Сун Луан чувствовала себя как в тумане — наполовину во сне, наполовину в бодрствовании. Она чувствовала, как кто-то помогает ей встать. Её талия была крепко сжата, она недовольно пробормотала что-то в ответ.
Тело её было мягким, как вода, дышать было трудно из-за заложенного носа, ей было очень неудобно. Казалось, кто-то сжимал её подбородок и насильно открывал рот, в воздухе витал неприятный запах. Она сморщила лоб, пыталась стиснуть зубы, полностью сопротивляясь.
У Чжао Нанъю не было терпения. Он крепко держал её за подбородок, холодно произнеся ей на ухо:
— Открой рот, пей лекарство.
Сун Луан упрямо отказывалась открывать рот, чувствуя горечь лекарства и раздражаясь из-за своего недомогания. Её мягкие руки слабо шлёпали, и она сквозь сомкнутые губы пробормотала:
— Я не буду пить!
Чжао Нанъю находил её капризное и неразумное поведение довольно милым. Это так отличалось от её прежней дерзкой натуры.
Если мягкость не работает, то придётся применить силу. Чжао Нанъю сжал её подбородок двумя длинными пальцами и немного приложил силу, заставив её открыть рот. Он поднял другую руку с чашей лекарства и налил ей прямо в горло.
Сун Луан от горечи лекарства не могла сдержать слёзы, к тому же она подавилась из-за сопротивления и спешки. Она полностью проснулась и обнаружила, что лежит в объятиях Чжао Нанъю, а в чашке ещё осталась половина черной жидкости.
Увидев, что она проснулась, Чжао Нанъю мягко сказал:
— Ты заболела, нужно выпить лекарство, чтобы поправиться. Давай, выпей оставшееся.
Сун Луан вяло произнесла, не подумав:
— Я не буду, оно такое горькое.
Чжао Нанъю, казалось, не рассердился. Он достал из рукава платок и аккуратно вытер ей уголки рта:
— Нужно пить лекарство, чтобы выздороветь. Ты же не хочешь болеть всё время? Будь послушной.
Сун Луан с кислым лицом выхватила из его рук чашу с лекарством, запрокинула голову и выпила её до дна. Горькая жидкость заставила её побледнеть, её миловидное личико стало менее красным, чем раньше.
Спустя некоторое время Сун Луан так и не пришла в себя, в груди у неё всё ещё бушевала злость. В порыве чувств она протянула руку к Чжао Нанъю:
— Горько до смерти, я хочу сладкое!
Чжао Нанъю на мгновение замер. Он легко улыбнулся и без всякого упрека протянул ей две сушенные ягоды. Он погладил её по щеке, сказав:
— Ешь.
Сун Луан только произнесла слова, как поняла, что пожалела об этом. Она почувствовала, что потеряла контроль, ведь она посмела приказать Чжао Нанъю.
Она съела ягоды со смешанными чувствами, горький вкус лекарства быстро растворился в сладости. Жаропонижающее лекарство не подействовало сразу, её голова всё ещё была тяжёлой, а цвет лица бледным.
Чжао Нанъю поднялся и остановился перед её кроватью:
— Вставай, съешь ужин, а потом можешь снова лечь.
Сун Луан опустила голову, слабым голосом произнеся:
— Не могу есть, хочу спать.
Пока она говорила, Чжао Нанъю уже принёс ей тёплый плащ:
— Оденься, даже если не хочешь есть, всё равно нужно. — Он замолчал на мгновение, а потом добавил. — Не надо так легко одеваться, ты не зря заболела.
Лицо Сун Луан всё ещё было бледным. Она неохотно облачилась в плащ, и, когда она спускалась с кровати, Чжао Нанъю даже помог ей, за что она тихо поблагодарила его.
На столе уже были подогретые блюда. Сун Луан, глядя на невкусные блюда, не чувствовала аппетита. Она хотела острого и кислого! Но, видимо, в этом доме никто не ел острое; она никогда не видела здесь блюд с ярким вкусом.
Сун Луан вдруг почувствовала, как ей было плохо. Настолько, что даже еда не радует.
Она без всякого желания тыкала палочками в своей тарелке, не желая нормально есть. Эта сцена показалась Чжао Нанъю забавной. Она выглядела, как капризный ребёнок, играющий со своей едой.
После ужина Сун Луан всё ещё чувствовала себя плохо. Она непрерывно зевала, её веки сражались друг с другом. Она снова укатилась в свою постель, не обращая внимания на выражение лица Чжао Нанъю.
Чжао Нанъю пробыл в её комнате ещё некоторое время, стоя молча у её кровати и вглядываясь в её лицо. После того как он насмотрелся, он повернулся и ушёл из спальни. Он простоял в задумчивости у окна.
Служанка, согнувшись в три погибели, едва дышала. Она стояла за его спиной, и вежливо подала ему письмо:
— Молодой господин, это письмо, которое сегодня днём прислал младший сын семейства Хэ для мадам.
Чжао Нанъю холодно усмехнулся, в его глазах блеснули лезвия, готовые убить. Младший сын семейства Хэ был одним из прежних ухажеров Сун Луан. В те годы она всеми силами пыталась выйти за него замуж, а не за него.
Он взял конверт, вскрыл его и прочитал, уголки его губ сковал холод. Холодные вспышки в его глазах собрались в лед, после чего он медленно, кусочек за кусочком, разорвал письмо.
