Затем она вышла и доброжелательно предупредила его:
— У тебя рана разошлась!
Только что она подумала о том, что его раны не так уж и серьёзны, ведь он мог ходить и казался сильным. Но, как оказалось, книга не обманула — тяжёлая рана есть тяжёлая рана. Он, какой-то маленький извращенец, умеющий терпеть боль. Помимо бледного цвета лица, у него не было никаких других признаков.
Чжао Нанъю сел и начал раздеваться перед ней. Оставшись без верхней одежды, он сам принялся снимать перевязку с раны. Несмотря на то, что она была обработана медикаментами, рана все еще выглядела ужасно, кроваво и беспорядочно.
Перевязка налегала на рану слишком долго, и некоторые кусочки ткани прилипли к мясу. Сун Луан, глядя на это, чувствовала боль, но мужчина казался абсолютно спокойным.
Сун Луан не могла больше смотреть и сказала:
— Я пойду принесу тебе лекарство.
Чжао Нанъю отдыхал, опершись на спинку кровати.
— Заодно помоги мне нанести лекарство.
Сун Луан и подумать не могла об этом. Она едва выдерживала вид его раны на груди. На самом деле у неё была слабость к крови, при виде которой ей становилось плохо.
После перехода в этот мир симптомы немного улучшились, но только немного.
Сун Луан дрожащими руками передала ему лекарство:
— Лучше ты сам, я боюсь причинить тебе боль.
Чжао Нанъю не стал её донимать и быстро обработал себе рану. Он застегнул свою одежду, которая была наполовину расстёгнута. Его благородное лицо, освещённое светом свечей, сияло красотой и изяществом.
Сун Луан проглотила слюну, подумав, что Чжао Нанъю в таком виде просто соблазняет её. Красота и великолепие – эти два слова могли быть использованы одновременно в отношении него. Его черты лица были изящными, кожа белой и гладкой, как белый нефрит.
Она посмотрела в окно и неожиданно заметила, что наступил вечер.
На столе уже была накрыта еда. Сун Луан и Ши-эр сидели с одной стороны, а Чжао Нанъю – с другой.
Во время ужина в комнате почти не было слышно ничего, кроме звука палочек. Если Чжао Нанъю молчал, то и Сун Луан держала свой рот закрытым и не разговаривала.
Ужин прошёл в тишине и спокойствии. Сун Луан ела немного, подвеска на её шее заставляла её чувствовать себя некомфортно, как будто на ней была навешена метка этого мужчины, и она уже никогда не сможет от него избавиться.
После этого Чжао Нанъю приказал прислуге отнести Ши-эра обратно в его комнату, и в главной спальне остались только они вдвоем.
Сун Луан всегда чувствовала напряжение, когда оставалась наедине с Чжао Нанъю. Не прошло и много времени, как она нашла повод уйти под предлогом принятия ванны.
Чжао Нанъю, слушая шум воды за ширмой, молча постоял там некоторое время, а затем вышел из комнаты. В темноте за ним появились люди, прячущиеся в тени.
В ночном мраке выражение его лица было неуловимым.
Телохранитель спокойно докладывал ему о событиях последних дней. Он упомянул, что Сун Луан несколько раз встречалась с Чжао Вэньянем. Выражение в глазах Чжао Нанъю стало холоднее.
— Можешь идти, — сказал он.
— Да, — ответил телохранитель.
Когда Сун Луан одевалась после ванны, она несколько раз собиралась снять подвеску с шеи, но каждый раз рука останавливалась в воздухе, и она боязливо отступала. Она была слишком слаба, чтобы противостоять Чжао Нанъю, и противостоять ему. Злить его было бы равносильно самоубийству.
Но ей было не по себе. Она чувствовала, что, если она носит его вещь на шее, она стала его собственностью.
Сун Луан вздохнула и смирилась. Она оделась и вышла из-за ширмы. Чжао Нанъю, казалось, ждал её уже долгое время.
Она только что вышла из воды и была окутана паром. Её щёки были розовыми, губы красными, на лбу блестели капли воды. Она была похожа на цветок, жаждущий быть сорванным.
Этот взгляд Чжао Нанъю был знаком Сун Луан. Он был точно таким же, как в ту ночь, когда она подсыпала порошок к нему в вино.
Сун Луан вздрогнула, сердце её сжалось от страха. Она боялась его поведения в постели!
Лишь бы не ложиться с ним в постель, обо всём остальном можно было договориться.
Та ночь была полна бесконечных мучений: она унижена, плачет, умоляет, выглядит жалко и беспомощно.
Сун Луан, дрожа от страха, подошла к нему, наивно полагая, что из-за его раны он не сможет с ней ничего сделать.
Но как только она приблизилась к нему, он внезапно схватил её за запястье и бросил на середину кровати. Его руки уперлись в постель по обе стороны от её головы, он смотрел на неё сверху вниз, его взгляд становился всё глубже и темнее.
Сун Луан сжала плечи, словно боялась, что он сейчас же её съест. Она сказала:
— Твоя рана…
Чжао Нанъю наклонился и укусил её за губу. Он ощутил вкус крови, и, расстёгивая её пояс, он ответил:
— Это неважно.
Его поцелуи падали на её лицо, он облизывал кровь, стекающую с маленькой ранки на её губах.
Сун Луан была ужасно напугана. Она пыталась сопротивляться, но он удерживал её за талию, мягко улыбаясь её бесполезным попыткам.
Он контролировал её талию, его пальцы нежно касались её ключицы:
— Будь послушнее.
Сун Луан чётко почувствовала угрозу в его простых словах.
Он словно говорил: «Если будешь сопротивляться, я тебя убью».
Он действительно был ей не по зубам.
