Цзянь Шу, наблюдая за решимостью Цзян Сюэнин, хотел что-то сказать, но в итоге промолчал.
Едва Цзян Сюэнин покинула дом Се Вэя, Цзянь Шу тут же направился в Юйхуан, где Се Вэй играл в шахматы с Лю Сянем.
Се Вэй выглядел спокойным и невозмутимым, в то время как Лю Сянь казался совершенно безнадежным, словно хотел взорвать себе голову от отчаяния. Увидев Цзяня Шу, он вздохнул с облегчением, словно нашел спасение.
Се Цзюань в последнее время почему-то стал часто приглашать его играть в шахматы!
Он чувствовал, что скоро сойдет с ума от этого!
Се Вэй, не отрывая взгляда от шахматной доски, спросил:
– Что она сказала?
Цзянь Шу, потупив взгляд, ответил:
– Вторая мисс Цзян решила рискнуть. Похоже, она намерена любой ценой спасти человека. К тому же, у неё, кажется, есть неразрешенные вопросы с той особой во дворце. Она не только не отступает, но и собирается использовать эту возможность, чтобы попытаться подставить своего врага.
Се Вэй сделал ход и, наконец, поднял голову.
Лю Сянь, пользуясь моментом, когда Се Вэй отвлекся, тайком убрал две чёрные фигуры с доски и спрятал их под столом.
Се Вэй прокомментировал:
– Как это похоже на то, что она могла бы сделать.
Цзянь Шу заметил действия Лю Сяня, но только коснулся взглядом и ответил Се Вэю:
– Значит, план остается прежним, только шаг с заменой человека нужно ускорить?
Се Вэй сказал:
– Этот раз был идеальной возможностью. С одной стороны, Нин-эр потратила много серебра, чтобы поднять вопрос о брачном союзе среди народа, а мы помогали ей тайно. Хотя план сделать так, чтобы Сяо Шу заменила Шэн Чжийи в брачном союзе, из-за её возвышения в фаворитки не удался, но это вызвало среди людей вопросы о целесообразности такого союза. И глава секты тоже наблюдает за ситуацией. Хотя он сейчас не может вмешиваться в дела столицы, если брачный союз не состоится, он наверняка не останется в стороне. Нужно всего лишь подбросить искру, подстегнуть народное возмущение, создав для правительства внутренние и внешние трудности. Тогда Шэна Лан, даже если он не хочет, скорее всего будет вынужден вызвать Бравого маркиза обратно. Если упустить этот шанс, неизвестно, когда он представится снова.
Лю Сянь поднял свою белую фигуру, поднял брови и сказал:
– Так ты тоже не хочешь останавливаться, да? Ни одного шанса не упускаешь.
Се Вэй посмотрел на него.
Он без замешательства поставил свою фигуру на доску и продолжил:
– На виду у всех мисс Цзян возглавляет атаку, а за кулисами у тебя такие темные замыслы. Эх, после дела с нефритовым талисманом ты потерял большинство своих людей во дворце, а мисс Цзян, напротив, намного талантливее тебя, даже ближайших евнухов Императора сумела завербовать. По-моему, не стоит заморачиваться, просто договорись с этим Чжэном Бао напрямую, чтобы он отравил Императора, разве это не решит все проблемы?
Отравить кого-то во дворце? Не так-то это и просто.
Всё, что попадало в рот Императору, сначала проверялось серебряной посудой, а затем еще и через рот евнухов. Если плохо спланировать отравление, есть риск убить себя до того, как отравишь Императора.
Лю Сянь просто шутил.
Дело с нефритовым талисманом действительно было спровоцировано Гуном И, который, приехав в столицу и тайно манипулировал событиями. Он использовал своих людей во дворце без одобрения Се Вэя, что привлекло внимание Императорской Матери Сяо и Императора, и во дворце последовала большая чистка, из-за которой у Се Вэя почти не осталось надежных людей.
Лю Сянь воспользовался этим, чтобы насмехаться над ним.
