Сусу отделала человека и, выбежав к двери, закричала:
— Люди, к Императору, он ранен!
Ночное спокойствие было нарушено, и еще до того как зажглись дворцовые фонари, бесчисленные тени уже влетели во дворец.
Во главе стояли Нянь Байюй и Нянь Муцин. Сусу отступила в сторону, и один за другим Черные стражи проявили себя.
Нянь Муцин сразу же увидела юношу, лежащего в луже крови. Она чуть не вскрикнула.
Император был весь в крови, его темная одежда слегка помялась. Даже на его лице была рана. Его тело слегка дрожало.
Нянь Муцин подошла, чтобы поддержать его, но его рука оттолкнула ее.
Затем она увидела, как молодой Император, подпираясь локтем, поднялся и сел. Глаза Тантай Цзиня сузились, его кожа была ненормально бледной.
Его взгляд быстро окинул зал и вскоре нашел инициатора всего произошедшего.
Сусу в белом платье стояла у двери. Она смотрела на него спокойно, словно ничего и не случилось.
Он сжал губы и холодно взирал на нее, кровь стекала по его лбу.
Евнухи были напуганы видом синяков и крови на лице молодого Императора. Они тут же побежали за врачом.
Тантай Цзинь пытался заговорить, но обнаружил, что не мог издать ни звука, как будто его горло было заблокировано.
Чары все еще действовали. Он по-прежнему чувствовал жуткую зудящую боль. Не говоря уже о том, чтобы взяться за перо и написать что-то, даже прикосновение других людей вызывало невыносимую боль.
Тантай Цзинь взглянул на Сусу. Не желая вспоминать недавние ощущения, он холодно закрыл глаза.
Юноша стоял в темной одежде с закрытыми черными ресницами. Его губы были бледно-розовыми.
Он и так был красив и аскетичен, а холодный вид делал его похожим на бога, который случайно оказался среди смертных.
Нянь Муцин ненадолго потеряла дар речи.
Сусу, глядя на бесконечную ночь за окном, поняла, что большая часть ночных стражей была привлечена сюда. Тантай Цзинь тоже не был в настроении приказывать им гнаться за людьми. Она надеялась на то, что Пан Ичжи и другие успешно сбежали.
После прихода врача чары уже ослабели, и после долгих мучений раны Тантай Цзиня, наконец, перестали кровоточить.
Он был безмерно уставшим и погрузился в глубокий сон.
Гоуюй, обеспокоенно сказал:
— Маленькая хозяйка, ты так поступила с ним. Не накажет ли он тебя, когда проснется?
Сусу ответила:
— Не знаю.
Стражи Ночной тени видели безопасность Тантай Цзиня, как свой главный приоритет. Теперь почти все они охраняли вне дворца.
Сусу также беспокоилась о том, как завершится эта ситуация.
Она не боялась, что Тантай Цзинь разозлится на нее, но опасалась, что это коснется старой госпожи Е.
Нянь Муцин подошла и холодно спросила Сусу:
— Кто ранил Императора?
Они явно охраняли снаружи, у Тантай Цзиня было много защитных амулетов, и он был настороже. Восьмой принц все еще был на свободе, Император не мог так легко попасть в ловушку.
Нянь Муцин вдруг поняла и с угрозой в голосе посмотрела на Сусу:
— Император больше всего ненавидит предательство.
Сусу очень хотела сказать, что это он сам просил.
Но Нянь Муцин даже не хотела слушать ее ответы, она холодно приказала:
— Схватите ее!
Нянь Байюй возразил:
— Муцин!
Нянь Муцин, разозлившись, сказала:
— Император, наверняка, пострадал от этой ведьмы. Если бы это действительно был какой-то другой злодей, то почему после ранения Императора эта ведьма осталась невредимой?!
Нянь Байюй сказал:
— Это следует обсудить после того, как Император проснётся.
Нянь Муцин, раздраженно сказала:
— Схватите ее, я возьму на себя все последствия!
Нянь Байюй, увидев, что не сможет убедить сестру, сморщил лоб. Он бросил взгляд на Сусу и больше ничего не сказал. На самом деле, он тоже думал, что с Третьей мисс Е что-то было не так.
