Лу Тай мгновенно пришел в себя. Он понял, что даже если Сяобао не откроет рта, всё ещё есть возможности для маневра. Он решительно отпустил Сяобао и, встав в центр, указал на Цзян Сюэнин и спросил его:
– Ты только что сказал, что последовал за Се Вэем, так что, конечно, знаешь эту женщину. Тогда скажи мне, как её зовут, откуда она, каково её происхождение и в чем состоят её отношения с Се Вэем?
Как только он это сказал, выражение лица Сяобао изменилось.
В то же время лицо Се Вэя тоже потемнело.
Цзян Сюэнин, хотя и не понимала, почему Лу Тай задал этот вопрос, но, глядя на лица Сяобао и Се Вэя, она поняла, что её личность в глазах Небесных Учений может стать проблемой.
Как эта секта, противостоящая Имперскому двору, отнесется к молодой леди из семьи чиновника?
Видя, что Сяобао молчит, Лу Тай холодно усмехнулся:
– Ну же, говори! Ты же узнал её, не так ли?
Сяобао с трудом сглотнул и начал:
– Девушка по фамилии Цзян, она... она...
Но следующие слова он так и не смог вымолвить.
Лу Тай хмыкнул. Он был уверен в своей победе. Оглядев всех вокруг, он громко произнёс:
– Если ты молчишь, я скажу за тебя! Это женщина с фамилией Цзян, зовут её Цзян Сюэнин. Она дочь Цзяна Бояо, помощника министра финансов Имперского двора! Её отец занимает высокую должность при дворе, служит Императору; её сестра вышла замуж за представителя Императорской семьи; а она сама была во дворце, служила в качестве учебной сопровождающей Принцессы и училась у Дуцюна! Эта женщина, которую наш Дуцюн, считающийся равным Гуну И, вопреки всем нормам, решил наставлять, и ради которой пошёл на одиночный риск! Братья, помните ли вы правила наших Учений...
– Девушка из семьи чиновника!
От этого заявления поднялась волна возмущения среди собравшихся под высокой платформой. Все гудели и возмущались:
– Да она ещё и из королевской семьи!
– Фу, неудивительно, что она такая важная, совсем не похожа на обычных людей!
– Помощник министра финансов, тот самый, что каждый год взимает налоги?
– Как Дуцюн мог общаться с такой женщиной...
– Между учителем и ученицей, где здесь мораль?
– Фу! – воскликнул кто-то из толпы.
Если раньше многие лишь наблюдали за происходящим, как за зрелищем, то теперь, когда личность Цзян Сюэнин была раскрыта всем, отношение большинства изменилось. Все они были из бедных семей, перенесших тяжёлые налоги и трудные повинности. Они питали глубокую ненависть к Имперскому двору и царской семье. Иначе почему они согласились бы работать на Небесные Учения?
Их цель – достижение «Великого единства». Но эта девушка из богатой семьи стояла перед ними, так она ещё и была связана с известным в их кругах Дуцюнем, что казалось им оскорбительным. Это и вызвало среди них ярость и обиду.
По правилам Небесных Учений, вступившие в секту должны были отречься от всех связей с богатыми и могущественными, оставить свои дома и имущество и не иметь дел с такими женщинами.
Из толпы раздался крик:
– Наказать по правилам Учений!
За ним последовали другие голоса:
– Наказать по правилам Учений!
Скоро голоса слились в единый рёв:
– Три удара, шесть дыр, пусть будет первый удар!
Цзян Сюэнин ощутила холодок по спине. Она чувствовала на себе взгляд Лу Тая, который был подобен ядовитой змее, уставившейся на неё.
Так называемое «три удара, шесть дыр» – это правило бандитских группировок. Один удар ножом оставляет два отверстия в теле, и каждый, кто хочет покинуть группировку, должен пронзить себя трижды, чтобы оставить шесть дыр, демонстрируя тем самым своё решение.
А правила Небесных Учений...
– По правилам наших Учений, все ученики не должны иметь никаких связей с властителями. Дуцюн, будучи одним из нас, демонстрирует пример для братьев, но, тем не менее, он нарушил это правило! – голос Лу Тая становился всё более ледяным с каждым словом. – Если бы ты не был членом наших Учений, всё было бы проще. Но раз ты в нём и ещё не покинул его, то то, что ты вместе с этой женщиной, нельзя просто так простить.
Се Вэй уставился на него, не произнося ни слова.
Среди присутствующих вновь послышались крики о «трёх ударах и шести отверстиях».
Лицо Цзян Сюэнин побледнело, в её голове мелькали мысли, но она была бессильна что-либо сделать.
