Глядя на заходящее солнце, он указал на небо и сказал:
– Уже вечереет, пора домой, девушка. Какими бы проблемы не были, после ночного отдыха на следующий день всё наладится.
Цзян Сюэнин тихо улыбнулась и не стала возражать. Действительно, время уже позднее, и она решила отправиться домой. Попрощавшись с кузнецом Чжоу, она отправилась в путь. Вечерний город был пустынным и тихим.
Цзян Сюэнин удалилась. Кузнец Чжоу некоторое время смотрел ей вслед. Она шла медленно, с расслабленной походкой, держа абрикосовую ветку на расслабленных пальцах, словно нашла свой мирский покой.
Когда Цзян Сюэнин возвращалась в резиденцию генерала, ей навстречу мчались несколько лошадей, поднимая пыль. Один из всадников, увидев её, остановил лошадь у ворот. Это был Янь Линь, одетый в черный наряд. Он выглядел свободно и легко. Но, глядя на Цзян Сюэнин, его брови слегка нахмурились, словно у него было много вопросов. Но он, уже не тот беззаботный молодой человек прежних дней и он предпочел промолчать.
В последние дни Цзян Сюэнин часто гуляла по городу, и у неё почти не было возможности встретиться с жильцами резиденции, не говоря уже о Янь Лине, который часто уходил рано утром и возвращался поздно вечером, проводя большую часть времени в военном лагере. Вероятно, Янь Линь тоже думал о ранении Се Вэя.
Цзян Сюэнин, казалось, поняла молчание Янь Линя и первой начала разговор с улыбкой:
– Снова идешь в военный лагерь?
Янь Линь не был посторонним человеком. Хотя он и не видел собственными глазами, что произошло на городской стене, он примерно знал обстоятельства. Глядя на неё сейчас, ведущую себя как будто ничего не случилось, ему стало трудно начать разговор.
Он колебался, желая сказать что-то, но в конце концов промолвил:
– Нин Нин, я на твоей стороне.
Цзян Сюэнин на мгновение замерла от удивления, а затем улыбнулась, серьезно ответив на его слова:
– Хорошо.
Янь Линь тогда двинулся на своем коне, а остальные вскоре последовали за ним. Вскоре они исчезли в конце улицы.
Цзян Сюэнин вошла в резиденцию. Пройдя полпути, она увидела пустой коридор и на мгновение остановилась, но затем все же продолжила свой путь вдоль коридора.
В уединенном дворе было мало слуг. Когда она вошла во двор и остановилась под крышей, Цзянь Шу, который только что вынес пустую чашку из дома, увидел её и застыл на месте.
Дверь еще не успели закрыть, и изнутри было видно, что происходит снаружи.
Возможно, Цзян Сюэнин увидела что-то в замершей фигуре и выражении лица Цзяня Шу, потому что человек внутри помещения вдруг сказал в сторону окна:
– Не зайдешь ли?
Цзян Сюэнин, услышав его голос, поняла, что эти слова адресованы ей, но она ответила:
– Нет, сегодня я просто пришла узнать о Чжоу Иньчжи, как там дела?
Се Вэй сказал сквозь окно:
– Пока нет новостей.
Цзян Сюэнин слегка опустила веки, скрывая некоторое беспокойство в душе, и сказала:
– Я все еще не доверяю этому человеку. Подумав, я решила, что оставлять его свободно передвигающимся по Синьчжоу – это риск. Лучше уж тогда немедленно арестовать его и заключить под стражу, чтобы он не натворил бед. Когда мы выясним обстоятельства, если он окажется невиновным, тогда и отпустим его.
Се Вэй легко кашлянул:
– Тебя не беспокоит, что он может затаить злобу?
Цзян Сюэнин ответила:
– Какая уж злоба у такого человека, как камыш на ветру? Он умеет распознавать ситуацию, до этого не дойдет.
Тогда Се Вэй сказал:
– Пусть это сделает Дао Цинь.