Но Се Вэй не вступил в спор и спокойно заметил:
– Если Чжэн Бао был бы человеком сомнительного характера, легко поддающимся на взятки, вряд ли он бы так легко присоединился к Нин-эр, и уж точно не согласился бы тайно помогать ей, открывая перед ней двери во дворец.
Лю Сянь, видя, что внимание Се Вэя уже не у шахматной доски, внутренне вздохнул с облегчением. Поставив свою фигуру, он поторопил Се Вэя:
– Ну давай, ходи скорее, я сегодня еще не верю, что не смогу тебя обыграть.
Се Вэй взглянул на доску и сделал ход.
Он не заметил!
Лю Сянь внутренне радовался, его настроение поднялось, и он иронично добавил:
– Ну вот ты, Се Цзюань, уже считаешь мой дом своим. Не платишь за чай, это еще ладно, но когда другие просят меня сопровождать их, это уже недешево. Вот эта милая девушка каждое утро приходит к тебе, а ты избегаешь её, как яда. Се Цзюань, Се Цзюань, неужели ты поссорился с ней и у тебя обида?
Цзянь Шу, стоящий рядом, начал нервно подергивать веками.
Се Вэй медленно поднял взгляд, сохраняя невозмутимое выражение лица, и сказал:
– Лю Чжаоинь, если будет следующий раз, когда ты спрячешь несколько шахматных фигур, я заставлю тебя съесть столько же.
Лю Сянь мгновенно застыл:
– …
«У тебя что, глаза на затылке выросли?!»
***
Следующее утро во дворце Минфэн.
Дворецкие в тишине и порядке несли юбки, заколки и косметику.
Су Шанъи, старшая служанка, лично взяла из коробочки кисть для бровей и начала рисовать брови Шэн Чжийи. Едва начав, она уже не могла сдержать слёзы.
Но сама Шэн Чжийи вела себя так, будто ничего не произошло. Она даже вытерла слезы Су Шанъи и улыбнулась:
– Су Шанъи видела, как я росла, и теперь мне пора замуж. Вы должны радоваться за меня, почему вы плачете?
Когда она это сказала, Су Шанъи так взволновалась, что едва удержала кисть.
Тогда Шэн Чжийи взяла кисть и сама аккуратно начала рисовать брови перед зеркалом, говоря:
– Девушке в двадцать лет всё равно придется выйти замуж. Просто одни выходят замуж близко, а другие – далеко. Но в любом случае, Су Шанъи не сможет всю жизнь быть со мной. Мне самой нужно увидеть мир за пределами дворца и выдержать все его бури. Плакать сейчас – это только позволять другим смотреть на меня свысока. Лучше улыбнуться и проявить немного духа, не так ли?
Две тонкие изогнутые брови, словно ветви ивы, были нарисованы аккуратно, но легкий шрам под глазом все еще был заметен.
Шэн Чжийи положила кисть и взяла тонкую кисть для губ, окунула её в ярко-розовую помаду и начала аккуратно прокладывать линии, следуя форме старого шрама, образуя узор в виде падающей вишневой лепестки.
Когда она закончила, она не могла удержаться от улыбки, глядя на своё отражение.
Она вспомнила Цзян Сюэнин и сказала:
– Этот макияж должна была делать Нин Нин. Только она могла нарисовать его так, чтобы это было неотличимо от настоящего. Но теперь, когда я отправляюсь на брачный союз и уезжаю далеко за пределы Родины, там уже никто не будет для меня делать этот макияж. Лучше я попробую нарисовать его сама несколько раз, чтобы привыкнуть.
Су Шанъи, вытирая слезы, сказала:
– После того как сегодня Вы попрощаетесь с Императором и Императрицей, во дворец придут Ваши бывшие учебные подруги, чтобы попрощаться. Тогда можно попросить вторую мисс Цзян сделать Вам макияж.
Шэн Чжийи улыбнулась:
– Если она придет, боюсь, она будет плакать, как дождь, и даже не сможет держать кисть. Как же она мне нарисует макияж?