Вань Сюйцзы, наблюдавший за ситуацией со стороны, начал понимать, что происходило. Он лишь хотел использовать Лу Тая, чтобы держать Дуцюна под контролем. Он не вмешивался сам и оставлял себе некоторый простор для манёвра. Ведь хоть Дуцюн и находился здесь, но на границе у его двоюродного брата Янь Линя в руках десятки тысяч воинов, которых нельзя недооценивать. Если бы можно было объединиться, чтобы сразиться с имперским двором, как когда-то с королем Пиннаня, это было бы идеально. Но убивать Дуцюна нужно осторожно, с учётом ситуации на границе, чтобы не дать возможности граничным войскам объединиться с имперским двором.
Однако Вань Сюйцзы не ожидал, что Лу Тай настолько сильно ненавидел Дуцюна.
Гун И вырастил хорошую собаку.
Он задумался на мгновение, затем улыбнулся с добродушным выражением лица и сказал:
– Дуцюн на протяжении многих лет приносил нашим Учениям огромную пользу. К тому же, эта женщина и он просто вместе практиковали, и даже не женаты. Можно оставить в стороне общественную мораль, и, хотя это немного противоречит нашим правилам, это не так уж и серьёзно. По моему мнению, Дуцюн просто на время забыл себя и потерял голову.
Все вокруг замолчали.
Вань Сюйцзы бросил взгляд на Цзян Сюэнин, а затем перевёл взгляд на Дуцюна, словно всё это делается для его же блага. Он сказал:
– Три удара и шесть отверстий для заслуженного человека кажутся слишком жестокими. Давайте поступим так, Дуцюн. Учитывая, что вы впервые нарушили правила Учения, мы не безразличны к справедливости. Я предлагаю вам возможность исправиться. Если вы разорвёте отношения с этой женщиной, мы посчитаем, что ничего не произошло, и ваши заслуги и проступки будут взаимно погашены.
Когда Учитель говорит, кто осмеливался не слушать? Никто не высказал возражений.
Однако Се Вэй понимал, что Вань Сюйцзы никак не оставит всё так просто: разорвать отношения легко, но как это доказать? Трудно!
Как и следовало ожидать, Учитель сразу подал знак одному из даоистских мальчиков рядом с ним. Тот извлёк меч из ножен на своём поясе и бросил его на землю внизу. Затем, указывая на меч, он сказал Дуцюну:
– Не нужно трёх ударов и шести отверстий, но слишком уж легкомысленно будет, если мы просто отпустим вас, и это может не устроить всех. Нужен всего лишь один удар. Раны на ногах трудно заживают, а раны на теле могут быть смертельными, так что давайте просто проколем ей одну руку. Если вы не пожелаете этого, этот меч придётся использовать на вас!
Его слова уже звучали угрожающе.
Вань Сюйцзы, конечно, хотел создать проблемы для Се Вэя, но, держа Цзян Сюэнин в качестве козыря, он также хотел дополнительно проверить, насколько важна она для него.
В конце концов, решение Се Вэя одним отправиться в Лоян, чтобы спасти Цзян Сюэнин, казалось ему всё ещё немного неправдоподобным. И тот факт, что он так легко попал в ловушку, показался ему слишком простым, что заставило его заподозрить какие-то козни за его спиной.
А что, если он и эта девушка просто притворялись?
Возможно, он всё это время только притворялся, чтобы заставить Ваня Сюйцзы опустить бдительность, заставить его чувствовать, что он контролирует ситуацию, и плавно ввести его в заранее расставленную ловушку. И, когда Вань Сюйцзы решит использовать Цзян Сюэнин, как средство угрозы, вполне возможно, что Дуцюн внезапно пожертвует ей, чтобы застать его врасплох!
На этот раз он хотел воспользоваться возможностью, чтобы увидеть, как Дуцюн поступит в такой ситуации: выберет ли он нанести удар Цзян Сюэнин или себе?
Услышав его слова, Цзян Сюэнин инстинктивно посмотрела на Се Вэя. Меч лежал у его ног. Он также посмотрел на неё. В этот момент в её сердце внезапно поднялось зловещее предчувствие. Цзян Сюэнин сделала шаг вперёд, пытаясь броситься к нему, и в отчаянии она закричала:
– Не надо!
Однако рядом стоявший даоистский мальчик тут же схватил её, и, сколько бы она ни сопротивлялась, она не могла вырваться из его хватки. Множество глаз смотрели на них.
