Тело самой передней кошки, катясь через кучу веток у входа, упало среди остальных кошек, заставив их встрепенуться. Почувствовав опасность, они начали оскаливаться.
Но снаружи продолжал идти снег.
Найти теплое укрытие от снега было сложно, и никто не хотел уходить. Они лишь бесшумно передвигались в поисках возможности проникнуть внутрь.
Дикие кошки из гор не похожи на домашних котов, каждая из них обладает острыми когтями и зубами. Их мрачное поведение, когда они скользили взад и вперед у входа, вызывало ужас и озноб.
Цзян Сюэнин противостояла им, на её спине выступил холодный пот. Постояв некоторое время, её икры начали дрожать от чрезмерного напряжения.
Нет.
Продолжать занимать такую позицию не было решением.
Ей нужно было прогнать этих зверей.
В глубоких лесах, где редко ступает нога человека, говорят, что дикие животные боятся огня.
Цзян Сюэнин крепко сжимала нож в руках, но взгляд её незаметно сместился на горящий костер в пещере. Затем она стиснула зубы, быстро выхватила из огня горящий кусок дерева и решительно махнула им в сторону кошек, окружающих вход!
Жгучее тепло мгновенно приблизилось.
Почти все дикие кошки, увидев, как она подходит, согнули спины и разбежались в стороны.
Но несколько кошек не успели увернуться и были обожжены пламенем, обугленный кусок дерева коснулся их шерсти, и они тут же начали пронзительно визжать, убегая подальше.
Как могли несколько кошек сразиться с человеком?
Получив урок, даже самые дикие из них не осмеливались приблизиться.
Цзян Сюэнин продолжала отгонять их, держа в руках горящий кусок дерева.
Они уже отступили наружу, где их ждал ветер и мороз, и в конце концов поняли, что в пещеру им не проникнуть. Они еще немного недовольно завыли, а потом медленно рассеялись. Вмиг снег покрыл их следы, и они, вероятно, отправились искать другое укрытие от снега и ветра.
После напряженного столкновения наконец наступило спокойствие.
Цзян Сюэнин тяжело дышала. Она собиралась вернуться, но почему-то не могла сделать ни шагу, словно была приколочена к земле.
Тут вдруг кто-то крепко схватил её за руку и резко притянул к себе.
В груди Се Вэя, казалось, пылал огонь.
Он резко прижал её к себе, глубоко поцеловал, проникая языком между её губ, вторгаясь внутрь, как пылающее пламя, создавая ощущение давления и ярости.
У Цзян Сюэнин опустошился разум.
Се Вэй, словно дикий зверь, пожирал её, шепча:
– Я так порочен, как ты можешь быть такой нежной?
Еще не успев прийти в себя, Цзян Сюэнин поняла, что уже попала в плен его рук. У неё не было шанса на освобождение, она была в состоянии замешательства и беспомощности.
Ранее, когда Се Вэй сидел у костра, его губы и пальцы сохраняли тепло, но когда он приблизился, Цзян Сюэнин почувствовала, что это тепло не проникает вглубь, потому что из самой глубины его тела исходила холодная волна.
Этот страстный поцелуй вызывал трепет.
Он крепко прижался к ее коже, пытаясь извлечь из нее тепло.
Палку, которую она держала в руке, он вырвал и бросил, но нож все еще был в ее руках.
От сильного напряжения Цзян Сюэнин забыла его опустить.
Казалось, что держать его крепко — значит быть в безопасности.
Но пальцы Се Вэя медленно скользнули вниз по ее запястью, постепенно разжимая ее сжатые, почти судорожные пальцы, и силой вытащили нож из ее рук.
Она сжимала его слишком крепко.
На ладони остался красный след.
Поцелуй Се Вэя стал мягче и нежнее, его глаза устремились на нее, и он тихо утешил ее:
– Все в порядке, отдай мне нож.
Слезы неожиданно покатились по ее щекам.
Цзян Сюэнин начала дрожать.
Наконец он вытащил нож из ее пальцев и бросил его на землю. Он потянул ее за волосы, позволив ее лбу опуститься на его грудь. С дрожью в голосе она начала рыдать, ее худые плечи слегка дрожали.
Се Вэй стоял молча. Он моргнул и вдруг подумал: если бы он мог провести всю жизнь в горах, и никогда не выходить оттуда, это было бы тоже неплохо.
Однако почти в тот же момент в его голове раздался другой голос, кричащий ему в истерике:
«Как ты смеешь?»
«Как ты смеешь!»
«Твоя жизнь полна превратностей и мук, ты всю жизнь старался быть сильным, у тебя даже не было права на сон. Ты еще не отомстил за кровавую обиду, как ты смеешь думать так?»
