В тот момент, когда Сун Луан увидела Чжао Нанъю, она сразу же убрала улыбку с лица и, немного приведя в порядок одежду, опустила взгляд и не смотрела на него.
Чжао Ши, не успев надеть обувь, и, стоя на ковре в носках, взволнованно побежал к Чжао Нанъю и крепко обнял его за ногу, смотря вверх. Лицо мальчика, освещённое углями в камине, было слегка покрасневшим от тепла. Он улыбнулся:
— Папа.
Чжао Нанъю погладил его по лицу и поднял его на руки. Затем он подошёл к молчаливой Сун Луан и спросил тихим голосом:
— Вы уже ужинали?
Чжао Ши покачал головой:
— Ещё нет.
Сун Луан внезапно встала и накинула на себя верхнюю одежду:
— Я прикажу накрыть на стол.
Сун Луан заметила, что Чжао Нанъю, кажется, похудел, что было неудивительно, учитывая напряжённую обстановку в эти дни. Она только немного жалела о том, что Ши-эр только недавно написал письмо.
Вечерний ужин в малый Новый год был особенно пышным. Красные свечи освещали комнату.
Сун Луан днём лично сварила на кухне суп из голубей и приготовила миску супа с клецками. В комнате было тепло и уютно. Чжао Нанъю снял свою накидку, под ней была зелёная рубашка с круглым воротом.
Он выпил половину чашки голубиного супа и почти не ел. Казалось, он был занят своими мыслями. С самого начала он нахмурил лоб и выглядел мрачно.
Сун Луан делала вид, что ничего не замечала, и просто ела. Она даже почти не разговаривала с Чжао Нанъю. Не то, чтобы она специально молчала, просто у неё не было о чём говорить.
Самым счастливым был Чжао Ши, ведь в предыдущие годы в малый Новый год он был только с отцом. А в этом году всё было по-другому – мама тоже была здесь.
После спокойного ужина Сун Луан ушла во внутреннюю комнату и достала из ящика иголку с нитками. Она собиралась вышить пару носков для Чжао Ши. Её вышивка была далеко не идеальной, и эти носки были скорее для практики.
Лицо Чжао Нанъю, казалось, стало ещё более мрачным, но он ничего не сказал и отвёл Чжао Ши к письменному столу, чтобы проверить его уроки. Хотя Чжао Чао приходил редко, Чжао Ши не терял ни минуты.
После проверки уроков уже было поздно.
Сун Луан умылась и медленно подошла к Чжао Нанъю. Она выглядела спокойной и уверенной:
— Где ты будешь спать сегодня вечером?
Сун Луан думала, что Чжао Нанъю не захочет оставаться в её комнате. Вероятно, он всё ещё злился на неё, поэтому и не присылал ей никаких вестей в эти дни.
Чжао Нанъю открыл рот и тихо произнёс:
— Пусть Ши-эр спит в соседней комнате.
Это означало, что он собирался остаться. Сун Луан по инерции сжала ладонь, лицо её побледнело, она кивнула и согласилась.
Мама Лин отвела Чжао Ши умываться, и в комнате остались только она и Чжао Нанъю. Сун Луан начала нервничать. Она даже опустила взгляд, почувствовав на себе его пристальный взгляд.
Сун Луан подняла голову и собиралась что-то сказать, но Чжао Нанъю сделал шаг вперёд и одной рукой подхватил её за талию. Его движение было резким, и он бросил её на кровать. Она пыталась подняться, но на неё навалилась черная тень.
Чжао Нанъю, который сдерживался долгое время, больше не мог себя контролировать. Зверь в его душе был полностью освобождён из внутренней темницы. Более десяти дней холодной войны вызвали его гнев.
Его лицо было холодным, как лед, и он сильно прижал её руки к кровати, слегка согнув их, и, придавив их над её головой. Чжао Нанъю наклонился, собираясь поцеловать её, но Сун Луан отвернулась, едва избежав его поцелуя.
В тёмных глазах Чжао Нанъю мелькнуло гневное свечение. Он крепко держал её изящное, как белый нефрит, запястье одной рукой, а другой рукой принудил её поднять лицо и встретиться с ним взглядом.
Его голос был глубоким и низким:
— Ты меня ненавидишь?
Сун Луан не признавала и не отрицала этого. Казалось, Чжао Нанъю тоже не собирался разговаривать. Он укусил её губы, оставив маленький порез, и, ощутив сладковатый привкус крови, почувствовал себя удовлетворённым.
Как только Чжао Нанъю начал расстёгивать её одежду, Сун Луан воспользовалась моментом, освободилась и оттолкнула его. Она обхватила одеяло вокруг себя и выглядела довольно настороженной.
