Цзян Сюэнин чувствовала, что что-то было не так с Се Вэем.
Такой ответ от него, словно накрыл всё тяжёлой тенью. Но, подумав, она поняла, что всё в порядке.
В конце концов, это была правда.
Когда она впервые была привезена из сельского поместья в столицу, Се Вэй был с ней. Но тогда она просто возвращалась домой, а Се Вэй, скрыв своё имя, тайно прибыл в столицу, чтобы помочь Шэн Лану бороться за трон.
Конечно, никто не стал бы убивать её.
То покушение по дороге, очевидно, было направлено против Се Вэя.
Два года назад она случайно оказалась втянутой в план Се Вэя по уничтожению Небесных Учений, и на пути из Тунчжоу в столицу их группа также столкнулась с покушением.
Однако эти убийцы не пришли за Цзян Сюэнин.
Они пришли за тем, кто по счастливой случайности остался в живых – за «претендентом на титул наследника».
Что касается этого случая, она обдумала все возможности и пришла к выводу, что сама не обидела никого. Если бы она отправилась на границу одна, вряд ли кто-нибудь обратил бы на неё внимание.
Неприятности начались из-за того, что она путешествовала вместе с Се Вэем.
Подумав об этом, она нахмурилась ещё больше и неожиданно спросила:
– Ты знаешь, кто хочет тебя убить?
Се Вэй, держа лук и нагрудник со стрелами, продолжал идти вперёд и ответил:
– Желающих убить меня слишком много.
Цзян Сюэнин безмолвно возразила:
– А на этот раз? Дао Цинь говорил про людей из Небесных Учений...
Нет, что-то не так.
Дао Цинь не это имел в виду.
Как только Цзян Сюэнин это осознала, в её голове что-то внезапно натянулось и затрепетало, заставив её весьма остро ощутить холод, как будто её бросили в ледяную воду, и она мгновенно пришла в себя. В критический момент Дао Цинь не сказал: «В Небесных Учениях невозможно найти таких мастеров лучников», а сказал: «В учениях невозможно найти таких мастеров лучников!»
Небесные Учения, учения.
Одно слово разницы, но смысл совершенно разный!
Кто бы сказал «в учениях», а не «в Небесных Учениях»?
Цзян Сюэнин вздрогнула, глядя на идущего впереди Се Вэя.
Но Се Вэй, казалось, не заметил внезапной остановки в её речи и не обратил внимания на её потрясение, или, возможно, ему было всё равно. Он продолжил:
– Жулики из подполья не могут вырастить таких профессионалов. Всё сводится к дворцовым интригам. Кто это, не имеет значения. Как только придёт время, я уничтожу всех до одного, и не останется никого, кто cмог бы уйти.
Цзян Сюэнин не могла найти слов.
Се Вэй, идя впереди, улыбнулся:
– Я думал, ты уже поняла, кто я на самом деле.
Понимание – это одно, но ощущение от того, что ты слышал лично, совсем другое.
Цзян Сюэнин не хотела больше знать о нём.
Чем больше она знала, тем больше риска. В прошлой жизни она уже слишком глубоко втянулась в конфликт. В этой жизни, помимо того, чтобы спасти Принцессу, она больше ничего не хотела.
Она огляделась по сторонам, пытаясь разглядеть дорогу среди густого леса, но ничего не увидела. В её сердце закралась тревога, но она не показала своего беспокойства и невозмутимо сменила тему:
– Мы не вернёмся назад?
Се Вэй ответил:
В карете никого нет, они рано или поздно это обнаружат. Простой расчёт покажет, когда мы сбежали, и они обязательно расставят сети на пути, по которому мы уже прошли. Возвращаться по тому же пути – значит попасть в ловушку.
Цзян Сюэнин нахмурилась:
– Куда же нам идти?
Се Вэй сказал:
– В Цзынань.
Цзян Сюэнин засомневалась. Она нахмурила брови ещё сильнее:
– Сэр, вы знаете дорогу?