Цзян Сюэнин кивнула и постояла некоторое время, но, не имея больше дел, она повернулась, чтобы уйти.
Внезапно Се Вэй спросил:
– Завтра тоже придешь?
Цзян Сюэнин снова остановилась, опустив взгляд на веточку абрикосовых цветков в своих руках, и ответила:
– Завтра я должна провести Фанъинь и Жэня Вэйчжи. Они покидают Синьчжоу, так что у меня будет много дел. В другой раз.
Се Вэй сказал:
– Тогда в другой раз.
Цзян Сюэнин слушала его голос, который звучал, как обычно, но в воздухе этого двора витал легкий запах лекарственных трав, заставляя ее чувствовать легкую горечь в носу и на языке.
Так она стояла в своих размышлениях и вспомнила о том дне.
Цзян Сюэнин медленно повернула в руках веточку абрикоса и сказала:
– Возможно, вы правы, я и мирские обыватели не так уж и отличаемся друг от друга. Но люди ведь разные. Некоторые, любя кого-то, стремятся всеми способами быть рядом с этим человеком. Но есть и те, кто, любя, просто хочет, чтобы другой человек был счастлив и спокоен, и не обязательно ищет какого-то конкретного результата. Между этими двумя категориями людей нет различия в достоинстве. Для меня Чжан Чжэ – это уголь в снегу, свет в темной комнате, лодка в отчаянной ситуации. Даже если он станет «кем-то, на кого я когда-то обращала внимание», я не хочу слышать, как кто-то порочит его. Се Вэй, давайте больше не будем упоминать его, ладно?
Цзянь Шу стоял у двери, не осмеливаясь двигаться.
В комнате было тихо.
Цзян Сюэнин не могла видеть выражения лица человека внутри, и после долгого молчания она наконец услышала спокойный и низкий ответ изнутри:
– Хорошо.
Она не могла определить свои чувства в тот момент.
Прохладный ветерок подул, и розовые лепестки слегка задрожали.
Цзян Сюэнин аккуратно подняла руку и, перед тем как уйти, она тихо положила эту маленькую веточку абрикоса на подоконник.
Цзянь Шу был поражен.
После того, как Цзян Сюэнин ушла, он сначала положил поднос с лекарством на стол рядом, взял веточку абрикоса с подоконника и внес ее в комнату, а затем передал её Се Вэю.
Тот лежал на мягкой скамейке у окна.
Медицинские навыки Чжоу Ци Хуана были несомненно выдающимися, и после нескольких дней лечения рана начала заживать. За исключением бледности и некоторого истощения, он выглядел почти так же, как и обычно.
Цзянь Шу тихо сказал:
– Это веточка, которую только что оставила у окна вторая мисс Нин.
Се Вэй протянул руку и взял её.
Края сломанного стебля абрикоса ещё сохраняли свежесть излома, а только раскрывшиеся розово-белые лепестки в этом почти кончающемся зимнем, ещё не наступившем весеннем северном крае выглядели особенно нежными и хрупкими, почти невероятными.
Где абрикосы цветут так рано?
В этот момент, глядя на цветы на ветке, он словно почувствовал, как его сердце тает. Он испытывал счастье и какое-то ошеломляющее чувство, как будто он находился во сне. Но улыбка на его губах стала теплее и спокойнее.
Се Вэй посмотрел наружу.
Солнце зашло на западе, и вокруг стало тихо.
Цзянь Шу, не желая беспокоить его, подождал, пока Се Вэй отвёл взгляд, и тихо спросил:
– Должен ли я поручить Дао Циню выполнить то, что сказала девушка?
Се Вэй кивнул.
Цзянь Шу собрался уйти, но на полпути остановился, словно вспомнил о чем-то, и, колеблясь, спросил:
– Вторая мисс Нин предлагает поймать его живым, чтобы предотвратить его злодеяния. Но если...
Се Вэй слегка поднял брови, его взгляд все еще был прикован к маленькой веточке абрикоса, и он безразлично сказал:
– Тогда пусть поймают мертвым.