Цзян Сюэнин, хоть и была смелой, но ее опыт ограничивался дворцовыми интригами и ссорами на улицах. Она никогда не сталкивалась с чем-то таким странным и ужасающим, как ночные вопли горных кошек.
Она успокоилась, только чтобы понять, насколько она была напугана.
Цзян Сюэнин плакала долго, потом она оттолкнула Се Вэя и села возле костра, добавляя дрова, всё ещё судорожно всхлипывая.
Вся эта сцена была странно смешной.
Се Вэй медленно улыбнулся.
Увидев это, Цзян Сюэнин подняла в руке ветку и ударила ею о землю, сердито сказав ему:
– Смеешься над чем? Ты такой, что даже кошек боишься, как ты можешь смеяться? Если бы не я, они бы уже разорвали тебя на куски!
Се Вэй посчитал это её детским нравом и не стал спорить.
Он просто поднял отломанный ею кусок ветки и бросил его в огонь.
Цзян Сюэнин вытерла лицо и, вспомнив, как только что чувствовала себя обиженной, опять пролила слезы, пока не начало светать, и она не почувствовала голод. Она вытащила из огня ветку с прикрепленным к ней диким кроликом и протянула ее Се Вэю, недовольно заявив:
– Я голодна.
Обычно за приготовление еды отвечал Се Вэй.
Он ничего не сказал и просто принял ветку.
Они жарили кролика.
Цзян Сюэнин ела, как будто выплескивая свой гнев, в то время как Се Вэй, казалось, не испытывал особого аппетита. Отведав лишь пару кусочков мяса, он отложил его.
Снег за окном, казалось, уменьшился, и только некоторые снежинки все еще плавали в воздухе.
Все вокруг было покрыто белым снегом.
Не было видно ни птиц, ни многих других животных.
После еды Цзян Сюэнин нахмурилась и, взяв ветку, начала на земле рассчитывать, сколько у них еще осталось еды и на какое время хватит дров. Вспомнив ситуацию с татарами в последнее время, она вдруг подумала о Шэн Чжийи.
Она остановилась, проводя веткой по земле.
Она повернулась к Се Вэю и, немного поколебавшись, спросила:
– Ты говорил, что Янь Линь уже отправился на границу, чтобы найти способ спасти Принцессу. Но какой именно способ, и не повлияет ли наша задержка на это?
Се Вэй сидел неподалеку. Казалось, он задумался и не ответил ей.
Цзян Сюэнин хотела повторить свой вопрос, но когда она встала, чтобы подойти к сидящему Се Вэю, она вдруг почувствовала, что что-то было не так. Что именно? Мелькнувшая мысль в ее голове заставила ее вновь посмотреть на Се Вэя, и она поняла.
Он сидит и смотрит на снег!
Бесконечные белые снежные просторы создают чувство одиночества и пустоты, а свет неба, отражаясь от снега, погружается в его глаза.
Се Вэй был молчалив, словно статуя.
Цзян Сюэнин внезапно охватила непонятная тревога, даже сильнее, чем в противостоянии с дикими кошками. Она позвала его:
– Господин.
Се Вэй, не оборачиваясь, ответил:
– Это не имеет большого значения.
Но Цзян Сюэнин уже не интересовал ответ на тот вопрос. Вспомнив ужасное предположение, о котором говорила Ю Фанъинь в прошлой жизни, и видя, как Се Вэй продолжает смотреть наружу, ее голос зазвучал с легким оттенком едва уловимого страха:
– Се Вэй!
Се Вэй спросил:
– Что случилось?
Она была напугана. Она подошла и решительно потянула его за руку, не позволяя ему смотреть наружу:
– Не смотри!
Се Вэй посмотрел на нее, в его глазах мелькнули далекие тени, но он спросил:
– Ты что-то знаешь?
Сердце Цзян Сюэнин бешено заколотилось:
– Знаю... Что?
Се Вэй улыбнулся:
– Если ты ничего не знаешь, то чего боишься?
Цзян Сюэнин старалась сохранять спокойствие:
– Я не боюсь.
Се Вэй медленно протянул руку к ее подбородку, затем прикоснулся к её шее. Его холодная ладонь касалась ее прозрачной кожи, он чувствовал пульсацию крови. Он спокойно произнес:
– Ты лжешь.
Цзян Сюэнин встрепенулась, резко оттолкнула его руку, стянула воротник плотнее и отступила назад. С легким гневом в голосе она резко сказала:
– Ты что, больной?
Се Вэй больше ничего не сказал.
Он действительно перестал смотреть на снег и просто мягко устроился у стены пещеры.
Сначала Цзян Сюэнин ничего не заметила.
Но на следующий день она поняла, что подавленный кашель, которого она иногда слышала во сне, на самом деле не был сном.
Се Вэй начал кашлять.
В такую холодную погоду его лицо бледнело на глазах.
Но снаружи продолжал идти снег.
