У распахнутых городских ворот тело Чжоу Иньчжи, уже переставшее кровоточить, лежало поперек дороги. В воздухе витал пыльный туман. Он словно открывал кровавую завесу предстоящих событий.
Янь Линь махнул рукой, и большая армия вступила в город.
Цзян Сюэнин перешла через городские ворота, и перед её глазами вновь предстали знакомые улицы. От прошлой жизни до сегодняшнего дня они казались почти неизменными. Но где теперь открытые магазины? Двери домов закрыты, или же они стоят в руинах. Где теперь былая процветающая суета столицы?
Давным-давно, именно на этой улице Янь Линь, полный энтузиазма, вел её на коне в праздник фонарей; Ю Фанъинь, неуклюже пытаясь купить кошелек, случайно опрокинула чью-то лавку; Шэн Чжийи, отправляясь на свадьбу в татарские земли, вела печальный и в то же время радостный кортеж, который протянулся через весь город; Се Цзюань, еще скрывая свои таланты, шел пешком из своего особняка в Гао Хуан за струной для скрипки и куском хорошего дерева...
Всё началось здесь, и здесь же всё и закончится.
Она думала, что, убив Чжоу Иньчжи и, отомстив, она почувствует облегчение.
Но, кажется, нет.
Стоя на этой длинной улице, и, глядя на проходящие мимо ряды солдат, в душе Цзян Сюэнин возникло чувство пустоты, как будто вдруг она не знала, что ей делать дальше и куда ей идти.
Се Вэй стоял рядом с ней, сопровождая её взглядом, но не произнося ни слова.
Цзян Сюэнин внезапно спросила его:
— А ты?
Се Вэй обернулся:
— Что?
Цзян Сюэнин продолжила:
— Что ты собираешься делать после того, как отомстишь?
Се Вэй смотрел на неё долго, не отвечая.
Двадцать с лишним лет навязчивой привязанности, глубокая кровная месть из-за перевернутой судьбы... Если однажды он сможет отомстить, почувствует ли он облегчение?
Или, может быть, он почувствует то же, что и она внезапно ощутила...
Цзян Сюэнин не могла этого предугадать.
Осенние листья, сметенные ветром, покрывали углы длинной улицы. Звук шагов военного марша продолжался до конца улицы. Разведчики на быстрых конях мчались вперед, собирая информацию, а на другом конце улицы Лю Сянь сморщил лоб, разговаривая с Янь Линем. Вдруг с другой стороны улицы быстро побежал молодой монах в синей одежде, но его остановили встречные солдаты. Он усердно что-то объяснял, пока вдруг не увидел вдалеке Се Вэя и начал указывать на него рукой. Его глаза засветились...
Се Вэй на мгновение задумался.
Он обратился к Дао Циню:
— Пусть он подойдет.
Дао Цинь последовал его указанию, подошел к солдатам и привел монаха к Се Вэю.
Цзян Сюэнин с любопытством смотрела на него.
Монах, казалось, тоже немного опасался Се Вэя, но, подойдя к нему, он сначала вежливо склонил голову в приветствии, а затем сказал:
— Несколько дней назад к нам пришел человек по фамилии Мэн, весь в крови. После беседы с нашим настоятелем он сказал, что хочет уведомить господина Се. Узнав, что армия Синьчжоу вошла в город, я был послан сюда, чтобы сообщить об этом.
Се Вэй понял, о ком шла речь, и, слегка опустив взгляд, ответил:
— Спасибо за труд.
Цзян Сюэнин смотрела на монаха с недоумением.
Но Се Вэй вдруг обратился к ней с вопросом:
— Ты когда-нибудь была в Белой Пагоде?
Цзян Сюэнин внутренне вздрогнула.
Она слышала о Белой Пагоде, но никогда там не была
Слова застряли у неё в горле и не смогли вырваться наружу.
Но Се Вэй улыбнулся, схватил её за руку и сказал:
— Там находится кое-кто, кого ты тоже знаешь. Мне нужно туда. Пойдешь со мной?
Цзян Сюэнин не смогла выговорить слова отказа.
Се Вэй потянул её к лошади, поставил перед собой в седло и, прижав к себе, ускакал, проехав несколько улиц. Вскоре они увидели высоко возвышающуюся белую пагоду.
