– Подумаешь, проиграл в шахматы, что с того! — возмущённо бормотала Цзян Сюэнин, спускаясь с кареты Се Вэя. Она не могла успокоиться. Она гневно пнула колесо кареты, направляясь к своей. Цзянь Шу, который вёл её карету, не осмеливался произнести ни слова.
Дао Цинь, увидев её, тоже опустил голову. Цзян Сюэнин резко откинула занавеску и села в карету.
– Когда я была в столице, почему мне казалось, что у Се Вэя хороший характер? С тех пор, как мы встретились в Цзинлине и до сегодняшнего пути, он просто непредсказуем! Сначала он смеялся, и мне показалось, что у него хорошее настроение. Я почти забыла, кто он на самом деле, что он сделал и, что собирается сделать, но всего одним словом он становится безжалостным!
Это всего лишь шахматная партия, разве она так уж важна? На этом пути ей не с кем было играть, но это же не конец света. Как только они доберутся до границы и закончат своё дело, она уйдёт как можно дальше!
Цзян Сюэнин продолжала бормотать себе под нос. Она легла и попыталась уснуть, но мысли о Се Вэе не давали ей покоя, и она становилась всё более бодрой. Она действительно разозлилась на Се Вэя. На оставшемся пути она не давала ему повода для гнева. Она старалась не разговаривать с ним, а если и нужно было общаться, то делала это через Дао Циня и Цзяня Шу, как будто они были незнакомцами.
Первого сентября они вошли на территорию Тайань в провинции Шаньдун.
Когда они проезжали через городские ворота, где нужно было остановиться для проверки, Цзян Сюэнин услышала сидя внутри кареты, как кто-то вне её умоляюще просил о чём-то. Она приподняла занавеску, чтобы посмотреть.
Под стенами города собралась толпа простых людей, мужчин и женщин, окруживших монаха с сундуком на спине и неустанно задававших ему вопросы. Его монашеская ряса уже была порвана, и он пытался что-то объяснить, но, казалось, его слова лишь разжигали гнев окружающих. В конце концов, женщина, держащая ребёнка за руку, плюнула ему в лицо, а затем крепкий мужчина ударил монаха в лицо.
Ситуация мгновенно вышла из-под контроля. Лица окружающих выражали страх и гнев, и после первого удара они начали бить монаха всей толпой. Шум был огромным.
Цзян Сюэнин смотрела на это, нахмурившись. У ворот уже стояли стражники, которые, увидев драку, тут же бросились туда, чтобы разнять и упрекнуть нарушителей.
Се Вэй сидел в карете впереди и видел всё ещё лучше. Один из стражников как раз проверял его карету, чтобы впустить их в город.
Се Вэй спокойно спросил:
– Что там за суматоха?
Стражник увидел, что пассажиры кареты выглядели богатыми и знатными, поэтому он отнёсся к ним серьёзно. Но вспомнив о недавних событиях в городе, он покачал головой и сказал:
– Что там может быть? Это вызывание душ.
Се Вэй удивился:
– Вызывание душ?
Стражник ответил:
– Вы приехали издалека и не знаете. Недавно возле монастыря Ууфусы хотели построить мост, и несколько монахов с дурными намерениями написали имена людей на бумаге и прикрепили их к опорам моста, которые должны были быть забиты в землю. Даосы из Тайсюгуань сказали, что это злые колдовские ритуалы. Имя человека, написанное на бумаге и забитое в опору моста, приведёт к утрате его души. Мост с человеческими душами будет крепче. Вот сейчас этот монах ходил туда-сюда с миской, и когда люди обнаружили в его сундуке волосы, они сразу подумали, что это для колдовства.
Другие стражники уже пришли, чтобы успокоить толпу.
Но волнение людей было слишком велико. Особенно женщина, которая держала за руку ребёнка, кричала визгливо:
– Вы хотели забрать душу моего сына, зачем вы спрашивали его имя? В сундуке ещё волосы, как не злодей! Если с моим сыном что-то случится, я заставлю вас заплатить своей жизнью! Отведите его к магистрату, отведите его к магистрату!
Монах, которого тащили, уже был избит до синяков. Он плакал:
– Я только хотел помолиться за благополучие вашего сына...
Но никто не слушал его объяснений.
Стражники едва успокоили ситуацию и связали монаха, чтобы отвести его к магистрату. Женщина, утешая ребёнка, заплакала, а остальные последовали за стражниками к магистрату.
Се Вэй наблюдал за всем этим молча.