Этот шрам она получила еще в младенчестве, когда произошло восстание короля Пиннаня и Небесных Учений, и меч случайно поранил её лицо. К счастью, её нянька защитила её своим телом перед смертью, что спасло её жизнь. Для тех во дворце, кто пережил это, шрам постоянно напоминал о пережитых испытаниях и унижениях, которые пережила Императорская семья.
Когда она была мала, она боялась смотреться в зеркало.
Но когда она подросла, все вокруг говорили ей, что она – высокопоставленная Принцесса, и она может иметь всё, что захочет, независимо от своей внешности. Кровь Императорской семьи, текущая в её жилах, не изменится из-за этого шрама.
Со временем она поверила в это.
Ведь они были правы, почти не было вещей, которые она не могла иметь. Когда ей было скучно во дворце, она приглашала детей благородных семей для игр, все льстили ей, все были рядом с ней. Она могла играть с документами на коленях у отца-Императора, тянуть за волосы своего брата-Императора, хулиганить в доме Юнъи и позволять Янь Линю взять на себя вину...
Но теперь она не хотела выходить замуж.
Те, кто раньше баловал её, потакал ей и заботился о ней, вдруг изменились до неузнаваемости. Они стали смущенными, безжалостными, холодными и отвратительными. Она даже не могла, а скорее не хотела их узнавать.
Так она поняла: как и этот неисчезающий шрам, даже будучи Принцессой, она не всегда может контролировать свою судьбу. И именно из-за своего положения её судьба становится ещё более непредсказуемой и трудной для противостояния.
Двадцать лет назад ей угрожали мечи и кинжалы мятежников.
Двадцать лет спустя ей причиняют боль ближайшие родственники тем, что отвергают её.
Весь дворец Минфэн уже был украшен пышно.
Она смотрела на своё спокойное отражение в зеркале, чувствуя, что за эти дни она похудела, из-за чего стала непохожей на себя прежнюю, но Шэн Чжийи не испытывала по этому поводу сожаления.
Когда она собиралась встать, снаружи послышался голос, который настойчиво её подгонял.
Это был роскошный, но холодный голос:
– Принцесса, Вы уже задержались более, чем на четверть часа, Император и Императрица уже долго ждут.
Шэн Чжийи вышла наружу.
За воротами дворца стояли двойные стражи, строгая охрана была гораздо суровее, чем обычно в Минфэне. Дворцовые служители и евнухи стояли, опустив головы, у красных дворцовых стен, а Сяо Шу, недавно удостоенная звания Императорской супруги, стояла впереди всех.
В прошлом они учились вместе и были как сестры, а теперь она стала её невесткой.
Шэн Чжийи огляделась по сторонам и сказала:
– С таким количеством охраны вокруг, неужели Императорская супруга все еще боится, что я сбегу?
Сяо Шу, с ярким и вызывающим макияжем, улыбнулась, но её улыбка была неискренней:
– Ваше Высочество вряд ли сбежит, но кто знает, может кто-то захочет Вас спасти?
«Хм».
Шэн Чжийи вдруг засмеялась и перевела взгляд на Сяо Шу.
– На самом деле Мать всегда ценила Вас с детства, часто говорила мне, чтобы я хорошо с Вами ладила. В конце концов, мы были как сестры, и я тоже к Вам тепло относилась. Но теперь Вы стали моей невесткой и изменились до неузнаваемости. Мать заболела от Вашего поведения, хотя Вы и оправдали её заботу. В последнее время я всё время думала об одной фразе, которую хотела Вам сказать. Знаете ли Вы...
Сяо Шу стояла на ступеньках ниже и подняла взгляд на неё.
Шэн Чжийи спустилась на одну ступеньку, возвышаясь над ней, и внезапно, совершенно неожиданно, дала ей пощёчину!
Шлёп!
Сяо Шу была совершенно не готова к этому, и золотая заколка в её волосах упала на землю, а её зрачки резко сузились.
В её взгляде скрывалась темная ярость.
Но она не вспылила, а, напротив, безразлично посмотрела на Шэн Чжийи.