Чжао Нанъю холодно усмехнулся. Его ранило нежелание, отражённое в её взгляде, и он побледнел от гнева. Он махнул рукой, и все свечи в комнате погасли из-за порыва ветра, окутав помещение тьмой.
Сун Луан повернулась к нему спиной. Её мысли были в хаосе. Сегодня вечером она просто не хотела, чтобы Чжао Нанъю касался её.
После того, как она уснула, Чжао Нанъю всё ещё был бодрствующим. Лунный свет был мягким, и лёгкие лучи луны падали на её щёку. Вдруг он увидел, как из уголков её глаз потекли слёзы, тихо и бесшумно.
Казалось, она видела какой-то кошмар. Она выглядела встревоженной. Чжао Нанъю протянул руку, обнял её и аккуратно вытер слёзы пальцами.
Он вздохнул:
— Что мне с тобой делать?
Не можешь ругать, не можешь говорить, не можешь относиться холодно.
Чжао Нанъю почувствовал боль в сердце. Она всё ещё не принимала его в своё сердце.
Они продолжали находиться в таком напряженном состоянии. На следующий день Сун Луан проснулась рано. Она плохо спала этой ночью и всё время видела сны, в которых Чжао Нанъю пронзал её насквозь мечом. Во сне все её органы были разъедены, и это было очень больно, но когда она просыпалась, неприятных ощущений не было.
Сун Луан ненавидела свою склонность видеть сны, особенно потому, что часто они были связаны с прошлыми событиями. Она начала беспокоиться, не решит ли Чжао Нанъю вместо отравления использовать меч, чтобы убить её?
Сун Луан не хотела больше думать об этом, чтобы не пугать саму себя. Вдруг она услышала, как Чжао Нанъю встал, и быстро закрыла глаза, притворяясь спящей.
Мужчина, лежавший рядом, встал с кровати и оделся. Казалось, он посмотрел в её сторону.
Чжао Нанъю молча смотрел на неё долго. Затем он поднял палец и раскрыл воротник её одежды, чтобы убедиться в том, что она всё ещё носит подаренную им подвеску. Он отвёл руку и вскоре Сун Луан услышала звук закрывающейся двери.
Как только Чжао Нанъю ушёл, она тут же открыла глаза и села на кровати. Она почти забыла об этом подарке. Сначала она не хотела носить его, но потом он уговорил её, и теперь она привыкла к нему.
Чжао Ши, не успев надеть обувь, и, стоя на ковре в носках, взволнованно побежал к Чжао Нанъю и крепко обнял его за ногу, смотря вверх. Лицо мальчика, освещённое углями в камине, было слегка покрасневшим от тепла. Он улыбнулся:
— Папа.
Чжао Нанъю погладил его по лицу и поднял его на руки. Затем он подошёл к молчаливой Сун Луан и спросил тихим голосом:
— Вы уже ужинали?
Чжао Ши покачал головой:
— Ещё нет.
Сун Луан внезапно встала и накинула на себя верхнюю одежду:
— Я прикажу накрыть на стол.
Сун Луан заметила, что Чжао Нанъю, кажется, похудел, что было неудивительно, учитывая напряжённую обстановку в эти дни. Она только немного жалела о том, что Ши-эр только недавно написал письмо.
Вечерний ужин в малый Новый год был особенно пышным. Красные свечи освещали комнату.
Сун Луан днём лично сварила на кухне суп из голубей и приготовила миску супа с клецками. В комнате было тепло и уютно. Чжао Нанъю снял свою накидку, под ней была зелёная рубашка с круглым воротом.
Он выпил половину чашки голубиного супа и почти не ел. Казалось, он был занят своими мыслями. С самого начала он нахмурил лоб и выглядел мрачно.
Сун Луан делала вид, что ничего не замечала, и просто ела. Она даже почти не разговаривала с Чжао Нанъю. Не то, чтобы она специально молчала, просто у неё не было о чём говорить.
Самым счастливым был Чжао Ши, ведь в предыдущие годы в малый Новый год он был только с отцом. А в этом году всё было по-другому – мама тоже была здесь.
После спокойного ужина Сун Луан ушла во внутреннюю комнату и достала из ящика иголку с нитками. Она собиралась вышить пару носков для Чжао Ши. Её вышивка была далеко не идеальной, и эти носки были скорее для практики.
Лицо Чжао Нанъю, казалось, стало ещё более мрачным, но он ничего не сказал и отвёл Чжао Ши к письменному столу, чтобы проверить его уроки. Хотя Чжао Чао приходил редко, Чжао Ши не терял ни минуты.
После проверки уроков уже было поздно.
Сун Луан умылась и медленно подошла к Чжао Нанъю. Она выглядела спокойной и уверенной:
— Где ты будешь спать сегодня вечером?