Дао Цинь и Цзянь Шу оба обернулись, чтобы посмотреть на него.
Се Вэй медленно улыбнулся и, не проявляя намерения вмешиваться, легко опустил занавес в своей карете. Он только сказал:
– Поехали.
В это время карета Цзян Сюэнин подъехала ближе, и она увидела всю эту сцену.
Она не могла описать свои чувства. Се Вэй смотрел на толпу людей, его взгляд был темным, но нельзя было сказать, было ли это сочувствие или насмешка. Он лишь легко опустил взгляд, скрывая все свои эмоции, даже проскользнувшую холодную безразличность.
Идея о том, что имя человека, написанное на бумаге, может вызвать его душу, была, конечно, нелепа. Но люди, услышавшие слова даосского священника, были убеждены в обратном и даже впали в панику. Женщина, которая узнала, что монах спросил имя ее ребенка, начала беспокоиться и кричать, а окружающие люди, охваченные страхом и гневом, не разбирая, кто прав, кто виноват, избили монаха и отвели его к чиновнику...
Цзян Сюэнин почувствовала холод в сердце, особенно вспомнив выражение лица Се Вэя. Шум уже затих, но она вдруг вспомнила рассказ Лю Сяня о событиях в Юньси — как люди относятся к другим, как они видят мир? Как на самом деле Се Вэй видит людей и мир вокруг?
Из-за скуки и накопленного раздражения Цзян Сюэнин вдруг ощутила, что все это было подавлено чем-то другим.
После прибытия в гостиницу все отдохнули. Во время вечернего приема пищи Цзянь Шу вышел на время, а вернувшись, что-то сообщил Се Вэю. Цзян Сюэнин, слушавшая на расстоянии, не совсем ясно услышала разговор, но кое-что поняла: дело с «вызовом душ» казалось связанным с противостоянием между Небесными Учениями и буддизмом. Кто-то подливал масла в огонь, усугубляя ситуацию.
Она думала, что Се Вэй что-то предпримет. Но, к ее удивлению, он, послушав, не вмешался.
Они остановились в гостинице всего на полдня, покормили лошадей, поели и снова отправились в путь после обеда, взяв с собой сухой паек и воду.
Цзян Сюэнин не могла понять:
– Почему мы уезжаем днем, а не остаемся на ночь?
Цзянь Шу, как и прежде, сидел на лошади, идя рядом с ней. Он объяснил:
– Чем севернее, тем холоднее, и скоро наступит зима. Мы должны добраться до границы до первого снега.
Она нахмурилась, но поняла, что он прав, и перестала думать об этом.
Когда стемнело, Цзян Сюэнин, сидя в карете, начала зевать, чувствуя сонливость. Проехав семь-восемь ли, она зевнула и решила прилечь, укутавшись в теплое одеяло. Но когда она хотела устроиться поудобнее, занавес в карете внезапно поднялся, и вместе с порывом ветра внутрь ворвалась темная тень!
Цзян Сюэнин была поражена!
Цзян Сюэнин знала, что Дао Цинь и Цзянь Шу, вместе с десятком других отличных воинов, всегда были рядом, но только что снаружи не было слышно ни малейшего шума. Даже когда этот человек вошел, карета продолжала двигаться. Кто мог быть таким ужасающим персонажем?
В тот миг она напряглась и была готова вскрикнуть, но внезапно кто-то быстро приблизился и зажал ей рот.
Холодная ладонь была уверенной и сильной. Чужое дыхание щекотало ее ухо, вызывая мурашки по коже. Только тогда, благодаря слабому свету, пробившемуся сквозь занавеску кареты, она узнала знакомые контуры.
Это был Се Вэй?!
Цзян Сюэнин была так шокирована, что не посмела шевельнуться.
Да, ведь снаружи было столько людей, как же еще могло быть, если бы это не был Се Вэй? Но что сейчас происходит? Она была сбита с толку.
Лицо Се Вэя, четкое и ясное, в темноте казалось расплывчатым. Он был подобен затаившемуся дикому животному, полный угрозы. Его губы были плотно сжаты, а глаза наблюдали через узкую щель между занавесками.
Цзян Сюэнин последовала его взгляду и заметила, что на развилке главной дороги их карета продолжила движение на север, в то время как карета Се Вэя незаметно повернула на запад и исчезла в сгущающихся тенях деревьев.
Она не была особенно остроумной, но теперь поняла: за ними следят.
Её сердце бешено колотилось. Она не осмеливалась пошевелиться, боясь случайно нарушить план Се Вэя. Он удерживал ее в мягком покое на одеяле, зажав рот, и она даже не решалась дышать.