Се Вэй наклонился и поднял с земли короткий меч. Лезвие меча отражало его спокойные и глубокие глаза, а яркие огоньки костра придавали острию меча особую жестокость. Его руки, привыкшие играть на цине, были изящными, с длинными пальцами и гладкими суставами, словно тщательно выточенные и отполированные рукой божественного мастера. Они напоминали зелёные бамбуковые стебли, мягко колыхающиеся в горном ветру.
Цзян Сюэнин вспомнила их первую встречу.
Когда она его увидела, он был бледным от болезни. В белой одежде, обнимая цинь, он мастерски проводил рукой по струнам, заставляя людей вспоминать величественные горы и слышать шепот текучих ручьёв. Даже в критической ситуации, когда он сам едва мог передвигаться, он всё равно упорно нес с собой этот инструмент. Она до сих пор не могла забыть его взгляд, когда она в гневе разбила цинь...
Этот долг она не сможет вернуть.
Страх охватил её целиком, и Цзян Сюэнин попыталась остановить его. Она умоляла его почти со слезами на глазах:
– Не делай этого, Се Цзюань, пожалуйста! Я не смогу вернуть тебе этот долг...
Слёзы уже катились по её щекам.
Се Цзюань посмотрел на неё, на его бледном лице появилась странная улыбка. Он сжал в руке нож и спокойно сказал ей:
– Ты не можешь вернуть долг? Тогда с сегодняшнего дня ты будешь мне должна. Хорошо?
Чувства Цзян Сюэнин в тот момент нельзя было выразить. Ощущалось так, словно боль пронзила её сердце, и что-то тянуло её вниз, отчаянно и безвозвратно...
Лу Тай, теряя терпение, указал на расположенную рядом площадку для казней:
– Учитель решил пойти на попятную. Выбор за тобой. Я начну отсчёт до трёх...
Се Цзюань опустил веки и тихо ответил:
– Не нужно считать, я уже выбрал.
Прежде, чем окружающие успели понять, что происходило, он уже крепко сжал нож в правой руке и спокойно положил свою левую руку на истёртую площадку для казней. Кончик ножа коснулся кожи, и мгновенно появились капли крови. Он замер на мгновение, словно хотел отпустить что-то важное, затем сжал губы, закрыл глаза, стиснул зубы и с силой надавил на нож!
Звук пронзил его уши, но в действительности всё было беззвучно.
Нож глубоко вошёл в его ладонь, пронзив её насквозь!
– Ты только что сказал, что последовал за Се Вэем, так что, конечно, знаешь эту женщину. Тогда скажи мне, как её зовут, откуда она, каково её происхождение и в чем состоят её отношения с Се Вэем?
Как только он это сказал, выражение лица Сяобао изменилось.
В то же время лицо Се Вэя тоже потемнело.
Цзян Сюэнин, хотя и не понимала, почему Лу Тай задал этот вопрос, но, глядя на лица Сяобао и Се Вэя, она поняла, что её личность в глазах Небесных Учений может стать проблемой.
Как эта секта, противостоящая Имперскому двору, отнесется к молодой леди из семьи чиновника?
Видя, что Сяобао молчит, Лу Тай холодно усмехнулся:
– Ну же, говори! Ты же узнал её, не так ли?
Сяобао с трудом сглотнул и начал:
– Девушка по фамилии Цзян, она... она...
Но следующие слова он так и не смог вымолвить.
Лу Тай хмыкнул. Он был уверен в своей победе. Оглядев всех вокруг, он громко произнёс:
– Если ты молчишь, я скажу за тебя! Это женщина с фамилией Цзян, зовут её Цзян Сюэнин. Она дочь Цзяна Бояо, помощника министра финансов Имперского двора! Её отец занимает высокую должность при дворе, служит Императору; её сестра вышла замуж за представителя Императорской семьи; а она сама была во дворце, служила в качестве учебной сопровождающей Принцессы и училась у Дуцюна! Эта женщина, которую наш Дуцюн, считающийся равным Гуну И, вопреки всем нормам, решил наставлять, и ради которой пошёл на одиночный риск! Братья, помните ли вы правила наших Учений...
– Девушка из семьи чиновника!
От этого заявления поднялась волна возмущения среди собравшихся под высокой платформой. Все гудели и возмущались:
– Да она ещё и из королевской семьи!
– Фу, неудивительно, что она такая важная, совсем не похожа на обычных людей!
– Помощник министра финансов, тот самый, что каждый год взимает налоги?
– Как Дуцюн мог общаться с такой женщиной...
– Между учителем и ученицей, где здесь мораль?
– Фу! – воскликнул кто-то из толпы.