Город выглядел пустынным и мрачным.
На земле лежали опавшие листья, никто их не убирал. На рынках не было видно ни одного обычного человека. Даже те, кто не покинул город, теперь держали двери своих домов плотно закрытыми, прячась от беды.
Но дорога впереди была удивительно чистой.
На старой каменной мостовом с зеленым мхом оставались свежие следы от метлы, ни одного листа не было. В конце этой дороги находился старый и уединенный храм. Листья кленов внутри уже окрасились в красный цвет, придавая этой осени некую яркость, похожую на облака.
Се Вэй остановил лошадь здесь.
Он снова протянул руку Цзян Сюэнин, помогая ей слезть с лошади.
Перед входом в храм молодой монах как раз вынес таз с водой и начал поливать только что подметенный участок. Он, похоже, не ожидал, что кто-то придет поклониться в такое время, и был удивлен, увидев их.
Но когда он узнал Се Вэя, его глаза мгновенно расширились от удивления.
Се Вэй понял, что монах его узнал, но не стал терять времени на разговоры, а просто спросил:
— Где находится настоятель Ван Чэн?
Молодой монах говорил с заиканием. Постояв немного, он поспешно поставил водяную чашу в угол у стены и сказал:
— Настоятель сейчас медитирует, я сейчас же пойду и передам ему!
Сказав это, он быстро побежал вглубь храма.
Се Вэй не стал его останавливать, а просто повел Цзян Сюэнин с собой в храм.
Под стенами росло много деревьев.
Келья настоятеля находилась дальше. Это была обычная, простая маленькая постройка.
Подойдя к ней, Се Вэй сказал ей:
— Подожди меня здесь немного.
Цзян Сюэнин кивнула в ответ.
Се Вэй направился прямо внутрь, и его фигура исчезла за дверью. Из кельи, окна которой были закрыты желтыми бумажными шторами, послышался звук буддийского мантры, за которым последовали спокойные голоса разговора.
Все знали, что хотя Се Вэй и служил на государственной службе, он изучал, как даосские, так и буддийские тексты, поэтому он мог уживаться, как с учеными, так и со священниками. Он был равным по статусу с предыдущим национальным Учителем Юаньцзи.
Это был первый раз, когда она видела его в реальном общении с монастырем.
Тот самаритянин по фамилии Мэн... Она его знала...
Это был Мэн Ян?
Цзян Сюэнин задумалась и поняла, что на самом деле ей не было особенно любопытно по этому поводу. Она подняла взгляд и огляделась по сторонам. Тогда она увидела недалеко от себя каменную беседку.
В тот момент она явно не видела названия этой беседки, но почему-то странное предчувствие заставило её сердце резко забиться. Она сделала шаг в её направлении и подошла ближе, чтобы рассмотреть её получше.
Действительно, это был павильон Чаоинь.
Семь ступеней ведут к каменному павильону, внутри которого стоит старый деревянный столик, на котором стоит курильница. Похоже, что утром в ней зажигали благовония, и, хотя сейчас дым и не вьется, всё равно можно было еле уловить остаточный запах агарового дерева в воздухе.
Рядом с этим павильоном находилась обширная аллея стел.
Каждая стела высотой шесть футов и шириной один фут.
На них высечены одно за другим имена.
Дальше некоторые из них были даже без имени.
Видно, что они стоят здесь уже долгое время, каждая из них имеет следы эрозии от ветра и дождя.
Цзян Сюэнин медленно прошла внутрь, чтобы рассмотреть их поближе. Имена Чжао, Цянь, Сунь, Ли – разные фамилии; некоторые со всеми именами, целыми и неповрежденными; некоторые, кажется, даже не получили настоящего имени, только прозвище высечено на стеле; и еще много тех, у которых нет имени...
Могилы трехсот мальчиков.
В прошлой жизни она не видела их, потому что это, казалось, было не связано с ней напрямую. Если бы позже, будучи взаперти во дворце Куньнин, она не услышала бы об этом от Ю Фанъинь, возможно, она бы так и не узнала, что конец её судьбы в прошлой жизни был связан именно с этим кровавым событием более двадцати лет назад.