Дао Цинь, увидев её, тоже опустил голову. Цзян Сюэнин резко откинула занавеску и села в карету.
– Когда я была в столице, почему мне казалось, что у Се Вэя хороший характер? С тех пор, как мы встретились в Цзинлине и до сегодняшнего пути, он просто непредсказуем! Сначала он смеялся, и мне показалось, что у него хорошее настроение. Я почти забыла, кто он на самом деле, что он сделал и, что собирается сделать, но всего одним словом он становится безжалостным!
Это всего лишь шахматная партия, разве она так уж важна? На этом пути ей не с кем было играть, но это же не конец света. Как только они доберутся до границы и закончат своё дело, она уйдёт как можно дальше!
Цзян Сюэнин продолжала бормотать себе под нос. Она легла и попыталась уснуть, но мысли о Се Вэе не давали ей покоя, и она становилась всё более бодрой. Она действительно разозлилась на Се Вэя. На оставшемся пути она не давала ему повода для гнева. Она старалась не разговаривать с ним, а если и нужно было общаться, то делала это через Дао Циня и Цзяня Шу, как будто они были незнакомцами.
Первого сентября они вошли на территорию Тайань в провинции Шаньдун.
Когда они проезжали через городские ворота, где нужно было остановиться для проверки, Цзян Сюэнин услышала сидя внутри кареты, как кто-то вне её умоляюще просил о чём-то. Она приподняла занавеску, чтобы посмотреть.
Под стенами города собралась толпа простых людей, мужчин и женщин, окруживших монаха с сундуком на спине и неустанно задававших ему вопросы. Его монашеская ряса уже была порвана, и он пытался что-то объяснить, но, казалось, его слова лишь разжигали гнев окружающих. В конце концов, женщина, держащая ребёнка за руку, плюнула ему в лицо, а затем крепкий мужчина ударил монаха в лицо.
Ситуация мгновенно вышла из-под контроля. Лица окружающих выражали страх и гнев, и после первого удара они начали бить монаха всей толпой. Шум был огромным.
Цзян Сюэнин смотрела на это, нахмурившись. У ворот уже стояли стражники, которые, увидев драку, тут же бросились туда, чтобы разнять и упрекнуть нарушителей.
Се Вэй сидел в карете впереди и видел всё ещё лучше. Один из стражников как раз проверял его карету, чтобы впустить их в город.
Се Вэй спокойно спросил:
– Что там за суматоха?
Стражник увидел, что пассажиры кареты выглядели богатыми и знатными, поэтому он отнёсся к ним серьёзно. Но вспомнив о недавних событиях в городе, он покачал головой и сказал:
– Что там может быть? Это вызывание душ.
Се Вэй удивился:
– Вызывание душ?
Стражник ответил:
– Вы приехали издалека и не знаете. Недавно возле монастыря Ууфусы хотели построить мост, и несколько монахов с дурными намерениями написали имена людей на бумаге и прикрепили их к опорам моста, которые должны были быть забиты в землю. Даосы из Тайсюгуань сказали, что это злые колдовские ритуалы. Имя человека, написанное на бумаге и забитое в опору моста, приведёт к утрате его души. Мост с человеческими душами будет крепче. Вот сейчас этот монах ходил туда-сюда с миской, и когда люди обнаружили в его сундуке волосы, они сразу подумали, что это для колдовства.
Другие стражники уже пришли, чтобы успокоить толпу.
Но волнение людей было слишком велико. Особенно женщина, которая держала за руку ребёнка, кричала визгливо:
– Вы хотели забрать душу моего сына, зачем вы спрашивали его имя? В сундуке ещё волосы, как не злодей! Если с моим сыном что-то случится, я заставлю вас заплатить своей жизнью! Отведите его к магистрату, отведите его к магистрату!
Монах, которого тащили, уже был избит до синяков. Он плакал:
– Я только хотел помолиться за благополучие вашего сына...
Но никто не слушал его объяснений.
Стражники едва успокоили ситуацию и связали монаха, чтобы отвести его к магистрату. Женщина, утешая ребёнка, заплакала, а остальные последовали за стражниками к магистрату.
Се Вэй наблюдал за всем этим молча.
Дао Цинь и Цзянь Шу оба обернулись, чтобы посмотреть на него.
Се Вэй медленно улыбнулся и, не проявляя намерения вмешиваться, легко опустил занавес в своей карете. Он только сказал:
– Поехали.