Если раньше многие лишь наблюдали за происходящим, как за зрелищем, то теперь, когда личность Цзян Сюэнин была раскрыта всем, отношение большинства изменилось. Все они были из бедных семей, перенесших тяжёлые налоги и трудные повинности. Они питали глубокую ненависть к Имперскому двору и царской семье. Иначе почему они согласились бы работать на Небесные Учения?
Их цель – достижение «Великого единства». Но эта девушка из богатой семьи стояла перед ними, так она ещё и была связана с известным в их кругах Дуцюнем, что казалось им оскорбительным. Это и вызвало среди них ярость и обиду.
По правилам Небесных Учений, вступившие в секту должны были отречься от всех связей с богатыми и могущественными, оставить свои дома и имущество и не иметь дел с такими женщинами.
Из толпы раздался крик:
– Наказать по правилам Учений!
За ним последовали другие голоса:
– Наказать по правилам Учений!
Скоро голоса слились в единый рёв:
– Три удара, шесть дыр, пусть будет первый удар!
Цзян Сюэнин ощутила холодок по спине. Она чувствовала на себе взгляд Лу Тая, который был подобен ядовитой змее, уставившейся на неё.
Так называемое «три удара, шесть дыр» – это правило бандитских группировок. Один удар ножом оставляет два отверстия в теле, и каждый, кто хочет покинуть группировку, должен пронзить себя трижды, чтобы оставить шесть дыр, демонстрируя тем самым своё решение.
А правила Небесных Учений...
– По правилам наших Учений, все ученики не должны иметь никаких связей с властителями. Дуцюн, будучи одним из нас, демонстрирует пример для братьев, но, тем не менее, он нарушил это правило! – голос Лу Тая становился всё более ледяным с каждым словом. – Если бы ты не был членом наших Учений, всё было бы проще. Но раз ты в нём и ещё не покинул его, то то, что ты вместе с этой женщиной, нельзя просто так простить.
Се Вэй уставился на него, не произнося ни слова.
Среди присутствующих вновь послышались крики о «трёх ударах и шести отверстиях».
Лицо Цзян Сюэнин побледнело, в её голове мелькали мысли, но она была бессильна что-либо сделать.
Вань Сюйцзы, наблюдавший за ситуацией со стороны, начал понимать, что происходило. Он лишь хотел использовать Лу Тая, чтобы держать Дуцюна под контролем. Он не вмешивался сам и оставлял себе некоторый простор для манёвра. Ведь хоть Дуцюн и находился здесь, но на границе у его двоюродного брата Янь Линя в руках десятки тысяч воинов, которых нельзя недооценивать. Если бы можно было объединиться, чтобы сразиться с имперским двором, как когда-то с королем Пиннаня, это было бы идеально. Но убивать Дуцюна нужно осторожно, с учётом ситуации на границе, чтобы не дать возможности граничным войскам объединиться с имперским двором.
Однако Вань Сюйцзы не ожидал, что Лу Тай настолько сильно ненавидел Дуцюна.
Гун И вырастил хорошую собаку.
Он задумался на мгновение, затем улыбнулся с добродушным выражением лица и сказал:
– Дуцюн на протяжении многих лет приносил нашим Учениям огромную пользу. К тому же, эта женщина и он просто вместе практиковали, и даже не женаты. Можно оставить в стороне общественную мораль, и, хотя это немного противоречит нашим правилам, это не так уж и серьёзно. По моему мнению, Дуцюн просто на время забыл себя и потерял голову.
Все вокруг замолчали.
Вань Сюйцзы бросил взгляд на Цзян Сюэнин, а затем перевёл взгляд на Дуцюна, словно всё это делается для его же блага. Он сказал:
– Три удара и шесть отверстий для заслуженного человека кажутся слишком жестокими. Давайте поступим так, Дуцюн. Учитывая, что вы впервые нарушили правила Учения, мы не безразличны к справедливости. Я предлагаю вам возможность исправиться. Если вы разорвёте отношения с этой женщиной, мы посчитаем, что ничего не произошло, и ваши заслуги и проступки будут взаимно погашены.
Когда Учитель говорит, кто осмеливался не слушать? Никто не высказал возражений.
Однако Се Вэй понимал, что Вань Сюйцзы никак не оставит всё так просто: разорвать отношения легко, но как это доказать? Трудно!