Сусу была заключена в темницу.
С момента её прибытия в мир людей, Сусу впервые оказалась в темнице.
Мыши пищали, темница была сырой и темной. Но Сусу, сидящая, скрестив ноги, не чувствовала себя неуютно.
Тантай Цзинь не найдет никаких доказательств, но эта ситуация была точно связана с Сусу.
Гоуюй успокаивал:
— Гоуюй будет рядом, маленькая хозяйка, не бойтесь.
Сусу улыбнулась:
— Не боюсь. Нашим отношениям с Тантай Цзинем нужен кризис, чтобы они стали сильнее. Он всегда ко мне настороже, так что это не так уж и плохо.
Если его чувства к ней — презрение, то доведение его до крайности может превратить презрение в ненависть, что тоже является неплохим способом.
А если... это любовь.
Когда границы дозволенного мужчиной начинают сдвигаться, его сердце тоже начинает открываться.
— О, внутри жемчужины уже проступают формы гвоздей!
Сусу взглянула и действительно увидела, что внутри жемчужины мутно проступали девять золотых гвоздей, которые начинали принимать форму.
В тюрьме было темно. Солнечный свет не проникал внутрь, но, к счастью, жемчужина давала тепло, а Гоуюй сам по себе согревал Сусу.
Ей никто не принес еды, никто не приходил её допрашивать.
Сусу догадывалась, что Тантай Цзинь, вероятно, еще не проснулся.
Вокруг время от времени кто-то тяжело вздыхал в страданиях. Сусу подсчитала время и предположила, что на улице уже был рассвет.
Тантай Цзинь не приходил, но пришла Нянь Муцин.
— Нянь Дажэнь?
— Это ты сделала прошлой ночью?
Сусу ответила:
— Да, это я. Но обстоятельства были особенными, я была вынуждена это сделать. Может, Нянь Дажэнь спросит у Императора?
Лицо Нянь Муцин выглядело напряженным.
Сусу догадалась, что что-то произошло:
— Что случилось?
— Люди, к Императору, он ранен!
Ночное спокойствие было нарушено, и еще до того как зажглись дворцовые фонари, бесчисленные тени уже влетели во дворец.
Во главе стояли Нянь Байюй и Нянь Муцин. Сусу отступила в сторону, и один за другим Черные стражи проявили себя.
Нянь Муцин сразу же увидела юношу, лежащего в луже крови. Она чуть не вскрикнула.
Император был весь в крови, его темная одежда слегка помялась. Даже на его лице была рана. Его тело слегка дрожало.
Нянь Муцин подошла, чтобы поддержать его, но его рука оттолкнула ее.
Затем она увидела, как молодой Император, подпираясь локтем, поднялся и сел. Глаза Тантай Цзиня сузились, его кожа была ненормально бледной.
Его взгляд быстро окинул зал и вскоре нашел инициатора всего произошедшего.
Сусу в белом платье стояла у двери. Она смотрела на него спокойно, словно ничего и не случилось.
Он сжал губы и холодно взирал на нее, кровь стекала по его лбу.
Евнухи были напуганы видом синяков и крови на лице молодого Императора. Они тут же побежали за врачом.
Тантай Цзинь пытался заговорить, но обнаружил, что не мог издать ни звука, как будто его горло было заблокировано.
Чары все еще действовали. Он по-прежнему чувствовал жуткую зудящую боль. Не говоря уже о том, чтобы взяться за перо и написать что-то, даже прикосновение других людей вызывало невыносимую боль.
Тантай Цзинь взглянул на Сусу. Не желая вспоминать недавние ощущения, он холодно закрыл глаза.
Юноша стоял в темной одежде с закрытыми черными ресницами. Его губы были бледно-розовыми.
Он и так был красив и аскетичен, а холодный вид делал его похожим на бога, который случайно оказался среди смертных.
Нянь Муцин ненадолго потеряла дар речи.
Сусу, глядя на бесконечную ночь за окном, поняла, что большая часть ночных стражей была привлечена сюда. Тантай Цзинь тоже не был в настроении приказывать им гнаться за людьми. Она надеялась на то, что Пан Ичжи и другие успешно сбежали.
