Четырехлетний Чжао Ши в это время усердно занимался каллиграфией в учебном кабинете. Его младший дядя уже ушел, а мальчик стоял на стуле, уверенно держа кисть. Его штрихи были решительными, и хотя написанные им иероглифы не были особенно красивыми, они были аккуратными и четкими.
Отец, хотя и любил его, но требовал от него многого: каждый день нужно было заниматься каллиграфией и чтением. У Чжао Ши в поместье не было друзей, с которыми он мог бы поиграть и даже несколько кузенов не особо любили с ним общаться.
Даже его мать не любила его. С тех пор, как у него появились воспоминания, были только удары и ругань. Чжао Ши никогда не сопротивлялся. Вначале он все еще надеялся на мать, но постепенно его сердце остыло.
Сун Луан тихо открыла дверь. Она вдохнула аромат чернил, который освежал ум. Она осторожно подошла:
— Ши-эр, ты еще занимаешься каллиграфией?
В руках Чжао Ши кисть задрожала, и черные чернила испачкали белую бумагу. На его лице промелькнуло неестественное выражение:
— Мать.
Сун Луан нагло подошла к нему, нагнулась и взглянула на его письменность. Она искренне похвалила:
— Ты так хорошо пишешь, Ши-эр.
Он чувствовал себя неловко, руки в рукавах невольнро крепко сжались в кулаки. Это был первый раз, когда его мать его похвалила. Раньше такого не было. В сердце Чжао Ши появилось странное чувство, сладкое и одновременно кислое.
Сун Луан не сводила с него глаз, выражение ее лица было нежным. В конце концов, он всего лишь ребенок. Он покраснел от ее взгляда и спросил:
— Мать, как вы сюда попали?
Сун Луан смотрела на Ши-эра и все больше его полюбила. Он был таким милым и нежным, даже когда его уголки губ скривились от недовольства, он все равно был очарователен. Она протянула руки и обняла его:
— Пора ужинать, я отведу тебя.
Все тело Чжао Ши было жестким, и он не знал, куда деть руки. Он не осмелился схватить ее за одежду, не говоря уже об объятиях. Он только чувствовал, что тело его матери было ароматным и мягким.
Оказалось, что находиться на руках у матери было так приятно, но он до сих пор не забыл, что сказал ему днем дядя. Дядя сказал, что его мать снова думала о плохих вещах.
Чжао Ши извернулся и пошевелился:
— Мама, я могу ходить сам.
Сун Луан не могла отпустить такого маленького пельменя. Она широко улыбнулась и ласково похлопала его по голове:
— Не двигайся. Обними маму за шею. Дети должны быть послушными.
Чжао Ши был вынужден уткнуться лицом в ее грудь. Он разжимал и сжимал свои пять мизинцев, сжимал и разжимал их снова. В конце концов, он не выдержал ожиданий в своем сердце и осторожно схватил подол ее одежды.
Хотя на его лице по-прежнему было выражение холодности, но его маленькие ушки были нежно-розовыми.
Сун Луан отнесла его обратно в свое жилище, опасаясь того, что ребенок замерзнет. Она нашла для него плащ с мягким и теплым воротником из лисьего меха. Большая часть его лица была спрятана внутри, и только пара черных глаз сверкала. Они были чистыми и ясными.
Чжао Ши все время чувствовал, как будто он был во сне. Мать сегодня была к нему слишком добра, в ее взгляде раньше была только ненависть, а сегодня её не было, словно она действительно его любила.
Даже если это и был сон, Чжао Ши был счастлив.
Мать и сын сидели за одним столом. Сун Луан не знала, что он любил есть, и на этот раз не торопилась подавать ему еду. Она спросила:
— Ши-эр, что ты любишь есть? Завтра я попрошу приготовить это для тебя.
Чжао Ши все еще был сдержан. Он опустил голову:
— Могу есть, что угодно.
Сун Луан видела, что он все еще был настороже, и не стала настаивать на ответе. Она мягко улыбнулась:
— Хорошо.
Она хотела сама приготовить ему завтра сладости, но поскольку это был только второй день после её прибытия, она не хотела слишком сильно нарушать свой образ. Если бы кто-то заподозрил неладное, это могло бы привести к неприятностям.
Ночью, после того как Сун Луан умылась, она надела белую ночную рубашку. Ее длинные черные волосы свободно лежали на спине, и без макияжа она выглядела хотя и не так ярко, но её красота всё же была изысканной.
Чжао Ши уже спал в соседней комнате. Маленький мальчик съежился, спокойно спя в углу кровати. Сун Луан аккуратно накрыла его одеялом и тихо вышла из комнаты.
Она чувствовала усталость и была готова лечь спать, когда внезапно вошла служанка, взволнованно сообщив:
— Мадам, молодой хозяин вернулся и идет сюда.
Сун Луан, которая только что собиралась уснуть, тут же проснулась.