Шэн Чжийи спокойно сказала:
– Вы действительно очень низки.
Едва Цзян Сюэнин покинула дом Се Вэя, Цзянь Шу тут же направился в Юйхуан, где Се Вэй играл в шахматы с Лю Сянем.
Се Вэй выглядел спокойным и невозмутимым, в то время как Лю Сянь казался совершенно безнадежным, словно хотел взорвать себе голову от отчаяния. Увидев Цзяня Шу, он вздохнул с облегчением, словно нашел спасение.
Се Цзюань в последнее время почему-то стал часто приглашать его играть в шахматы!
Он чувствовал, что скоро сойдет с ума от этого!
Се Вэй, не отрывая взгляда от шахматной доски, спросил:
– Что она сказала?
Цзянь Шу, потупив взгляд, ответил:
– Вторая мисс Цзян решила рискнуть. Похоже, она намерена любой ценой спасти человека. К тому же, у неё, кажется, есть неразрешенные вопросы с той особой во дворце. Она не только не отступает, но и собирается использовать эту возможность, чтобы попытаться подставить своего врага.
Се Вэй сделал ход и, наконец, поднял голову.
Лю Сянь, пользуясь моментом, когда Се Вэй отвлекся, тайком убрал две чёрные фигуры с доски и спрятал их под столом.
Се Вэй прокомментировал:
– Как это похоже на то, что она могла бы сделать.
Цзянь Шу заметил действия Лю Сяня, но только коснулся взглядом и ответил Се Вэю:
– Значит, план остается прежним, только шаг с заменой человека нужно ускорить?
Се Вэй сказал:
– Этот раз был идеальной возможностью. С одной стороны, Нин-эр потратила много серебра, чтобы поднять вопрос о брачном союзе среди народа, а мы помогали ей тайно. Хотя план сделать так, чтобы Сяо Шу заменила Шэн Чжийи в брачном союзе, из-за её возвышения в фаворитки не удался, но это вызвало среди людей вопросы о целесообразности такого союза. И глава секты тоже наблюдает за ситуацией. Хотя он сейчас не может вмешиваться в дела столицы, если брачный союз не состоится, он наверняка не останется в стороне. Нужно всего лишь подбросить искру, подстегнуть народное возмущение, создав для правительства внутренние и внешние трудности. Тогда Шэна Лан, даже если он не хочет, скорее всего будет вынужден вызвать Бравого маркиза обратно. Если упустить этот шанс, неизвестно, когда он представится снова.
Лю Сянь поднял свою белую фигуру, поднял брови и сказал:
– Так ты тоже не хочешь останавливаться, да? Ни одного шанса не упускаешь.
Се Вэй посмотрел на него.
Он без замешательства поставил свою фигуру на доску и продолжил:
– На виду у всех мисс Цзян возглавляет атаку, а за кулисами у тебя такие темные замыслы. Эх, после дела с нефритовым талисманом ты потерял большинство своих людей во дворце, а мисс Цзян, напротив, намного талантливее тебя, даже ближайших евнухов Императора сумела завербовать. По-моему, не стоит заморачиваться, просто договорись с этим Чжэном Бао напрямую, чтобы он отравил Императора, разве это не решит все проблемы?
Отравить кого-то во дворце? Не так-то это и просто.
Всё, что попадало в рот Императору, сначала проверялось серебряной посудой, а затем еще и через рот евнухов. Если плохо спланировать отравление, есть риск убить себя до того, как отравишь Императора.
Лю Сянь просто шутил.
Дело с нефритовым талисманом действительно было спровоцировано Гуном И, который, приехав в столицу и тайно манипулировал событиями. Он использовал своих людей во дворце без одобрения Се Вэя, что привлекло внимание Императорской Матери Сяо и Императора, и во дворце последовала большая чистка, из-за которой у Се Вэя почти не осталось надежных людей.
Лю Сянь воспользовался этим, чтобы насмехаться над ним.