Се Вэй сломал ветку, преграждавшую им путь, и уверенно ответил:
– Из Тайаня на север – это Цзынань, нам просто нужно пересечь эти горы. Самое опасное место – самое безопасное. «Зная о тигре в горах, всё равно идти в сторону тигриных гор».
Цзян Сюэнин была совершенно ошеломлена.
«Зная о тигре в горах, всё равно идти в сторону тигриных гор»?
Кто знает, не окажутся ли они в животе тигра по недосмотру!
Пересекать горы осенью – это непростое дело, тем более что кругом был густой лес. Выл ветер, горы были крутыми и опасными. Не прошло и долго, как они начали задыхаться, их силы уходили.
Се Вэй, с его длинными руками и ногами, пробивал тропу впереди.
Вначале Цзян Сюэнин ещё поддерживала разговор с ним, но потом она потеряла настроение и силы. Всего за несколько моментов лоб её покрылся потом, она просто смотрела под ноги, следуя за следами Се Вэя и с трудом продолжала шагать вперёд.
В глубокую ночь горы и леса погружались в тишину.
Сухие ветки и гниющие листья образовали толстый слой на земле леса, где в мелких местах нога проваливалась наполовину, а в глубоких могла увязнуть почти до колена.
Звуки их движения в этой тишине казались усиленными во много раз.
Иногда даже казалось, что это не они создают эти звуки, а кто-то другой следует за ними.
Это ощущение было удивительно знакомым.
Цзян Сюэнин думала, что она давно забыла об этом, но когда подобная ситуация повторилась, старые, незначительные воспоминания вновь всплыли из уголка памяти.
Как и рифы, которые обнажаются после отлива.
Хотя они уже и изменены водой и накопленным песком, даже перемещены с их первоначального места, они все еще здесь. Они никогда не исчезали.
Только в такие моменты, когда весь мир вокруг свободен от земных забот и природа окутывает вас своим ужасом, человек может по-настоящему осознать свою ничтожность и столкнуться с глубиной своих раненых чувств.
Се Вэй уже давно не слышал, как она говорит.
Он слышал только звуки её шагов за его спиной, то близкие, то далёкие.
И её всё более заметное дыхание.
Но он так и не услышал от неё ни единой просьбы «подождите» или «идите медленнее».
Она просто изо всех сил старалась идти в ногу с ним.
Се Вэй вдруг почувствовал, что всё это напоминает ему о тех временах.
Он оглянулся на неё.
Цзян Сюэнин отстала. Её изначально аккуратная одежда стала изодранной от веток и колючек по пути. Это придавало ей вид измученности, а аккуратно уложенные волосы спутались и свисали неряшливо. Она подобрала палку, чтобы использовать её как трость, но, будучи ниже ростом и не обладая такой же сильной физической формой, как он, она шла с большим трудом. Она шла, стиснув зубы, поддерживаемая лишь внутренним чувством гордости и несгибаемости.
Как дикая трава на склоне холма.
Тихая и стойкая.
Её образ так легко перекликался с образом той испуганной и горделивой девушки из прошлого.
За последние шесть лет она лишь подросла и расцвела.
На самом деле, ничего особо не изменилось.
Но Се Вэй вдруг подумал: она должна была быть цветком в саду, а не травой на склоне.
Когда он подошёл ближе, над их головами раскинулись высокие ветви деревьев, скрывая скудный свет звёзд в эту суровую холодную ночь. Цзян Сюэнин едва видела, куда ступать и, не заметив выступающий из-под земли корень дерева, споткнулась.
Се Вэй протянул руку, чтобы удержать её.
Их ладони соприкоснулись.
Всё казалось таким же, как в прошлом.
Только в те времена она стискивала губы, хмурила брови и предпочла бы упасть, чем взять его руку; а теперь выросшая девушка лишь посмотрела на него и, замолчав на мгновение, сказала:
– Спасибо.