Отец, хотя и любил его, но требовал от него многого: каждый день нужно было заниматься каллиграфией и чтением. У Чжао Ши в поместье не было друзей, с которыми он мог бы поиграть и даже несколько кузенов не особо любили с ним общаться.
Даже его мать не любила его. С тех пор, как у него появились воспоминания, были только удары и ругань. Чжао Ши никогда не сопротивлялся. Вначале он все еще надеялся на мать, но постепенно его сердце остыло.
Сун Луан тихо открыла дверь. Она вдохнула аромат чернил, который освежал ум. Она осторожно подошла:
— Ши-эр, ты еще занимаешься каллиграфией?
В руках Чжао Ши кисть задрожала, и черные чернила испачкали белую бумагу. На его лице промелькнуло неестественное выражение:
— Мать.
Сун Луан нагло подошла к нему, нагнулась и взглянула на его письменность. Она искренне похвалила:
— Ты так хорошо пишешь, Ши-эр.
Он чувствовал себя неловко, руки в рукавах невольнро крепко сжались в кулаки. Это был первый раз, когда его мать его похвалила. Раньше такого не было. В сердце Чжао Ши появилось странное чувство, сладкое и одновременно кислое.
Сун Луан не сводила с него глаз, выражение ее лица было нежным. В конце концов, он всего лишь ребенок. Он покраснел от ее взгляда и спросил:
— Мать, как вы сюда попали?
Сун Луан смотрела на Ши-эра и все больше его полюбила. Он был таким милым и нежным, даже когда его уголки губ скривились от недовольства, он все равно был очарователен. Она протянула руки и обняла его:
— Пора ужинать, я отведу тебя.
Все тело Чжао Ши было жестким, и он не знал, куда деть руки. Он не осмелился схватить ее за одежду, не говоря уже об объятиях. Он только чувствовал, что тело его матери было ароматным и мягким.
Оказалось, что находиться на руках у матери было так приятно, но он до сих пор не забыл, что сказал ему днем дядя. Дядя сказал, что его мать снова думала о плохих вещах.
Чжао Ши извернулся и пошевелился:
— Мама, я могу ходить сам.
Сун Луан не могла отпустить такого маленького пельменя. Она широко улыбнулась и ласково похлопала его по голове:
— Не двигайся. Обними маму за шею. Дети должны быть послушными.
Чжао Ши был вынужден уткнуться лицом в ее грудь. Он разжимал и сжимал свои пять мизинцев, сжимал и разжимал их снова. В конце концов, он не выдержал ожиданий в своем сердце и осторожно схватил подол ее одежды.
Хотя на его лице по-прежнему было выражение холодности, но его маленькие ушки были нежно-розовыми.
Сун Луан отнесла его обратно в свое жилище, опасаясь того, что ребенок замерзнет. Она нашла для него плащ с мягким и теплым воротником из лисьего меха. Большая часть его лица была спрятана внутри, и только пара черных глаз сверкала. Они были чистыми и ясными.
Чжао Ши все время чувствовал, как будто он был во сне. Мать сегодня была к нему слишком добра, в ее взгляде раньше была только ненависть, а сегодня её не было, словно она действительно его любила.
Даже если это и был сон, Чжао Ши был счастлив.
Мать и сын сидели за одним столом. Сун Луан не знала, что он любил есть, и на этот раз не торопилась подавать ему еду. Она спросила:
— Ши-эр, что ты любишь есть? Завтра я попрошу приготовить это для тебя.
Чжао Ши все еще был сдержан. Он опустил голову:
— Могу есть, что угодно.
Сун Луан видела, что он все еще был настороже, и не стала настаивать на ответе. Она мягко улыбнулась:
— Хорошо.
Она хотела сама приготовить ему завтра сладости, но поскольку это был только второй день после её прибытия, она не хотела слишком сильно нарушать свой образ. Если бы кто-то заподозрил неладное, это могло бы привести к неприятностям.
Ночью, после того как Сун Луан умылась, она надела белую ночную рубашку. Ее длинные черные волосы свободно лежали на спине, и без макияжа она выглядела хотя и не так ярко, но её красота всё же была изысканной.
Чжао Ши уже спал в соседней комнате. Маленький мальчик съежился, спокойно спя в углу кровати. Сун Луан аккуратно накрыла его одеялом и тихо вышла из комнаты.
Она чувствовала усталость и была готова лечь спать, когда внезапно вошла служанка, взволнованно сообщив:
— Мадам, молодой хозяин вернулся и идет сюда.
Сун Луан, которая только что собиралась уснуть, тут же проснулась.
–––––––––––
Автор комментирует:
Сун Луан: «Страдания мои».
Чжао Нанъю: «Улыбается в JPEG».
Сун Луан: «Страдания мои».
Чжао Нанъю: «Улыбается в JPEG».
0 Комментарии