Се Вэй, наконец, медленно отпустил её.
В темноте царила тишина.
Только в такой момент, когда никто из них не видел другого, кто-то осмелился раскрыть эту красивую оболочку, обнажив то, что темнее самой тьмы внутри и то, что скрывается под кожей.
Его рука все еще держит её руку, их пальцы переплетены.
Цзян Сюэнин говорит:
– Пойди поспи немного.
Но пальцы Се Вэя медленно двигаются к её запястью, ощупывая тот светлый шрам, который почти исчез. Он опускает взгляд и нежно поглаживает его.
Он говорит:
– Я думал, тебе это не нужно.
Цзян Сюэнин встаёт, добавляет дров в почти угасший костер, не заботясь о том, хватит ли их на завтра. Она просто смотрит, как пламя медленно взлетает вверх, освещая эту темную и холодную пещеру, и её сердце постепенно успокаивается.
Она не оборачивается:
– Ты разве достоин умереть?
Се Вэй долго молчит за её спиной, а затем тихо смеётся:
– Ты права, я не достоин.
Этой ночью всё было спокойно.
Се Вэй действительно уснул.
И не видел никаких снов.
Цзян Сюэнин всю ночь сидела возле костра, ни разу не закрыв глаза, пока не наступило утро. Дрова сгорели, и только слабые тлеющие угли еще сохраняли тепло.
Когда она пришла в себя, она увидела, что Се Вэй уже встал и сидит напротив, спокойно напоминая ей:
– Сгорело.
Цзян Сюэнин опустила взгляд.
Действительно, на бамбуковом шампуре кусок мяса дикого кабана уже превратился в уголь и источал неприятный запах.
Она без особого интереса заметила:
– Глаза не видят, зато нос работает.
Се Вэй не стал спрашивать, как она это поняла, ведь это было очевидно. Он спросил:
– Почему ты вчера не согласилась?
Цзян Сюэнин саркастично усмехнулась:
– Согласиться умереть вместе с тобой?
Се Вэй на мгновение замолчал. Он выглядел совершенно иначе, чем вчера вечером. С высокими бровями, прямым носом и узкими губами, он казался отстраненным и спокойным, и совсем не отрицал этого:
– Почему?
Почему? Какой нормальный человек хотел бы умереть?
Цзян Сюэнин сильно оторвала подгоревшую часть, собираясь сказать что-то резкое, но в последний момент она смягчилась. Она знала, что прошлой ночью он был серьезен.
И сказала:
– Я боюсь боли.
К ее удивлению, Се Вэй спросил:
– А если бы не было боли?
– Как может смерть быть безболезненной? – спросила Цзян Сюэнин, глядя на подгоревшее мясо. Она на мгновение задумалась, а затем снова обратила свой взгляд на Се Вэя и серьезно ответила. – Живя, можно есть, можно пить, наслаждаться всеми радостями жизни. Я не только жажду жизни, но и хочу прожить дольше, подольше. Се Вэй, я думала о твоих словах два года. Жизнь несвободна, и ты прав. Я скучаю по Принцессе, забочусь о Янь Лине, вспоминаю Ю Фанъинь... Столько людей нуждаются во мне, любят меня; я не хочу умирать. Если я смогу прожить хотя бы один день, я буду жить этот день, даже если это всего лишь один час радости.
Раньше она считала Се Вэя святым, а потом демоном.
Но на самом деле она ошибалась.
Се Вэй тоже просто человек, как говорил Лю Сянь, он всего лишь борется в этом мире страданий и живет даже хуже простого человека.
Когда он сказал: «Только я могу понять тебя», Цзян Сюэнин полностью прониклась его мыслями.
Ю Фанъинь в прошлой жизни не ошиблась.
Се Вэй, который никогда не признавался в своем истинном происхождении, был истинным потомком кланов Сяо и Янь, спасенным и благословленным небесами, удачливо выжившим в тяжелых обстоятельствах.
Ему не нужно было признавать своих предков.
Не нужно было искать родственные связи.
С того момента, как королевская семья и клан Сяо отвергли его, пытаясь заменить одного человека другим, он стал Се Вэем, отбросив старое имя и фамилию. У него никогда не будет дня спокойствия, он не сможет спокойно спать ночью, и только окунется в холодный огонь ненависти.
В мире хаоса святые не могут выжить.