– Уже вечереет, пора домой, девушка. Какими бы проблемы не были, после ночного отдыха на следующий день всё наладится.
Цзян Сюэнин тихо улыбнулась и не стала возражать. Действительно, время уже позднее, и она решила отправиться домой. Попрощавшись с кузнецом Чжоу, она отправилась в путь. Вечерний город был пустынным и тихим.
Цзян Сюэнин удалилась. Кузнец Чжоу некоторое время смотрел ей вслед. Она шла медленно, с расслабленной походкой, держа абрикосовую ветку на расслабленных пальцах, словно нашла свой мирский покой.
Когда Цзян Сюэнин возвращалась в резиденцию генерала, ей навстречу мчались несколько лошадей, поднимая пыль. Один из всадников, увидев её, остановил лошадь у ворот. Это был Янь Линь, одетый в черный наряд. Он выглядел свободно и легко. Но, глядя на Цзян Сюэнин, его брови слегка нахмурились, словно у него было много вопросов. Но он, уже не тот беззаботный молодой человек прежних дней и он предпочел промолчать.
В последние дни Цзян Сюэнин часто гуляла по городу, и у неё почти не было возможности встретиться с жильцами резиденции, не говоря уже о Янь Лине, который часто уходил рано утром и возвращался поздно вечером, проводя большую часть времени в военном лагере. Вероятно, Янь Линь тоже думал о ранении Се Вэя.
Цзян Сюэнин, казалось, поняла молчание Янь Линя и первой начала разговор с улыбкой:
– Снова идешь в военный лагерь?
Янь Линь не был посторонним человеком. Хотя он и не видел собственными глазами, что произошло на городской стене, он примерно знал обстоятельства. Глядя на неё сейчас, ведущую себя как будто ничего не случилось, ему стало трудно начать разговор.
Он колебался, желая сказать что-то, но в конце концов промолвил:
– Нин Нин, я на твоей стороне.
Цзян Сюэнин на мгновение замерла от удивления, а затем улыбнулась, серьезно ответив на его слова:
– Хорошо.
Янь Линь тогда двинулся на своем коне, а остальные вскоре последовали за ним. Вскоре они исчезли в конце улицы.
Цзян Сюэнин вошла в резиденцию. Пройдя полпути, она увидела пустой коридор и на мгновение остановилась, но затем все же продолжила свой путь вдоль коридора.
В уединенном дворе было мало слуг. Когда она вошла во двор и остановилась под крышей, Цзянь Шу, который только что вынес пустую чашку из дома, увидел её и застыл на месте.
Дверь еще не успели закрыть, и изнутри было видно, что происходит снаружи.
Возможно, Цзян Сюэнин увидела что-то в замершей фигуре и выражении лица Цзяня Шу, потому что человек внутри помещения вдруг сказал в сторону окна:
– Не зайдешь ли?
Цзян Сюэнин, услышав его голос, поняла, что эти слова адресованы ей, но она ответила:
– Нет, сегодня я просто пришла узнать о Чжоу Иньчжи, как там дела?
Се Вэй сказал сквозь окно:
– Пока нет новостей.
Цзян Сюэнин слегка опустила веки, скрывая некоторое беспокойство в душе, и сказала:
– Я все еще не доверяю этому человеку. Подумав, я решила, что оставлять его свободно передвигающимся по Синьчжоу – это риск. Лучше уж тогда немедленно арестовать его и заключить под стражу, чтобы он не натворил бед. Когда мы выясним обстоятельства, если он окажется невиновным, тогда и отпустим его.
Се Вэй легко кашлянул:
– Тебя не беспокоит, что он может затаить злобу?
Цзян Сюэнин ответила:
– Какая уж злоба у такого человека, как камыш на ветру? Он умеет распознавать ситуацию, до этого не дойдет.
Тогда Се Вэй сказал:
– Пусть это сделает Дао Цинь.
Цзян Сюэнин кивнула и постояла некоторое время, но, не имея больше дел, она повернулась, чтобы уйти.
