале и услышала от него только спокойное «можно». Но она не знала, каково было его выражение лица за пределами зала. Вероятно, оно было спокойным и невозмутимым, словно у святого, которого не касались земные проблемы.
Но в этот момент...
Он стоял там, словно неизведанная бездна. Она вдруг почувствовала, что разозлила его и что в следующий момент он может её задушить. Она вздрогнула и отступила на шаг назад.
Долгое молчание.
Цзян Сюэнин не решалась говорить.
Наконец Се Вэй отвел взгляд и неожиданно улыбнулся, как будто вся его ярость и эмоции были всего лишь иллюзией для окружающих. Он прошел мимо неё, его голос звучал спокойно и безмятежно, без единого лишнего слова, как и в прошлой жизни, он просто сказал:
– Хорошо.
– Неудачи, выпавшие на долю моей дочери Нин, действительно тяжелы, но когда родители сталкиваются с такими трудностями, трудно угодить всем. Первые два года после её возвращения я хотел строго воспитывать её, но она и так многое перенесла. Во-первых, я боялся, что она будет чувствовать себя обиженной и грустной, во-вторых, что подумает, будто мы её не любим. Если быть с ней слишком снисходительным, она не научится нормам поведения и не сможет развиваться. Не прошло и долго, как она подружилась с маркизом Янь Линем, который баловал её, ах, лучше об этом не говорить.
Се Вэй посмотрел на него.
Цзян Бояо, как бы пытаясь отогнать свою печаль. Он покачал головой, а затем взглянул на Се Вэя и продолжил:
– Вы наверняка видели, как изменилась Нин после прибытия в столицу и как она повзрослела. Мне кажется, что вы готовы её научить, и она перед вами ведет себя достойно, что делает меня, как отца, немного неуместным.
Се Вэй был известен своей высокой нравственностью и прямотой, так что Цзян Бояо ни на секунды не подозревал его в чем-то другом.
Посчитав, что отношение Се Вэя к Цзян Сюэнин обусловлено лишь учительской преданностью, он сказал:
– Я доверяю чести и порядочности Цзюаня, и если Нин, будучи вашей ученицей, сможет усвоить хотя бы немного, и изменит свои упрямые и неразумные привычки, я буду спокоен.
Упрямая и неразумная?
Се Вэй вспомнил поведение девушки, которое было острым, как шипы на кусте ежевики, но девушка сама была хрупкой, как цветок на вершине утеса, и неожиданно почувствовал некоторое недовольство после таких спокойных слов Цзяна Бояо.
И тогда он остановился на месте.
Улыбка на лице Се Вэя редко бывала такой едва заметной. Он медленно обратился к Цзяну Бояо:
– Характер Нин из внешне жесткого перешел в мягкий. Она, кажется, с детства не получала много добра, поэтому она легко поддается на мягкость, а не на строгость. Если кто-то добр к ней, она отдает ему всю свою душу. Девушке не стоит так воспитываться, чтобы её можно было легко завлечь. Её беспокойство и шалости – это всего лишь отражение недостатка воспитания после возвращения в столицу. Разве Цзян Дажэнь и мадам не разочарованы её поведением и грубыми манерами? У девочки тонкая душа; даже если она ничего не слышит, то она видит все по лицам окружающих и не может не чувствовать беспокойства и потерянности. Она не упряма и не неразумна, просто вы её не понимаете, и я, Се, тоже не заметил этого и причинил ей боль.
Цзян Бояо остолбенел, не находя слов.
Се Вэй закончил говорить с некоторой грустью в голосе и без лишних слов произнёс «прощайте», медленно прошёл мимо только что проросшей лиловой вистерии и направился к выходу из поместья.
Его карета ждала у боковых ворот.
Но когда он вышел наружу, он увидел, что Цзянь Шу не сидит на карете, а стоит прямо рядом с ней, смотря на него с необычным выражением на лице.
Се Вэй нахмурился.
Прежде чем он успел что-то спросить, из-за кареты вышла фигура, которая сразу же поклонилась Се Вэю:
– Ученица приветствует Учителя, я долго ждала вас.
Цзян Сюэнин была очень встревожена, она долго ждала снаружи, и та маленькая вспышка храбрости, которая внезапно возникла в ней, почти иссякла в этом мучительном ожидании. Она чуть не сдалась и не убежала обратно в свою комнату.
К счастью, Се Вэй появился вовремя.
Она с трудом шагнула вперед, чтобы поклониться, и на её лице появилась вынужденная улыбка, а сердце бешено колотилось, как барабан.
Кто бы мог подумать, что даже когда она в прошлой жизни просила его спасти Чжана Чжэ перед самоубийством, она не была так напряжена!
Се Вэй не ожидал, что она будет здесь ждать его, и посмотрел на Цзяня Шу.
Цзянь Шу покачал головой, давая понять, что тоже не в курсе.
Се Вэй перевел взгляд, легко догадавшись о причине её прихода, и смягчил голос:
– Что случилось?
Голос Цзян Сюэнин слегка дрожал:
– Ученица хочет попросить учителя о помощи. Учитель проницателен и знает мир как свои пять пальцев, наверняка вы знаете о всех бурях и волнениях в городе. Принцесса из дворца относится ко мне с большим уважением, но из-за обстоятельств её семья отказалась от неё, и теперь ей предстоит отправиться в далекие земли татар в качестве невесты. Эти варвары пьют кровь и едят сырое мясо, а она всего лишь слабая женщина, да и статус у неё особенный. Кто знает, не станет ли она жертвой татар в будущем? Ученица, хоть и обладает скромными силами, боится, что не сможет спасти её из беды. Не знаю, не знаю, может ли ученица попросить Учителя помочь, помочь...
Брови Се Вэя незаметно нахмурились.
Цзян Сюэнин, продолжая говорить, внимательно наблюдала за его выражением лица и, боясь, что он не согласится, быстро подняла свою левую руку и клятвенно пообещала:
– Только этот раз, больше не будет повторения! Ученица не хочет использовать благодеяние, просто сил моих не хватает, и я прошу Учителя помочь, оказать одолжение! После этого дела ученица и Учитель будут ни в чем не будут обязаны друг другу, все обиды и благодеяния будут забыты, и между нами не будет больше никаких связей!
Ни в чем не обязаны друг другу.
Все обиды и благодеяния будут забыты.
Никаких больше связей!
Она так сильно хочет провести границу между ними?
Се Вэй внимательно смотрел на неё. Его обычно спокойное настроение казалось разорванным, как будто его поразил вихрь, и в его напряженной фигуре скрывалось что-то неописуемо мрачное, даже его рука за спиной сжалась в кулак.
Улыбка исчезла с его губ.
Тучи медленно скопились в его глазах.
Когда в прошлой жизни Цзян Сюэнин использовала своё благодеяние, чтобы попросить его о помощи, она находилась в большом зале и услышала от него только спокойное «можно». Но она не знала, каково было его выражение лица за пределами зала. Вероятно, оно было спокойным и невозмутимым, словно у святого, которого не касались земные проблемы.
Но в этот момент...
Он стоял там, словно неизведанная бездна. Она вдруг почувствовала, что разозлила его и что в следующий момент он может её задушить. Она вздрогнула и отступила на шаг назад.
Долгое молчание.
Цзян Сюэнин не решалась говорить.
Наконец Се Вэй отвел взгляд и неожиданно улыбнулся, как будто вся его ярость и эмоции были всего лишь иллюзией для окружающих. Он прошел мимо неё, его голос звучал спокойно и безмятежно, без единого лишнего слова, как и в прошлой жизни, он просто сказал:
– Хорошо.
0 Комментарии