Найти теплое укрытие от снега было сложно, и никто не хотел уходить. Они лишь бесшумно передвигались в поисках возможности проникнуть внутрь.
Дикие кошки из гор не похожи на домашних котов, каждая из них обладает острыми когтями и зубами. Их мрачное поведение, когда они скользили взад и вперед у входа, вызывало ужас и озноб.
Цзян Сюэнин противостояла им, на её спине выступил холодный пот. Постояв некоторое время, её икры начали дрожать от чрезмерного напряжения.
Нет.
Продолжать занимать такую позицию не было решением.
Ей нужно было прогнать этих зверей.
В глубоких лесах, где редко ступает нога человека, говорят, что дикие животные боятся огня.
Цзян Сюэнин крепко сжимала нож в руках, но взгляд её незаметно сместился на горящий костер в пещере. Затем она стиснула зубы, быстро выхватила из огня горящий кусок дерева и решительно махнула им в сторону кошек, окружающих вход!
Жгучее тепло мгновенно приблизилось.
Почти все дикие кошки, увидев, как она подходит, согнули спины и разбежались в стороны.
Но несколько кошек не успели увернуться и были обожжены пламенем, обугленный кусок дерева коснулся их шерсти, и они тут же начали пронзительно визжать, убегая подальше.
Как могли несколько кошек сразиться с человеком?
Получив урок, даже самые дикие из них не осмеливались приблизиться.
Цзян Сюэнин продолжала отгонять их, держа в руках горящий кусок дерева.
Они уже отступили наружу, где их ждал ветер и мороз, и в конце концов поняли, что в пещеру им не проникнуть. Они еще немного недовольно завыли, а потом медленно рассеялись. Вмиг снег покрыл их следы, и они, вероятно, отправились искать другое укрытие от снега и ветра.
После напряженного столкновения наконец наступило спокойствие.
Цзян Сюэнин тяжело дышала. Она собиралась вернуться, но почему-то не могла сделать ни шагу, словно была приколочена к земле.
Тут вдруг кто-то крепко схватил её за руку и резко притянул к себе.
В груди Се Вэя, казалось, пылал огонь.
Он резко прижал её к себе, глубоко поцеловал, проникая языком между её губ, вторгаясь внутрь, как пылающее пламя, создавая ощущение давления и ярости.
У Цзян Сюэнин опустошился разум.
Се Вэй, словно дикий зверь, пожирал её, шепча:
– Я так порочен, как ты можешь быть такой нежной?
Еще не успев прийти в себя, Цзян Сюэнин поняла, что уже попала в плен его рук. У неё не было шанса на освобождение, она была в состоянии замешательства и беспомощности.
Ранее, когда Се Вэй сидел у костра, его губы и пальцы сохраняли тепло, но когда он приблизился, Цзян Сюэнин почувствовала, что это тепло не проникает вглубь, потому что из самой глубины его тела исходила холодная волна.
Этот страстный поцелуй вызывал трепет.
Он крепко прижался к ее коже, пытаясь извлечь из нее тепло.
Палку, которую она держала в руке, он вырвал и бросил, но нож все еще был в ее руках.
От сильного напряжения Цзян Сюэнин забыла его опустить.
Казалось, что держать его крепко — значит быть в безопасности.
Но пальцы Се Вэя медленно скользнули вниз по ее запястью, постепенно разжимая ее сжатые, почти судорожные пальцы, и силой вытащили нож из ее рук.
Она сжимала его слишком крепко.
На ладони остался красный след.
Поцелуй Се Вэя стал мягче и нежнее, его глаза устремились на нее, и он тихо утешил ее:
– Все в порядке, отдай мне нож.
Слезы неожиданно покатились по ее щекам.
Цзян Сюэнин начала дрожать.
Наконец он вытащил нож из ее пальцев и бросил его на землю. Он потянул ее за волосы, позволив ее лбу опуститься на его грудь. С дрожью в голосе она начала рыдать, ее худые плечи слегка дрожали.
Се Вэй стоял молча. Он моргнул и вдруг подумал: если бы он мог провести всю жизнь в горах, и никогда не выходить оттуда, это было бы тоже неплохо.
Однако почти в тот же момент в его голове раздался другой голос, кричащий ему в истерике:
«Как ты смеешь?»
«Как ты смеешь!»
«Твоя жизнь полна превратностей и мук, ты всю жизнь старался быть сильным, у тебя даже не было права на сон. Ты еще не отомстил за кровавую обиду, как ты смеешь думать так?»
Цзян Сюэнин, хоть и была смелой, но ее опыт ограничивался дворцовыми интригами и ссорами на улицах. Она никогда не сталкивалась с чем-то таким странным и ужасающим, как ночные вопли горных кошек.
Она успокоилась, только чтобы понять, насколько она была напугана.