Как и следовало ожидать, Учитель сразу подал знак одному из даоистских мальчиков рядом с ним. Тот извлёк меч из ножен на своём поясе и бросил его на землю внизу. Затем, указывая на меч, он сказал Дуцюну:
– Не нужно трёх ударов и шести отверстий, но слишком уж легкомысленно будет, если мы просто отпустим вас, и это может не устроить всех. Нужен всего лишь один удар. Раны на ногах трудно заживают, а раны на теле могут быть смертельными, так что давайте просто проколем ей одну руку. Если вы не пожелаете этого, этот меч придётся использовать на вас!
Его слова уже звучали угрожающе.
Вань Сюйцзы, конечно, хотел создать проблемы для Се Вэя, но, держа Цзян Сюэнин в качестве козыря, он также хотел дополнительно проверить, насколько важна она для него.
В конце концов, решение Се Вэя одним отправиться в Лоян, чтобы спасти Цзян Сюэнин, казалось ему всё ещё немного неправдоподобным. И тот факт, что он так легко попал в ловушку, показался ему слишком простым, что заставило его заподозрить какие-то козни за его спиной.
А что, если он и эта девушка просто притворялись?
Возможно, он всё это время только притворялся, чтобы заставить Ваня Сюйцзы опустить бдительность, заставить его чувствовать, что он контролирует ситуацию, и плавно ввести его в заранее расставленную ловушку. И, когда Вань Сюйцзы решит использовать Цзян Сюэнин, как средство угрозы, вполне возможно, что Дуцюн внезапно пожертвует ей, чтобы застать его врасплох!
На этот раз он хотел воспользоваться возможностью, чтобы увидеть, как Дуцюн поступит в такой ситуации: выберет ли он нанести удар Цзян Сюэнин или себе?
Услышав его слова, Цзян Сюэнин инстинктивно посмотрела на Се Вэя. Меч лежал у его ног. Он также посмотрел на неё. В этот момент в её сердце внезапно поднялось зловещее предчувствие. Цзян Сюэнин сделала шаг вперёд, пытаясь броситься к нему, и в отчаянии она закричала:
– Не надо!
Однако рядом стоявший даоистский мальчик тут же схватил её, и, сколько бы она ни сопротивлялась, она не могла вырваться из его хватки. Множество глаз смотрели на них.
Се Вэй наклонился и поднял с земли короткий меч. Лезвие меча отражало его спокойные и глубокие глаза, а яркие огоньки костра придавали острию меча особую жестокость. Его руки, привыкшие играть на цине, были изящными, с длинными пальцами и гладкими суставами, словно тщательно выточенные и отполированные рукой божественного мастера. Они напоминали зелёные бамбуковые стебли, мягко колыхающиеся в горном ветру.
Цзян Сюэнин вспомнила их первую встречу.
Когда она его увидела, он был бледным от болезни. В белой одежде, обнимая цинь, он мастерски проводил рукой по струнам, заставляя людей вспоминать величественные горы и слышать шепот текучих ручьёв. Даже в критической ситуации, когда он сам едва мог передвигаться, он всё равно упорно нес с собой этот инструмент. Она до сих пор не могла забыть его взгляд, когда она в гневе разбила цинь...
Этот долг она не сможет вернуть.
Страх охватил её целиком, и Цзян Сюэнин попыталась остановить его. Она умоляла его почти со слезами на глазах:
– Не делай этого, Се Цзюань, пожалуйста! Я не смогу вернуть тебе этот долг...
Слёзы уже катились по её щекам.
Се Цзюань посмотрел на неё, на его бледном лице появилась странная улыбка. Он сжал в руке нож и спокойно сказал ей:
– Ты не можешь вернуть долг? Тогда с сегодняшнего дня ты будешь мне должна. Хорошо?
Чувства Цзян Сюэнин в тот момент нельзя было выразить. Ощущалось так, словно боль пронзила её сердце, и что-то тянуло её вниз, отчаянно и безвозвратно...
Лу Тай, теряя терпение, указал на расположенную рядом площадку для казней:
– Учитель решил пойти на попятную. Выбор за тобой. Я начну отсчёт до трёх...
Се Цзюань опустил веки и тихо ответил:
– Не нужно считать, я уже выбрал.
Прежде, чем окружающие успели понять, что происходило, он уже крепко сжал нож в правой руке и спокойно положил свою левую руку на истёртую площадку для казней. Кончик ножа коснулся кожи, и мгновенно появились капли крови. Он замер на мгновение, словно хотел отпустить что-то важное, затем сжал губы, закрыл глаза, стиснул зубы и с силой надавил на нож!
Звук пронзил его уши, но в действительности всё было беззвучно.
Нож глубоко вошёл в его ладонь, пронзив её насквозь!
0 Комментарии