Казалось, ничего не изменилось, и в то же время что-то незаметно изменилось.
На следующем участке пути они шли в неожиданной тишине.
Оба были погружены в свои мысли и молчали.
Иногда, ускоряясь, Се Вэй останавливался, чтобы подождать Цзян Сюэнин; она же, не стараясь проявлять чрезмерную силу, в сложных местах, таких как склоны и овраги, которых она не могла преодолеть сама, брала его протянутую руку, стараясь не замедлять их путь.
Се Вэй сказал, что нужно пересечь эту горную цепь до первого снега.
Цзян Сюэнин вспомнила слова Дао Циня о том, что они должны успеть на границу до снегопада.
Когда Дао Цинь говорил об этом, она не придала этому большого значения, но когда похожие слова произнёс Се Вэй, у неё возникло некое мрачное предчувствие.
Однако Се Вэй не стал давать никаких объяснений. Когда они наткнулись на ветви, мешавшие проходу, он протянул руку, чтобы их отломить, и вдруг услышал шелест и свистящий звук.
Почти одновременно в правой руке, близко к ладони, он почувствовал острую боль.
Что-то укусило его, но в темноте он не издал ни звука, а лишь наощупь проткнул что-то холодное и мягкое острым концом сломанной ветки, после чего раздался легкий хруст.
Цзян Сюэнин, шедшая сзади, ничего не видела и только спросила:
– Что случилось, сэр?
Се Вэй, не желая пугать её, отбросил что-то в сторону.
Он ответил:
– Ничего.
Они продолжили свой путь еще на пару часов, но, в конце концов, они тоже были обычными людьми и уставали со временем.
К счастью, они, наконец, пересекли эту гору.
Цзян Сюэнин последовала за Се Вэем из леса и увидела между двумя горами уединённую долину, через которую извилисто протекала ручьём чистая вода. На востоке уже светало, первые лучи утра пробивались сквозь деревья, а тонкий туман, словно лёгкая вуаль, парил в воздухе. В глазах усталых путников этот пейзаж казался чем-то волшебным, как будто они оказались в каком-то загадочном уголке мира.
Она была в восторге и тут же побежала к ручью. Она присела у воды, набрала пригоршню и облила своё загрязнённое лицо, глубоко вздохнув от удовольствия.
Затем она вспомнила о Се Вэе.
Обернувшись, она крикнула:
– Сэр, давайте отдохнём здесь — сэр?
Се Вэй не последовал за ней.
Когда Цзян Сюэнин обернулась, она увидела, что он сидит, опираясь на голый камень на склоне горы, с закрытыми глазами. Он даже не открыл их, услышав её голос.
Она подождала немного, но он так и не шевельнулся.
Цзян Сюэнин вернулась обратно, поднялась на склон и снова позвала:
– Сэр?
Се Вэй слегка приоткрыл глаза.
Первые лучи утреннего света падали на его лицо, придавая ему болезненную бледность.
Цзян Сюэнин почти подумала, что он заснул, и протянула руку, чтобы потрогать его за плечо, но вдруг заметила на его свисающей на колено правой руке, на указательном пальце, два глубоких кровавых отверстия!
В этот момент она почувствовала пронзительный холод.
Ледяная вода скатывалась с её щек.
Она вглядывалась в спокойное лицо перед собой и вдруг была охвачена чувством почти панического горя. Остановившись на мгновение, она, дрожа, взяла его руку и взяла его палец в рот, начав сосать.
Из раны тут же потек привкус крови.
Она задержала во рту немного крови, затем выплюнула в сторону.
Внутри её всё сжалось от внезапной паники.
Се Вэй едва заметно пошевелил ресницами и спокойно открыл глаза, посмотрев на неё. Без каких-либо эмоций в голосе спросил:
– Ты все еще так боишься мертвецов?
Цзян Сюэнин внезапно окаменела.