Его голос был ледяным:
— Не дай ей узнать.
— Поняла.
Тело её было мягким, как вода, дышать было трудно из-за заложенного носа, ей было очень неудобно. Казалось, кто-то сжимал её подбородок и насильно открывал рот, в воздухе витал неприятный запах. Она сморщила лоб, пыталась стиснуть зубы, полностью сопротивляясь.
У Чжао Нанъю не было терпения. Он крепко держал её за подбородок, холодно произнеся ей на ухо:
— Открой рот, пей лекарство.
Сун Луан упрямо отказывалась открывать рот, чувствуя горечь лекарства и раздражаясь из-за своего недомогания. Её мягкие руки слабо шлёпали, и она сквозь сомкнутые губы пробормотала:
— Я не буду пить!
Чжао Нанъю находил её капризное и неразумное поведение довольно милым. Это так отличалось от её прежней дерзкой натуры.
Если мягкость не работает, то придётся применить силу. Чжао Нанъю сжал её подбородок двумя длинными пальцами и немного приложил силу, заставив её открыть рот. Он поднял другую руку с чашей лекарства и налил ей прямо в горло.
Сун Луан от горечи лекарства не могла сдержать слёзы, к тому же она подавилась из-за сопротивления и спешки. Она полностью проснулась и обнаружила, что лежит в объятиях Чжао Нанъю, а в чашке ещё осталась половина черной жидкости.
Увидев, что она проснулась, Чжао Нанъю мягко сказал:
— Ты заболела, нужно выпить лекарство, чтобы поправиться. Давай, выпей оставшееся.
Сун Луан вяло произнесла, не подумав:
— Я не буду, оно такое горькое.
Чжао Нанъю, казалось, не рассердился. Он достал из рукава платок и аккуратно вытер ей уголки рта:
— Нужно пить лекарство, чтобы выздороветь. Ты же не хочешь болеть всё время? Будь послушной.
Сун Луан с кислым лицом выхватила из его рук чашу с лекарством, запрокинула голову и выпила её до дна. Горькая жидкость заставила её побледнеть, её миловидное личико стало менее красным, чем раньше.
Спустя некоторое время Сун Луан так и не пришла в себя, в груди у неё всё ещё бушевала злость. В порыве чувств она протянула руку к Чжао Нанъю:
— Горько до смерти, я хочу сладкое!
Чжао Нанъю на мгновение замер. Он легко улыбнулся и без всякого упрека протянул ей две сушенные ягоды. Он погладил её по щеке, сказав:
— Ешь.
Сун Луан только произнесла слова, как поняла, что пожалела об этом. Она почувствовала, что потеряла контроль, ведь она посмела приказать Чжао Нанъю.
Она съела ягоды со смешанными чувствами, горький вкус лекарства быстро растворился в сладости. Жаропонижающее лекарство не подействовало сразу, её голова всё ещё была тяжёлой, а цвет лица бледным.
Чжао Нанъю поднялся и остановился перед её кроватью:
— Вставай, съешь ужин, а потом можешь снова лечь.
Сун Луан опустила голову, слабым голосом произнеся:
— Не могу есть, хочу спать.
Пока она говорила, Чжао Нанъю уже принёс ей тёплый плащ:
— Оденься, даже если не хочешь есть, всё равно нужно. — Он замолчал на мгновение, а потом добавил. — Не надо так легко одеваться, ты не зря заболела.
Лицо Сун Луан всё ещё было бледным. Она неохотно облачилась в плащ, и, когда она спускалась с кровати, Чжао Нанъю даже помог ей, за что она тихо поблагодарила его.
На столе уже были подогретые блюда. Сун Луан, глядя на невкусные блюда, не чувствовала аппетита. Она хотела острого и кислого! Но, видимо, в этом доме никто не ел острое; она никогда не видела здесь блюд с ярким вкусом.
Сун Луан вдруг почувствовала, как ей было плохо. Настолько, что даже еда не радует.
Она без всякого желания тыкала палочками в своей тарелке, не желая нормально есть. Эта сцена показалась Чжао Нанъю забавной. Она выглядела, как капризный ребёнок, играющий со своей едой.
После ужина Сун Луан всё ещё чувствовала себя плохо. Она непрерывно зевала, её веки сражались друг с другом. Она снова укатилась в свою постель, не обращая внимания на выражение лица Чжао Нанъю.
Чжао Нанъю пробыл в её комнате ещё некоторое время, стоя молча у её кровати и вглядываясь в её лицо. После того как он насмотрелся, он повернулся и ушёл из спальни. Он простоял в задумчивости у окна.
Служанка, согнувшись в три погибели, едва дышала. Она стояла за его спиной, и вежливо подала ему письмо:
— Молодой господин, это письмо, которое сегодня днём прислал младший сын семейства Хэ для мадам.
Чжао Нанъю холодно усмехнулся, в его глазах блеснули лезвия, готовые убить. Младший сын семейства Хэ был одним из прежних ухажеров Сун Луан. В те годы она всеми силами пыталась выйти за него замуж, а не за него.
Он взял конверт, вскрыл его и прочитал, уголки его губ сковал холод. Холодные вспышки в его глазах собрались в лед, после чего он медленно, кусочек за кусочком, разорвал письмо.
Его голос был ледяным:
— Не дай ей узнать.
— Поняла.
0 Комментарии