Внезапно Се Вэй спросил:
– Завтра тоже придешь?
Цзян Сюэнин снова остановилась, опустив взгляд на веточку абрикосовых цветков в своих руках, и ответила:
– Завтра я должна провести Фанъинь и Жэня Вэйчжи. Они покидают Синьчжоу, так что у меня будет много дел. В другой раз.
Се Вэй сказал:
– Тогда в другой раз.
Цзян Сюэнин слушала его голос, который звучал, как обычно, но в воздухе этого двора витал легкий запах лекарственных трав, заставляя ее чувствовать легкую горечь в носу и на языке.
Так она стояла в своих размышлениях и вспомнила о том дне.
Цзян Сюэнин медленно повернула в руках веточку абрикоса и сказала:
– Возможно, вы правы, я и мирские обыватели не так уж и отличаемся друг от друга. Но люди ведь разные. Некоторые, любя кого-то, стремятся всеми способами быть рядом с этим человеком. Но есть и те, кто, любя, просто хочет, чтобы другой человек был счастлив и спокоен, и не обязательно ищет какого-то конкретного результата. Между этими двумя категориями людей нет различия в достоинстве. Для меня Чжан Чжэ – это уголь в снегу, свет в темной комнате, лодка в отчаянной ситуации. Даже если он станет «кем-то, на кого я когда-то обращала внимание», я не хочу слышать, как кто-то порочит его. Се Вэй, давайте больше не будем упоминать его, ладно?
Цзянь Шу стоял у двери, не осмеливаясь двигаться.
В комнате было тихо.
Цзян Сюэнин не могла видеть выражения лица человека внутри, и после долгого молчания она наконец услышала спокойный и низкий ответ изнутри:
– Хорошо.
Она не могла определить свои чувства в тот момент.
Прохладный ветерок подул, и розовые лепестки слегка задрожали.
Цзян Сюэнин аккуратно подняла руку и, перед тем как уйти, она тихо положила эту маленькую веточку абрикоса на подоконник.
Цзянь Шу был поражен.
После того, как Цзян Сюэнин ушла, он сначала положил поднос с лекарством на стол рядом, взял веточку абрикоса с подоконника и внес ее в комнату, а затем передал её Се Вэю.
Тот лежал на мягкой скамейке у окна.
Медицинские навыки Чжоу Ци Хуана были несомненно выдающимися, и после нескольких дней лечения рана начала заживать. За исключением бледности и некоторого истощения, он выглядел почти так же, как и обычно.
Цзянь Шу тихо сказал:
– Это веточка, которую только что оставила у окна вторая мисс Нин.
Се Вэй протянул руку и взял её.
Края сломанного стебля абрикоса ещё сохраняли свежесть излома, а только раскрывшиеся розово-белые лепестки в этом почти кончающемся зимнем, ещё не наступившем весеннем северном крае выглядели особенно нежными и хрупкими, почти невероятными.
Где абрикосы цветут так рано?
В этот момент, глядя на цветы на ветке, он словно почувствовал, как его сердце тает. Он испытывал счастье и какое-то ошеломляющее чувство, как будто он находился во сне. Но улыбка на его губах стала теплее и спокойнее.
Се Вэй посмотрел наружу.
Солнце зашло на западе, и вокруг стало тихо.
Цзянь Шу, не желая беспокоить его, подождал, пока Се Вэй отвёл взгляд, и тихо спросил:
– Должен ли я поручить Дао Циню выполнить то, что сказала девушка?
Се Вэй кивнул.
Цзянь Шу собрался уйти, но на полпути остановился, словно вспомнил о чем-то, и, колеблясь, спросил:
– Вторая мисс Нин предлагает поймать его живым, чтобы предотвратить его злодеяния. Но если...
Се Вэй слегка поднял брови, его взгляд все еще был прикован к маленькой веточке абрикоса, и он безразлично сказал:
– Тогда пусть поймают мертвым.
1 Комментарии
Севушка наш поплыл🤭
ОтветитьУдалить