Её губы были холодными, а на кончике языка оставалось тепло. Подняв голову, она встретила его взгляд, глубокий и ясный. Никакого змеиного яда, никакого обморока!
– Ты!
Внезапно она почувствовала себя как будто укушенной змеёй. Она резко оттолкнула его руку и отступила в сторону, настороженно и гневно смотря на него.
Се Вэй медленно отдернул руку.
На его пальцах еще оставалось тепло.
Его взгляд не сводился с Цзян Сюэнин, затем он снова притянул к себе руку, попробовал на вкус кровь на кончике языка и наконец медленно произнёс:
Тот странствующий доктор, шарлатан, разве не научил тебя различать? Нет яда.
Это было насмешкой над её глупостью когда-то, когда она разрезала свою вену, чтобы покормить его своей кровью!
Цзян Сюэнин, затаив дыхание, не могла произнести ни слова от гнева.
Взгляд Се Вэя заставил её почувствовать себя словно под прицелом ядовитой змеи, даже его голос заставлял её дрожать из-за его холодногом спокойствия:
– Я твой Учителью Хотя я отказался от мирских радостей и посвятил себя изучению учений Будды и Лаоцзы, я не святой и не добрый человек. В этих диких горах люди становятся, как звери. Если ты хочешь выйти замуж за хорошего человека и не хочешь, чтобы я убил тебя потом, советую тебе держаться от меня подальше.
Цзян Сюэнин не была глупой, она вздрогнула, услышав слова «мирские радости».
Но когда человек достигает предела, он склонен к бунту.
Когда страх достигает предела, он превращается в гнев.
В таком положении, слова Се Вэя казались лишенными человечности, и всё в его поведении кричало о «притворстве». Цзян Сюэнин, не понимая, почему она так реагирует, насмешливо отозвалась:
– Действительно? Мистер Се так усердно культивирует свои добродетели, но в чём он действительно хорош, так это в лицемерии. Не волнуйтесь, ещё неизвестно, кто кого перехитрит!
Такой ответ от него, словно накрыл всё тяжёлой тенью. Но, подумав, она поняла, что всё в порядке.
В конце концов, это была правда.
Когда она впервые была привезена из сельского поместья в столицу, Се Вэй был с ней. Но тогда она просто возвращалась домой, а Се Вэй, скрыв своё имя, тайно прибыл в столицу, чтобы помочь Шэн Лану бороться за трон.
Конечно, никто не стал бы убивать её.
То покушение по дороге, очевидно, было направлено против Се Вэя.
Два года назад она случайно оказалась втянутой в план Се Вэя по уничтожению Небесных Учений, и на пути из Тунчжоу в столицу их группа также столкнулась с покушением.
Однако эти убийцы не пришли за Цзян Сюэнин.
Они пришли за тем, кто по счастливой случайности остался в живых – за «претендентом на титул наследника».
Что касается этого случая, она обдумала все возможности и пришла к выводу, что сама не обидела никого. Если бы она отправилась на границу одна, вряд ли кто-нибудь обратил бы на неё внимание.
Неприятности начались из-за того, что она путешествовала вместе с Се Вэем.
Подумав об этом, она нахмурилась ещё больше и неожиданно спросила:
– Ты знаешь, кто хочет тебя убить?
Се Вэй, держа лук и нагрудник со стрелами, продолжал идти вперёд и ответил:
– Желающих убить меня слишком много.
Цзян Сюэнин безмолвно возразила:
– А на этот раз? Дао Цинь говорил про людей из Небесных Учений...
Нет, что-то не так.
Дао Цинь не это имел в виду.
Как только Цзян Сюэнин это осознала, в её голове что-то внезапно натянулось и затрепетало, заставив её весьма остро ощутить холод, как будто её бросили в ледяную воду, и она мгновенно пришла в себя. В критический момент Дао Цинь не сказал: «В Небесных Учениях невозможно найти таких мастеров лучников», а сказал: «В учениях невозможно найти таких мастеров лучников!»