После прихода врача чары уже ослабели, и после долгих мучений раны Тантай Цзиня, наконец, перестали кровоточить.
Он был безмерно уставшим и погрузился в глубокий сон.
Гоуюй, обеспокоенно сказал:
— Маленькая хозяйка, ты так поступила с ним. Не накажет ли он тебя, когда проснется?
Сусу ответила:
— Не знаю.
Стражи Ночной тени видели безопасность Тантай Цзиня, как свой главный приоритет. Теперь почти все они охраняли вне дворца.
Сусу также беспокоилась о том, как завершится эта ситуация.
Она не боялась, что Тантай Цзинь разозлится на нее, но опасалась, что это коснется старой госпожи Е.
Нянь Муцин подошла и холодно спросила Сусу:
— Кто ранил Императора?
Они явно охраняли снаружи, у Тантай Цзиня было много защитных амулетов, и он был настороже. Восьмой принц все еще был на свободе, Император не мог так легко попасть в ловушку.
Нянь Муцин вдруг поняла и с угрозой в голосе посмотрела на Сусу:
— Император больше всего ненавидит предательство.
Сусу очень хотела сказать, что это он сам просил.
Но Нянь Муцин даже не хотела слушать ее ответы, она холодно приказала:
— Схватите ее!
Нянь Байюй возразил:
— Муцин!
Нянь Муцин, разозлившись, сказала:
— Император, наверняка, пострадал от этой ведьмы. Если бы это действительно был какой-то другой злодей, то почему после ранения Императора эта ведьма осталась невредимой?!
Нянь Байюй сказал:
— Это следует обсудить после того, как Император проснётся.
Нянь Муцин, раздраженно сказала:
— Схватите ее, я возьму на себя все последствия!
Нянь Байюй, увидев, что не сможет убедить сестру, сморщил лоб. Он бросил взгляд на Сусу и больше ничего не сказал. На самом деле, он тоже думал, что с Третьей мисс Е что-то было не так.
Сусу была заключена в темницу.
С момента её прибытия в мир людей, Сусу впервые оказалась в темнице.
Мыши пищали, темница была сырой и темной. Но Сусу, сидящая, скрестив ноги, не чувствовала себя неуютно.
Тантай Цзинь не найдет никаких доказательств, но эта ситуация была точно связана с Сусу.
Гоуюй успокаивал:
— Гоуюй будет рядом, маленькая хозяйка, не бойтесь.
Сусу улыбнулась:
— Не боюсь. Нашим отношениям с Тантай Цзинем нужен кризис, чтобы они стали сильнее. Он всегда ко мне настороже, так что это не так уж и плохо.
Если его чувства к ней — презрение, то доведение его до крайности может превратить презрение в ненависть, что тоже является неплохим способом.
А если... это любовь.
Когда границы дозволенного мужчиной начинают сдвигаться, его сердце тоже начинает открываться.
— О, внутри жемчужины уже проступают формы гвоздей!
Сусу взглянула и действительно увидела, что внутри жемчужины мутно проступали девять золотых гвоздей, которые начинали принимать форму.
В тюрьме было темно. Солнечный свет не проникал внутрь, но, к счастью, жемчужина давала тепло, а Гоуюй сам по себе согревал Сусу.
Ей никто не принес еды, никто не приходил её допрашивать.
Сусу догадывалась, что Тантай Цзинь, вероятно, еще не проснулся.
Вокруг время от времени кто-то тяжело вздыхал в страданиях. Сусу подсчитала время и предположила, что на улице уже был рассвет.
Тантай Цзинь не приходил, но пришла Нянь Муцин.
— Нянь Дажэнь?
— Это ты сделала прошлой ночью?
Сусу ответила:
— Да, это я. Но обстоятельства были особенными, я была вынуждена это сделать. Может, Нянь Дажэнь спросит у Императора?
Лицо Нянь Муцин выглядело напряженным.
Сусу догадалась, что что-то произошло:
— Что случилось?
0 Комментарии