Избалованная жена не сможет сбежать — Глава 17

    Чжао Вэньянь, хоть и был молодым, уже обладал сложным характером. Ему было всего шестнадцать, его юное лицо еще сохраняло детские черты, но в его глазах и выражении лица читалась гордость и нетерпение. Хотя он и не был родным братом Чжао Нанъю, между ними были очевидные сходства во внешности, и вместе они выглядели, как настоящие братья.
    Его взгляд на Сун Луан был полон презрения, как будто он смотрел на что-то грязное. Было ощущение, будто он боялся приблизиться слишком близко, иначе он мог испачкаться: 
    — Отец придёт позже.
    Чжао Нанъю кивнул: 
    — Понял.
    Чжао Вэньянь всё больше злился. Он не особо любил своего старшего брата, но ему не нравилось, когда его осуждали в семье. С приходом этой безответственной женщины в их дом сплетни только участились!
    Сун Луан была, безусловно, красивой, но её хитрость и расчётливость были ядовитыми. Она всегда искала приключения и порочила репутацию его брата.
    — Скоро начнём, давайте войдём в дом.
    Практически все члены семьи уже собрались, за исключением старшего сына Чжао Да, который был отправлен на службу и не вернулся в столицу. Остальные сидели на своих местах.
    Старейшина семьи Чжао сидел в центре. Несмотря на свой возраст за 60, он выглядел бодрым и энергичным. Он провёл взглядом по всем присутствующим и, почесав свою белоснежную бороду, сказал: 
    — Прошу к столу.
    Хоть это и был семейный ужин, но Сун Луан всё равно чувствовала себя очень неуютно. Она еле трогала палочки, стараясь быть незаметной, и надеялась, что её не заметят. Но ей казалось, что многие глаза были устремлены на неё, словно она была главной героиней этого ужина.
    Она чувствовала себя так неуютно, что не могла есть, еда казалась безвкусной. Только спустя полчаса все стали откладывать палочки.
    Старейшина семьи Чжао уделял внимание каждому внуку. Тем, кто ещё не имел звания, задавал вопросы по учёбе, а тем, кто уже стал чиновником, – по делам в правительстве.
    После ужина всех пригласили на чай, но позже старейшина ушёл, сославшись на важные дела. Остальные не могли уйти – старейшина попросил Чжао Нанъю остаться поиграть с ним в шахматы.
    Чжао Нанъю согласился, кратко ответив: 
    — Хорошо.
    Старейшина достал свою лучшую белую шахматную доску, и внук с дедом принялись за игру. Вокруг них собрались остальные члены семьи, которые стали наблюдать за партией.
    Шахматное мастерство Чжао Нанъю не уступало его деду. Он играл без уступок, каждый ход был направлен на слабые места противника. Старик вскоре начал терять фигуры, и это вызвало зависть и смех среди его братьев – зависть к шахматному умению и смех из-за того, что Чжао Нанъю не уступал, что, вероятно, раздражало деда.
    — Твои шахматные навыки значительно улучшились, — заметил старейшина.
    — Вы слишком льстите мне, дедушка.
    Старейшина отложил шахматную фигуру. Он, казалось, не сердился из-за поражения, скорее, был этим доволен. Именно поэтому он всегда оставлял именно Чжао Нанъю играть с собой в шахматы – тот не уступал, что делало игру интересной.
    После окончания партии старейшина махнул рукой, разрешая им уйти.
    Едва они вышли из ворот, отец Чжао Нанъю, Чжао Сань, сурово обратился к сыну: 
    — Иди со мной, у меня есть к тебе дело.
    Чжао Нанъю кивнул, его была голова опущена, и нельзя было разглядеть его выражение лица.
    Сун Луан стояла с уже спящим в её объятиях Чжао Ши недалеко от них. Лицо Чжао Саня было мрачным и недовольным, и по его выражению можно было сказать, что он был не в духе.
    Настроение господина Чжао в этот момент было очень плохим. Он всегда был недоволен этим сыном, даже ненавидел его, а его мать низкого происхождения вызывала у него еще большее отвращение. На политической арене он не достиг успехов, не заслуживая тем самым расположения своего отца. Однако сын, на которого он всегда смотрел свысока, оказывается, пользовался большим покровительством старика, что вызывало у него чувство несправедливости.
    — Твоя мать, твоя тетя, она тоже служит в Далиси, верно? — спросил господин Чжао.
    Конечно, слово «мать» в его устах не относилось к родной матери Чжао Нанъю, а к нынешней законной жене господина Чжао, то есть к мадам Чжао.
    — Да.
    В глазах господина Чжао мелькнула жестокость. Он указал на него и возмущенно сказал:
    — Твоя мать велела тебе присматривать за ее племянником, а ты как будто пропустил это мимо ушей. Ты не только не позаботился о нем, но и не помог, когда ему было трудно.
    Чжао Нанъю лишь улыбнулся. Он не только не помогал, но и причина падения этого человека было делом его рук.
    — Отец слишком высокого мнения обо мне, — с иронией в голосе проговорил он, словно пощечиной ударив господина Чжао в лицо.
    Господин Чжао был так расстроен легкомысленным ответом сына, что чуть не задохнулся от гнева. Он начал показывать на него пальцем и выкрикивать:
    — Непутевый сын, как я мог родить такое существо.
    Гнев окрасил его шею в красный цвет.
    Чжао Нанъю не в первый раз слышал такие оскорбления в свой адрес. Слова «непутевый сын», «проклятье» и подобные уже не вызывали у него эмоций.
    Он склонился в поклоне, не давая повода для упреков:
    — Если у отца нет других вопросов, я пойду.
    Ночь была тихой. Сун Луан стояла недалеко от них, и учитывая, что господин Чжао повышал голос, когда злился, ей было трудно не услышать их разговор.
    По правде говоря, Сун Луан не хотела видеть, как Чжао Нанъю ругают. Такую унизительную сцену, наверняка, и она сама не хотела, чтобы другие видели.

Вернуться к оглавлению