Небесные Учения, учения.
Одно слово разницы, но смысл совершенно разный!
Кто бы сказал «в учениях», а не «в Небесных Учениях»?
Цзян Сюэнин вздрогнула, глядя на идущего впереди Се Вэя.
Но Се Вэй, казалось, не заметил внезапной остановки в её речи и не обратил внимания на её потрясение, или, возможно, ему было всё равно. Он продолжил:
– Жулики из подполья не могут вырастить таких профессионалов. Всё сводится к дворцовым интригам. Кто это, не имеет значения. Как только придёт время, я уничтожу всех до одного, и не останется никого, кто cмог бы уйти.
Цзян Сюэнин не могла найти слов.
Се Вэй, идя впереди, улыбнулся:
– Я думал, ты уже поняла, кто я на самом деле.
Понимание – это одно, но ощущение от того, что ты слышал лично, совсем другое.
Цзян Сюэнин не хотела больше знать о нём.
Чем больше она знала, тем больше риска. В прошлой жизни она уже слишком глубоко втянулась в конфликт. В этой жизни, помимо того, чтобы спасти Принцессу, она больше ничего не хотела.
Она огляделась по сторонам, пытаясь разглядеть дорогу среди густого леса, но ничего не увидела. В её сердце закралась тревога, но она не показала своего беспокойства и невозмутимо сменила тему:
– Мы не вернёмся назад?
Се Вэй ответил:
В карете никого нет, они рано или поздно это обнаружат. Простой расчёт покажет, когда мы сбежали, и они обязательно расставят сети на пути, по которому мы уже прошли. Возвращаться по тому же пути – значит попасть в ловушку.
Цзян Сюэнин нахмурилась:
– Куда же нам идти?
Се Вэй сказал:
– В Цзынань.
Цзян Сюэнин засомневалась. Она нахмурила брови ещё сильнее:
– Сэр, вы знаете дорогу?
Се Вэй сломал ветку, преграждавшую им путь, и уверенно ответил:
– Из Тайаня на север – это Цзынань, нам просто нужно пересечь эти горы. Самое опасное место – самое безопасное. «Зная о тигре в горах, всё равно идти в сторону тигриных гор».
Цзян Сюэнин была совершенно ошеломлена.
«Зная о тигре в горах, всё равно идти в сторону тигриных гор»?
Кто знает, не окажутся ли они в животе тигра по недосмотру!
Пересекать горы осенью – это непростое дело, тем более что кругом был густой лес. Выл ветер, горы были крутыми и опасными. Не прошло и долго, как они начали задыхаться, их силы уходили.
Се Вэй, с его длинными руками и ногами, пробивал тропу впереди.
Вначале Цзян Сюэнин ещё поддерживала разговор с ним, но потом она потеряла настроение и силы. Всего за несколько моментов лоб её покрылся потом, она просто смотрела под ноги, следуя за следами Се Вэя и с трудом продолжала шагать вперёд.
В глубокую ночь горы и леса погружались в тишину.
Сухие ветки и гниющие листья образовали толстый слой на земле леса, где в мелких местах нога проваливалась наполовину, а в глубоких могла увязнуть почти до колена.
Звуки их движения в этой тишине казались усиленными во много раз.
Иногда даже казалось, что это не они создают эти звуки, а кто-то другой следует за ними.
Это ощущение было удивительно знакомым.
Цзян Сюэнин думала, что она давно забыла об этом, но когда подобная ситуация повторилась, старые, незначительные воспоминания вновь всплыли из уголка памяти.
Как и рифы, которые обнажаются после отлива.
Хотя они уже и изменены водой и накопленным песком, даже перемещены с их первоначального места, они все еще здесь. Они никогда не исчезали.
Только в такие моменты, когда весь мир вокруг свободен от земных забот и природа окутывает вас своим ужасом, человек может по-настоящему осознать свою ничтожность и столкнуться с глубиной своих раненых чувств.
