Куньнин – Глава 353. Разбитый горшок. Часть 2

    Не стоит говорить, что она не смогла противостоять «уловкам» Се Вэя.
    Так же, как мужчины в мире заводят любовниц и содержат наложниц, Цзян Сюэнин не могла контролировать себя и переступила границы, употребляя пищу и напитки, приготовленные Се Вэем. Есть ли разница между одним и бесчисленными разами?
    Что она могла сделать после того, как съела? Вырвать рвоту и выплюнуть обратно?
    К тому же слова Се Вэя были справедливыми. Она уже пережила одну жизнь, и хотя в мире и нет истинной свободы, но если даже такое маленькое желание, как наслаждение едой, невозможно удовлетворить, то какой смысл в жизни? Тем более, что изначально она сама сказала Се Вэю, что не хочет умирать, потому что не может отказаться от всех этих земных привязанностей и желаний.
    Так уж и быть, она съела.
    Находясь под чужой крышей, как можно не согнуть голову?
    Она думала, что ей ещё предстоит отправиться на границу, встретиться с Янь Линем, спасти Принцессу, и ей придётся просить о помощи у Се Вэя. В конце концов, всегда найдётся время для мягких слов, и если он готов приготовить ей еду, она примет это. Если она испортит с ним отношения, не будет ли это значить, что она сама вредит себе?
    Так что она решила всё бросить и смирилась с тим, чтобы просто наслаждаться едой и питьём в компании Се Вэя.
    Через пару дней она уже не могла есть блюда, приготовленные поваром в другом дворце.
    Но Се Вэй не мог готовить каждый день, поэтому Цзян Сюэнин, видя, как он идёт по коридору на юг к кухне, следовала за ним под предлогом «почтения Учителя», чтобы поесть только что снятую с плиты еду.
    Се Вэй был в душе уединённым учёным.
    Но как только он снимал внешний плащ и закатывал рукава, то готовка у него получалась довольно неплохо.
    Иногда Цзян Сюэнин отвлекалась от разделочной доски или кастрюли с ингредиентами и смотрела на него. Она замечала, что этот Се Вэй, погружённый в бытовую суету, казался ей гораздо приятнее, чем тот, кто высоко сидит во дворце и строит планы, подобный полубожеству.
    В последние дни Се Вэй, казалось, не торопился с отправлением. После встреч со всеми чиновниками Шаньдунской провинции дворец опустел, и он иногда играл на цитре, читал книги и готовил.
    Он был очень терпелив.
    Хотя путешествие задерживалось, он не показывал никакой суеты; казалось, у него был свой план, но кроме приготовления пищи для Цзян Сюэнин, он не предпринимал никаких лишних действий.
    Цзян Сюэнин почти забыла о своей первоначальной бдительности.
    Она ничего не умела, и на кухне могла только следить за огнём.
    Даже тогда Се Вэй иногда упрекал её в плохом контроле над огнём, что могло испортить вкус еды.
    Сегодня уже октябрь, и зимняя холодная погода начала проявляться. В кухне с одной стороны грелась печь, с другой – горела плита, создавая теплую атмосферу.
    Новости о пленении Принцессы татарами уже распространились по всему югу и северу.
    Это обсуждали повсюду.
    Цзян Сюэнин добавила в печь полено. Она вспомнила, что в последние дни не видела Дао Циня, и уставилась на огонь. Не выдержав, она подняла голову и посмотрела на Се Вэя.
    Пальцы Се Цзюаня, длинные и стройные, давили на разделочной доске на мягкую свежую рыбу, неспешно нарезая её на тонкие ломтики. Его выражение лица, спокойное и сосредоточенное, не отличалось от того, каким оно бывает у него при чтении книг или игре на цитре.
    В кастрюле перед ним уже было наполовину набрано воды, почти доведённой до кипения.
    Он поднял веки, бросил взгляд на воду и, даже не глядя на Цзян Сюэнин, уже знал, что она отвлеклась: 
    – Ты положила мало дров. Даже когда топишь печь, ты витаешь в облаках. Если есть вопросы, спрашивай.
    Цзян Сюэнин почувствовала замешательство при этих словах, но, полагаясь на его кулинарные навыки, послушно добавила ещё два полена в печь и спросила: 
    – Мы уже долго задерживаемся в Цзинане. Разве мы не должны были отправиться на границу до наступления зимы?
    Се Цзюань продолжал нарезать рыбу и не останавливался: 
    – Я не боюсь, так чего боишься ты?
    Цзян Сюэнин закатила глаза: 
    – Разве ты не говорил, что Янь Линь уже отправился на границу? Ты собирался подделать указ, но...
    Се Цзюань перебил её: 
    – «Священный указ» уже в пути на границу.
    Цзян Сюэнин была поражена и тут же вспомнила о Дао Цине, которого не видела в последние дни: «Вот почему Дао Цинь пропал!»
    Но тут же она нахмурилась: 
    – Сможет ли Янь Линь добиться успеха без нас?
    Се Цзюань опустил голову, на мгновение замер, и в его голосе прозвучало неожиданное равнодушие: 
    – Если без меня он не сможет добиться успеха, то все эти годы изгнания и страданий будут напрасны.
    Цзян Сюэнин почувствовала непонятное волнение в глубине души.
    Спустя некоторое время, она с некоторой неуверенностью спросила: 
    – Так когда же мы отправимся в путь?
    Се Вэй, наконец закончив нарезать рыбу, взглянул на неё, а затем взял несколько кусочков имбиря и спокойно и уверенно ответил: 
    – Не спешим.

***

    Закат был красным, как кровь.
    Пограничный город выглядит заброшенным.
    Северо-западный ветер дует, покрывая пылью старые знамёна, которые колышутся на верхушках городских стен. За стенами расположены лагеря пограничных войск, тянущихся вдоль всего горизонта. На высокой платформе для призыва войск падают опавшие листья, а бронзовый кирин на платформе, никем не очищенный и не заточенный, покрылся ржавчиной.
    Контур лица молодого человека стал более глубоким и чётким по сравнению с юношескими годами, его глаза приобрели больше спокойствия и сдержанности.
    Но когда он вздымает глаза, они всё ещё напоминают меч без ножен.
    Яркие, как гордый солнечный свет, с неприкрытой остротой!
    Его тёмно-синяя форма, с плотно завязанными манжетами, подчёркивает сильные руки с плавными линиями, прямую спину и красоту скрытой силы. Его ладони, погрубевшие от постоянного обращения с мечом и ножом, медленно скользят по ржавому бронзовому изображению кирина.
    Что-то взбирается по старинному узору.
    Хотя всё кажется таким холодным, Янь Линь ощущает давно забытое пылкое тепло.
    Платформа для призыва войск возвышается на три метра над землёй и имеет ширину в сто футов.
    Пятьдесят тысяч пограничных войск расположены внизу!
    Но только он один стоит на высокой платформе. Поднимая взгляд, он видит только пустынные просторы, знамёна, развевающиеся на ветру, кроваво-красные тучи, меч, сияющий, как снег!

Вернуться к оглавлению