Цзян Сюэнин плакала долго, потом она оттолкнула Се Вэя и села возле костра, добавляя дрова, всё ещё судорожно всхлипывая.
Вся эта сцена была странно смешной.
Се Вэй медленно улыбнулся.
Увидев это, Цзян Сюэнин подняла в руке ветку и ударила ею о землю, сердито сказав ему:
– Смеешься над чем? Ты такой, что даже кошек боишься, как ты можешь смеяться? Если бы не я, они бы уже разорвали тебя на куски!
Се Вэй посчитал это её детским нравом и не стал спорить.
Он просто поднял отломанный ею кусок ветки и бросил его в огонь.
Цзян Сюэнин вытерла лицо и, вспомнив, как только что чувствовала себя обиженной, опять пролила слезы, пока не начало светать, и она не почувствовала голод. Она вытащила из огня ветку с прикрепленным к ней диким кроликом и протянула ее Се Вэю, недовольно заявив:
– Я голодна.
Обычно за приготовление еды отвечал Се Вэй.
Он ничего не сказал и просто принял ветку.
Они жарили кролика.
Цзян Сюэнин ела, как будто выплескивая свой гнев, в то время как Се Вэй, казалось, не испытывал особого аппетита. Отведав лишь пару кусочков мяса, он отложил его.
Снег за окном, казалось, уменьшился, и только некоторые снежинки все еще плавали в воздухе.
Все вокруг было покрыто белым снегом.
Не было видно ни птиц, ни многих других животных.
После еды Цзян Сюэнин нахмурилась и, взяв ветку, начала на земле рассчитывать, сколько у них еще осталось еды и на какое время хватит дров. Вспомнив ситуацию с татарами в последнее время, она вдруг подумала о Шэн Чжийи.
Она остановилась, проводя веткой по земле.
Она повернулась к Се Вэю и, немного поколебавшись, спросила:
– Ты говорил, что Янь Линь уже отправился на границу, чтобы найти способ спасти Принцессу. Но какой именно способ, и не повлияет ли наша задержка на это?
Се Вэй сидел неподалеку. Казалось, он задумался и не ответил ей.
Цзян Сюэнин хотела повторить свой вопрос, но когда она встала, чтобы подойти к сидящему Се Вэю, она вдруг почувствовала, что что-то было не так. Что именно? Мелькнувшая мысль в ее голове заставила ее вновь посмотреть на Се Вэя, и она поняла.
Он сидит и смотрит на снег!
Бесконечные белые снежные просторы создают чувство одиночества и пустоты, а свет неба, отражаясь от снега, погружается в его глаза.
Се Вэй был молчалив, словно статуя.
Цзян Сюэнин внезапно охватила непонятная тревога, даже сильнее, чем в противостоянии с дикими кошками. Она позвала его:
– Господин.
Се Вэй, не оборачиваясь, ответил:
– Это не имеет большого значения.
Но Цзян Сюэнин уже не интересовал ответ на тот вопрос. Вспомнив ужасное предположение, о котором говорила Ю Фанъинь в прошлой жизни, и видя, как Се Вэй продолжает смотреть наружу, ее голос зазвучал с легким оттенком едва уловимого страха:
– Се Вэй!
Се Вэй спросил:
– Что случилось?
Она была напугана. Она подошла и решительно потянула его за руку, не позволяя ему смотреть наружу:
– Не смотри!
Се Вэй посмотрел на нее, в его глазах мелькнули далекие тени, но он спросил:
– Ты что-то знаешь?
Сердце Цзян Сюэнин бешено заколотилось:
– Знаю... Что?
Се Вэй улыбнулся:
– Если ты ничего не знаешь, то чего боишься?
Цзян Сюэнин старалась сохранять спокойствие:
– Я не боюсь.
Се Вэй медленно протянул руку к ее подбородку, затем прикоснулся к её шее. Его холодная ладонь касалась ее прозрачной кожи, он чувствовал пульсацию крови. Он спокойно произнес:
– Ты лжешь.
Цзян Сюэнин встрепенулась, резко оттолкнула его руку, стянула воротник плотнее и отступила назад. С легким гневом в голосе она резко сказала:
– Ты что, больной?
Се Вэй больше ничего не сказал.
Он действительно перестал смотреть на снег и просто мягко устроился у стены пещеры.
Сначала Цзян Сюэнин ничего не заметила.
Но на следующий день она поняла, что подавленный кашель, которого она иногда слышала во сне, на самом деле не был сном.
Се Вэй начал кашлять.
В такую холодную погоду его лицо бледнело на глазах.
3 Комментарии
Спасибо🌸🌸🌸
ОтветитьУдалитьДействительно море страний🥺
ОтветитьУдалитьПочему у меня такое чувство, что он тоже переродился🤔
ОтветитьУдалить