«Только демоны, пользуясь знаменами великих воинов, могут смыть позор прошлых дней», – подумала Цзян Сюэнин. Всю свою жизнь она мучилась из-за слов «родственные узы», разве Се Вэю было легче? Поэтому, если он мог понять ее, она тоже могла понять его. Просто она осознала это слишком поздно, а Се Вэй, возможно, еще много лет назад, когда они вместе ехали в столицу и узнали друг о друге, уже проникся ее историей.
Цзян Сюэнин задумалась о том, как странно складывается жизнь. Вспоминая людей, которые пересеклись с ней в ее жизни, некоторые из них оставили ей раны, другие помогли исцелиться. Такая борьба – это и есть жизнь. Она вдруг почувствовала себя более открытой и спокойной, будто прозрела, и спросила его:
– У тебя снежная слепота? Сколько ты еще видишь?
Се Вэй долго молчал, возможно, размышляя о словах Цзян Сюэнин «не хочу отпускать». Она оторвала кусок хорошего мяса и протянула его ему. Се Вэй не взял его, а поднял взгляд и спросил:
– Вчера вечером я был не в себе, совершил безрассудные поступки, но ты, кажется, не испугалась и не обиделась?
Испугалась?
Немного.
Но сказать, что она об этом думала, как о чем-то важном, – кажется, нет. В конце концов, оба поцелуя были скорее проявлением сильных чувств, чем чем-то более физическим и желанным. Теперь, глядя на него, она видела его так же ясно, как и себя.
Его фигура была непоколебима, словно гора. Цзян Сюэнин несколько мгновений смотрела на него, затем отложила несъеденный кусок мяса, откусила небольшой кусочек и фыркнула, но впервые за долгое время выразилась серьезно:
– Се Вэй, ты не больной, ты просто сумасшедший.
Услышав это, Се Вэй улыбнулся. Цзян Сюэнин не поняла эту улыбку и не стала больше размышлять. Она положила шампур с остатками мяса рядом с ним, сама удерживая во рту маленький кусочек, и поднялась, направляясь к выходу из пещеры.
Снег действительно уже перестал падать. Даже начал таять. Однако, когда она вышла и ступила на снег, она увязла почти по колено. Оглядываясь на дальние горы, она поняла, что, даже если оставалось не так много пути, им будет трудно идти вперед в таких условиях, преодолевая горы и холмы на пути.
Но...
Цзян Сюэнин окинула взглядом дальнюю гору. На самом деле, она начала наблюдать за ней еще вчера вечером. Но тогда было слишком темно, чтобы разглядеть что-либо. Теперь, при ярком дневном свете, всё вчерашнее размытое теперь выглядело ясно и отчетливо.
На юго-восточном склоне горы почти не было снега! Теперь она могла видеть, что на склонах горы раскинулся густой лес, темный и засохший...
Ее сердце бешено забилось, она глубоко вздохнула и, не доев кусок мяса, быстро вернулась в пещеру, решительно сказав Се Вэю:
– Мы должны вернуться сейчас же и обойти эту гору сзади!
Се Вэй последовал за ее голосом и посмотрел на нее.
Когда Цзян Сюэнин собирала некоторые вещи, которые они могли взять с собой из пещеры, ее голос был быстрым и решительным:
– Я только что посмотрела, и на той горе перед нами весь снег находится на северо-западе, а на юго-востоке снега нет! Если снег и ветер идут с северо-запада, значит, на склонах этой горы сзади тоже не будет много снега! Мы не обязательно выберемся, но хотя бы ты сможешь видеть, и мы не умрем с голоду!
Се Вэй сидел, не двигаясь.
Цзян Сюэнин собрала его лук и стрелы, взяла мешок с водой, и, взглянув на него, с некоторым колебанием взяла нож, сделала надрез на краю своего платья и оторвала кусок хорошего шелка. Один конец она привязала к запястью Се Вэя, а другой – к своему.
Он улыбнулся, когда почувствовал знакомый шелк:
– Я думал, ты совсем потеряла память.
Цзян Сюэнин фыркнула:
– Лучше бы и впрямь забыть.
Кто бы хотел помнить о неудачах и злоключениях прошлого каждый день? Она продолжила:
– Мы и так на подножье горы, пройдем вокруг этой горы с западной стороны и дойдем до обратной стороны. Это не должно занять много времени. Дорога у подножия горы более ровная, чем склон. Я пойду впереди, а ты позади.