Се Вэй уже давно не слышал, как она говорит.
Он слышал только звуки её шагов за его спиной, то близкие, то далёкие.
И её всё более заметное дыхание.
Но он так и не услышал от неё ни единой просьбы «подождите» или «идите медленнее».
Она просто изо всех сил старалась идти в ногу с ним.
Се Вэй вдруг почувствовал, что всё это напоминает ему о тех временах.
Он оглянулся на неё.
Цзян Сюэнин отстала. Её изначально аккуратная одежда стала изодранной от веток и колючек по пути. Это придавало ей вид измученности, а аккуратно уложенные волосы спутались и свисали неряшливо. Она подобрала палку, чтобы использовать её как трость, но, будучи ниже ростом и не обладая такой же сильной физической формой, как он, она шла с большим трудом. Она шла, стиснув зубы, поддерживаемая лишь внутренним чувством гордости и несгибаемости.
Как дикая трава на склоне холма.
Тихая и стойкая.
Её образ так легко перекликался с образом той испуганной и горделивой девушки из прошлого.
За последние шесть лет она лишь подросла и расцвела.
На самом деле, ничего особо не изменилось.
Но Се Вэй вдруг подумал: она должна была быть цветком в саду, а не травой на склоне.
Когда он подошёл ближе, над их головами раскинулись высокие ветви деревьев, скрывая скудный свет звёзд в эту суровую холодную ночь. Цзян Сюэнин едва видела, куда ступать и, не заметив выступающий из-под земли корень дерева, споткнулась.
Се Вэй протянул руку, чтобы удержать её.
Их ладони соприкоснулись.
Всё казалось таким же, как в прошлом.
Только в те времена она стискивала губы, хмурила брови и предпочла бы упасть, чем взять его руку; а теперь выросшая девушка лишь посмотрела на него и, замолчав на мгновение, сказала:
– Спасибо.
Казалось, ничего не изменилось, и в то же время что-то незаметно изменилось.
На следующем участке пути они шли в неожиданной тишине.
Оба были погружены в свои мысли и молчали.
Иногда, ускоряясь, Се Вэй останавливался, чтобы подождать Цзян Сюэнин; она же, не стараясь проявлять чрезмерную силу, в сложных местах, таких как склоны и овраги, которых она не могла преодолеть сама, брала его протянутую руку, стараясь не замедлять их путь.
Се Вэй сказал, что нужно пересечь эту горную цепь до первого снега.
Цзян Сюэнин вспомнила слова Дао Циня о том, что они должны успеть на границу до снегопада.
Когда Дао Цинь говорил об этом, она не придала этому большого значения, но когда похожие слова произнёс Се Вэй, у неё возникло некое мрачное предчувствие.
Однако Се Вэй не стал давать никаких объяснений. Когда они наткнулись на ветви, мешавшие проходу, он протянул руку, чтобы их отломить, и вдруг услышал шелест и свистящий звук.
Почти одновременно в правой руке, близко к ладони, он почувствовал острую боль.
Что-то укусило его, но в темноте он не издал ни звука, а лишь наощупь проткнул что-то холодное и мягкое острым концом сломанной ветки, после чего раздался легкий хруст.
Цзян Сюэнин, шедшая сзади, ничего не видела и только спросила:
– Что случилось, сэр?
Се Вэй, не желая пугать её, отбросил что-то в сторону.
Он ответил:
– Ничего.
Они продолжили свой путь еще на пару часов, но, в конце концов, они тоже были обычными людьми и уставали со временем.
К счастью, они, наконец, пересекли эту гору.
Цзян Сюэнин последовала за Се Вэем из леса и увидела между двумя горами уединённую долину, через которую извилисто протекала ручьём чистая вода. На востоке уже светало, первые лучи утра пробивались сквозь деревья, а тонкий туман, словно лёгкая вуаль, парил в воздухе. В глазах усталых путников этот пейзаж казался чем-то волшебным, как будто они оказались в каком-то загадочном уголке мира.