Сегодня она наконец увидела это.
Она не спешила и останавливалась у каждого имени на мгновение, как будто хотела, чтобы они оставили след в ее памяти.
Однако, когда она дошла до угла на юго-востоке, Цзян Сюэнин вдруг остановилась на долгое время и не стала идти дальше.
Перед ней стояла каменная стела.
Но она отличалась от других.
На других стелах были либо четко высечены имена и фамилии, либо они полностью были пустыми. Но на этой стеле, кажется, кто-то начал высекать имя и фамилию, но не закончил, и кто-то насильно соскреб их, оставив лишь несколько пятнистых вмятин и хаотичных следов резьбы.
Вдруг голос раздался за её спиной:
— Это я.
Цзян Сюэнин обернулась.
Се Вэй, видимо, уже вышел из кельи. У ступеней павильона Чаоинь стоял старый монах, а рядом с ним стоял бледный Мэн Ян, но он только смотрел и не подходил.
Цзян Сюэнин сначала не поняла, что имел в виду Се Вэй.
Но он подошел к ней.
Пыль, скопившаяся на темной стеле, была аккуратно убрана его рукой.
Се Вэй посмотрел на неё и улыбнулся:
— Здесь тоже должны были высечь имя и фамилию, но она никак не могла поверить, что куча разложившихся костей и грязи после растаявшего снега — это я. Когда мастер начал высекать имя, она выхватила у него резец и уничтожила высеченное имя. Затем она сказала другим, что её ребенок, возможно, еще не умер, и даже если он уже погиб, то не должен быть похоронен под фамилией Сяо.
Хотя он и говорил это с улыбкой, Цзян Сюэнин почувствовала, как у неё в глазах становится горячо, и в горле что-то застопорилось.
Се Вэй тихо сказал:
— Я должен был умереть более двадцати лет назад.
Цзян Сюэнин протянула руку, чтобы взять его за руку, и покачала головой:
— Нет, ты не такой.
Её ладонь была вспотевшей и даже дрожала.
Се Вэй улыбнулся:
— Чего ты боишься?
Цзян Сюэнин не могла ему объяснить, она только сказала:
— В любом случае, она хотела, чтобы ты выжил.
Янь Линь махнул рукой, и большая армия вступила в город.
Цзян Сюэнин перешла через городские ворота, и перед её глазами вновь предстали знакомые улицы. От прошлой жизни до сегодняшнего дня они казались почти неизменными. Но где теперь открытые магазины? Двери домов закрыты, или же они стоят в руинах. Где теперь былая процветающая суета столицы?
Давным-давно, именно на этой улице Янь Линь, полный энтузиазма, вел её на коне в праздник фонарей; Ю Фанъинь, неуклюже пытаясь купить кошелек, случайно опрокинула чью-то лавку; Шэн Чжийи, отправляясь на свадьбу в татарские земли, вела печальный и в то же время радостный кортеж, который протянулся через весь город; Се Цзюань, еще скрывая свои таланты, шел пешком из своего особняка в Гао Хуан за струной для скрипки и куском хорошего дерева...
Всё началось здесь, и здесь же всё и закончится.
Она думала, что, убив Чжоу Иньчжи и, отомстив, она почувствует облегчение.
Но, кажется, нет.
Стоя на этой длинной улице, и, глядя на проходящие мимо ряды солдат, в душе Цзян Сюэнин возникло чувство пустоты, как будто вдруг она не знала, что ей делать дальше и куда ей идти.
Се Вэй стоял рядом с ней, сопровождая её взглядом, но не произнося ни слова.
Цзян Сюэнин внезапно спросила его:
— А ты?
Се Вэй обернулся:
— Что?
Цзян Сюэнин продолжила:
— Что ты собираешься делать после того, как отомстишь?
Се Вэй смотрел на неё долго, не отвечая.
Двадцать с лишним лет навязчивой привязанности, глубокая кровная месть из-за перевернутой судьбы... Если однажды он сможет отомстить, почувствует ли он облегчение?
Или, может быть, он почувствует то же, что и она внезапно ощутила...
Цзян Сюэнин не могла этого предугадать.