Сун Луан думала, что Чжао Нанъю не захочет оставаться в её комнате. Вероятно, он всё ещё злился на неё, поэтому и не присылал ей никаких вестей в эти дни.
Чжао Нанъю открыл рот и тихо произнёс:
— Пусть Ши-эр спит в соседней комнате.
Это означало, что он собирался остаться. Сун Луан по инерции сжала ладонь, лицо её побледнело, она кивнула и согласилась.
Мама Лин отвела Чжао Ши умываться, и в комнате остались только она и Чжао Нанъю. Сун Луан начала нервничать. Она даже опустила взгляд, почувствовав на себе его пристальный взгляд.
Сун Луан подняла голову и собиралась что-то сказать, но Чжао Нанъю сделал шаг вперёд и одной рукой подхватил её за талию. Его движение было резким, и он бросил её на кровать. Она пыталась подняться, но на неё навалилась черная тень.
Чжао Нанъю, который сдерживался долгое время, больше не мог себя контролировать. Зверь в его душе был полностью освобождён из внутренней темницы. Более десяти дней холодной войны вызвали его гнев.
Его лицо было холодным, как лед, и он сильно прижал её руки к кровати, слегка согнув их, и, придавив их над её головой. Чжао Нанъю наклонился, собираясь поцеловать её, но Сун Луан отвернулась, едва избежав его поцелуя.
В тёмных глазах Чжао Нанъю мелькнуло гневное свечение. Он крепко держал её изящное, как белый нефрит, запястье одной рукой, а другой рукой принудил её поднять лицо и встретиться с ним взглядом.
Его голос был глубоким и низким:
— Ты меня ненавидишь?
Сун Луан не признавала и не отрицала этого. Казалось, Чжао Нанъю тоже не собирался разговаривать. Он укусил её губы, оставив маленький порез, и, ощутив сладковатый привкус крови, почувствовал себя удовлетворённым.
Как только Чжао Нанъю начал расстёгивать её одежду, Сун Луан воспользовалась моментом, освободилась и оттолкнула его. Она обхватила одеяло вокруг себя и выглядела довольно настороженной.
Чжао Нанъю холодно усмехнулся. Его ранило нежелание, отражённое в её взгляде, и он побледнел от гнева. Он махнул рукой, и все свечи в комнате погасли из-за порыва ветра, окутав помещение тьмой.
Сун Луан повернулась к нему спиной. Её мысли были в хаосе. Сегодня вечером она просто не хотела, чтобы Чжао Нанъю касался её.
После того, как она уснула, Чжао Нанъю всё ещё был бодрствующим. Лунный свет был мягким, и лёгкие лучи луны падали на её щёку. Вдруг он увидел, как из уголков её глаз потекли слёзы, тихо и бесшумно.
Казалось, она видела какой-то кошмар. Она выглядела встревоженной. Чжао Нанъю протянул руку, обнял её и аккуратно вытер слёзы пальцами.
Он вздохнул:
— Что мне с тобой делать?
Не можешь ругать, не можешь говорить, не можешь относиться холодно.
Чжао Нанъю почувствовал боль в сердце. Она всё ещё не принимала его в своё сердце.
Они продолжали находиться в таком напряженном состоянии. На следующий день Сун Луан проснулась рано. Она плохо спала этой ночью и всё время видела сны, в которых Чжао Нанъю пронзал её насквозь мечом. Во сне все её органы были разъедены, и это было очень больно, но когда она просыпалась, неприятных ощущений не было.
Сун Луан ненавидела свою склонность видеть сны, особенно потому, что часто они были связаны с прошлыми событиями. Она начала беспокоиться, не решит ли Чжао Нанъю вместо отравления использовать меч, чтобы убить её?
Сун Луан не хотела больше думать об этом, чтобы не пугать саму себя. Вдруг она услышала, как Чжао Нанъю встал, и быстро закрыла глаза, притворяясь спящей.
Мужчина, лежавший рядом, встал с кровати и оделся. Казалось, он посмотрел в её сторону.
Чжао Нанъю молча смотрел на неё долго. Затем он поднял палец и раскрыл воротник её одежды, чтобы убедиться в том, что она всё ещё носит подаренную им подвеску. Он отвёл руку и вскоре Сун Луан услышала звук закрывающейся двери.
Как только Чжао Нанъю ушёл, она тут же открыла глаза и села на кровати. Она почти забыла об этом подарке. Сначала она не хотела носить его, но потом он уговорил её, и теперь она привыкла к нему.
1 Комментарии
Спасибо огромное за перевод! Такой стресс... Сопереживаю героям!
ОтветитьУдалить