В это время карета Цзян Сюэнин подъехала ближе, и она увидела всю эту сцену.
Она не могла описать свои чувства. Се Вэй смотрел на толпу людей, его взгляд был темным, но нельзя было сказать, было ли это сочувствие или насмешка. Он лишь легко опустил взгляд, скрывая все свои эмоции, даже проскользнувшую холодную безразличность.
Идея о том, что имя человека, написанное на бумаге, может вызвать его душу, была, конечно, нелепа. Но люди, услышавшие слова даосского священника, были убеждены в обратном и даже впали в панику. Женщина, которая узнала, что монах спросил имя ее ребенка, начала беспокоиться и кричать, а окружающие люди, охваченные страхом и гневом, не разбирая, кто прав, кто виноват, избили монаха и отвели его к чиновнику...
Цзян Сюэнин почувствовала холод в сердце, особенно вспомнив выражение лица Се Вэя. Шум уже затих, но она вдруг вспомнила рассказ Лю Сяня о событиях в Юньси — как люди относятся к другим, как они видят мир? Как на самом деле Се Вэй видит людей и мир вокруг?
Из-за скуки и накопленного раздражения Цзян Сюэнин вдруг ощутила, что все это было подавлено чем-то другим.
После прибытия в гостиницу все отдохнули. Во время вечернего приема пищи Цзянь Шу вышел на время, а вернувшись, что-то сообщил Се Вэю. Цзян Сюэнин, слушавшая на расстоянии, не совсем ясно услышала разговор, но кое-что поняла: дело с «вызовом душ» казалось связанным с противостоянием между Небесными Учениями и буддизмом. Кто-то подливал масла в огонь, усугубляя ситуацию.
Она думала, что Се Вэй что-то предпримет. Но, к ее удивлению, он, послушав, не вмешался.
Они остановились в гостинице всего на полдня, покормили лошадей, поели и снова отправились в путь после обеда, взяв с собой сухой паек и воду.
Цзян Сюэнин не могла понять:
– Почему мы уезжаем днем, а не остаемся на ночь?
Цзянь Шу, как и прежде, сидел на лошади, идя рядом с ней. Он объяснил:
– Чем севернее, тем холоднее, и скоро наступит зима. Мы должны добраться до границы до первого снега.
Она нахмурилась, но поняла, что он прав, и перестала думать об этом.
Когда стемнело, Цзян Сюэнин, сидя в карете, начала зевать, чувствуя сонливость. Проехав семь-восемь ли, она зевнула и решила прилечь, укутавшись в теплое одеяло. Но когда она хотела устроиться поудобнее, занавес в карете внезапно поднялся, и вместе с порывом ветра внутрь ворвалась темная тень!
Цзян Сюэнин была поражена!
Цзян Сюэнин знала, что Дао Цинь и Цзянь Шу, вместе с десятком других отличных воинов, всегда были рядом, но только что снаружи не было слышно ни малейшего шума. Даже когда этот человек вошел, карета продолжала двигаться. Кто мог быть таким ужасающим персонажем?
В тот миг она напряглась и была готова вскрикнуть, но внезапно кто-то быстро приблизился и зажал ей рот.
Холодная ладонь была уверенной и сильной. Чужое дыхание щекотало ее ухо, вызывая мурашки по коже. Только тогда, благодаря слабому свету, пробившемуся сквозь занавеску кареты, она узнала знакомые контуры.
Это был Се Вэй?!
Цзян Сюэнин была так шокирована, что не посмела шевельнуться.
Да, ведь снаружи было столько людей, как же еще могло быть, если бы это не был Се Вэй? Но что сейчас происходит? Она была сбита с толку.
Лицо Се Вэя, четкое и ясное, в темноте казалось расплывчатым. Он был подобен затаившемуся дикому животному, полный угрозы. Его губы были плотно сжаты, а глаза наблюдали через узкую щель между занавесками.
Цзян Сюэнин последовала его взгляду и заметила, что на развилке главной дороги их карета продолжила движение на север, в то время как карета Се Вэя незаметно повернула на запад и исчезла в сгущающихся тенях деревьев.
Она не была особенно остроумной, но теперь поняла: за ними следят.
Её сердце бешено колотилось. Она не осмеливалась пошевелиться, боясь случайно нарушить план Се Вэя. Он удерживал ее в мягком покое на одеяле, зажав рот, и она даже не решалась дышать.
2 Комментарии
Спасибо, не могу оторваться⚘🙏
ОтветитьУдалитьПочему эти моменты не показали в дораме 🥲
ОтветитьУдалить