Осенние листья, сметенные ветром, покрывали углы длинной улицы. Звук шагов военного марша продолжался до конца улицы. Разведчики на быстрых конях мчались вперед, собирая информацию, а на другом конце улицы Лю Сянь сморщил лоб, разговаривая с Янь Линем. Вдруг с другой стороны улицы быстро побежал молодой монах в синей одежде, но его остановили встречные солдаты. Он усердно что-то объяснял, пока вдруг не увидел вдалеке Се Вэя и начал указывать на него рукой. Его глаза засветились...
Се Вэй на мгновение задумался.
Он обратился к Дао Циню:
— Пусть он подойдет.
Дао Цинь последовал его указанию, подошел к солдатам и привел монаха к Се Вэю.
Цзян Сюэнин с любопытством смотрела на него.
Монах, казалось, тоже немного опасался Се Вэя, но, подойдя к нему, он сначала вежливо склонил голову в приветствии, а затем сказал:
— Несколько дней назад к нам пришел человек по фамилии Мэн, весь в крови. После беседы с нашим настоятелем он сказал, что хочет уведомить господина Се. Узнав, что армия Синьчжоу вошла в город, я был послан сюда, чтобы сообщить об этом.
Се Вэй понял, о ком шла речь, и, слегка опустив взгляд, ответил:
— Спасибо за труд.
Цзян Сюэнин смотрела на монаха с недоумением.
Но Се Вэй вдруг обратился к ней с вопросом:
— Ты когда-нибудь была в Белой Пагоде?
Цзян Сюэнин внутренне вздрогнула.
Она слышала о Белой Пагоде, но никогда там не была
Слова застряли у неё в горле и не смогли вырваться наружу.
Но Се Вэй улыбнулся, схватил её за руку и сказал:
— Там находится кое-кто, кого ты тоже знаешь. Мне нужно туда. Пойдешь со мной?
Цзян Сюэнин не смогла выговорить слова отказа.
Се Вэй потянул её к лошади, поставил перед собой в седло и, прижав к себе, ускакал, проехав несколько улиц. Вскоре они увидели высоко возвышающуюся белую пагоду.
Город выглядел пустынным и мрачным.
На земле лежали опавшие листья, никто их не убирал. На рынках не было видно ни одного обычного человека. Даже те, кто не покинул город, теперь держали двери своих домов плотно закрытыми, прячась от беды.
Но дорога впереди была удивительно чистой.
На старой каменной мостовом с зеленым мхом оставались свежие следы от метлы, ни одного листа не было. В конце этой дороги находился старый и уединенный храм. Листья кленов внутри уже окрасились в красный цвет, придавая этой осени некую яркость, похожую на облака.
Се Вэй остановил лошадь здесь.
Он снова протянул руку Цзян Сюэнин, помогая ей слезть с лошади.
Перед входом в храм молодой монах как раз вынес таз с водой и начал поливать только что подметенный участок. Он, похоже, не ожидал, что кто-то придет поклониться в такое время, и был удивлен, увидев их.
Но когда он узнал Се Вэя, его глаза мгновенно расширились от удивления.
Се Вэй понял, что монах его узнал, но не стал терять времени на разговоры, а просто спросил:
— Где находится настоятель Ван Чэн?
Молодой монах говорил с заиканием. Постояв немного, он поспешно поставил водяную чашу в угол у стены и сказал:
— Настоятель сейчас медитирует, я сейчас же пойду и передам ему!
Сказав это, он быстро побежал вглубь храма.
Се Вэй не стал его останавливать, а просто повел Цзян Сюэнин с собой в храм.
Под стенами росло много деревьев.
Келья настоятеля находилась дальше. Это была обычная, простая маленькая постройка.
Подойдя к ней, Се Вэй сказал ей:
— Подожди меня здесь немного.
Цзян Сюэнин кивнула в ответ.
Се Вэй направился прямо внутрь, и его фигура исчезла за дверью. Из кельи, окна которой были закрыты желтыми бумажными шторами, послышался звук буддийского мантры, за которым последовали спокойные голоса разговора.
Все знали, что хотя Се Вэй и служил на государственной службе, он изучал, как даосские, так и буддийские тексты, поэтому он мог уживаться, как с учеными, так и со священниками. Он был равным по статусу с предыдущим национальным Учителем Юаньцзи.