Но Се Вэй не вступил в спор и спокойно заметил:
– Если Чжэн Бао был бы человеком сомнительного характера, легко поддающимся на взятки, вряд ли он бы так легко присоединился к Нин-эр, и уж точно не согласился бы тайно помогать ей, открывая перед ней двери во дворец.
Лю Сянь, видя, что внимание Се Вэя уже не у шахматной доски, внутренне вздохнул с облегчением. Поставив свою фигуру, он поторопил Се Вэя:
– Ну давай, ходи скорее, я сегодня еще не верю, что не смогу тебя обыграть.
Се Вэй взглянул на доску и сделал ход.
Он не заметил!
Лю Сянь внутренне радовался, его настроение поднялось, и он иронично добавил:
– Ну вот ты, Се Цзюань, уже считаешь мой дом своим. Не платишь за чай, это еще ладно, но когда другие просят меня сопровождать их, это уже недешево. Вот эта милая девушка каждое утро приходит к тебе, а ты избегаешь её, как яда. Се Цзюань, Се Цзюань, неужели ты поссорился с ней и у тебя обида?
Цзянь Шу, стоящий рядом, начал нервно подергивать веками.
Се Вэй медленно поднял взгляд, сохраняя невозмутимое выражение лица, и сказал:
– Лю Чжаоинь, если будет следующий раз, когда ты спрячешь несколько шахматных фигур, я заставлю тебя съесть столько же.
Лю Сянь мгновенно застыл:
– …
«У тебя что, глаза на затылке выросли?!»
***
Следующее утро во дворце Минфэн.
Дворецкие в тишине и порядке несли юбки, заколки и косметику.
Су Шанъи, старшая служанка, лично взяла из коробочки кисть для бровей и начала рисовать брови Шэн Чжийи. Едва начав, она уже не могла сдержать слёзы.
Но сама Шэн Чжийи вела себя так, будто ничего не произошло. Она даже вытерла слезы Су Шанъи и улыбнулась:
– Су Шанъи видела, как я росла, и теперь мне пора замуж. Вы должны радоваться за меня, почему вы плачете?
Когда она это сказала, Су Шанъи так взволновалась, что едва удержала кисть.
Тогда Шэн Чжийи взяла кисть и сама аккуратно начала рисовать брови перед зеркалом, говоря:
– Девушке в двадцать лет всё равно придется выйти замуж. Просто одни выходят замуж близко, а другие – далеко. Но в любом случае, Су Шанъи не сможет всю жизнь быть со мной. Мне самой нужно увидеть мир за пределами дворца и выдержать все его бури. Плакать сейчас – это только позволять другим смотреть на меня свысока. Лучше улыбнуться и проявить немного духа, не так ли?
Две тонкие изогнутые брови, словно ветви ивы, были нарисованы аккуратно, но легкий шрам под глазом все еще был заметен.
Шэн Чжийи положила кисть и взяла тонкую кисть для губ, окунула её в ярко-розовую помаду и начала аккуратно прокладывать линии, следуя форме старого шрама, образуя узор в виде падающей вишневой лепестки.
Когда она закончила, она не могла удержаться от улыбки, глядя на своё отражение.
Она вспомнила Цзян Сюэнин и сказала:
– Этот макияж должна была делать Нин Нин. Только она могла нарисовать его так, чтобы это было неотличимо от настоящего. Но теперь, когда я отправляюсь на брачный союз и уезжаю далеко за пределы Родины, там уже никто не будет для меня делать этот макияж. Лучше я попробую нарисовать его сама несколько раз, чтобы привыкнуть.
Су Шанъи, вытирая слезы, сказала:
– После того как сегодня Вы попрощаетесь с Императором и Императрицей, во дворец придут Ваши бывшие учебные подруги, чтобы попрощаться. Тогда можно попросить вторую мисс Цзян сделать Вам макияж.
Шэн Чжийи улыбнулась:
– Если она придет, боюсь, она будет плакать, как дождь, и даже не сможет держать кисть. Как же она мне нарисует макияж?