В темноте царила тишина.
Только в такой момент, когда никто из них не видел другого, кто-то осмелился раскрыть эту красивую оболочку, обнажив то, что темнее самой тьмы внутри и то, что скрывается под кожей.
Его рука все еще держит её руку, их пальцы переплетены.
Цзян Сюэнин говорит:
– Пойди поспи немного.
Но пальцы Се Вэя медленно двигаются к её запястью, ощупывая тот светлый шрам, который почти исчез. Он опускает взгляд и нежно поглаживает его.
Он говорит:
– Я думал, тебе это не нужно.
Цзян Сюэнин встаёт, добавляет дров в почти угасший костер, не заботясь о том, хватит ли их на завтра. Она просто смотрит, как пламя медленно взлетает вверх, освещая эту темную и холодную пещеру, и её сердце постепенно успокаивается.
Она не оборачивается:
– Ты разве достоин умереть?
Се Вэй долго молчит за её спиной, а затем тихо смеётся:
– Ты права, я не достоин.
Этой ночью всё было спокойно.
Се Вэй действительно уснул.
И не видел никаких снов.
Цзян Сюэнин всю ночь сидела возле костра, ни разу не закрыв глаза, пока не наступило утро. Дрова сгорели, и только слабые тлеющие угли еще сохраняли тепло.
Когда она пришла в себя, она увидела, что Се Вэй уже встал и сидит напротив, спокойно напоминая ей:
– Сгорело.
Цзян Сюэнин опустила взгляд.
Действительно, на бамбуковом шампуре кусок мяса дикого кабана уже превратился в уголь и источал неприятный запах.
Она без особого интереса заметила:
– Глаза не видят, зато нос работает.
Се Вэй не стал спрашивать, как она это поняла, ведь это было очевидно. Он спросил:
– Почему ты вчера не согласилась?
Цзян Сюэнин саркастично усмехнулась:
– Согласиться умереть вместе с тобой?
Се Вэй на мгновение замолчал. Он выглядел совершенно иначе, чем вчера вечером. С высокими бровями, прямым носом и узкими губами, он казался отстраненным и спокойным, и совсем не отрицал этого:
– Почему?
Почему? Какой нормальный человек хотел бы умереть?
Цзян Сюэнин сильно оторвала подгоревшую часть, собираясь сказать что-то резкое, но в последний момент она смягчилась. Она знала, что прошлой ночью он был серьезен.
И сказала:
– Я боюсь боли.
К ее удивлению, Се Вэй спросил:
– А если бы не было боли?
– Как может смерть быть безболезненной? – спросила Цзян Сюэнин, глядя на подгоревшее мясо. Она на мгновение задумалась, а затем снова обратила свой взгляд на Се Вэя и серьезно ответила. – Живя, можно есть, можно пить, наслаждаться всеми радостями жизни. Я не только жажду жизни, но и хочу прожить дольше, подольше. Се Вэй, я думала о твоих словах два года. Жизнь несвободна, и ты прав. Я скучаю по Принцессе, забочусь о Янь Лине, вспоминаю Ю Фанъинь... Столько людей нуждаются во мне, любят меня; я не хочу умирать. Если я смогу прожить хотя бы один день, я буду жить этот день, даже если это всего лишь один час радости.
Раньше она считала Се Вэя святым, а потом демоном.
Но на самом деле она ошибалась.
Се Вэй тоже просто человек, как говорил Лю Сянь, он всего лишь борется в этом мире страданий и живет даже хуже простого человека.
Когда он сказал: «Только я могу понять тебя», Цзян Сюэнин полностью прониклась его мыслями.
Ю Фанъинь в прошлой жизни не ошиблась.
Се Вэй, который никогда не признавался в своем истинном происхождении, был истинным потомком кланов Сяо и Янь, спасенным и благословленным небесами, удачливо выжившим в тяжелых обстоятельствах.
Ему не нужно было признавать своих предков.
Не нужно было искать родственные связи.
С того момента, как королевская семья и клан Сяо отвергли его, пытаясь заменить одного человека другим, он стал Се Вэем, отбросив старое имя и фамилию. У него никогда не будет дня спокойствия, он не сможет спокойно спать ночью, и только окунется в холодный огонь ненависти.
В мире хаоса святые не могут выжить.
