Избалованная жена не сможет сбежать

Чжао Нанъю поднял брови:
— Ты думаешь, я недостаточно заботлив к тебе?
Сун Луан указала на свою шею, показывая следы от его укусов на воротнике со вчерашней ночи:

— Это забота? Ты наглец.
   Вспомнив о вчерашней ночи, она покраснела и не захотела продолжать эту непристойную беседу. Она сменила тему:
— Почему старая госпожа вдруг захотела забрать Ши-эра? Она всегда тебя не любила, странно, что она хочет помочь с ребенком.
   Сун Луан открыто выразила свои мысли.
   Чжао Нанъю вздохнул, не зная, что сказать на её бесцеремонность:
— Не переживай, я не дам бабушке забрать Ши-эра.
   Это были слова самого Чжао Нанъю, и Сун Луан, конечно, решила ему верить.
Когда они вернулись, Чжао Нанъю положил спящего Чжао Ши на кровать и велел принести воду для ванной.
   Чжао Ши постепенно проснулся. Он моргнул и обнаружил прямо перед собой свою мать. Он тихо позвал:
— Мать.
   Сун Луан почувствовала такую радость на сердце, когда услышала этот тихий и сладкий крик. Она села на край кровати, коснулась лица Чжао Ши и опустила глаза:
— Ты проснулся?
   Чжао Ши только проснулся, его гнусавый звук все еще был немного хриплым, а голос был восковым, сладким и милым. Он медленно объяснил ей:
— Я... я случайно заснул в доме бабушки.
   Он хотел вернуться во второй половине дня, но бабушка отказалась его отпускать.
— Да, мама знает. Тебе нравится бабушка?
   Чжао Ши опустил голову, как будто ему не хотелось отвечать на ее вопрос.
   Тогда Сун Луан сказала:
— Скажи матери правду, не лги, мать не будет винить тебя.
   Разумеется, Чжао Ши честно покачал головой. Его бабушка была очень строгой, мало улыбалась и не была с ним очень близка. Более того, Чжао Ши знал, что его бабушке больше нравились два других двоюродных брата.
   Сун Луан счастливо улыбнулся.
   «Он действительно мой хороший сын».
   Когда Чжао Наньюй вышел из-за ширмы, он увидел Сун Луан с глупой улыбкой на лице. Сун Луан не знала, как красиво она выглядела, когда улыбалась, а ее глаза были ярче звезд на небе.
   Чжао Нанъю был топлесс, с атласными черными волосами, распущенными по прямой спине, и несколькими каплями воды на лице, ярком, как луна. Он медленно приблизился к Сун Луан. Он любил держать ее за руку и играть с ней, когда ничего не происходило.
   Чжао Нанъю спросил:
— Чего ты такая весёлая?
   Сун Луан буркнула:
— Не скажу тебе.
   Чжао Нанъю не стал настаивать и продолжал играть с её пальцами:
— Если не хочешь говорить, то ладно.
   У Чжао Ши в тот вечер снова не было шанса переночевать с мамой. Он даже начал скучать по временам, когда болел, ведь тогда мама спала с ним, и папа не возражал. Но сейчас всё изменилось.
Чжао Ши не стал просить об этом. Он знал, что отец не согласится.
   Сун Луан устала после насыщенного дня. Она легла в кровать и сразу уснула.
   Её поза во сне была очень расслабленной, она лежала развалившись на кровати, её одежда была в беспорядке. Чжао Нанъю тихо накрыл её одеялом, аккуратно расположил её тело и обнял её, заснув рядом.
   На следующий день к полудню Сун Луан узнала, что бабушка заболела. Все в доме говорили, что это она разозлила бабушку.
   Сун Луан чувствовала себя несправедливо обвинённой. Она не могла поверить, что такая жесткая женщина, как бабушка, могла заболеть от пары её слов.
   Но их вчерашняя ссора дошла до ушей старого господина Чжао, который очень ценил уважение к старшим. Он в ярости приказал привести Сун Луан в семейный храм. Когда она туда пришла, Чжао Нанъю уже стоял на коленях перед храмом.
   Лицо старого господина Чжао было мрачным, как дно котла. Он сказал:
— А-Ю, ты очень разочаровал меня. Ты не должен был оскорблять свою бабушку!
   Чжао Нанъю никогда не любил оправдываться перед семьёй. Его выражение оставалось безмятежным. Он ответил:
— Я признаю свою вину и готов понести наказание, но А-Луан слаба, она не выдержит семейного наказания.
   Старый господин Чжао холодно взглянул на Сун Луан и фыркнул:
— То, что она слаба, означает, что она может не уважать старших? Нет такого правила! Если она не будет наказана, боюсь, она никогда не научится.
   В храме стояло несколько слуг с длинными кнутами. Эти кнуты были тонкими и длинными, и, без сомнения, удары от них будут очень болезненными.
   Сун Луан смотрела на это и чувствовала страх. Если её действительно побьют, она, наверное, умрёт от боли!
   Чжао Нанъю выпрямился и твёрдо сказал:
— Я приму наказание за неё.
   – Сорок ударов, ни одного меньше, бейте, – без особой доброты произнёс старый господин Чжао.
   Сун Луан бросилась вперёд. Она дрожала и едва успела начать говорить, как Чжао Нанъю ласково погладил её по волосам и улыбнулся ей:
— Иди отсюда, не смотри.
   Сун Луан едва сдерживала слёзы, она чувствовала себя очень плохо.
   В конце концов её всё же вывели из семейного храма, но даже снаружи она слышала звуки плети, ударяющей по человеческому телу.
   Слёзы застилали глаза Сун Луан, она всхлипывала.
   Она не знала, что Чжао Нанъю сам просил о наказании.
   Чжао Нанъю знал, что в семье Чжао ценят уважение к старшим, и нельзя оскорблять старших, но всё же накануне вечером он грубо вытолкнул служанку из комнаты бабушки.
   Хотя план со «страданием для вызова жалости» был банальным, он сработал. Слёзы в глазах Сун Луан, которые не хотели литься, показывали, что она переживала за него.
   Чжао Нанъю закрыл глаза и подумал, что так даже лучше.
   Ему нравилось чувствовать, что её слёзы текут из-за него.
   Сун Луан казалась зверьком, попавшим в ловушку охотника, неспособным избежать плена.

Вернуться к оглавлению