Это был первый раз, когда она видела его в реальном общении с монастырем.
Тот самаритянин по фамилии Мэн... Она его знала...
Это был Мэн Ян?
Цзян Сюэнин задумалась и поняла, что на самом деле ей не было особенно любопытно по этому поводу. Она подняла взгляд и огляделась по сторонам. Тогда она увидела недалеко от себя каменную беседку.
В тот момент она явно не видела названия этой беседки, но почему-то странное предчувствие заставило её сердце резко забиться. Она сделала шаг в её направлении и подошла ближе, чтобы рассмотреть её получше.
Действительно, это был павильон Чаоинь.
Семь ступеней ведут к каменному павильону, внутри которого стоит старый деревянный столик, на котором стоит курильница. Похоже, что утром в ней зажигали благовония, и, хотя сейчас дым и не вьется, всё равно можно было еле уловить остаточный запах агарового дерева в воздухе.
Рядом с этим павильоном находилась обширная аллея стел.
Каждая стела высотой шесть футов и шириной один фут.
На них высечены одно за другим имена.
Дальше некоторые из них были даже без имени.
Видно, что они стоят здесь уже долгое время, каждая из них имеет следы эрозии от ветра и дождя.
Цзян Сюэнин медленно прошла внутрь, чтобы рассмотреть их поближе. Имена Чжао, Цянь, Сунь, Ли – разные фамилии; некоторые со всеми именами, целыми и неповрежденными; некоторые, кажется, даже не получили настоящего имени, только прозвище высечено на стеле; и еще много тех, у которых нет имени...
Могилы трехсот мальчиков.
В прошлой жизни она не видела их, потому что это, казалось, было не связано с ней напрямую. Если бы позже, будучи взаперти во дворце Куньнин, она не услышала бы об этом от Ю Фанъинь, возможно, она бы так и не узнала, что конец её судьбы в прошлой жизни был связан именно с этим кровавым событием более двадцати лет назад.
Сегодня она наконец увидела это.
Она не спешила и останавливалась у каждого имени на мгновение, как будто хотела, чтобы они оставили след в ее памяти.
Однако, когда она дошла до угла на юго-востоке, Цзян Сюэнин вдруг остановилась на долгое время и не стала идти дальше.
Перед ней стояла каменная стела.
Но она отличалась от других.
На других стелах были либо четко высечены имена и фамилии, либо они полностью были пустыми. Но на этой стеле, кажется, кто-то начал высекать имя и фамилию, но не закончил, и кто-то насильно соскреб их, оставив лишь несколько пятнистых вмятин и хаотичных следов резьбы.
Вдруг голос раздался за её спиной:
— Это я.
Цзян Сюэнин обернулась.
Се Вэй, видимо, уже вышел из кельи. У ступеней павильона Чаоинь стоял старый монах, а рядом с ним стоял бледный Мэн Ян, но он только смотрел и не подходил.
Цзян Сюэнин сначала не поняла, что имел в виду Се Вэй.
Но он подошел к ней.
Пыль, скопившаяся на темной стеле, была аккуратно убрана его рукой.
Се Вэй посмотрел на неё и улыбнулся:
— Здесь тоже должны были высечь имя и фамилию, но она никак не могла поверить, что куча разложившихся костей и грязи после растаявшего снега — это я. Когда мастер начал высекать имя, она выхватила у него резец и уничтожила высеченное имя. Затем она сказала другим, что её ребенок, возможно, еще не умер, и даже если он уже погиб, то не должен быть похоронен под фамилией Сяо.
Хотя он и говорил это с улыбкой, Цзян Сюэнин почувствовала, как у неё в глазах становится горячо, и в горле что-то застопорилось.
Се Вэй тихо сказал:
— Я должен был умереть более двадцати лет назад.
Цзян Сюэнин протянула руку, чтобы взять его за руку, и покачала головой:
— Нет, ты не такой.
Её ладонь была вспотевшей и даже дрожала.
Се Вэй улыбнулся:
— Чего ты боишься?
Цзян Сюэнин не могла ему объяснить, она только сказала:
— В любом случае, она хотела, чтобы ты выжил.
1 Комментарии
🥺
ОтветитьУдалить