Она была в восторге и тут же побежала к ручью. Она присела у воды, набрала пригоршню и облила своё загрязнённое лицо, глубоко вздохнув от удовольствия.
Затем она вспомнила о Се Вэе.
Обернувшись, она крикнула:
– Сэр, давайте отдохнём здесь — сэр?
Се Вэй не последовал за ней.
Когда Цзян Сюэнин обернулась, она увидела, что он сидит, опираясь на голый камень на склоне горы, с закрытыми глазами. Он даже не открыл их, услышав её голос.
Она подождала немного, но он так и не шевельнулся.
Цзян Сюэнин вернулась обратно, поднялась на склон и снова позвала:
– Сэр?
Се Вэй слегка приоткрыл глаза.
Первые лучи утреннего света падали на его лицо, придавая ему болезненную бледность.
Цзян Сюэнин почти подумала, что он заснул, и протянула руку, чтобы потрогать его за плечо, но вдруг заметила на его свисающей на колено правой руке, на указательном пальце, два глубоких кровавых отверстия!
В этот момент она почувствовала пронзительный холод.
Ледяная вода скатывалась с её щек.
Она вглядывалась в спокойное лицо перед собой и вдруг была охвачена чувством почти панического горя. Остановившись на мгновение, она, дрожа, взяла его руку и взяла его палец в рот, начав сосать.
Из раны тут же потек привкус крови.
Она задержала во рту немного крови, затем выплюнула в сторону.
Внутри её всё сжалось от внезапной паники.
Се Вэй едва заметно пошевелил ресницами и спокойно открыл глаза, посмотрев на неё. Без каких-либо эмоций в голосе спросил:
– Ты все еще так боишься мертвецов?
Цзян Сюэнин внезапно окаменела.
Её губы были холодными, а на кончике языка оставалось тепло. Подняв голову, она встретила его взгляд, глубокий и ясный. Никакого змеиного яда, никакого обморока!
– Ты!
Внезапно она почувствовала себя как будто укушенной змеёй. Она резко оттолкнула его руку и отступила в сторону, настороженно и гневно смотря на него.
Се Вэй медленно отдернул руку.
На его пальцах еще оставалось тепло.
Его взгляд не сводился с Цзян Сюэнин, затем он снова притянул к себе руку, попробовал на вкус кровь на кончике языка и наконец медленно произнёс:
Тот странствующий доктор, шарлатан, разве не научил тебя различать? Нет яда.
Это было насмешкой над её глупостью когда-то, когда она разрезала свою вену, чтобы покормить его своей кровью!
Цзян Сюэнин, затаив дыхание, не могла произнести ни слова от гнева.
Взгляд Се Вэя заставил её почувствовать себя словно под прицелом ядовитой змеи, даже его голос заставлял её дрожать из-за его холодногом спокойствия:
– Я твой Учителью Хотя я отказался от мирских радостей и посвятил себя изучению учений Будды и Лаоцзы, я не святой и не добрый человек. В этих диких горах люди становятся, как звери. Если ты хочешь выйти замуж за хорошего человека и не хочешь, чтобы я убил тебя потом, советую тебе держаться от меня подальше.
Цзян Сюэнин не была глупой, она вздрогнула, услышав слова «мирские радости».
Но когда человек достигает предела, он склонен к бунту.
Когда страх достигает предела, он превращается в гнев.
В таком положении, слова Се Вэя казались лишенными человечности, и всё в его поведении кричало о «притворстве». Цзян Сюэнин, не понимая, почему она так реагирует, насмешливо отозвалась:
– Действительно? Мистер Се так усердно культивирует свои добродетели, но в чём он действительно хорош, так это в лицемерии. Не волнуйтесь, ещё неизвестно, кто кого перехитрит!
1 Комментарии
Аааа, как теперь дожить до следущей главы😅. Спасибо🙏⚘
ОтветитьУдалить