— У тебя рана разошлась!
Только что она подумала о том, что его раны не так уж и серьёзны, ведь он мог ходить и казался сильным. Но, как оказалось, книга не обманула — тяжёлая рана есть тяжёлая рана. Он, какой-то маленький извращенец, умеющий терпеть боль. Помимо бледного цвета лица, у него не было никаких других признаков.
Чжао Нанъю сел и начал раздеваться перед ней. Оставшись без верхней одежды, он сам принялся снимать перевязку с раны. Несмотря на то, что она была обработана медикаментами, рана все еще выглядела ужасно, кроваво и беспорядочно.
Перевязка налегала на рану слишком долго, и некоторые кусочки ткани прилипли к мясу. Сун Луан, глядя на это, чувствовала боль, но мужчина казался абсолютно спокойным.
Сун Луан не могла больше смотреть и сказала:
— Я пойду принесу тебе лекарство.
Чжао Нанъю отдыхал, опершись на спинку кровати.
— Заодно помоги мне нанести лекарство.
Сун Луан и подумать не могла об этом. Она едва выдерживала вид его раны на груди. На самом деле у неё была слабость к крови, при виде которой ей становилось плохо.
После перехода в этот мир симптомы немного улучшились, но только немного.
Сун Луан дрожащими руками передала ему лекарство:
— Лучше ты сам, я боюсь причинить тебе боль.
Чжао Нанъю не стал её донимать и быстро обработал себе рану. Он застегнул свою одежду, которая была наполовину расстёгнута. Его благородное лицо, освещённое светом свечей, сияло красотой и изяществом.
Сун Луан проглотила слюну, подумав, что Чжао Нанъю в таком виде просто соблазняет её. Красота и великолепие – эти два слова могли быть использованы одновременно в отношении него. Его черты лица были изящными, кожа белой и гладкой, как белый нефрит.
Она посмотрела в окно и неожиданно заметила, что наступил вечер.
На столе уже была накрыта еда. Сун Луан и Ши-эр сидели с одной стороны, а Чжао Нанъю – с другой.
Во время ужина в комнате почти не было слышно ничего, кроме звука палочек. Если Чжао Нанъю молчал, то и Сун Луан держала свой рот закрытым и не разговаривала.
Ужин прошёл в тишине и спокойствии. Сун Луан ела немного, подвеска на её шее заставляла её чувствовать себя некомфортно, как будто на ней была навешена метка этого мужчины, и она уже никогда не сможет от него избавиться.
После этого Чжао Нанъю приказал прислуге отнести Ши-эра обратно в его комнату, и в главной спальне остались только они вдвоем.
Сун Луан всегда чувствовала напряжение, когда оставалась наедине с Чжао Нанъю. Не прошло и много времени, как она нашла повод уйти под предлогом принятия ванны.
Чжао Нанъю, слушая шум воды за ширмой, молча постоял там некоторое время, а затем вышел из комнаты. В темноте за ним появились люди, прячущиеся в тени.
В ночном мраке выражение его лица было неуловимым.
Телохранитель спокойно докладывал ему о событиях последних дней. Он упомянул, что Сун Луан несколько раз встречалась с Чжао Вэньянем. Выражение в глазах Чжао Нанъю стало холоднее.
— Можешь идти, — сказал он.
— Да, — ответил телохранитель.
Когда Сун Луан одевалась после ванны, она несколько раз собиралась снять подвеску с шеи, но каждый раз рука останавливалась в воздухе, и она боязливо отступала. Она была слишком слаба, чтобы противостоять Чжао Нанъю, и противостоять ему. Злить его было бы равносильно самоубийству.
Но ей было не по себе. Она чувствовала, что, если она носит его вещь на шее, она стала его собственностью.
Сун Луан вздохнула и смирилась. Она оделась и вышла из-за ширмы. Чжао Нанъю, казалось, ждал её уже долгое время.
Она только что вышла из воды и была окутана паром. Её щёки были розовыми, губы красными, на лбу блестели капли воды. Она была похожа на цветок, жаждущий быть сорванным.
Этот взгляд Чжао Нанъю был знаком Сун Луан. Он был точно таким же, как в ту ночь, когда она подсыпала порошок к нему в вино.
Сун Луан вздрогнула, сердце её сжалось от страха. Она боялась его поведения в постели!
Лишь бы не ложиться с ним в постель, обо всём остальном можно было договориться.
Та ночь была полна бесконечных мучений: она унижена, плачет, умоляет, выглядит жалко и беспомощно.
Сун Луан, дрожа от страха, подошла к нему, наивно полагая, что из-за его раны он не сможет с ней ничего сделать.
Но как только она приблизилась к нему, он внезапно схватил её за запястье и бросил на середину кровати. Его руки уперлись в постель по обе стороны от её головы, он смотрел на неё сверху вниз, его взгляд становился всё глубже и темнее.
Сун Луан сжала плечи, словно боялась, что он сейчас же её съест. Она сказала:
— Твоя рана…
Чжао Нанъю наклонился и укусил её за губу. Он ощутил вкус крови, и, расстёгивая её пояс, он ответил:
— Это неважно.
Его поцелуи падали на её лицо, он облизывал кровь, стекающую с маленькой ранки на её губах.
Сун Луан была ужасно напугана. Она пыталась сопротивляться, но он удерживал её за талию, мягко улыбаясь её бесполезным попыткам.
Он контролировал её талию, его пальцы нежно касались её ключицы:
— Будь послушнее.
Сун Луан чётко почувствовала угрозу в его простых словах.
Он словно говорил: «Если будешь сопротивляться, я тебя убью».
Он действительно был ей не по зубам.
0 Комментарии