Этот шрам она получила еще в младенчестве, когда произошло восстание короля Пиннаня и Небесных Учений, и меч случайно поранил её лицо. К счастью, её нянька защитила её своим телом перед смертью, что спасло её жизнь. Для тех во дворце, кто пережил это, шрам постоянно напоминал о пережитых испытаниях и унижениях, которые пережила Императорская семья.
Когда она была мала, она боялась смотреться в зеркало.
Но когда она подросла, все вокруг говорили ей, что она – высокопоставленная Принцесса, и она может иметь всё, что захочет, независимо от своей внешности. Кровь Императорской семьи, текущая в её жилах, не изменится из-за этого шрама.
Со временем она поверила в это.
Ведь они были правы, почти не было вещей, которые она не могла иметь. Когда ей было скучно во дворце, она приглашала детей благородных семей для игр, все льстили ей, все были рядом с ней. Она могла играть с документами на коленях у отца-Императора, тянуть за волосы своего брата-Императора, хулиганить в доме Юнъи и позволять Янь Линю взять на себя вину...
Но теперь она не хотела выходить замуж.
Те, кто раньше баловал её, потакал ей и заботился о ней, вдруг изменились до неузнаваемости. Они стали смущенными, безжалостными, холодными и отвратительными. Она даже не могла, а скорее не хотела их узнавать.
Так она поняла: как и этот неисчезающий шрам, даже будучи Принцессой, она не всегда может контролировать свою судьбу. И именно из-за своего положения её судьба становится ещё более непредсказуемой и трудной для противостояния.
Двадцать лет назад ей угрожали мечи и кинжалы мятежников.
Двадцать лет спустя ей причиняют боль ближайшие родственники тем, что отвергают её.
Весь дворец Минфэн уже был украшен пышно.
Она смотрела на своё спокойное отражение в зеркале, чувствуя, что за эти дни она похудела, из-за чего стала непохожей на себя прежнюю, но Шэн Чжийи не испытывала по этому поводу сожаления.
Когда она собиралась встать, снаружи послышался голос, который настойчиво её подгонял.
Это был роскошный, но холодный голос:
– Принцесса, Вы уже задержались более, чем на четверть часа, Император и Императрица уже долго ждут.
Шэн Чжийи вышла наружу.
За воротами дворца стояли двойные стражи, строгая охрана была гораздо суровее, чем обычно в Минфэне. Дворцовые служители и евнухи стояли, опустив головы, у красных дворцовых стен, а Сяо Шу, недавно удостоенная звания Императорской супруги, стояла впереди всех.
В прошлом они учились вместе и были как сестры, а теперь она стала её невесткой.
Шэн Чжийи огляделась по сторонам и сказала:
– С таким количеством охраны вокруг, неужели Императорская супруга все еще боится, что я сбегу?
Сяо Шу, с ярким и вызывающим макияжем, улыбнулась, но её улыбка была неискренней:
– Ваше Высочество вряд ли сбежит, но кто знает, может кто-то захочет Вас спасти?
«Хм».
Шэн Чжийи вдруг засмеялась и перевела взгляд на Сяо Шу.
– На самом деле Мать всегда ценила Вас с детства, часто говорила мне, чтобы я хорошо с Вами ладила. В конце концов, мы были как сестры, и я тоже к Вам тепло относилась. Но теперь Вы стали моей невесткой и изменились до неузнаваемости. Мать заболела от Вашего поведения, хотя Вы и оправдали её заботу. В последнее время я всё время думала об одной фразе, которую хотела Вам сказать. Знаете ли Вы...
Сяо Шу стояла на ступеньках ниже и подняла взгляд на неё.
Шэн Чжийи спустилась на одну ступеньку, возвышаясь над ней, и внезапно, совершенно неожиданно, дала ей пощёчину!
Шлёп!
Сяо Шу была совершенно не готова к этому, и золотая заколка в её волосах упала на землю, а её зрачки резко сузились.
В её взгляде скрывалась темная ярость.
Но она не вспылила, а, напротив, безразлично посмотрела на Шэн Чжийи.
Шэн Чжийи спокойно сказала:
– Вы действительно очень низки.
0 Комментарии