«Только демоны, пользуясь знаменами великих воинов, могут смыть позор прошлых дней», – подумала Цзян Сюэнин. Всю свою жизнь она мучилась из-за слов «родственные узы», разве Се Вэю было легче? Поэтому, если он мог понять ее, она тоже могла понять его. Просто она осознала это слишком поздно, а Се Вэй, возможно, еще много лет назад, когда они вместе ехали в столицу и узнали друг о друге, уже проникся ее историей.
Цзян Сюэнин задумалась о том, как странно складывается жизнь. Вспоминая людей, которые пересеклись с ней в ее жизни, некоторые из них оставили ей раны, другие помогли исцелиться. Такая борьба – это и есть жизнь. Она вдруг почувствовала себя более открытой и спокойной, будто прозрела, и спросила его:
– У тебя снежная слепота? Сколько ты еще видишь?
Се Вэй долго молчал, возможно, размышляя о словах Цзян Сюэнин «не хочу отпускать». Она оторвала кусок хорошего мяса и протянула его ему. Се Вэй не взял его, а поднял взгляд и спросил:
– Вчера вечером я был не в себе, совершил безрассудные поступки, но ты, кажется, не испугалась и не обиделась?
Испугалась?
Немного.
Но сказать, что она об этом думала, как о чем-то важном, – кажется, нет. В конце концов, оба поцелуя были скорее проявлением сильных чувств, чем чем-то более физическим и желанным. Теперь, глядя на него, она видела его так же ясно, как и себя.
Его фигура была непоколебима, словно гора. Цзян Сюэнин несколько мгновений смотрела на него, затем отложила несъеденный кусок мяса, откусила небольшой кусочек и фыркнула, но впервые за долгое время выразилась серьезно:
– Се Вэй, ты не больной, ты просто сумасшедший.
Услышав это, Се Вэй улыбнулся. Цзян Сюэнин не поняла эту улыбку и не стала больше размышлять. Она положила шампур с остатками мяса рядом с ним, сама удерживая во рту маленький кусочек, и поднялась, направляясь к выходу из пещеры.
Снег действительно уже перестал падать. Даже начал таять. Однако, когда она вышла и ступила на снег, она увязла почти по колено. Оглядываясь на дальние горы, она поняла, что, даже если оставалось не так много пути, им будет трудно идти вперед в таких условиях, преодолевая горы и холмы на пути.
Но...
Цзян Сюэнин окинула взглядом дальнюю гору. На самом деле, она начала наблюдать за ней еще вчера вечером. Но тогда было слишком темно, чтобы разглядеть что-либо. Теперь, при ярком дневном свете, всё вчерашнее размытое теперь выглядело ясно и отчетливо.
На юго-восточном склоне горы почти не было снега! Теперь она могла видеть, что на склонах горы раскинулся густой лес, темный и засохший...
Ее сердце бешено забилось, она глубоко вздохнула и, не доев кусок мяса, быстро вернулась в пещеру, решительно сказав Се Вэю:
– Мы должны вернуться сейчас же и обойти эту гору сзади!
Се Вэй последовал за ее голосом и посмотрел на нее.
Когда Цзян Сюэнин собирала некоторые вещи, которые они могли взять с собой из пещеры, ее голос был быстрым и решительным:
– Я только что посмотрела, и на той горе перед нами весь снег находится на северо-западе, а на юго-востоке снега нет! Если снег и ветер идут с северо-запада, значит, на склонах этой горы сзади тоже не будет много снега! Мы не обязательно выберемся, но хотя бы ты сможешь видеть, и мы не умрем с голоду!
Се Вэй сидел, не двигаясь.
Цзян Сюэнин собрала его лук и стрелы, взяла мешок с водой, и, взглянув на него, с некоторым колебанием взяла нож, сделала надрез на краю своего платья и оторвала кусок хорошего шелка. Один конец она привязала к запястью Се Вэя, а другой – к своему.
Он улыбнулся, когда почувствовал знакомый шелк:
– Я думал, ты совсем потеряла память.
Цзян Сюэнин фыркнула:
– Лучше бы и впрямь забыть.
Кто бы хотел помнить о неудачах и злоключениях прошлого каждый день? Она продолжила:
– Мы и так на подножье горы, пройдем вокруг этой горы с западной стороны и дойдем до обратной стороны. Это не должно занять много времени. Дорога у подножия горы более ровная, чем склон. Я пойду впереди, а ты позади.
1 Комментарии
Обожаю эту парочку
ОтветитьУдалить